Читать книгу За гранью будущего - - Страница 7

“На дальней станции сойду…”, – вспомнились Алексею слова популярной в прошлом песни: они вышли из электрички на маленьком полустанке. Новоявленных искателей приключений встретила тишина, густая посадка вдоль крутой железнодорожной насыпи и странного вида мужчина, одиноко стоявший в стороне. Электричка пронзительно свистнула, обдала горячим воздухом из-под колёс, стремительно набрала скорость и исчезла за поворотом, который чётко обозначали старые высокие деревья.

Пока парни примерялись к своим сумкам, вопросительно оглядывались, выискивая хоть какую-нибудь дорожку в густой траве, мужичок хитро скривился, откашлялся и прокричал издали:

– Бог в помощь, мальцы! Далеко собрались? Отседова до ближайшей деревни полдня пешего ходу… Ежели сговоримся на литрушку, могу подмогти. У меня, единственного в округе, есть свой, правда тягловый, транспорт…

Мужичок сыпал словами и при этом продолжал хитро щуриться. Странным, кроме заросшего пёстрой щетиной лица, в нём была одежда: замусоленная до блеска фуфайка и резиновые сапоги, в которые были вправлены брюки типа галифе. Для начала июня такая “экипировка” навевала вопросы: то ли человек “не в себе”, то ли в данной местности ещё не лето. Однако солнце пригревало, и травы зеленели, причудливо украшаясь полевыми цветами. Жужжали, пищали, стрекотали самые различные насекомые, перекликались и гонялись друг за дружкой стайки птиц.

Христя разглядывал нетронутую природную красоту, глубоко вдыхал ароматный воздух, который не портила даже пригарь, исходящая от шпал и рельс, и улыбался, забыв про кончики своих усов.

– Нам бы в Евсеевку! – откликнулся Алексей.

Мужичок даже крякнул от удовлетворения.

– Я так и скумекал. В энтую Евсеевку в последнее время зачастила городская молодёжь. Приключениев ищут. Да не всегда оные кончаются во благо…

По лицу крестьянина пробежала теневая судорога и тут же сменилась на хитроватый прищур.

– И вы туда же, али в гости к кому?

– Мы с научными целями, – подключился Виталик. – Говорят, у вас НЛО наведываются и всякие аномальные штучки проявляются…

Ребята уже подошли к говорливому селянину и разглядывали его вблизи.

– Ну-ну… усмехнулся тот и многозначительно продолжил. – Творится там, в Евсеевке, разное… Так уговорились?

– Будет вам литруха, будет… – улыбнулся Алексей. – Где ваша тягловая сила?

– За посадкой она. Прошу… – указал мужичок на еле заметную тропку, петляющую между деревьями.

Пока шли, познакомились. Крестьянин назвался Кирьяном. Проживал в деревеньке Приполье, что в десяти километрах от Евсеевки. На полустанок под электричку приехал скупиться у проводников, и подработать на извозе. На вопрос, не жарко ли в такой одежде, пояснил:

– Старый я… За девяносто ужо… Кровушка уже не так бегает по жилам, оттого мёрзну даже летом…

– А литрушка для сугреву? – слукавил Алексей. – В такие-то годы?

– Не… эт для моих племянников-помощников, – вдруг смутился дедок.

Парни всё же подивились и выразили своё почтение Кирьяну, которому на вид можно было дать под шестьдесят не более, даже морщины не особо проглядывались.

– Пчеловод я, потому и долго живу, и вид имею омоложенный…

– Нет, – засуетился Виталик, – одними пчёлами тут не объяснишь – в округе у вас аномалия, одним словом.

– Как вам угодно, – согласился Кирьян.

Ребята сложили вещи в короб телеги, дно который было устелено сеном, и уселись по краям, свесив ноги.

– Но-о, пошла родимая!

Ухоженная пегая лошадь фыркнула недовольно, натянула поводья и бодро покатила телегу по заросшей мелким разнотравьем ровной дороге. Вокруг стеной стояли златоглавые подсолнухи, пели птицы, и веяло освежающим ветерком. Над полем молчаливо-грозно парил коршун, где-то пронзительно кричала птица.

– Значит, молодёжь сюда едет, – стал уточнять Виталик. – А что случалось “не во благо”? – напомнил он Кирьяну его обмолвку. – Дорога длинная, проясните, если можно.

Наслаждаясь открывшимся сельским пейзажем, парни с неподдельным вниманием слушали Кирьяна. Если Алексея с Христей рассказ пчеловода-долгожителя настораживал, то Виталика только воодушевлял.

Евсеевка относилась к деревням, которые ещё в советские времена были исключены из государственного реестра. По всем отчётам районных властей жителей там не осталось. Но нашёлся упёртый мужик, не старый ещё, по имени Евсей, который так припал к этим местам, что готов был терпеть все лишения первобытного существования: без электричества, телевизора, почты, больницы, – лишь бы на родине остаться.

– Монах-отшельник, да и только! – Крутил головой Кирьян. – За ним потянулись ещё двое стариков. Сколь ни отговаривали их и сельчане, и председатель колхоза, сам секретарь районный приезжал! Ничего не подействовало. Постепенно смирилось начальство… Прошло время, подоспела перестройка… Тут и попёрла чудасия. Началось с поля, что аккурат напротив развалюхи Евсея. В ту ночь небо было особенно звёздным, как он потом сказывал. Потом будто зарницы сверкали особенно ярко, а на утро вывел свою козу Моську пастись и видит: посреди поля огромный выжженный круг! Да ровный, будто специально начертанный. Во! Евсей перепугался: мыслишка появилась, что кто-то решил его выжить отседова.

Дальше – хужей. За полем пестрит лесок, скорее, подлесок берёзовый на бугре. Во время войны, сам был свидетель, там долго шли бои: какая никакая, а высотка! – важно отметил Кирьян. – Оружия, снарядов пооставалось там во множестве. На моей памяти не раз приезжали сапёры и вывозили машиной энтот металлолом. И всё ж разный народ, в том числе и детишки из округи, баловали в том лесочке: оружие искали. Одначе, никто, в смысле, чтобы подорваться, не пострадал. Вояки, видать, поработали на совесть. И, вот, теперь…

Дорога неожиданно пошла круто вниз, в яр, на дне которого среди кустов молодого ивняка журчал ручеёк. Кирьян прервал рассказ, так как лошадь остановилась, наклонила голову и стала пить воду. Парни терпеливо ждали продолжения, и Кирьян не обманул их. Когда выехали на верх, он оглянулся на своих спутников, сверкнул глазом и вновь прищурился, только грозно:

– Подрывы начались! Люди стали пропадать!

У парней от этих слов округлились глаза, а Алексей почувствовал уже знакомое тягостное волнение, как тогда, перед прыжком под колёса поезда.

– Опять приезжали военные, облазили на карачках с миноискателями каждый клапоть земли. В энтот раз ничего не нашли. На всякий случай вырыли вокруг канаву и поставили таблички, вроде: “Стоять! Ход запрещён! Опасно для жизни!” И тогда стали наведываться приезжие: корреспонденты всякие, и мужики солидные, с бородами, как у Менделеева, и помоложе, и совсем юная поросль. А одна молодая парочка даже поселилась в сохранившемся сарае. Подремонтировали его, печь соорудили. Сказывают, изучают они евсеевские чудасии… А, вот, и она, Евсеевка непутёвая! – Вскрикнул возница, когда сквозь заросли проглянули крыши нескольких то ли домов, то ли сараев. – Гостевать вам придётся у Евсеея. Мужик он спокойный, правильный. Для гостей пристройку к дому соорудил. Летом в ней жить можно, а зимой…

Кирьян не договорил, так как въехали на дорогу, больше напоминающую протоптанную дорожку, и остановились у калитки. Она выделялась свежими досками на фоне невзрачного, потрескавшегося и почерневшего от времени забора. Тут же под старой черёмухой приткнулись лавочка и столик. Они поблескивали на солнце своими отполированными досками, как бы говоря, что ими часто пользовались.

Во дворе залаяла собака, залаяла незлобно, но настойчиво, извещая хозяина о посторонних. Пока ребята выгружались, разглядывали местность и постройки, навевающие мысли о глубокой древности, появился хозяин. Он возник из двора тихо, словно тень. Морщинистое, тёмное от вечного загара лицо, излучало спокойствие и внутреннюю сосредоточенность. Одет был традиционно по-крестьянски: серая рубаха на выпуск, обвисшие на коленях затёртые суконные штаны и галоши на ногах. За ним увязалась собачка. Она уже не гавкала, а приветливо махала хвостиком, бойко вертела головой и подчёркнуто облизывалась.

Обменялись приветствиями, познакомились. Евсей не удивился, что парни прибыли в эту глухомань знакомиться с таинственными явлениями. Скорее – обрадовался, что было видно по приветливым огонькам, мелькнувшим в его удивительно чистых глазах. Для старика-отшельника это была нечастая возможность пообщаться с людьми, тем более городскими. Поэтому он не стал их, в отличие от Кирьяна, пугать с порога, а пригласил в дом. На прощание Кирьян опять хитро прищурился, озабоченно повертел головой и, умело развернув лошадь с телегой, гикнул и укатил восвояси.

В доме, как и во дворе, было чисто и ухоженно.

– Тружусь целыми днями, – пояснил Евсей. – По-другому жить не могу. Молюсь ещё… – указал он на большую икону, украшенную расшитым полотенцем, помещённую традиционно в углу кухни. Впрочем, как потом разглядели гости, иконы висели на стенах и углах во всех комнатах, даже в чулане.

Евсей усадил ребят на лавках за широким столом и заходился разогревать чай на керосиновом примусе. За хлопотами не забывал задавать вопросы на самые разные темы: от цен на хлеб, курса доллара, до возможной ядерной войны с американцами.

– К тому, что творится у нас, могут и америкашки быть примешаны, – пояснял он интерес к войне. – А что? Проводят на нас опыты, как на кроликах. Рвётся, вон, на высотке, а от чего – понять не могут даже учёные головы: немало приезжало таких.

Далее он пересказал то, что уже слышали от Кирьяна.

– Говорят, – в паузе спросил Алексей, – у вас поселились молодожёны?

– Есть такие, – утвердительно кивнул Евсей, разливая чай в деревянные ковшики, – Петро и Галя с Украины. Непростые они: о себе ничего не рассказывают, а больше спрашивают. Но работящие: сарай под дом приспособили, держат огород, курочек, козочку… Ходят кругом деревни, возле высотки крутятся. Должно по делам, а может из любопытства… Кто их знает…

К чаю Евсей подал банку с земляничным вареньем. Начали пить, и разговор несколько сник. Алексей выглядел озабоченным, хмурым: на него опять нахлынули воспоминания – никак не мог избавиться от образа Леси, от ощущения её смерти. Гнетущая тяжесть не проходила…

Христя обдумывал, как бы пройтись по округе в поисках места для мольберта: и чтобы пейзаж был хороший, и ничего не отвлекало. Когда художник загорался идеей новой картины, он начинал испытывать тот творческий зуд, который довлел над всеми чувствами.

И только Виталик с открытым ртом ловил взгляд и каждое слово старика. В его голове роем крутились планы: хотелось устроить наблюдение, особенно ночью, за странной высоткой; поговорить с Петром; а, главное, созревала мысль, как использовать способности Алексея… От горячих идей паренёк ёрзал на лавке, как на углях.

После короткого завтрака, Евсей показал им пристройку для проживания. Помещение вполне подходило для ночлега в летнее время. На душистом сене были раскиданы плотные цветастые покрывала и кожухи, которые, как пояснил хозяин: “будут за одеяла”.

– А столоваться будете в доме, со мной.

– Очень даже удобно и практично! – восхитился Виталик. – Спать не сене… Всегда мечтал.

– Да уж… – поддержал Христя и уточнил. – А мыши, крысы?

– Летом они в поле, – обнадёжил Евсей. – Да и кошек у меня целый выводок.

– Кошки – прекрасные существа… – вышел из задумчивости Алексей.

– Как без них, – пожал плечами Евсей. – Так что располагайтесь смело, – кивнул ребятам и отправился по своим делам: на том первоначальное ознакомление с условия проживания закончилось.

Осмотрев оригинальное, во всяком случае, для городского человека, место ночлега, вдохнув пьянящий аромат сушёных трав, Алексей почувствовал себя увереннее: боль утраты отступала, притуплялась. Прошлое вдруг показалось далёким, нереальным, выдуманным…