Читать книгу Сказание о Прибамбассе - - Страница 8

Премьер-министру Дюшесу это модное новшество, также показалось полезным, и в его апартаментах вскоре возник молодой муржилка с быстрыми глазами и неслышными шагами. В последствии, этот юноша возглавит департамент тайной полиции. А звали его Кора-мель. И первое задание Дюшеса для молодого муржилки было следить за ведуном и все записывать в тайную книгу. Премьер потирал свои холеные руки и мечтал о беспощадном компромате. Интрига, это как женская логика. Она, то есть, то ее не видно. Это что бы было удобнее и спокойнее. Короче, на всякий случай. Помните, как там, – Я не виновата, он сам… и что-то в этом духе. Вот так один физиологический казус в тронном зале породил укрепление державы, создание инфраструктуры, так сказать, идеологических и тайных канцелярий. А вы говорите, что пукать принародно всегда моветон. Отнюдь. В данном случае, этот был государственный пук. Да…. Хотя пукай или не пукай, а колесница нарождающихся событий понеслась, и госпожа интрига медленно и неуклонно приближала время своего очередного шоу. Конечно, в меню ожидаемых блюд были косточки Опциолы, но если бы это было так просто. Подойти и сожрать. Нет…. Он же теперь жрец, идеолог, так сказать, отец новой духовной гармонии и ничуть не меньше. Пожирание пророков, в каком-то смысле, это нехорошо. А потом весьма опасно для собственной биографии тех, кто это меню почитывает, поигрывая воображением. А интрига, это нелюдь, просто сущность какая-то и ей, сущности этой, осложнения в пищеварении не опасны совершенно. Жри кого хочешь и все. Баста! А людям, то есть прибабассам нашим это занятие весьма опасно. И рот маловат и выхлоп не тот. Но на земле прибамбасской периодически нарождались герои мученики, так сказать козлы отпущения или, если точнее, просто козлы. А козлы бывают двух видов, – безответственные и дальновидные. В нашем, сложившемся пасьянсе, вообще то нужен был и такой, и сякой. Но не будем забегать вперед. Итак! Помощник Дюшеса, – Кора-мель как-то в вечеру, прибегает с возбужденными глазами и молча кладет свою секретную книгу пред очи премьер-министра. А Дюшес, наш душистый Дюшес, вечером, после шикарного ужина с царицей тихо млел, кайфовал и плавал в фимиамах ощущений и приятных воспоминаний. Его односторонняя любовь к Бамбассе трансформировалась в поклонение и восхищение. Так было удобно ей, так, значит удобно и ему. В конце концов, министерский плотский призыв только причина, а не следствие. Так благодушно созерцал окружающий его мир Дюшес, но увидя запись Кора-меля, сначала удивился, потом вспотел, ну а потом вскочил с кресла и закричал от

восторга, потирая свои холеные руки, – Ура! Наконец-то! Вот ты у меня! – и далее в таком же духе. Кора-мель все это время стоял с тихими довольными глазами, опущенными вниз. В книге, на последней странице находился краткий отчет о последнем посещении Ведуна поляны с говорящим дубом. Юноша переоделся в одежду стражника и смог тайно наблюдать за происходящим. Оказывается, Опциола ездил туда… писать! И не просто, а прямо на корни дерева. Потом залег под кронами и… все! Жаль, но издали было не видать и не слыхать, как и зачем ведун лежал, но как писал, было описано в отчете весьма подробно. – Скандал! – подумал Дюшес. – Вместо священного ритуала, так почитаемого в стране, этот ведун продолжает свои физиологические штучки, маньяк конченый. Писать вместо моления. Ну, ты у меня попляшешь! Двойные стандарты я вскрою и в нужном свете так обрисую моей царице, что … – в этом месте монолога министр задумался. А что, собственно, в результате ему было бы выгодно получить в остатке? Если свалить этого ведуна, то, что дальше? Ага…. Можно позвать старого ведуна и сделать его ручным? А тогда…. У Дюшеса захватил дух. Этот старикашка расскажет и все подхватят о его истинной преданности и любви. Ведун внушит Бамбассе, она расчувствуется и тогда… соединение двух сердец, вечная любовь… ну и так далее…. От этого так далее спина Дюшеса выпрямилась, глаза устремились, куда-то вдаль и министр застыл как изваяние. После нескольких минут такого стояния своего покровителя, Кора-мель тихо кашлянул. Дюшес вздрогнул и вышел из любовного с государственным налетом столбняка, посмотрел невидящим глазом на помощника и отпусти юношу. Да…. Интрига, жирная и нетерпеливая ты бабенка!

Официальная жизнь во дворце разворачивалась не спешно, с размахом. Главный Ведун Опциола с многочисленной вооруженной свитой прошествовал в тронный зал, отпустил всех и ожидал свою царицу. Пока было время, он обдумывал, в каком виде изложить свой последний отчет о разговоре с дубом. Впервые дерево принялось ворчать, кряхтеть и жаловаться на жизнь. Стал требовать охрану. На вопрос- чего ради, ведь даже с птицами был заключен пакт о ненападении. А люди и так его боялись, так что безопасность была гарантирована сама по себе. Но дуб ворчал. Типа, что грядут перемены и что от любой неучтенной эволюции общества, может случиться отрыжка. Монолог говорящего изумил Опциолу и только после того, как ведун обильно помочился на корни, дуб вздохнул и прошелестел мол, – ладно, увидим, поглядим. – Но в этом месте размышления были прерваны. В тронный зал открылись парадные двери, и вошла царица. Она села на свой трон и, сверкнув глазом, спросила. – Ну, чаво в царстве моем, на лужайке чаво, докладай… и зевнула. Погоды стояли переменчивые и она, эта погода тянула к дреме. – Ваше Величество! Приветствую Вас верноподданно! В стране полный ажур. План по пыпыркам в норме, страна Ваша делится и радуется! Весь народ Вас прославляют. Вот и дуб шлет Вам свой искренний деревянный привет, так сказать. – Ты чего так разлился? Чего может не так? – всколыхнулась Бамбасса.-Докладай, по сути, а то я тебе пыпырка разнесчастная покажу фунт лиха, мда.-Опциол понял, что скрывать ничего не умеет и вряд ли когда-либо научится. – Эх, мма…Ваше Величество. Дуб чего-то серчает. Говорит, чего-то ждет, беспокоится, об охране заговорил, быстро проговорил ведун

и затих в поклоне. – Может, случилось чаво? Или ты о чем судачишь? – Вот и для меня вся эта закавыка осталась неясной, Ваше Величество. Дуб рецептов не давал, а как-то грустно серчал и ворчал. Может у него несварение или чего. – Ты мне здесь, в этом зале не напоминай лучше о несварении, а то, как вспомню и осерчаю. Тебе хуже будет. А еще чего говорил? Может, не отметил, что главное. Подробнее давай. – И разлилась обстоятельная государственная беседа обо всех фразах говорящего дуба. В финале разговора царица озаботилась и отпустила ведуна, а сама принялась размышлять, чего ждать от кого и с какой стороны. – Дуб так просто гнать не будет, – решила она. – Ну, я им! – Погрозила в воздух кому-то Бамбасса, и тяжело встав с трона, прошла в опочивальню. Погода тянула и морила в сон, и она решила боле не сопротивляться.

Дюшес был бы не Дюшес, если бы быстро и оперативно не начал свою сверх секретную операцию. Разработана она была в деталях. Доверять нельзя было никому. Обо всех подробностях знал еще только Кора-мель. Ему и было приказано приготовить лошадь и одежду стражника по размеру премьер-министра. Дюшес, надо сказать лошадей не любил, скажу, больше он их боялся. И от общения с ними, с лошадьми, начиналась аллергия, короче чих и пых всякий. Жуть. Но справедливая месть поруганного и оскорбленного сердца создавала в душе министра прилив праведного гнева огромной силы, что приподнимало в нем все, даже смелость и иммунитет. Он дождался ночи, с помощью помощника водрузился на лошадь с кряхтеньем, типа – Ох, чего не сделаешь на благо…– чего на благо он до конца не понимал, но чувствовал, что его влечет неукротимая ручища судьбы. Лошадь поплелась по дороге, словно понимая, – одно неосторожное ее лошадиное движение и почетный гость сверху может оказаться внизу. Зрелище, было, скажу я Вам достаточно ярким в смысле прикольным в темную прибамбасскую ночь. Дюшес ступил на тропу своей войны в полном смысле этого выражения. Конь покорно доставил министра на поляну говорящего дуба. Пристёгнутый к седлу веревкой Кора-мель, выбившийся из сил, помог слезть с лошади Дюшесу. Оба они напоминали отставших от стаи ощипанных и вспотевших от страха щеглов. Одеяние стражника смотрелась на министре как-то нескладно и даже немного гротескно. Но отступать было некуда и Дюшес, выдохнув весь свой воздух, подошел к дубу и… начал мочится на то место, что было указано в отчете. Дерево шумно вздохнуло и крякнуло, – Кто это тут? Ты чего ел, мерзавец? Мне такое удобрение только порчу принесет. Эх, мма…. Ну вот, началось. – И сердито встряхнулся, распугав сидящих птиц на кроне. Звук от всего этого оказался неожиданно громким. Эффект, так сказать, разорвавшейся бомбы. Дело в том, что, когда Кора-мель подглядывал за ведуном, звуков и речей он не слышал, просто далеко находился и только видел. Ну, видел и видел. А Дюшес, услышав этот дикий и неожиданный голос и шум, обомлел. Струя от страха прекратилась, видимо от сильного испуга случилось полное внезапное обезвоживание. Ох… И министр, с опущенными штанами, подпрыгнув, быстро побежал, вспрыгнул на коня и, стукнув чем-то по крупу, галопом поскакал. Юноша с воплем, а это был видимо его первый вопль в жизни, рванул пехом

в том же направлении. Птицы сели обратно на свои насиженные места на дубе том, и тишина опять воцарилась на лужайке. Тишина то воцарилась, но была ли она той же самой? Той тихой и спокойной? Кто знает. Прибыв в свои апартаменты, Дюшес несколько запоздало подтянул штаны на место и молча выпил целый графин крюшона залпом. Все происшедшее надо было обдумать и пережить. Вскоре появился и Кора-мель, с синим лицом бегуна и всю ночь заговорщики шептались о чем-то, иногда пугливо озираясь по сторонам. Понятно, что шепот был на всякий случай, но береженого.… Ну, вы понимаете. Уже к утру, Кора-мель без сна и отдыха побежал в конюшни, там водрузился на лошадь и с толстым конвертом за пазухой, отбыл в тайную заграничную поездку. Но поскольку спать хотелось очень сильно, юноша привязал себя той же самой веревкой к седлу и заснул. Лошадь тронулась и взяла курс на заграницу. Они, в смысле лошади эти, когда без людей, точно знает куда бежать, зачем и почему. Они только при людях придуриваются. Маршрут был взят точно, и секретная миссия поскакала навстречу судьбе по направлению к стране каннибалов, где обретался старый ведун. Кстати, в свое время Дюшес даже приятельствовал с ним и очень надеялся на теплый прием посланника с письмом.

Рассветало. Владения Бамбассы медленно просыпалось и наполнялось разными звуками. Вдруг прозвучал сигнал тревоги. На царских конюшнях не хватало одной лошади. Стражники вооружились и пошли по дворам искать заблудшее животное. Но нигде его не было. Да. В этом месте хотелось побольше описать, ну например, тупые и сердитые мордуленции стражников, испуганных и разбуженных жителей. Прошелестело страшное слово- воровство! Разворачивалась ситуация стремительно. Видимо, давно не хватало каких-либо потрясений, какого ни будь представления, культурной программы. Ну, например, в виде публичной казни, порки на площади или чего еще. Докладывать наверх было страшно, и стражники решили провести расследование и довести дело, так сказать, до полного разоблачения. Над всеми нависла зловещая неопределенность. В истории сего государства воровства в помине не было, и вся эта ситуация создавала какой-то тревожный фон в повседневной жизни. Но с тревогой в сердце жить тоже можно, если надо. Так и получилось. Ажиотаж поутих, стало опять тихо, но заноза тревоги медленно кровоточила в самолюбии стражников. Их сущность жаждала возмездия.

Обычно в сказках частенько пишут мол, где-то в далеко, в 7-м царстве, в 7-м государстве, куда идти надо всю жизнь… ну и далее в таком же духе. А в нашем случае, до царства этих самых каннибалов было пути в один день езды. И пока поиск пропащего коня был в разгаре. Кора-мель благополучно домчал до пункта назначения и сидел уже в людской, около домика ведуна, ожидая аудиенции. Хотелось спать, но его предупреждал, что каннибалам больше всего нравится готовить еду из спящего мяса. Ну, типа кошерно получается. Ведь в таком случае мясо без страха, но не будем растекаться по древу. Письмо свое юноша сдал, ответное получил и, к счастью не съеденный, помчался обратно. А на границе, благополучно был заарестован стражником. Он стоял в дозоре и был страшно зол, потому что служба разлучила с его бабылкой. Да, да. Это был тот самый

муржилка любовник косоглазой Оци. Стражник коня конфисковал, письмо, не вскрывая, вернул взад, все-таки премьер-министру лично, но в докладе подробно все обстоятельства описал. А Кора-мелю, выписал подписку о невыезде из страны на неделю. Лошадь была благополучно возвращена в конюшни к сену и овсу. Наш стражник стал героем, а юноша словно растворился, да и понятно, где он растворился. Мы помним о письме.

Главный Ведун возлежал на диванах в своих апартаментах. Ему делала массаж пяток одна из бабылок его департамента. Мастерица была эта бабылка по всяким таким делам. В общем, хорошо ему было, приятно. Мурлыкал он песню какую то , всплывшую из детства. Вдруг дверь шумно открылась, вбежала косоглазая, но не одна, со своим стражником. Ведун насторожился, но виду не подал. Она подвела своего к Опциолу и буркнула, – Говори!– Стражник достал из планшета протокол и зачитал содержание документа. Всю историю с конем, Кора-мелью, письмом министру и так далее. Ведун понял, что это внештатная ситуация, но марку надо было держать. Он величественно поблагодарил солдата. Отпустил его восвояси и крепко задумался. Выходит, Дюшес перешел к действиям. Говорил же дуб человеческим языком, мда…что начинается. Как узнать о содержании письма и что связывает Дюшеса с прошлым ведуном? Насколько все это опасно? И не успел Опциол сформулировать нахлынувшие на него доводы и сомнения, как сообщили еще одну неприятность. На этот раз от его Берды. Что на кухне утренняя порция порошка для окуривания из желудей говорящего дуба, какой-то невкусный и пахнет дустом и каким-то парфюмом. – Началось! – Опять промелькнула мысль. Ведун немедленно заявился на кухню и арестовал всю последнюю порцию порошка, для тщательного анализа и разбирательства.

Опциол оказался в сложной ситуации. С одной стороны, надо бы упредить Дюшеса и раньше его успеть рассказать Бамбассе обо всем, но, зная ее крутой нрав, он понимал, что закончится это все может по любому.– Нет, Я погожу и пока все скрою. Сделаю вид, что это государственная тайна. Почву подготовить необходимо. Да.… Надо бы организовать что-то этакое, показательное, да на центральной площади, да с религиозной точки зрения, так сказать, возбудить народец. Может это и уведет ситуацию в сторону, а там и посмотрим. И приказал в своей канцелярии изготовить воззвание о приближающем великом празднике, посвященному собиранию пыпырок, дню новых свадеб с точки зрения его религиозных постулатов. Что мол, раз в год зажигается огромный костер. Муржилки с пыпырками наперевес прыгают через огонь, а бабылки крутят хороводы вокруг и поют ритуальные песни о процветании царицы, страны в целом и семейного счастья. Он, Ведун опять будет в центре внимания, царица будет довольна, вот тогда он все и преподнесет Бамбассе как надо. И начав приготовления праздника, напросился на высочайшую аудиенцию к царице, получил благословление на проведение мероприятия и обрадовавшись, целиком окунулся в организацию народного гуляния.

Премьер-министру было приятно, что его старый приятель прошлый ведун не забыл их многолетние теплые отношения. Старик ответил сразу, что приятно, но

письмо было, каким-то пространным и неожиданным по содержанию. Во-первых, была обещана любая поддержка в политическом аспекте, но вражды к новому ведуну, старик явно не испытывал. Напротив, даже излучал некое любопытство к новой религии, обрядам, всяким там хитростям, помогающим сплачивать и укреплять дух прибамбасский. Старый хитрец интересовался, как и что в подробностях. Может и у своих каннибалов, что-нибудь в этом роде можно провернуть. А то они, каннибалы эти, раз в квартал плохих и больных зажаривали на костре и вместе ели. Скучно. Надо бы еще, как ни будь поднять престиж и величие старого ведуна, а то он только и делает, что назначает кто, будет следующей жертвой. Ну что это за работа для такого опытного интригана? И потом, как бы они не решили сильно поумнеть и для этого процесса эволюции сожрать их ведуна? Тоже опасность такая существует, так что интерес к новаторской деятельности Опциолы была. Но поинтриговать на безопасном расстоянии и напомнить о себе Бамбассе в ответном письме также ярко проглядывалась. Дюшес был несколько разочарован. Быстрой мести не получалось, но прослышав про праздник, министр решил зайти с другой стороны и пригласить к себе в гости старую лису и, так сказать, лично, с глазу на глаз.… Одно было страшновато, царица может не одобрить визита отставного ведуна. Но премьер-министр может сделать это тайным до поры? Для пользы Бамбассовского дела? Э, да что там! На войне, как на войне – подумал заносчиво Дюшес, но от этой мысли поежился, вспоминая, как он голой задницей шлепал по коняге на обратной дороге во дворец. От страха ведь и штаны только дома подтянул. Срамота. Убежал с лужайки быстро, да может только это и спасло его от всяких там нежелательных историй.

Народ прибамбасский вовсю готовился к неожиданному, но желанному празднику. В срочном порядке был объявлен месячник семьи. Были выделены средства для закупок провизии, напитков, всякой одноразовой посуды, дров для большого костра, всяких там костюмов и других разных разностей. Готовилось фирменное народное блюдо. Оно раньше готовилось только на больших открытых гуляниях, посвященных собиранию урожая пыпырок. Блюдо это, готовилось в больших чанах на огне. Ловили тушканчиков, вымачивали в местном молодом вине, добавляли имбирь, специи всякие разные, потом мариновали пыпырки, терли их с чесноком и лимоном, и тушили все это часов 5-6. Получалось варево, ну типа нашего хаша, вкуснотеть. Короче, под такой закусь и выпить не грех. А выпивка заготавливалась сразу в гигантских бочках. И пиво тебе, и портвейн. Энтого добра было заготовлено море морское. Опциола сам был из простых и знал, где выпивают, там танцуют. А где танцуют, там весело и хозяев уважают. Ну, прям как у нас. А Опциолу это самое уважение и было надо, что бы религия его была непоколебима и вообще, вся создавшаяся история как-то замялась. Что б праздник вытащил бы его из беды, если расклад в дворцовой войне пошатнется не в его, а Дюшесовскую сторону.