Читать книгу Брат мой, враг мой - - Страница 10

Кен сосредоточенно трудился в гараже. Помещение окутывал едкий сизый дым, мотор ревел, как раненый зверь. Передок огромного грузовика с поднятым капотом напоминал разинутую пасть дракона. Сидевший в драконьей голове Кен убрал ногу с педали газа, и возмущенный рев стих сперва до ошеломленного фырканья, затем до неуверенного покашливания. Кен еще раз нажал на педаль, и дракон снова рассвирепел. Но для Кена, как для любого опытного ветеринара, этот величественный рык просто помогал поставить верный диагноз – впускной клапан барахлил, и последние десять минут он пытался заставить его работать как положено. Кен застыл на водительском месте, глядя прямо перед собой, – вся его поза выражала спокойное упорство. Светлые волосы растрепались и лезли в глаза. Кен резко встряхнул головой, откидывая их назад. Его молодое лицо сразу стало выглядеть открытым и даже одухотворенным. Сейчас он использовал почти все органы чувств. Он напрягал слух, пытаясь уловить пропущенный такт, нога сквозь толстую подошву ощущала малейшую задержку между нажатием на педаль и реакцией мотора, обоняние улавливало запах несгоревшего бензина, а по неравномерной вибрации грузовика он определял моменты, когда четырехтактный цикл сбивался на трехтактный. Через умелые руки Кена прошло множество движков. Теперь каждый мотор становился для него кем-то вроде близкого друга, обратившегося за помощью – и Кен помогал. Он видел их насквозь, словно заржавевшие блоки цилиндров были прозрачной оболочкой. Работать руками, все равно над чем – будь то двигатель грузовика или сложный научный прибор, – вот то, что он умел и любил. И потому инженерия для Кена означала в первую очередь физическое созидание. Пускай теоретики вроде Дэви разрабатывают новые принципы и научные доктрины – Кена волновало только то, что можно пощупать руками. Если это осязаемо – это имеет смысл. На работе он был счастлив. Здесь не возникало чувства соперничества, не требовалось доказывать в тысячный раз, что он самый быстрый, самый ловкий, самый сильный, – или выполнять каждое опрометчивое обещание, которое срывалось с его языка, прежде чем он успевал подумать.

Среди людей он легко становился заложником собственных слов и всякий раз, когда это случалось, испытывал невыносимые муки, хотя и не подавал виду. В такие моменты ему представлялось, что он бежит вверх по лестницам высокой башни, останавливаясь на каждой площадке, чтобы захлопнуть и запереть очередную дверь от своих преследователей, отрезая себе же обратный путь. Ему ничего не оставалось, кроме как продолжать бежать, а достигнув вершины – выскочить на балкон, бросить всему миру вызов и прыгнуть в пустоту, никогда не зная, приземлится он в стог сена или на груду валунов.

Однако за перенесенные муки всегда полагалась награда. Когда Кен наконец вынырнул на поверхность пруда, пробыв под водой дольше, чем любой другой мальчик, в глазах остальных он увидел восхищение, которое стало бальзамом для его мятущегося сердца. Всякий раз, схватив уверенной рукой бейсбольный мяч, он представлял себя своим кумиром – Кристи Мэтьюсоном из Национальной лиги. Кен чувствовал, что Дэви и остальные парни рассчитывают на него в надежде, что он совершит очередное чудо, и за эту поддержку и веру любил их всех до такой степени, что готов был умереть за них.

Играть в бейсбол удавалось нечасто, купаться тоже, поскольку для деревенских мальчишек всегда находилась работа, но Дэви непременно оставался рядом – Дэви был его командой. Кену требовалось знать, что брат прикрывает ему спину и подбадривает его: «Давай, Кен!» – выкрикивая напоминания обо всех предыдущих подвигах и своей искренней верой вдохновляя на новые.

Кен всегда оставался любимцем публики, но никогда особенно не задумывался, почему его любят, – он просто принимал это как должное. Впрочем, иногда ему становилось не по себе от чьих-либо излишне настойчивых попыток подружиться: будь то парень или флиртующая девушка. Люди ошибочно принимали его приветливость за нечто большее. Кен на самом деле не нуждался ни в ком, кроме Марго и Дэви. Все остальные были просто приятелями для развлечений, и он сам решал, когда развлечениям заканчиваться.

Когда он чувствовал, что его пытаются взять измором, то терялся и искал спасения в любимой работе, погружаясь в нее с головой, как в прохладную морскую пучину, где царил покой. Но вскоре ему делалось скучно, он бросал инструменты и опять выбирался на берег, промаргиваясь от воды, с улыбкой присматриваясь к парням и девушкам на пляже – в попытках определить, кто громче всех его звал. Поскольку тот, кто больше всех жаждал общения с ним, мог его заполучить – на какое-то время.

Теперь он всем телом ощутил почти неуловимое изменение в железном сердце машины и с облегчением выдохнул, когда четвертый цилиндр встроился в работу. Он уже собирался выключить зажигание, когда в гараж заехал Дэви. Младший брат всегда водил быстро, если был без пассажиров, и сейчас свернул с мостовой по крутой дуге, попав точно в открытые двери. Низкая малолитражка затормозила в нескольких футах от грузовика.

Не поворачивая головы, Кен спросил:

– Ну, какая она?

– Кто?

Кен взглянул на брата изучающе.

– Девчонка Уоллис.

– А-а, нормальная, – небрежно бросил Дэви.

Кен снова отвел взгляд, возвращаясь к работе.

– Хороша собой?

– Кен, она еще совсем ребенок. Слушай, тебе долго еще возиться? К вечеру закончишь?

– К вечеру, ха! Я уже закончил. – Кен выключил зажигание и ловко выпрыгнул из кабины. – Я починил «Бьюик», «Хадсон» Андерсона и вот этот «Мак».

– Да быть такого не может!

– Но я это сделал! – заверил Кен с гордой улыбкой. – Вообще-то, вечером я договорился встретиться с Элис.

– С Элис? Я думал, у тебя с ней все давно в прошлом. А как же завтрашний экзамен?

– А он тут при чем? Если наших знаний недостаточно, чтобы сдать его прямо сейчас, то до завтра мы все равно ничего нового не выучим. Ты же не собирался заниматься сегодня.

– Разумеется, собирался.

– Ты сказал, что будешь работать над тем приемником до половины одиннадцатого.

– Просто я думал, что до тех пор ты будешь копаться в моторах.

– Тогда какая разница? Я уйду от Элис пораньше и вернусь примерно в это же время. Мы успеем повторить все вопросы.

– Кого ты обманываешь? Господи, Кен, ты глупо рискуешь. Ты знаешь, что от этого экзамена зависит гораздо большее, чем просто диплом. И ты не нашел лучшего момента, чтобы идти на свидание?

– Время, может, и неподходящее, но я все равно не усижу дома. Я и так все утро протирал штаны в библиотеке. Кстати, откопал новый вывод теоремы Пойнтинга. А что касается Элис, так это ты виноват, что я с ней сегодня встречаюсь. Тебя не было, и мне пришлось самому подойти к телефону.

– Не сваливай это на меня. Каждый раз, когда ты бросаешь какую-нибудь девчонку, она звонит мне, чтобы попытаться тебя вернуть. Сам с ними разбирайся, у меня своих забот хватает. Позвони Элис и скажи, что занят.

– Нет, – заартачился Кен. – С чего вдруг? Из-за экзамена? Не волнуйся, все пройдет как по маслу. А у меня есть для тебя подарочек. Вот, стащил сегодня. – Он вытащил из кармана две серебристые колбы и вручил Дэви. – Лампы с экранирующей сеткой. Одна для работы, вторая для изучения. Милашки, правда? Я снимал с них характеристики сегодня днем.

Дэви опустил взгляд на блестящие вакуумные лампы, любуясь их совершенной формой и ощущая ладонью гладкую стеклянную поверхность.

– Черт с тобой, поступай как знаешь. Но учти, что сегодняшний вечер самый важный из всех…

Кен сжал его запястье – вроде бы в шутку, но за этим сквозило скрытое раздражение.

– Слушай меня, – произнес он, глядя Дэви в лицо. – Я твой старший брат?

– Ну и?

– И считается, что старший брат должен подавать пример?

– Если ты позвонишь своей…

– Старший брат должен подавать пример, – твердо сказал Кен. – А каковы были твои слова, перед тем как ты помчался встречать эту девчонку Уоллис?

– Я сказал…

– Ты сказал: «Вернусь через двадцать минут». Двадцать минут. Ты отсутствовал два часа.

– Но я…

– Два часа. Разве я начал нудеть, когда ты вернулся? Разве спросил, где тебя черти носили? Я хоть словом обмолвился о завтрашнем экзамене? Хоть намеком? Я проявил сдержанность, как и полагается приличным людям в таких делах. Все, что я спросил, – хорошенькая ли она. И как твой старший брат, подаю тебе в этом пример. А теперь иди и впредь относись так же к моим делам. И кстати – сегодня вечером я надену эти брюки, так что сними их и дай им какое-то время отвисеться. Все, катись отсюда.

– Да ну тебя к черту! – огрызнулся Дэви, но не смог сдержать улыбки.