Читать книгу От всеверия до безверия – шаг - - Страница 3

Здесь больше не будет войны,

Ведь ад не рождается дважды,

В отсутствие тишины

И мертвым становится.

Здесь больше не будет смертей,

Вагонных смертей, эшелонных,

Ведь нет для живых людей

Страшнее речей похоронных.

Здесь больше не будет нас,

В домах, новой жизнью согретых.

Ведь мы в тот предсмертный час

Бежали с варшавского гетто.

От всеверия до безверия – шаг —

Путь недолгий легок идущему.

Но порою нужно решать,

Не ссылаясь на наилучшее.

От всеверия до безверия – смерть —

Миллионный тираж панихиды.

И порою нужно успеть

Вспомнить то, что давно забыто.

От всеверия до безверия – тьма.

Вместо завтра – кровавые лужи.

Поневоле сойдешь с ума,

Осознав, что и ты не нужен.

От всеверия до безверия – шаг…

Дым от пепелища,

Мертвых полный ров.

Гансик, что ты ищешь —

Золото зубов?

Волк голодный рыщет

В вильнюсских лесах.

Гансик, что ты ищешь?

Свой звериный страх?

Где-то там, в Париже,

Плача не унять.

Гансик, что ты ищешь?

Не свою ли мать?

Чистого одиночества хочется,

Кровью сочатся мысли, в выси

Луна одинокой волчицей

Бродит по колокольням. Доколе

Терпением время мерить и верить

Хотя бы себе, хотя бы немного

Дорогою к Богу?..

Не дай вам бог испытывать судьбу,

Деля ее на до и после боли,

Без чувства, что в миру зовут любовью,

Не дай вам бог испытывать судьбу.

Не дай вам бог испытывать судьбу,

Где тишина – как тяжкий груз на плечи,

Где даже смерть страданий не облегчит,

Не дай вам бог испытывать судьбу.

Каски на снег, чтоб живыми вернуться

Туда, где гремело: «Полундра!»

Ленты в зубах, чтобы проснуться

Средь поля и встретить утро.

А там, впереди, пулеметные вспышки,

Несущие смерть батальону,

И враг твой такой же, как ты, мальчишка

И тоже в весну влюбленный.

А там, за спиною, первая качка

И первая в жизни смерть.

И ты по-мальчишески, страха не пряча,

Кричишь сам себе: «Не сметь!»

И рядом такой же русоволосый,

Одетый по «первому сроку»,

День светлый, о чем-то тоскуют березы,

Виднеется крест одинокий.

И в черных бушлатах декабрьским снегом

Уходит в атаку честь.

Как в доказательство миру и небу,

Что правда на свете есть.

«Казачьей присяги»1 напился восток,

С нее казаков и мутит.

Свобода – свободно взведенный курок,

Что дальше – пусть Бог рассудит.

От Омска и до китайского края

Вся Русь – как кровавая каша.

Свобода – руби, смерть за смерть не считая,

Ведь правое дело наше.

О матери, съевшей чадо свое,

Назавтра никто не вспомнит.

Свобода над полем кружит вороньем,

И деды внуков хоронят.

«Казачьей присяги» разлился туман,

Глаза казакам застилая.

Свобода – словно похмельный дурман.

И знамя.

За рекою Миус – малый Сталинград,

За рекою Миус вгрызлись в землю трое

Рано повзрослевших молодых ребят.

За рекою Миус шла разведка боем.

Не было другого выхода прорваться —

Фронт вокруг окопа, пулемет один.

За рекою Миус был приказ держаться

Роте против армии. «Что же, поглядим!

Высота ведь наша, веселей, ребята!

Остановим танки и пойдем вперед!»

За рекою Миус в полный рост, как надо,

Встал в атаку с песней доблестный морфлот.

В лентах бескозырок разгулялся ветер,

Рота не считала танковых атак.

Высоту отдали только на рассвете,

Там штабные знают, что пошло не так.

Фронт прорвали позже, через год примерно.

После сорок пятого в честь боев тех мест

Был поставлен памятник – якорь в восемь метров.

Говорят, что издали он похож на крест.