Читать книгу Сохранить нельзя разбить - - Страница 7

Уже прошла неделя после того, как Егора выписали, и он с огромным удовольствием проводил время дома, пока его одноклассники, включая Диму, мучились в школе. Правой сломанной рукой все равно мало что можно написать, да и Светлана Николаевна так за него переживала, что просто боялась пока отпускать в школу.

Настя, которая обычно большую часть своего времени, когда находилась вне садика, проводила за играми, теперь от брата практически не отходила. Она могла часами сидеть рядом с Егором и прихорашивать кукол, пока он смотрел фильмы или мультики. Играть в видеоигры ему сейчас было совсем неудобно. Дима почти каждый день после школы заходил к другу хотя бы на час. Уроки и секция по баскетболу во второй половине дня не давали задержаться настолько, насколько он бы он хотел. На удивление, после того случая Настя даже не обижалась на привычное «Олененок». А Дима, заметив эту перемену в ее поведении, стал называть так сестренку друга немного чаще.

После выписки Егора, когда родители точно знали, что он дома и в безопасности, Виктор Петрович с Александром Сергеевичем нашли этих пацанов и хорошо им объяснили, что если они хоть на километр приблизятся к их сыновьям, то сломанной рукой не отделаются. Нет, они их не трогали и не били, хоть сдержаться было очень сложно. Особенно папе Егора. Насколько эффективным был их разговор, пока было непонятно. Это могло показать только время.

И для Егора оно, как оказалось, тянулось невероятно медленно. Сначала прогуливать школу было весело и даже круто, а потом стало скучно. Перемен нет, друзья далеко, даже математичка, строгая и крикливая, не действовала на нервы из-за невыполненной домашней работы. Дима рассказывал, что происходило к школе, и вместе с Егором уплетал вкусное имбирное печенье. Друг слушал его с таким упоением, что учителя могли лишь ахнуть от того, что их умный, но не совсем дисциплинированный ученик вообще способен быть таким внимательным.

На улице с каждым днем становилось все холоднее, и вчера впервые в этом году выпал мягкий пушистый снег. Пока его было не так много, чтобы лепить снеговика и ловить языком снежинки, но Егор был даже этому рад. Сейчас с такой рукой вряд ли у него получилось бы провести время так, как он хотел, и Егор очень сильно надеялся, что когда снега будет достаточно, он уже полностью восстановится.

На мальчишек, которые стали причиной его заточения дома, Егор затаил обиду. Но, скорее, не за себя, а за друга и сестру, которые могли пострадать, если бы он вовремя не вышел из магазина, увидев через витрину, как Дима отворачивается и пытается прикрыть собой Настю. В Егоре в этот момент проснулась такая ярость, которую он никогда раньше не чувствовал. Он даже оставил на кассе купленные чипсы и шоколадные печенья. Кажется, и деньги, которые он успел вытащить из кармана, полетели на пол, прямо под прилавок. Тогда Егор мечтал лишь о способности телепортироваться, чтобы не терять время на преодоление расстояний. Чудом он все-таки успел. Встал перед Димой с Настей на руках и, собрав всю свою храбрость, велел другу унести сестру. За нее он боялся намного больше, чем за себя. В этот момент о себе он, казалось, вообще не думал. Все было как в тумане. Оскорбления, которыми бросались Витя и его компания, их злые усмешки и подколы слышались через раз. Кровь пульсировала слишком сильно, заглушая их. От напряжения ладони Егора вспотели и стали холодными. Может, где-то внутри и был страх, но внешне он никак это не показывал. Смотрел прямо в глаза Витьке, не обращая внимания на стоящих рядом пацанов, будто они были пустым местом. Мальчики все поняли, и им это явно не нравилось. Агрессии в воздухе становилось все больше. И если у шестерок этой так называемой банды горели глаза и зашкаливали эмоции, как у бешенных собак, Витя оставался хладнокровным. Он с интересом рассматривал Егора, крутя на запястье черный кожаный браслет. Витя знал, что Егор на два года младше, никакой борьбой не занимается и дать отпор ему будет очень сложно. Но несмотря на это он никогда на пасовал, никогда не сбегал, даже если знал, что шансов на победу у него практически нет. Где-то глубоко в душе Витя даже уважал этого мальчишку, но продолжал к нему цепляться. Ему было интересно, сколько в Егоре этой храбрости. Сколько он еще может выдержать прежде, чем побежит жаловаться папе. Но он упорно этого не делал. На Диму ставки были не такие высокие. В конце концов Витя оказался прав. Сбежав с сестрой друга, он все рассказал отцу Егора, и тот примчался через пять минут. В этот раз драка зашла слишком далеко. К синякам и ссадинами добавились перелом руки и сотрясение мозга. Не нужно было Егору говорить о том, что сломает руку Вите. Витя со своей шайкой пока решили залечь на дно и стараться не попадаться на глаза взрослым, детей которых они когда-либо трогали. А таких было немало.

Когда пришел папа, то Егор уже мало что понимал. Он то отключался, то приходил в себя. Из-за заплывших глаз все вокруг было размыто, но голоса он слышал хорошо, помнил, как на Витю кричал отец и угрожал: если с сыном что-то серьезное, то ни одна живая душа его не найдет. Вряд ли эти угрозы он когда-нибудь воплотил бы в жизни, человеком Виктор Петрович был добрым и не тронул бы ребенка. Даже такого отморозка, как Витька. Но по закону он бы наказал всех обидчиков сына. Несмотря на его внушительный размер от улыбки, которая не сходила с лица папы, было тепло и уютно. Мама души в нем не чаяла, в принципе, как и сам Егор. Виктор Петрович жил ради семьи. И в тот момент, когда он увидел Егора в таком состоянии, у него, казалось, весь воздух из легких исчез. Впервые в жизни он чувствовал, как трясутся руки.

Егор слышал и голос испуганного Димки, который, кажется, упал на колени рядом с ним и пытался докричаться до него. Отвечать было сложно, слишком сложно и больно. Егор смог только произнести что-то про руку и потерял сознание. Очнулся в больнице. Растерянный и не понимающий, что с ним произошло. Только спустя время картинка в голове стала выстраиваться. Егор сначала обижался на Диму за то, что тот нарушил их договор не вмешивать родителей в мальчишеские разборки, но вовремя понял, что в этой ситуации друг поступил правильно. Если бы не он, неизвестно, чем это все могло закончиться.

– А тебе когда гипс снимут? – спросил Дима, в очередной раз забежав к Егору.

– Вроде через две недели должны. Я уже устал дома сидеть. Ни поиграть нормально не могу, ни в школу пойти.

– Зато у тебя такой красивый чехол для руки, – сказала Настя, вырисовывая на гипсе уже десятый розовый цветочек.

– Это не чехол. Это гипс, – раздраженно выпалил Егор, глядя на сестру, которая была так увлечена своими художествами, что даже не замечала тона брата.

– Ты бы ему самолетики нарисовала, Олененок. А то своими цветочками совсем в девочку Егора превратишь. – Друг слегка стукнул Диму свободной рукой по плечу, на что тот просто рассмеялся.

– А я не умею самолетики, – грустно, будто осознавая всю серьезность трагедии, проговорила Настя. – Ты поможешь?

Дима на минуту задумался, покосился на Егора и, специально проигнорировав его предупреждающий взгляд, улыбнулся так, словно придумал самую гениальную идею на свете.

– Эй, вы что, сговорились? Так нечестно! – стал возмущаться Егор, когда увидел, что Дима берет в руки синий фломастер.

Следующие полчаса дети провели за раскраской гипса. Дима с Настей так упорно это делали, что теперь свободного места на нем не было совершенно. Егор, который делал вид, что обиделся и теперь смотрел телевизор, краем глаза все-таки подглядывал за этими двумя и думал, сломанная рука – это не так уж страшно. Да и гипс теперь выглядел намного симпатичнее и веселее.