Читать книгу Скорми его сердце лесу - - Страница 8

После того странного вечера я ждала встречи с Сином, как никогда прежде: не для того, чтобы нарушить правила и целоваться до рассвета, а потому что хотела узнать, так ли все печально на самом деле. Действительно ли ханъё недолюбливают людей даже в столице? В поместье меня окружали только люди, среди моих знакомых не было иных ханъё. Я томилась, вздыхала и запрещала себе засыпать: вдруг не услышу стук в окно?

Но зеленоглазый кот не пришел ни в эту, ни в следующую ночь. Не ударялись о бумагу на моем окне мелкие камушки, не шуршала крыша под его легкими шагами.

Зато Хэджайм был тут как тут. Постоянно мозолил глаза! Всюду, где я появлялась, он, будто преследовавший меня мстительный дух, оказывался рядом. На улице, в книжной лавке, даже в моих снах – там, где его быть не должно.

Таков был его замысел. Стоило мне высказать недовольство, как он тут же заметил:

– Вы же сами согласились познакомиться ближе, прежде чем примете окончательное решение, верно?

– Верно.

– И как нам знакомиться, если вы просите меня держаться подальше?

Волей-неволей мы проводили много времени вместе. Я увереннее чувствовала себя в лавке, где мы обсуждали книги и делились впечатлениями, но каждый раз, когда тема касалась ханъё и людей, разговоры становились напряженными.

Хорошо, что рядом всегда была Амэя – я показывала ей наш секретный жест, и она спешила придумать повод, чтобы увести меня из-под надзора генерала. На этот раз нам срочно потребовалась ткань для кимоно – все-таки скоро был праздник, и нам нужны были новые платья. Пока мы перебирали отрезы шелка, я решила расспросить свою служанку о том, что происходит в столице. Амэя всегда была на шаг впереди.

– Ты ничего не знаешь про какой-то бунт? Говорят, недавно случился. И туда гвардейцев отправили вроде как…

Амэя прищурилась, закидывая на одно мое плечо персиковую ткань с камелией, а на другое – ярко-синюю с лепестками сакуры. Мне не понравилась ни та, ни другая, и я столкнула с себя шелк веером.

– Ох, госпожа, зачем вам это? Неужели вам мало забот?

– Забот хватает, – вздохнула я. – Еще и Сина давно не было видно. Может, хоть про это ты знаешь?

Служанка мне не ответила – отвернулась к лавочнице, а потом и вовсе ускользнула следом за ней в другую комнату, оставив меня стоять на небольшом подъеме посреди залы совсем одну. Я вздохнула и обмахнула шею: снова было слишком жарко для этого месяца, но жара заботила меньше, чем рой гудящих оводов в моей голове. Каждая мысль жалила большее предыдущей: резкие слова отца, которого теперь я вполне обоснованно, обидевшись, избегала, неожиданное предложение замужества и то наше последнее ночное свидание с Сином, «клинок знакомого», приказ о деторождении и «плодятся, как муравьи», и то, что Хэджайм никак меня не оставит в покое. Чем дольше была моя разлука с ханъё, тем больше наши свидания казались мне странным и глупым сном, пусть и сладким, но тем, что развеивается поутру, ничего после себя не оставляя. Тогда я поняла, что привязалась к нему, да, но, кажется, не любила. Хэджайм был интересным, умным собеседником и привлекательным, чего скрывать, мужчиной, героем в глазах других нарцев, генералом Драконьего войска. Интересно, если мы поженимся, смогу ли я полюбить его когда-нибудь? Или любовь – это вообще что-то из сказок, и только?

Я вздохнула. Как низко я пала в своем отчаянии. Как быстро смирилась со своей участью мешка риса. Но какой еще у меня был выбор?

Амэя принесла ткань, но я даже не посмотрела на нее. Мы вышли на омываемую зноем улицу. Воздух был таким тяжелым, таким густым, его будто не хватало для дыхания, от пыли жгло горло. Я ощутила себя кусочком тофу в бурлящем котелке с мисо, не спасал ни веер, ни зонтик от солнца. Такая жара изгнала с улиц гуляющих, нам встретился только один бедняк, что не первый год просил «хоть горсть риса, хоть гнилую луковицу» недалеко от идзакаи и, кажется, постоянно забывал, какую именно ногу потерял в бою: пустой оказывалась то левая, то правая штанина. Мы спустились к краю города, где мне на глаза попались стражники, патрулирующие улицу ханъё в темных хаори с серебряными драконами. Следовало пройти мимо, но я обхватила локоть Амэи и быстро засеменила к ним.

– Что ты задумала?! – прошипела Амэя, пытаясь вырваться, но мы уже нагнали их.

Старший стражник, высокий ханъё-лис со светло-карими глазами и серыми волосами замедлил шаг, когда я поклонилась, пресекая их дальнейший путь. Моей служанке ничего не оставалось, кроме как последовать моему примеру.

– Что вам нужно? – резко спросил он.

Амэя представила меня, и стражник лишь кивнул в знак приветствия. На мой вопрос о Сине, он ответил резко:

– Нам нечего вам рассказывать, госпожа. Идите своей дорогой.

Он осмотрел меня с головы до ног, словно я была преступником, пойманным по локоть в чужом кармане. Взгляд стражника был холодным, неприязненным, и я поняла, что здесь не стоит ожидать искренних ответов.

– Я его знакомая, – настаивала я, несмотря на суровость стражника. – Вы не знаете, где Син? Син Микан? Ханъё-кот?

Он резко шагнул ко мне, заставив отступить. Склонился надо мной, грубо отодвинув в сторону зонтик, так что луч солнца резанул мне по глазам.

– Это не ваше дело, госпожа. Это дела ханъё, и мы сами разберемся.

– Мы просто ищем Сина, – сказала я настойчиво, задирая нос, чтобы смотреть прямо в его высокомерное лицо.

Стражник молча нахмурил брови, но в этот момент его собрат вмешался:

– Хватит, Кендзо. Пусть идут своей дорогой. Нам нечего им рассказать.

– Спасибо за ваше внимание. Мы не будем вас беспокоить больше, – поклонилась Амэя, и я почувствовала, что она подталкивает меня ладонью в поясницу, заставляя сделать то же самое.

Одинаково хмыкнув, стражники ушли, оставив нас на раскаленной улице. Мы остались стоять, окутанные расплавленной медью воздуха и мучительной тишиной. Что-то не так. Я не могла понять, что именно, но ощутила тревогу.

У моего отца было достаточно связей отправить ханъё подальше из столицы, чтобы он не мешал планам свадьбы. Не меньшей властью обладал и сам Хэджайм. Неужели они что-то сделали за моей спиной?

Ага, Соль. Например, сговорились о свадьбе. Почему бы им так же не договориться убрать ненужного человека… то есть, ханъё? Предложить ему какое-нибудь лакомое местечко в другой провинции. Или просто приказать уволиться немедленно, пригрозив расправой?

Но это не было похоже на моего отца. В тяжелых думах я забралась в карету и отправилась обратно в поместье.

Амэя молча сопроводила меня в комнату, и только там, в своей полутемной обители, я позволила себе слабо вздохнуть и опуститься на пол. Я чувствовала себя потерянной в этой игре, где ходят за меня другие, а я лишь марионетка в руках судьбы. Почему так? Разве мало того, что я была послушной всю свою жизнь? Син был единственным глотком свежего воздуха в моей жизни, где все было как надо. Да я разве что беднякам на улице рис не раздавала, чтобы и вовсе стать небожительницей!

Мне нужно было поговорить с Сином. Найти его. Посмотреть ему в глаза.

Я взяла в руку кисть, макнула ее в чернила и, придерживая рукав, быстро вывела записку, написала короткое хокку, где просила ханъё о встрече. Амэя, пусть и неодобрительно блеснула глазами, но взяла мое послание, в которое я вложила засушенную веточку цветущей сакуры. Если кто-то и сможет найти Сина, то только она.

Жизнь коротка, как цветение вишни. Но почки распускаются снова и снова даже после самых жестоких испытаний и самых суровых холодов.

Было рано отчаиваться. Я решительно расправила кимоно ниже пояса и отправилась к отцу. Нам надо было серьезно поговорить. Его не было в своем кабинете. Я спустилась, и удивилась тому, что раньше не услышала шум. Одновременно говорили несколько мужчин. Проскользнув по коридору, я слегка приоткрыла дверь, и увидела стоящих спиной мужчин с этими странными воинскими прическами – я видела только торчащие вверх косицы, похожие на венчики для чая. К выбритой голове одного из них были прижаты уши, хвоста было не разглядеть в полутьме. Буси[21]? Что у нас забыли буси?

Воины были во всеоружии, в громоздких доспехах. По другую сторону, лицом ко мне, сидел на коленях Хэджайм, наклонив голову и положив ладони на колени, а рядом с ним – Тоширо, растрепанный и, кажется, напуганный. Отец же туда-сюда расхаживал по комнате. Он даже не заметил меня.

– …у нас есть свидетели, они видели вас в дворцовых садах в ту ночь. Вас и ваших людей, господин ши Тайра.

– Это невозможно! – вскрикнул Тоширо. Буси раскрыл деревянный свиток и зачитал с него:

– Видел высокого мужчину, похожего на господина Хэджайма ши Тайра, одет он был в черное хаори с вышитыми на нем золотыми воронами. С ним было несколько солдат.

– Это ничего не доказывает! – пристукнул кулаком по своему колену Тоширо и попытался заглянуть в лицо Хэджайма. – Верно?

– Господин ши Рочи, – к моему отцу буси обратился с поклоном. Скользкие, холодные угри заняли место моих внутренностей, ворочались там, пуская по телу разряды. Происходило что-то плохое. – Со слов других гвардейцев… Это слухи, конечно, но…

Буси замолчал. Я увидела, что на опущенном лице Хэджайма резкой линией очертилась челюсть – он сжал зубы. Тихая, как соколица, вернулась Амэя, но я едва взглянула на нее и небрежно сбросила ее руки с локтя, когда она попыталась оттащить меня от двери.

– Ну, – громом зазвучал отцовский голос, – говори, что хочешь сказать!

– Говорят, у гвардейца была связь с вашей дочерью… По крайней мере, так он говорил своим друзьям. Слухи, конечно! Но если господин ши Тайра, – еще один короткий поклон, – тоже слышал их, то у него есть все основания…

– Для убийства ханъё?! В столице?! Вы в своем уме?

Отец со смешком повернулся к Хэджайму, показывая рукой на буси: посмотри, мол, что за актеры!

А я как-то совершенно отстраненно, будто не своими ушами, услышала, как стукнула о перегородку откатившаяся в сторону дверь.

– Убийство ханъё? – глухо зазвучал мой голос. – Гвардейца? Вы говорите…

«Нет. Нет, не спрашивай этого, Соль. Тебе не понравится ответ».

– …о Сине Микане? Коте?

Буси повернулись ко мне. Хэджайм поднял лицо. Тоширо ахнул. Взвился и шагнул вперед отец.

Не отрываясь, я глядела в глаза генерала провинции Ворона, будто это он задолжал мне ответ, не буси. Одну половину его лица освещал стоящий рядом деревянный фонарик, и мне показалось, боги, я надеюсь, что показалось, что Хэджайм ухмыльнулся.

Он все молчал и молчал, ничего не говорил, и я не расслышала, что ответили мне буси. Я не могла отвести глаз, пытаясь прочитать в лице напротив что-то, что поможет развеять этот кошмар.

– Что это за чушь? – прошипел отец, но я заметила, как его руки дрогнули, словно он сам не верил своим словам.

– Госпожа ши Рочи, – начал буси, – мы не обвиняем, а лишь расследуем. Если вы что-то знаете…

– Скажите правду, господин ши Тайра, – вмешался второй. – Вы сделали это из ревности? Из-за связи вашей невесты с Сином?

Я осталась стоять словно вкопанная. Моя душа кипела от гнева и недоумения. Син – мертвый? Он мертв? Хэджайм убил его?

У него были сильные руки и взгляд матерого волка. Он был в ярости, когда узнал о том, что я влюблена в Сина, сам на себя не похож. И он не любит зверолюдей, и пытался настроить меня против них. Но был ли он способен убить кого-то?

Да, мог.

Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги. Амэя удержала меня от падения объятием и плакала в этот момент. Наверно, она осознала эту новость раньше меня.

Встретимся ли вновь? – писала я Сину.

«Это не может быть правдой», – повторяла я, надеясь, что вот-вот проснусь. Но болезненная реальность вокруг меня была ощутимой: запах пота от буси, щекочущий ноздри аромат благовоний, объятия Амэи, холод на коже там, где на меня смотрел Хэджайм.

Отцовский голос пронзил тишину:

– Где же доказательства? Кто этот свидетель? То, что он видел где-то рядом Хэджайма, – это может быть лишь совпадение! Всем позволено гулять по садам дворца в любой час!

– Но если его видели там, и у него был повод…

– Повод! – отец зло фыркнул, взмахнул рукой. Он был весь мокрый от пота, весь красный от гнева.

Я не понимала, где нахожусь, что все это значит и почему Хэджайм молчит и смотрит на меня.

Я не поняла, когда буси покинули нас, не увидела, поклонились они на прощание или ушли с руганью. Не поняла, когда Амэя ушла и вернулась с дрожащими на подносе пиалами. И когда я сама опустилась на подушку напротив отца, и когда ладонь мне сжал Тоширо – тоже не поняла.

Хэджайм все молчал. Амэя разлила чай, стараясь держаться от него подальше, и, лишь сделав несколько глотков и вздохнув, генерал проговорил:

– Я не убивал его.

Но я не верила ни единому его слову. Он лжет, лжет, лжет. От существования Сина зависела не только моя судьба, но репутация его рода, вот как говорил он мне в ту ночь.

Син… Боги. Син.

«Син-Син-Син», – звенели колокольчики в пустой голове.

А ведь мне начал нравиться Хэджайм. Показался вполне достойным. Как он мог?..

Теперь молчал отец, крутил в руках пиалу, и фарфор трещал под его пальцами. Он косо глянул на генерала, и тогда я впервые увидела, как кланяется Хэджайм: низко, касаясь лбом пола, приподнимая гребни лопаток.

– Скажите слово, и я покину вас, чтобы не бросать тень на семью ши Рочи.

В ушах громче зашумело море, а вместо чая в пиале оказалось горячее саке, которое я выпила залпом, хотя до этого не любила и не хотела алкоголь. Щеки потеплели, а в горло будто засыпали мелкого речного песка – он чесал, колол и резал при каждом вздохе. Я не услышала, что ответил отец. Хэджайм поднялся и ушел, снова поклонившись в дверях. Теперь Тоширо кинулся перед отцом в поклон, и у меня не было сил смотреть на все это. Я хотела проснуться. Поманив к себе Амэю, я попросила проводить меня в комнату, потому что ноги отчего-то отказывались слушаться меня.

Никто больше не постучит мне в окно, не позовет так, как звал меня Син. Я не буду любоваться бликами солнца на его золотых ресницах. Он мертв. А это насовсем. Я даже не рассказала ему о том, что Хэджайм попросил моей руки. Темное, густое и горючее, как смола, чувство затопило мне грудь.

Я даже не смогу сказать ему, что, кажется, я никогда не любила его, и мы могли бы остаться друзьями в моей новой замужней жизни. Но он умер и оставил меня, как это сделала мама.

Я бы расплакалась, если бы помнила, как это делать.

Хэджайм собрался и уехал на следующий же день. Мы встретились лишь раз в коридоре тем утром – я прижалась к стене, а он замер, не дойдя до меня полдесятка шагов. Солнечный свет проникал сквозь бумажные окна и разбивался на неровные квадраты под нашими ногами.

– Соль, я… – протянул ко мне руку Хэджайм, но это была рука убийцы, окровавленная лапа тигра-людоеда, это были не пальцы, а перья птицы-падальщика, что раскинула крылья на его одежде.

– Уйди, – сказала я, отводя взгляд. – Уйди и не возвращайся. Нам больше нечего сказать друг другу.

Его пальцы замерли, едва коснувшись солнечной пыли, кружащейся в воздухе. Почему такая ясная погода? Как может солнце светить? Должно шуметь ливню, но соловьи продолжали петь, цветы – благоухать, а цикады под окнами – стрекотать. Неправильно было все это.

– Я скажу тебе то, что не говорил при твоем отце. – Голос у Хэджайма снова сделался холодным, сухим и шершавым – как когда я впервые его услышала. – Я не убивал его. Я его побил, но он был жив, когда я оставил его в саду. Его жизни ничего не угрожало.

– Я не верю тебе.

– Конечно, – Хэджайм походя грустно улыбнулся мне и, повернувшись, побрел прочь. – Ведь в сказках ханъё – герои, а люди – подлецы. Я и не ожидал другого.

Он ушел, а я позабыла о том, зачем вообще решила покинуть комнату.

Вернувшись назад, я решила больше не выходить из нее.