Читать книгу Тайна двух императоров - - Страница 6

Клэр слышала, как её по имени звал Мишель. Ноги сами вели её вперёд на звук его голоса. Каждый шаг был тяжёлым. Подошвы вязли в перекопанной влажной земле. Слишком много пролилось здесь крови. То было поле боя. Кругом были разбросаны изуродованные тела солдат. Кто они были? Клэр в ужасе отводила глаза, даже не пытаясь их разглядеть.

Едкий удушающий дым не давал вздохнуть. Вдалеке показался силуэт. Мишель стоял перед ней совершенно неподвижно, словно заворожённый. Клэр огляделась по сторонам, ощущая неладное. Мёртвая, неестественная тишина стискивала в своих клешнях. Приблизившись к Мишелю, Клэр заметила, что он едва держался на ногах. На его виске проявилось багровое пятно крови. Страх не дал произнести ни слова. Синие глаза были маяком. Они притягивали против воли и одновременно предупреждали о надвигающейся буре. Его вид был потрёпан. Мундир надорвался в области груди, гусарская золотая шнуровка хаотично болталась. Развевалась от ветра. Не успела Клэр опомниться, как он закричал. Истошно надрывая горло, умолял её уходить, но вопреки его просьбе Клэр продолжала стоять, словно вкопанная. Глухую тишину неожиданно пронзил свистящий звук выстрела. Нещадно разорвал её пополам.

Всё случилось на её глазах. Из груди Мишеля полилась кровь, колени дрогнули, и под тяжестью бессилия и боли он тут же рухнул на землю. Клэр кинулась к нему, не раздумывая. Крепко впилась руками в его плечи. Безуспешно пыталась она остановить кровь. Ладони стали красными, липкими. Слёзы мутными каплями падали ему на лицо.

Он закрыл глаза, из последних сил борясь со смертью. Губы дёрнулись в тяжёлой улыбке, а палец совершенно точно указал на кольцо, которое по-прежнему находилось у Клэр. Она потупила взгляд, чувствуя, как неведомая прежде сила зелёного камня плющом пробирается в её сознание.

– Клэр?! Клэр?! Что с вами, душенька? – принялся успокаивать нежный голос, исходящий из угла комнаты, когда Клэр вскочила с кровати.

– Господи… Какой ужас, – крик разнёсся по комнате и отразился от высокого потолка. Она дрожала, прикрывая лицо руками от страха, и никак не реагировала на убаюкивающий голос.

– Это сон, Клэр, придите в себя! – вновь знакомая рябь от волнения.

Клэр так и сидела, не открывая глаз, но, ощутив на своих плечах мягкие ладони, из любопытства подняла лицо вверх. Перед ней вновь сидела бледная Майя, которая с заботой ласкала её, успокаивая.

– Это всего лишь сон. Всё хорошо, – повторяла Майя снова и снова.

– Боже, я так рада тебя видеть! – Клэр не смогла сдержать чувств и неожиданно кинулась к ней в объятия. – Какой же ужас я испытала… словно наяву. Так вот чей голос я слышала, когда меня заносили в этот дом. Что ты тут делаешь?

– Я тоже рада вам. Но, простите… Что я тут делаю?! – с ноткой возмущения переспросила Майя. – Лучше расскажите, как прошла ваша дуэль. Я ничего не рассказывала своей барышне, и мне безумно стыдно перед ней. – Майя освободилась из рук Клэр, отошла на несколько шагов назад и уставилась в медный тазик, стоящий на столе.

– Откуда ты знаешь, что она всё же состоялась?

– Вы ранены, и, хоть я всячески убеждала ma chère [1] Марию Павловну в том, что рана получена не от пули, всё же, пообщавшись с лекарем, знаю, что это так.

– Ах да! Вот же напасть! Я совершенно забыла про неё, – невозмутимо протараторила Клэр. – Не беспокойся, все остались живы, ранена только я. Выгадав момент, я попросту сбежала оттуда.

Клэр была слишком озадачена тем фактом, что, раз она снова проснулась в этом мире, то, вероятнее всего, всё это происходит по-настоящему. Не понимая, как ей быть дальше и как вернуться к своей привычной жизни, она постепенно подстраивалась к диалогу с местными, дабы не усугублять и без того странную ситуацию. Даже теперь, разговаривая с Майей, Клэр старалась подбирать более деликатные слова, нежели в их первую встречу.

– Слава богу! – Не успела Майя выразить свою радость, как её перебила Клэр:

– Но есть одно «но»… Он узнал, что я женщина, и, по всей видимости, не очень-то обрадовался.

Майя нахмурила свои закруглённые тонкие бровки, выказав лёгкое недовольство, и Клэр до мельчайших подробностей раскрыла ей все события вчерашнего вечера.

* * *

После того, как она завершила свою невообразимую историю, Майя принялась рассказывать ей о хозяйке поместья, которая, собственно, и приютила Клэр. К сожалению или к счастью, внезапно в комнату вошла и сама обсуждаемая персона.

Первым делом Клэр обратила внимание на изящное платье, в котором была дама. Любимый персиковый цвет, мелкая вышивка цветов на груди, белые кружевные рукава в форме фонариков. У данного фасона была в достаточной мере открыта зона декольте, так что затянутая в корсет грудь слегка прибавляла в объёме, заманчиво виднеясь из-под кружева. Ткань легко шуршала и перламутровым блеском переливалась на проникающих в комнату солнечных лучах. Приятное круглое лицо с изящно собранными светлыми волосами смотрело на свою гостью, как на диковинку, неторопливо и изучающе. Эта женщина была поразительно статной, и Клэр сразу почувствовала своё несовершенство.

Барышня любезно попросила Майю покинуть комнату и велела, чтобы их не беспокоили. Она аккуратно присела на воздушную кровать, в которой полулёжа сидела Клэр, и, расправляя своё персиковое платье, улыбаясь, продолжила разглядывать её в неловкой тишине.

– Я Мария Павловна Миланова, хозяйка этого поместья, – её голос звучал так спокойно и тепло, что не мог не расположить к себе.

– Клэр Данииловна Х… – она запнулась, проговаривая свою фамилию и понимая, что в дворянском обществе о такой фамилии, скорее всего, ничего не знают.

Мария Павловна с сочувствием взглянула на Клэр, погладив её по рукам:

– Бедняжка… Ты потеряла память?

– Наверное. Я помню лишь своё имя, мадам?..

– О, прошу, зови меня Мари. – Женщина положила нежную, почти бархатную ручку на руку Клэр и дружелюбно посмотрела ей в глаза. – Я не знаю, что с тобой приключилось и что заставило тебя переодеться в мужской мундир, но по тебе видно, что ты девушка из благородной семьи, и я всеми возможными способами помогу тебе вспомнить твоих близких.

– Большое спасибо, что не оставили меня там, на дороге, – Клэр покорно не сводила глаз с прекрасной женщины, всей душой выражая свою благодарность.

– Не благодари. Я сделала то, что сделал бы каждый, будь он на моём месте.

– Боюсь, вы заблуждаетесь. Не каждый бы даже остановился узнать, что со мной.

– В каком же это городе уважающий себя дворянин не остановился бы в своём или соседском имении разузнать, что здесь делает беспомощная девушка? – игривым взглядом карих глаз Мария Миланова продолжала рассматривать Клэр с удивлением и улыбкой.

– В том же Петербурге, – сказала Клэр и сама засомневалась в своём ответе.

– Глупости. Я с таким не сталкивалась.

Клэр наигранно хмыкнула в ответ, явно не соглашаясь с мнением хозяйки поместья, и вмиг почувствовала себя дурой. Отчего-то слово «глупости» из уст Мари показалось ей смешным.

Марии Павловне было двадцать шесть лет. Златовласая, она выглядела немного старше своего возраста, но вместе с тем обладала необычайной мягкостью и изяществом. Когда она смеялась или настаивала на чём-либо, кончик её носа и правый уголок губ слегка дёргались. От неё исходил невероятно пьянящий запах мелиссы и ромашки, словно она с ног до головы была облита травяным эликсиром.

– И да, прошу, не беспокойтесь, я скоро покину ваше поместье, – изображая невинность, Клэр демонстративно опустила глаза в пол. – Не хочу тревожить вас своим присутствием.

– Что ты такое говоришь? И думать забудь! Куда же ты пойдёшь? Нет, нет. Пока твоя рана полностью не затянется, а воспоминания не вернутся в твою рыжую головку, я никуда тебя не отпущу.

– Спасибо, Мари, вы слишком добры ко мне. Поверьте, я не стою такого внимания, – на этот раз Клэр была искренней, но чувство грусти отразилось в её глазах без явного намерения.

– Ты чем-то опечалена… – Мари задумалась, прикоснулась кончиками пальцев к своим губам и вскоре очень живо и радостно воскликнула: – Я полагаю, мне известен способ развеселить тебя. Сегодня я пошлю нашего денщика за моей ненаглядной портной. Она подберёт для твоей фигурки фасон и ткань, ведь хочется верить, что мужской мундир не является твоей обыденной одеждой. До сего времени не побрезгуй примерить мои прошлогодние платья, – Мари сделала такое жалостливое лицо, что Клэр не в силах была ей отказать, хоть мельком и представила потрёпанные, блёклые одеяния.

– Большое спасибо, но почему их должно быть несколько?

– Ах да! – воскликнула Мари, радостно и театрально разведя руками в стороны. – В честь моего двадцатишестилетия через четыре дня я даю скромный маскарадный бал. Так что своим неожиданным появлением ты успела вовремя.

– А-ха-ах-а. Спасибо вам. Не помню, когда последний раз выходила в свет, – с каплей иронии ответила ей Клэр, плохо представляя, о чём она говорит.

– Только подумай! Маскарад сейчас набирает популярность, а в широких кругах его проводят по-прежнему крайне редко. Среди моих знакомых я буду первой. Не могу дождаться этого события! – Мари сияла, рассказывая о предстоящем бале, как о смысле своей жизни. Кудри, свисающие на висках, энергично подпрыгивали с каждым её щебечущим словом. – Поправляйся, милая. Майя поможет тебе одеться, как только решишь выйти прогуляться, – добавила Мари, направляясь к двери.

– А сколько я нахожусь здесь? – крикнула Клэр, когда Мари Миланова практически покинула пределы комнаты.

– Без малого три дня прошло, – улыбнувшись, ответила она, ожидая увидеть признаки шока на лице Клэр.

Как только хозяйка прикрыла за собой дверь, Клэр, испытывая огромное счастье от уединения, наконец-то тяжело выдохнула. С губ сорвалось ругательство. Утонув в белоснежной перине и тонких одеялах, девушка некоторое время лежала без каких-либо мыслей или раздумий, тоскливо рассматривая расписной четырёхметровый потолок комнаты. Нежный светлый цвет спальни напоминал ей окрас стен её комнаты, а нарисованные вьющиеся розы вдоль треснувшей штукатурки на потолках – сад бабушки Элжиры, по которому им так нравилось гулять. В какой-то момент Клэр поймала себя на мысли, что если существует путь в этот мир, то должен быть и обратный. Она перебирала в голове все возможные варианты, почему и как она оказалась здесь. Из многочисленных идей её внимание так ни на чём и не зациклилось.

Не понимая, как ей быть дальше и что сделать, чтобы очнуться от этого кошмара, она бесцельно стала слоняться по небольшой комнате, пока её непродуктивный монолог не прервал лёгкий стук в дверь.

С её разрешения в комнату снова вошла Майя. Позади неё мелкими шажками с двумя большими жёлтыми коробками в руках плёлся седой мужчина средних лет. Поставив их на пол подле кровати, он без лишних слов, не бросив на Клэр даже мгновенного взгляда, откланялся и оставил их с Майей одних.

– Что это? – спросила Клэр у Майи, проведя рукой по пыльной бархатной крышке.

– Мария Павловна сказала, вы знаете, что внутри, – не сдерживая игривой улыбки, ответила она.

Улыбнувшись в ответ, Клэр поспешила открыть первую коробку. Заглянув внутрь, она запищала от радости, не обращая внимания на посторонних в комнате. Две коробки, в каждой из которых находилось платье графини Милановой, подаренное Клэр.

Первое платье предназначалось специально для намечающегося приёма. Нежно-молочного цвета, из полупрозрачного муслина с тонкими, сияющими нитями, оно играло на свету, переливаясь холодными искрами. На талии была пришита тонкая шелковая лента, завязывающаяся на спине в бант. К этому платью Мария приложила небольшую карнавальную маску с несколькими кристаллами, самые простые серые туфли и крылья, сделанные из перьев белого лебедя. На дне коробки под платьем лежала записка: «Думается, образ ангела сделает тебя ещё милее и невиннее на предстоящем маскараде».

Клэр вцепилась в него обеими руками, не переставая восторгаться. Она не могла поверить, что держит в руках платье девятнадцатого века.

– Столько радости! – отметила Майя, скрестив руки на груди. – В месте, откуда вы, такую красоту не носят?

Клэр озадаченно повернулась к девушке. Лицо Майи было смиренно, кротко, но даже на таком лице едва заметно читался жгучий интерес. Было видно, что камеристка желает знать всё, но от чего-то не спрашивает.

– Не носят, – сухо отрезала Клэр, но не заметила на лице Майи даже капли недовольства её ответом.

Майя лишь с сожалением пожала плечами и посоветовала Клэр взглянуть на следующий подарок. Послушав её совета, Клэр аккуратно положила на кровать драгоценное платье и нырнула во вторую коробку. Там она обнаружила не менее красивое платье, предназначавшееся уже для повседневных прогулок. Светло-голубое, практически небесное, с небольшим вырезом на груди, оно было украшено бархатной полоской, благодаря чему выглядело очень эффектно.

– По вашему взгляду можно догадаться, что оно понравилось не меньше первого, – заключила Майя, только посмотрев на горящие от желания примерить его глаза Клэр.

– Ты поможешь мне правильно одеться? – Клэр изобразила гримасу ужасного нетерпения.

– Разумеется, для этого я здесь. Но сначала вам надобно поесть. Сейчас распоряжусь, чтобы принесли кашу.

Клэр совершенно забыла про чувство голода, но при первом же упоминании о еде у неё сильно заныло под ложечкой. С большой радостью она съела поданную ей кашу с баранками и ромашковым чаем и, отставив пустую тарелку в сторону, стала с трепетом смотреть на Майю, как бы намекая ей про сборы.

– Сперва корсет! – заметив её преданный взгляд, сказала Майя. – Не беспокойтесь, барышня со дня на день распорядится сшить новый по вашим меркам, а пока возьмём её. Не думала, что когда-нибудь мне придётся снова достать его из чулана.

– А он обязателен? – с пренебрежением уточнила Клэр, глядя на короткий мягкий свёрток в руках Майи.

– Боюсь, что так, Клэр.

Спустя час они уже вовсю занимались сборами. Клэр и представить не могла, насколько тяжело быть женщиной девятнадцатого века. Всё началось с мытья тела и волос. Она стояла в большом медном тазу, в то время как Майя ловкими, но плавными движениями поливала её сверху нагретой водой. Несмотря на всю аккуратность девушки, вода обильно залила потёртый деревянный пол. Майя кликнула какую-то «Лизку», и практически сразу в комнату ввалилась нерасторопная темноволосая девчушка лет четырнадцати. Она без лишних слов схватилась за тряпки и стала вытирать за Клэр пол в местах, где образовались большие лужи. Вместо шампуня в спутанные волосы втирали бальзам, приготовленный из настойки ромашки, мяты и хмеля. Запах масел воздушным, невидимым облаком окутал всю комнату и, казалось, пропитал собой каждый предмет. Когда Клэр белой простынёй принялась согревать своё тело после купания, Майя уже подносила к её волосам раскалённый металлический прибор, напоминающий щипцы для завивки.

– Вау! – непроизвольно выдала Клэр при виде нагретой странной штуковины с рукоятью из слоновой кости.

– У вас девушки не закручивают волосы в локоны? – Клэр снова напряглась. Кажется, совсем скоро у неё просто не хватит сил скрывать от Майи правду.

– Закручивают, конечно, просто выглядит это иначе. Довольно устрашающий предмет.

Настал момент облачения сперва в корсет, а затем в платье. Клэр стояла напротив окна и рассматривала желтеющие, покачивающиеся от малейшего поющего ветерка деревья. На ней уже были надеты белоснежные плотные чулки, которые Лизка помогла подвязать до дрожи ледяными своими руками, и панталоны с небольшим разрезом для большего удобства справлять нужду. Хоть её и смутил данный разрез, который между двумя штанинами соединялся лишь верёвкой, всё же Клэр не стала говорить об этом Майе. Для и без того тонкой фигуры корсет был не очень-то и нужен. Несмотря на то что плотные китовые усы, скрытые в жёсткой ткани корсета, временами сдавливали её лёгкие, затрудняя дыхание, чрезмерного дискомфорта она от этого не испытывала.

Корсет затянули поверх длинной рубахи, после чего стали надевать и сам наряд. Платье идеально подчёркивало тонкую талию Клэр. К тому же благодаря его голубому оттенку светлое лицо девушки прекрасно выделялось на фоне несобранных рыжих локонов.

Всё это напоминало игру. Майя подавала Клэр одежду, помогала её правильно надеть, расправляла в местах, где образовывались заломы, а Клэр тем временем непоседливо топталась на месте и с неистовым интересом разглядывала каждый новый элемент гардероба, что появлялся на ней. Только стойкий запах духов, которым были пропитаны вещи, заставлял Клэр думать, что всё это не сон.

Она была готова. Лёгкое волнение щекотало грудь и затрудняло дыхание.

Переодевшись в повседневный наряд, Клэр стала искать в комнате зеркало, чтобы своими глазами оценить красоту моды ампир. Заметив её молчаливые поиски, Майя без лишних слов выдвинула вперёд большой сундук, стоящий между большим резным шкафом и кроватью, и достала оттуда зеркало. Вероятно, в него никто не смотрелся очень давно, потому как Майя ещё какое-то время усердно протирала его краем фартучка от пыли. При виде своего отражения Клэр замерла от страха и восторга.

– Это я?.. – тихо и неуловимо сорвалось у неё с губ.

Она долго не могла поверить, что стоящая перед ней красавица из прошлого – это она сама. У нее разыгралась фантазия, как она блистает на балах и самые привлекательные мужчины не сводят с нее восхищённых глаз.

После дружеского замечания Майи относительно её самолюбования Клэр всё-таки нашла в себе силы оторваться от собственного отражения.

– Предлагаю добавить немного румян и цвета на губы, а затем я с удовольствием покажу вам дом с его окрестностями.

«Не знала, что в девятнадцатом веке дамы использовали косметику», – рассуждала про себя Клэр, приятно обрадовавшись.

– Может, и мои синяки под глазами скрыть удастся?

Майя улыбнулась, доставая из тумбочки флакончики с косметикой, но так ничего и не ответила.

* * *

Майя шла впереди, указывая дорогу, пока Клэр с интересом рассматривала интерьер дома. Ни один предмет или картина, что попадались на её пути, не были обделены её пристальным и жадным вниманием. Стараясь сдерживать в себе удивление, она временами всё же забывалась и шла, раскрыв рот.

Со второго этажа они спустились в главный зал, где, по обычаю, принимали гостей. Заметив разноцветные отблески на своём платье, Клэр подняла глаза вверх и снова была поражена увиденным. Высоко над её головой висела богатая бронзовая люстра с подсвечниками и хрустальными подвесками. Лучи света, попадая в ожерелья из граненых стекляшек, превращались в радужные россыпи, озорные, мелькающие. Падающие на всё вокруг и из любого невзрачного предмета творящие магию.

Запах старой деревянной мебели и ковров, который не очень хорошо сочетался с прохладной сыростью, был повсюду. По дому суетились слуги. Натирали столы, окна, пол. Каждый был занят своим делом и лишь изредка отвлекался на проходящих мимо Клэр и Майю.

Клэр с трудом воспринимала то, о чём говорила ей Майя, ведя её по залам и комнатам. Каждый раз замечая невнимательный взгляд своей спутницы, девушка тихонько хихикала себе под нос, понимая, что, прогуливаясь по дому одна, Клэр явно заблудится. Наконец они вышли в сад.

Имение находилось недалеко от Петербурга, и его размеры были не так велики, как полагалось аристократам того периода. Единственная его особенность – это большое озеро, иметь которое было признаком хорошего вкуса. Содержать водоём в усадьбах или поместьях могла отнюдь не каждая дворянская семья. Всем хозяйством руководила сама Мария Павловна. Майя подолгу рассказывала, как различные колонны и статуи везли то ли из Польши, то ли из Англии и что барышня очень трепетно относилась к каждой завитушке на них. Около озера, на котором плескалось с десяток лебедей, росла, спустив вниз длинные тонкие косы, большая ива. В её тени можно было укрыться за чтением какой-нибудь книги и в абсолютном упоении забыть о мирских проблемах.

Всё имение было засажено желтеющими деревьями, кустами и невероятно ароматными жёлтыми розами, для которых была отдельно возведена ограда. Тёплый ветер подхватывал на своём пути запахи отцветающего сада, разносил их по окрестностям. На небе медленно таяли густые облака. Наплывали друг на друга и тут же растворялись. Стояла пасмурная погода, и пролетающие низко над землёй птицы радовали окружающих своим звонким щебетаньем в преддверии дождя.

– Выглядите намного лучше, – сказала Майя, ступая шаг за шагом рядом с Клэр.

– После случившегося я и представить не могла, что жизнь здесь может быть такой спокойной и уютной, – восторженно отвечала Клэр, пребывая в розовых мечтах.

– Возможно, но такая жизнь отнюдь не у всех.

– Что бы ты делала, если бы обрела свободу?

– О! Я говорю не о себе. Я ведь свободна, вы забыли?

Клэр скривила губы, недовольная игнорированием своего вопроса, прищурилась.

– А вообще… – Майя остановилась. Задумалась и от нахлынувших мыслей сморщила лоб. – Если бы я смела помышлять о чём-то большем, чем жизнь здесь, то мне бы хотелось повидать мир, – она говорила с едва заметным сожалением, не имея желания и возможности распахнуть свою душу перед малознакомым человеком.

Клэр чувствовала те невидимые границы дозволенного, которые проводила Майя, находясь в определённом социальном положении. Разговаривая с ней, Клэр ощущала свободу не только своих действий, но и мыслей, тогда как Майя была полностью покорным представителем монархической системы. Она не выражала открытого недовольства своей жизнью. Клэр ещё только предстояло привыкнуть к этим социальным правилам, а пока она с внутренним демократическим возмущением впитывала всё, что ей рассказывала девушка.

– Можно мне спросить? – робко произнесла Майя, уставив глаза на испачканный подол своего платья, – вы говорите, что жили в другом месте. В вашем мире неужто люди стали свободными?

– Да… Люди могут делать всё, что пожелают, если только их желания не выходят за рамки закона.

Майя ничего не спросила, а лишь вдумчиво принялась смотреть на макушки колышущихся перед ней деревьев.

Когда они полностью обошли сад, Майя предложила посидеть в ротонде перед озером. Белые резные колонны на фоне высоких пушистых елей и воздушной ивы были видны даже на дальнем расстоянии.

– С вашего позволения я ненадолго оставлю вас, Клэр. Надобно рассказать Марии Павловне, что вам уже лучше, – прощебетала Майя тонким голоском, вдруг вспомнив о просьбе своей барышни.

– О да, конечно… разумеется! – поправила Клэр саму себя, привстав со скамейки в ротонде.

– Благородные дамы не встают перед прислугой, Клэр, – с хихиканьем сказала Майя, прикрывая рот рукой.

Клэр повела бровями и опустилась обратно, с огорчением понимая, что это только первые и далеко не самые крупные её ошибки.

* * *

Клэр осталась сидеть одна, наслаждаясь звуками окружающей её природы. Облокотившись на перила небольшой ротонды, она пряталась в медленно растущую тень от высоких колонн. Закрыв глаза, ощутив холод на своём лице, Клэр окунулась в покой, которого была лишена ранее. Оказывается, человеческое счастье состоит не в наличии дорогой машины или связей и тем более не в том, что тебе поставили сто лайков на фотку из отпуска. Для счастья достаточно тихо сидеть в уютном местечке и вдыхать запахи мокрой осенней листвы.

Достигнув полного умиротворения, Клэр совершенно перестала замечать быстротекущее время, равно как и посторонние звуки вокруг себя.

– Доброго дня! – раздался резкий мужской голос, в секунды разрушивший душевное уединение. Он прозвучал настолько близко, что от неожиданности она подскочила на месте.

Чуть высунув голову из беседки, Клэр увидела стоящего перед ней молодого человека прекрасной наружности и крепкого телосложения в жилете болотного цвета поверх белой рубашки. Его одежда, а в особенности взгляд, устремлённый на Клэр смело, без каких-либо стеснений, говорили о том, что он дворянского происхождения. Ярко-зелёные, как весенний луг, глаза начали знакомиться с ней ещё до того, как она произнесла первое слово. Его слегка опечаленный вид, вьющиеся золотые волосы, которые беспорядочно теребил ветер, показались Клэр идеальным образом для типичных любовных романов.

– Добрый! – чуть замешкавшись, ответила Клэр и принялась взволнованно разглаживать складки платья.

– Я не напугал вас? – мягким тоном поинтересовался незнакомец.

– О, нет… что вы, – смущаясь его пристального внимания, Клэр то и дело отводила от него глаза.

– Позвольте немного любопытства. Что столь прекрасная молодая особа делает в нашей скромной обители? Вы приехали к Мари?

– Не совсем так, но… – Клэр путалась в собственных мыслях и словах, оттого её речь казалась грубой и несвязной. – Я не знаю, как сказать лучше, поэтому правильным будет дождаться её ответа.

– Хм. Довольно многообещающая история. Разрешите представиться: граф Пётр Николаевич Миланов. А вы, мадемуазель, должно быть?..

– Граф? – сдержать восторг девушке было не по силам. Её глаза ярко заблестели, словно она сделалась младше своих лет. – Клэр Данииловна, – коротко ответила она, встретив его удивлённый взгляд.

– Весьма необычное имя… На аглицкий или французский манер?

– Скорее, на французский, – чуть задумалась Клэр.

– А на аглицкий манер к вам бы обращались «мисс Клэр». Ваше имя безупречно отражает красоту вашего лица, – вдруг добавил он и, спросив у Клэр разрешения, взял её тонкую руку, прикоснулся губами к коже.

– Вы родственник Мари? – не привыкшая к подобным ухаживаниям, Клэр моментально предприняла попытку отвести от этого жеста внимание.

С представителями мужского пола Клэр легко могла играть, спорить и даже драться, но, когда речь заходила о признаниях в любви или проявлении чувств, она в мгновение ока превращалась в смущённую, запуганную улитку, прячущуюся в свою раковину.

– Мари приходится женой моему старшему брату.

Позади высокой фигуры Петра прозвучал женский голос:

– Доброго вам дня, барин, – сказала Майя, прервав их недолгую идиллию.

– Здравствуй, Майя. Мария Павловна дома, никуда не отъехала?

– У себя в кабинете, Пётр Николаевич.

Пётр небрежно кивнул.

– Буду надеяться, что это не последняя наша встреча, – вновь повернулся он к Клэр, собираясь уходить.

– Надеюсь, – неуверенно отреагировала она.

Поклонившись, прижимая свою руку к груди, Пётр направился в дом. Клэр ещё какое-то время сидела в переполненном эмоциями состоянии. С ней никогда в жизни так не разговаривали мужчины, несмотря на то, что вела она себя очень достойно.

– Я оставила вас на пятнадцать минут, а вы уже успели познакомиться с нашим молодым барином. – Майя никак не смогла сдержать девичьего интереса и почти бестактно стала интересоваться у Клэр о Петре Николаевиче.

– Не то чтобы я желала этого знакомства. Просто так получилось.

– Вы не должны оправдываться перед слугами, – вновь поправила её Майя. – Делайте так, как считаете нужным, не обращая внимания на сплетни. Дворовые всегда их плетут, ведь их жизнь так скучна. Да, кстати, вас хотела видеть Мария Павловна.

– Ты же понимаешь, что я самостоятельно не найду дорогу в её кабинет, – в приподнятом настроении пояснила Клэр.

– Вы слишком внимательно рассматривали ту люстру в зале.

Они вместе посмеялись над рассеянностью Клэр и направились в дом.

* * *

Майя подвела Клэр к двери кабинета Марии Павловны и, оставив её, направилась по своим делам. Как только Клэр стала поворачивать бронзовую ручку с узорами, из комнаты послышались грубые, возмущённые выкрики. Процесс уже был запущен, и Клэр не успела остановить своё появление в кабинете. Её встретили два встревоженных, разозлённых взгляда, увидев которые, Клэр поняла, что не должна была присутствовать при сцене семейных споров.

Мари сидела за деревянным тёмно-красным столом в окружении бумаг и перьев, в то время как Пётр, расположив руки на боках, продолжал пожирать взглядом невестку.

– О, прошу меня простить. Я зайду в другой раз, – вежливо сказала Клэр, испытывая неприятное чувство неловкости по отношению к Мари.

– Что ты, душечка! Позволь представить тебе… – не успела Мари договорить, как резкий голос Петра прервал её:

– Мы уже имели возможность познакомиться.

– Пожалуйста, входи, – продолжила она. – Пётр Николаевич уже уходит.

Клэр виновато посмотрела на Петра и медленно вошла в комнату, поменявшись с ним местами.

– Вы меня звали? – спросила Клэр Марию Павловну, когда Пётр наконец покинул кабинет.

– Хотела справиться о твоём самочувствии, но прежде позволь мне выразить своё восхищение! – Мари обошла Клэр со всех сторон, поправляя своей лёгкой рукой рукава небесного платья. – Это платье идёт тебе намного больше, чем мне, и сидит гораздо лучше.

– Благодарю, Мари. А самочувствие моё намного лучше, спасибо. Майя показала мне сад. Он чудесен!

– Я, право, польщена. За все свои пять лет брака я хорошо освоила работу садовника, поэтому некоторые розовые кусты посадила сама.

– Удивительно, – вырвалось у Клэр.

– Что именно? – Мари разгуливала по комнате в поисках своих перчаток, внимательно вслушиваясь в каждое слово Клэр.

– Удивительно, что такая прекрасная и нежная женщина, как вы, сама ведёт хозяйство. Я полагала, для этого есть слуги, – Клэр наивно развела руками, выдавая первое, что приходило на ум.

– Возможно, имей я больше средств, то не занималась бы всем этим. Однако, велика вероятность, что я умерла бы со скуки.

– А как же развлечения?

– Моя дорогая, нынешний досуг настолько примитивен, что хочется рыдать. Вот, к примеру, моя близкая подруга организует художественный клуб. Туда нелегко попасть, но благодаря нашей тесной дружбе у меня есть в него вход. Там поистине увлекательно. Мы обсуждаем известных и новых художников, их работы. У некоторых даже получается приносить с собой копии разных картин. На светских раутах любого уровня полно пошлости, лицемерия и фальши. Если ты никак не очернила свою репутацию или не обзавелась новым любовником, то ты попросту никому не интересна. Лишь при дворе императора, я наслышана, весьма торжественно и интересно, а главное – можно приобрести выгодные знакомства. К сожалению, у меня нет доступа ко двору государя, несмотря на то что мой муж – герой Аустерлица. Охоту я не жалую, – продолжала она непринуждённо, словно напевала Клэр песню, – путешествовать в соседние губернии тоже не могу, так как поместье не на кого оставить. Изредка меня навещают подруги или я наведываюсь к ним в гости. Вот, собственно, и всё. Порой мне кажется, что после замужества жизнь моя стала набором примитивных действий, которые я повторяю снова и снова каждый день.

Клэр всё это время молча стояла перед графиней, незаметно сжимая кисть своей правой руки.

– Да уж… Не очень-то весело, – ответила она, наконец дождавшись паузы.

– И меня одолевают смешанные чувства. – Мари обиженно поджала розовые губы, стыдливо опустила глаза в пол, наверное, впервые за их общение, в то время как Клэр, наоборот, лишь изредка их поднимала. – Я несказанно рада тому, что ты оказалась в моём имении, но также я очень опечалена тем фактом, что твоя память тебе более не принадлежит.

На секунду Клэр стала ощущать себя безвольной куклой, которую надо кормить, одевать, а в дальнейшем и распоряжаться.

– Не вините себя, я всё равно очень благодарна, Мари. Подумать страшно, что со мной стало бы, если бы не вы.

Ещё некоторое время они разговаривали очень открыто и в то же время ни о чём, словно уже много лет были знакомы. Иногда Клэр выдавали её манера общения и определённые фразы, но Мари всё списывала на слабость девушки. Мари очень не хотела расставаться со своей гостьей, но дела и неразобранная кипа бумаг, занявшая большую половину стола, вынуждали это сделать. Мари попрощалась с Клэр и вернулась к своим делам.

* * *

Наблюдая за тем, как ухаживают за садом и территорией крепостные, Клэр неторопливо прогуливалась по имению, постепенно привыкая к новой обстановке. Ноги сами вели её вперёд. Сворачивая с аллеи на аллею, она оказалась у полюбившегося озера с другой его стороны. Подойдя вплотную к краю воды, Клэр устало опустила глаза на своё отражение. Присела. Хотела было коснуться мутной глади рукой.

– Простите, Клэр Данииловна, что вам пришлось слышать наши семейные распри, – раздалось у неё за спиной, отчего она снова вздрогнула и неуклюже плюхнулась на траву.

– Кажется, вы хотите меня убить, без конца подкрадываясь!

– О… – Пётр нахмурился и попытался оправдаться: – Я шёл достаточно громко, чтобы на сей раз не доставить вам неудобства.

– Неважно, но пообещайте больше так не делать, Пётр Николаевич.

– Даю вам слово.

Девушка не спешила вставать. Высокая и стройная фигура Петра возвышалась над Клэр, а она упрямо не сводила глаз с воды, словно в ней было что-то крайне интересное. Гораздо интереснее общества молодого человека. Наконец Пётр махнул головой, прося у Клэр разрешения присесть рядом. Девушка нашла это лестным, да и как могла она, простая девчонка, отказать в такой малости графу.

– Из-за чего вы ругались? – с присущей ей простотой поинтересовалась Клэр.

После нескольких секунд демонстративного молчания Пётр, поднеся руку в перчатке к лицу, ответил:

– Вот скажите, Клэр. На ваш юный взгляд, должен ли мужчина исполнять свой долг перед Родиной и нести службу, как любой уважающий себя офицер?

– Ну… Полагаю, что да. По крайней мере, её несут те, кто ставит перед собой цель защищать своих родных и близких.

– Наученная горьким опытом моего брата, который большую часть времени проводит на службе, Мари наотрез отказывается отпускать меня в полк.

Лицо Клэр недоумённо вытянулось:

– Но… мне кажется, вы уже достаточно самостоятельны, чтобы принимать решения по этим вопросам.

– Я знаю, о чём вы думаете, сударыня. Что я юнец, который не умеет отстаивать свои интересы. Но не всё так просто. – Пётр на мгновение замолчал. Посмотрел на Клэр так, словно заранее ожидал от неё какого-то ответа. – Простите. Я не смущаю вас своими разговорами?

– Нисколько. Что вы хотели рассказать? – всем своим видом Клэр показала, что готова слушать его хоть до ночи. Даже если его история окажется длинной. Она широко и дружелюбно раскрыла глаза. Смотрела лишь на него, и вмиг растворилась та неловкость, что возникла часами ранее. Со стороны могло показаться, что они старые друзья. Так бывает, когда встречаешь человека, близкого тебе по духу.

– Когда я был ребёнком, моя мать в последние дни жизни наказала брату и Мари, чтобы я занялся государственной службой. Например, в качестве секретаря или счетовода. Но вся эта бумажная работа мне не в радость. Абсурда добавляет тот факт, что я окончил военный лицей, в который меня зачислили благодаря брату. Я желаю служить, но Мари против. Вечно уговариваю её, но, как вы могли заметить, безуспешно.

– А что будет, если вы ослушаетесь? – Клэр не хотела вбивать клин между Петром и Мари, но совершенно ненамеренно этим и занималась.

– С моей стороны было бы крайне бесчестно нарушать волю покойной матери. Лишь с благословения Мари я могу отправиться на службу.

– Может, Мари ещё передумает? – вздохнув, произнесла Клэр.

– Miss Claire, откуда вы? Кто вы? Я ведь совершенно ничего о вас не знаю. Мари упомянула только, что нашла вас по дороге в имение, – неожиданно произнёс он, одновременно наблюдая за её реакцией.

Под таким натиском Клэр и сама себя заподозрила бы в чём угодно.

– Прозвучит довольно глупо, но я не знаю, кто я и как оказалась здесь. Боюсь, у меня столько же вопросов, сколько и у вас.

Пётр не получил ответов. Он хмыкнул, не найдя нужных слов, томно нахмурился и стал рассматривать виднеющуюся за озером ротонду.

– Глубоко сожалею. Надеюсь, память очень скоро к вам вернётся. Мари вызвала доктора из города, он прибудет завтра, чтобы осмотреть вас.

Они оба замолчали. Он нервно теребил руки. Оторвавшись от этого занятия, поднялся и шагал из стороны в сторону, видимо, в надежде обратить на себя внимание.

– Я даже не знаю, как сказать, Клэр. Мы только познакомились, но вы уже успели поразить меня и всё больше становитесь для меня головоломкой, которую, как мне кажется, я разгадаю очень нескоро.

– О чём вы? – не понимая его намёков, уточнила она.

– В нашей глуши уже много лет не происходит никаких интересных событий. Со всеми близживущими семьями я знаком, равно как и с некоторыми в городе. Но о вас я прежде никогда не слышал. Не слышал даже вашего имени. Воистину, по описанию Мари, вы чуть ли не с неба к нам спустились. И, простите меня за прямоту, ваши слова изредка кажутся странными.

– Будем надеяться, что скоро всё разрешится и моё появление не будет казаться столь мистическим, – с иронией ответила Клэр, прижимая руки к лицу.

Практически до самого вечера, неприлично долго, Клэр и Пётр то прогуливались по имению, то, сидя в ротонде около озера, говорили о философии и поэзии. Клэр, которая никогда не считала себя чересчур образованной из-за нежелания читать литературу, в разговоре с Петром поняла, что без каких-либо проблем в состоянии поддержать беседу практически на любую тему. Однако ей с большим трудом приходилось сдерживать себя в моменты обсуждения современных художников или композиторов. В то время как Пётр наблюдал её лёгкость и непринуждённость в общении с ним, в голове Клэр выстраивались цепи событий, которые происходили после середины девятнадцатого века и о которых говорить явно не следовало.

Молодой граф рассказывал ей о своих успехах на литературном поприще и о том, что его больше всего вдохновляет. Клэр, воодушевлённая этими рассказами, изучающе пожирала его глазами. Ей всё ещё казалось, что это просто затянувшийся прекрасный сон, а перед ней сидит плод её романтической фантазии. «Человек девятнадцатого века, вот как ты выглядишь, мыслишь и чувствуешь. Вроде и не отличаешься, на первый взгляд, ничем, кроме одежды, но на самом деле отличаешься всем, начиная с мировоззрения и заканчивая поведением».

На аллее раздался звенящий девичий крик.

– Барин, Клэр Даниловна! Нашла наконец. Обыскалась вас, весь двор на уши подняла. – Майя показалась этим двоим до смешного грозной, и они едва смогли сдержать вырывающийся смех. – Мария Павловна к ужину ждёт-с.

– И правда, – поспешил согласиться Пётр, – время позднее. Идёмте? – Он встал первым и подал Клэр руку.

Он был выше её на голову или даже две. Идя подле него, Клэр ощущала себя в безопасности, словно рядом был тот, кому безоговорочно и всецело можно доверять. Сильная рука вела в дом на протяжении всего пути. Клэр заворожённо, без утайки, слишком откровенно и смело рассматривала молодого Петра Миланова. Его миловидная улыбка дразнила, говорила о том, что не в силах были сказать уста.

Майя с укором оглядывалась назад, следя за тем, чтобы ни Клэр, ни Пётр не отставали.

– Чем так вкусно пахнет? – Клэр почуяла мясной пряный запах ещё на подходе к особняку. – До этой секунды я могла поклясться, что была не голодна.

– Особый рецепт нашего повара – утка, запечённая в брусничном соусе с картофелем и вялеными грушами, – договорив, Майя едва заметно облизнула губу и резко прижала ладонь к животу, сдерживая громкое урчание.

– Звучит прекрасно.

– На вкус ещё прекраснее, – уверил её Пётр и самодовольно задрал подбородок, будто это он был тем самым поваром.

За ужином царила по-настоящему семейная атмосфера. После изумительно вкусной дичи, которая, к большой радости Клэр, не была слишком жирной, подали чай с домашними конфетами и свежими фруктами.

– Это же мои любимые конфекты! – с возбуждённой весёлостью заявила Мари и, цокнув фарфоровой белой чашкой о блюдце, потянулась через весь стол к тарелке со сладостями. Клэр усмехнулась и уже было хотела поправить радостную хозяйку, как вдруг услышала, что и Пётр также назвал этот десерт «конфектами». Клэр всем телом вдавилась в твёрдый стул, ощущая неловкость.

Вскоре корсет сдавил живот ещё сильнее. Клэр старалась сидеть как можно ровнее, чтобы меньше чувствовать дискомфорт. К счастью, ужин подходил к концу.

– Я надеюсь, вам у нас нравится, дорогая? – любезно спросила Мари, допивая последнюю чашку травяного чая с мёдом.

– Сильнее, чем может вам показаться, – без тени стеснения ответила Клэр, бросив украдкой взгляд на Петра.

– Чудесно. Хочется верить, что здешний воздух и здоровый сон пойдут вам на пользу и вскоре вы обретёте память.

– Я тоже очень надеюсь на это, Мари.

– Что ж, думаю, нашей гостье как раз пора спать. Да и нам бы не помешало, верно, Петруша? Майя, проводи Клэр в её комнату и помоги приготовиться ко сну.

– Доброй ночи, Клэр Данииловна, – звонкий юношеский голос погладил Клэр над ухом.

– Доброй ночи, Пётр Николаевич.

Улыбка не сходила с её лица до самой двери в её спальню. Она находила Петра слишком юным и милым для чего-то большего, чем дружба. Да и в друге она сейчас нуждалась, как никогда прежде. «Главное ничего не испортить».

* * *

К обеду следующего дня Клэр с ног до головы была окружена вниманием. Сразу после завтрака Мари лично присутствовала при снятии мерок и подборе тканей для её будущего платья. После двухчасовых разговоров о кружеве и шёлке пришёл врач. В отличие от дам, он без лишних эмоций и вздохов принялся задавать Клэр различные вопросы относительно её самочувствия по окончании её осмотра.

– Не хочу на вас клеветать, мадемуазель, но мне думается, что ни о какой потере памяти речи быть не может. – Доктор, седой и суховатый мужчина пожилого возраста, крайне неторопливо и вальяжно убирал в свою рыжую кожаную сумку медицинские инструменты. Казалось, что он никуда, в общем-то, не торопится и даже, наоборот, желает подольше задержаться в поместье Милановых.

Мари, находившаяся в тот момент в комнате, задумчиво повела бровями, переглянувшись с Клэр.

– Однако ваша рассеянная речь и усталый вид могут свидетельствовать о том, что я ошибаюсь. Видите ли, человек – настолько особенный организм, что малейшие изменения в нём могут выражаться по-разному, да-с-с, – заключил мужчина хриплым и безжизненным голосом. Он подозрительно прищурился и снова стал приглядываться к Клэр. От него шёл неприятнейший запах старых вещей и лекарств. Когда он подходил к Клэр слишком близко, она переставала дышать, чтобы не скривиться от его, валившего с ног, аромата.

– Ах! Но, если бедняжка не помнит, что с ней произошло, как нам ей помочь, monsieur Золоткин? – с чрезмерной обеспокоенностью спросила Мари врача.

– Время будет лучшим лекарством для неё. Равно как и покой.

Пётр весь день назло своей невестке провёл, упражняясь возле конюшни. Грохот. Звонкий шум. Впервые услышав его, Клэр невольно вздрогнула, съёжилась, словно загнанное в страхе животное. Мари упорно делала вид, что не слышит раздражающего звона железа, доносившегося со двора, и продолжала работать в своём кабинете. Петра злило, что его демонстрации не приносят Мари особого неудобства. Это легко было понять по усиливавшимся громким и резким звукам.

Клэр расположилась в глубоком зелёном кресле напротив Мари. Она долго наблюдала за терпением графини, пока та как ни в чём не бывало подписывала какие-то бумаги. Перо почти беззвучно царапало сложенный пополам лист. В руках графини Милановой оно парило.

Клэр скучала. Время стало тягучим, словно липовый мёд, после которого непременно желаешь напиться воды. Мари изредка спрашивала её о чём-то, но беседа никак не складывалась. Слишком пустой она выглядела.

Когда тоска стала и вовсе невыносимой, Клэр наконец решила выйти из дома и тайком взглянуть на те самые тренировки Петра, от которых у Мари сводило зубы. Почему-то не сразу она решилась сказать Мари о своём желании прогуляться. Отчего? Ведь Клэр не была пленницей.

Хватит!

Она набралась решимости и стала медленно вставать с кресла в надежде, что Мари заметит это раньше, чем ей придётся что-либо объяснять. Так и случилось. По озадаченному, задумчивому голосу Мари было слышно, что она даже будет рада своему уединению.

Оказавшись за дверью кабинета, Клэр пошла в направлении звуков, доносившихся с улицы. Стоило ей переступить порог дома, как тут же подол её голубого лёгкого платья сделался грязным и влажным от прошедшего дождя. Клэр посетовала, что не укуталась в шерстяной платок, и теперь ретиво согревала оголённые руки, прижимая их крепко к телу.

Источник резких звуков был совсем рядом. Клэр спряталась за деревянными стенами конюшни и через прорези в балках пыталась рассмотреть Петра. Детское ребячество отразилось в глазах и пробудило волнение. Колющее, дразнящее волнение, от которого по телу распространяется зуд. Тайное наблюдение за кем-то или чем-то рождает внутри превосходство, чувство власти от малейшего знания, которого лишён объект наблюдения. Ты наблюдаешь, а значит, властвуешь. Тешишь самолюбие одним лишь мгновением собственной важности.

Пахло лошадьми, влажным собранным сеном. Смердело навозом. В стойлах то и дело раздавалось фырканье, ржание и стук копыт. Рыжеватая головка Клэр осторожно выглядывала из укрытия, внимательно наблюдая за тем, как Пётр замахивается саблей. Сегодня он не был нежным и опрятным, как в первый день их знакомства. Увесистые армейские сапоги до колен, испачканные в грязи, серые штаны с завышенной талией, белоснежная рубашка, чёрный шёлковый платок вокруг крепкой шеи. Его волосы были взъерошены, а по лицу стекали капли пота. Он тяжело дышал, был утомлён своей тренировкой. Разгорячённое дыхание вырывалось наружу.

Молодое, крепкое тело было грациозным. Оно двигалось утончённо, объединяя в себе резкость и плавность. Клэр восхитило мастерство, с которым двигался юный граф. Каждый выпад был танцевальным, а каждый взмах сабли – вызовом, дерзким и мужественным. Перед Петром стоял деревянный столбец, нещадно изрубленный его рукой. Щепки всё дальше отлетали в стороны каждый раз, когда он с силой вгонял клинок в сооружённую мишень.

В какой-то момент Пётр почувствовал на себе пристальный взгляд и, прервав упражнения, стал оглядываться по сторонам. Рыжие волосы на фоне окружающей серости тут же бросились ему в глаза.

– Мисс Клэр, по правде сказать, я не знал, что смею быть достойным вашего внимания.

Лицо девушки тут же порозовело от смущения.

– Я не хотела вам мешать, но… Признаться, мне нравятся фехтование и оружие.

– Вот как? – удивился Пётр, пряча саблю в ножны.

Раскрасневшийся и мокрый от пота, он не спеша подходил к ней, вытирая рукой лоб.

– Простите, я не в лучшем виде, поэтому не смею подходить к вам слишком близко.

Пётр глубоко дышал. С каждым глотком воздуха его оголённая грудь вздымалась. Он был разгорячён, и тепло от его тела можно было ощутить на расстоянии.

– Ещё раз прошу простить мою выходку. Обычно я ни за кем не подглядываю, тем более за мужчинами.

– В таком случае сочту это за комплимент.

Пётр нарочно не сводил с неё глаз в попытке смутить. Однако у Клэр от подобных выходок имелся иммунитет. Не без труда она продемонстрировала своё безразличие, тем самым вызвав смешанные чувства на лице молодого графа.

– Что же сказал врач?

– О, к сожалению, он не дал конкретных ответов, только посоветовал беречь себя от бурных потрясений. Наверное, это всё, что он предложил дельного.

– Но вы рассказали мне не всё. Ещё вчера я заметил, что из-под рукава вашего платья выглядывает повязка. Что с вашей рукой? Вы ранены? – Юноша сурово и немного наигранно нахмурил лоб, проявляя своё беспокойство.

– Не припомню, откуда она. Эта рана – сущий пустяк. Царапина! Моя рука совсем не болит.

– Барышня, которую обнаружили в мужском наряде с раненой рукой… Ваша биография становится всё более любопытной. – Пётр хитро улыбнулся, поправил свободной рукой растрепавшиеся волосы.

– Не стоит уделять слишком много внимания моей персоне, – дружелюбно ответила Клэр, изображая кашель, в надежде незаметно отойти от темы.

– Вы поражаете меня! – неожиданно заявил он, едва дав Клэр договорить.

– Что?

– Вы необычайно красивы, молоды, интересны и воинственны. – Он говорил размеренно, плавно, иногда прерываясь и выдерживая тяжёлую паузу, от которой Клэр краснела на глазах. – Не знаю, как объяснить, но в ваших глазах я вижу массу вопросов. Обычно такой взгляд свойствен детям.

– Мне кажется, что вы заблуждаетесь, Пётр Николаевич. Вы описали меня чуть ли не божественной музой, – с усмешкой отреагировала на его слова Клэр, уловив в них те самые чувственные признания, от которых ей становилось не по себе.

– Пойдёмте в дом? Уже смеркается, да и к вечеру похолодало.

– Я вас расстроила?

– Отнюдь. Возможно, вы правы, и я действительно слишком романтичен, но что касается вас… я говорил серьезно.

Клэр почувствовала себя ещё более неловко, чем от тех комплиментов, которые сделал ей Пётр.

– Вы сказали, что нам пора в дом, но как же ваша тренировка? – Клэр предприняла попытку направить разговор в другое русло, но внутренне продолжала ругать себя за свою глупость.

– Вы так желаете на неё посмотреть? Или на меня? – Пётр разразился смехом. Его зелёные глаза заблестели. – Обещаю, что в следующий раз я лично приглашу вас на тренировку, чтобы вам не пришлось подглядывать из-за угла.

– Ладно, что же, тогда пойдёмте?

– Если хотите, можем почитать друг другу вслух? Или я могу помузицировать вам. Мари пару месяцев назад привезли ноты из Англии.

– Вы играете? – не сдержав удивления, спросила Клэр.

– О, да. Но не судите строго.

* * *

Подготавливая Клэр ко сну, Майя слушала её нескончаемое восхищение игрой Петра на пиано. Казалось, ему не было ни конца ни края. Девушка была так поражена тонкостью его натуры, что временами забывалась в своих впечатлениях.

– Неужели наш барин приглянулся? – дослушав её, поинтересовалась Майя.

– Что?

– Пётр Николаевич.

– Что ты! Нет, конечно. Он милый и хорош собой, много читает и обладает тонкой творческой натурой. Но…

– Но что? – Майя старалась сдерживать улыбку, чтобы не показаться Клэр бестактной.

– Не знаю. Это сложно объяснить. Наверное, он просто не тот мужчина, на которого бы я могла смотреть как-то иначе, чем на хорошего друга.

– Он из хорошей, достойной семьи и, как вы уже сказали, обладает многими положительными качествами.

– Я не чувствую к нему ничего.

Майя не ответила, но сделала вид, что поняла, о чём говорит Клэр. По просьбе девушки Майя снова принялась рассказывать об этикете, правилах поведения и темах, которые принято, на её скромный взгляд, поддерживать на приёмах.

– Вы должны помнить, что если кто-либо из мужчин пригласит вас на танец, то…

– Боже! – звонкий голос резко перебил её. – Я ведь совершенно не знаю нынешних танцев, а бал уже завтра. Майя, умоляю, скажи, что ты хоть немного умеешь танцевать!

– Да-а-а, – неуверенно протянула она, – умею. Не осмелюсь сказать, что мой танец хорош, но…

– Прошу, научи меня. Я умею танцевать, но с вашими танцами не знакома.

– Ночь уже, барышня! Опомнитесь.

Клэр посмотрела на Майю бесконечно жалостливыми глазами в надежде на её милость.

– Ну хорошо… – с неохотой ответила Майя.

Клэр тут же вскочила с кровати и всем своим видом продемонстрировала стремление научиться танцевать. Удивившись её настойчивости, Майя практически сразу принялась за обучение, перед этим глубоко вздохнув.

* * *

Блуждая по незнакомому пустырю и натыкаясь на высохшие ветки колючих кустов, Клэр видела перед собой яркое, светящееся пятно, которое всё сильнее ослепляло глаза. Это белое сияние притягивало её к себе так же сильно, как магнит – крохотную скрепку. Она упорно шла, несмотря на клубы пыльного сухого ветра, который мешал ей двигаться.

Взбираясь на дюну, она изо всех сил хваталась за ускользающий песок. Наблюдая, как быстро мелкие кристаллы просачиваются через пальцы, Клэр оказалась на самой вершине этого холма. Перед ней был источник яркого света. От него исходил холод. Ледяные осколки вонзались в её щёки и руки с каждым новым шагом.

Закрыв лицо рукой, создавая преграду между собой и светом, превозмогая чувство страха, она сделала ещё несколько шагов навстречу волшебному сиянию. Её тело было парализовано. Не в силах пошевелить руками и ногами, Клэр осталась стоять на месте, как вкопанная. Жуткая паника охватила её с ног до головы, пробежав по коже раздражающим жжением. На теле ощущались чьи-то касания. Взгляд замер, уставившись вперёд.

На расстоянии семи метров сидела бабушка Элжира. Она мирно устроилась в старом бордовом кресле и что-то неторопливо крутила в своих руках. От счастья на глазах девушки выступили слёзы. Клэр попыталась заговорить с ней, но бабушка не слышала её голоса и продолжала вертеть мелкий предмет, нашёптывая какие-то фразы на своём родном языке. Отчаявшись, Клэр стала вглядываться в руки Элжиры. Когда её внимание полностью сконцентрировалось на морщинистых бабушкиных руках, она увидела своё кольцо.

* * *

Тяжёлые, склеенные поздним сном веки никак не хотели подниматься. Сквозь ресницы Клэр снова увидела над собой высокий расписной потолок, нежно-розовые стены по бокам и деревянные оконные рамы, из которых прямым потоком лился тусклый солнечный свет. Эта ночь была беспокойной. Клэр несколько раз просыпалась от чувства, что ноги выкручивает судорога, а тело бросает то в жар, то в холод. Когда же боли прекратились, то перед глазами возникли расплывчатые образы.

Но всё это было навсегда подарено ушедшей ночи. Настало новое утро, новый день, который должен был принести с собой что-то прекрасное и живое. День бала. Глаза Клэр всё больше наполнялись детской радостью, словно эта радость исходила от каждого предмета в этой комнате. С каждой минутой детали сна забывались, и она уже плохо помнила страх, который мешал ей дышать прошлой ночью.

«Вот эгоистка! Желая вернуться обратно, я вместе с тем совершенно не испытываю чувства тоски по родителям и подруге», – думала Клэр, танцуя в свете солнца вблизи окна в одной рубахе. Она кружилась, закрывала глаза в предвкушении сегодняшнего вечера. Праздничное волнение пробуждало трепет в груди. Разве могла она вообразить, что окажется на настоящем балу в начале девятнадцатого века? Безумие!

В течение дня Клэр не могла ни есть, ни спокойно сидеть на месте. Графиня Миланова занималась подготовкой банкета и ранним приёмом подарков, которые присылали ей друзья из города. По этой причине Клэр так и не имела возможности поздравить её лично. Она практически не выходила из своей комнаты, лишь изредка развлекая себя выглядыванием из окна в сторону конюшни.

Каждый раз, когда Клэр не видела там тренирующегося Петра, она со вздохом начинала сновать по комнате под звуки старого скрипучего паркета. Всё шло как нельзя лучше, и к началу сборов Майя уже была в её комнате. Очень много времени и острых шпилек ушло на причёску. На этот раз Клэр сама руководила движениями Майи, чтобы в сочетании с античной лаконичностью не утратился её современный образ. Пара рыжеватых локонов осталась спадать на фарфоровые плечи, в то время как остальные пряди были собраны наверх. Пройдя длительную процедуру одевания, Клэр наконец смогла увидеть себя в потрясающем белоснежном платье Мари, которое в этот вечер принадлежало лишь ей одной.

– Чудесно выглядите, мадемуазель! И отчего же наряды нашей барышни вам идут куда больше, чем ей? Ой! – тут же поправила себя Майя. – Что же я вечно лишнего болтаю. Прошу, не говорите о том графине.

– Можешь об этом не беспокоиться.

День постепенно сменялся ночью, уступая ей свои права на царствование. Прислуга, словно муравьи, проворно носилась по дому, завершая последние штрихи приготовления. Зажглись свечи и фонари на улице, добавив уюта и без того прелестным аллеям. С наступлением сумерек в дом стали съезжаться первые гости. Мари лично встречала каждого из них у парадной, принимая цветы и поздравления. Клэр было немного не по себе от мысли, что ей нечего подарить своей спасительнице.

– Майя, расскажи мне, что вообще принято дарить на праздники?

– Всегда по-разному. Когда подсвечник или вазу вручат, когда ноты или чудесную вышивку. В другой раз, бывало, дарили крупную пойманную дичь.

– А если женщина желает сделать подарок мужчине?

– Также вышивку на платке изволят дарить, но самым личным подарком считается прядь волос.

– Прядь волос? – скривившись, уточнила Клэр.

– Точно так.

– Но зачем?

– Для того чтобы частичка вас всегда находилась с возлюбленным.

– Я сперва решила, что волосы нужно дарить всем мужчинам, – захихикала Клэр.

– Что вы, упаси бог! Ещё научу вас дурному.