Читать книгу Этика микроагрессии - - Страница 6

Когда микроагрессия впервые стала предметом широкого общественного обсуждения (примерно в 2015 году), я задавалась вопросом: как этот некогда малоизвестный фрагмент академической теории оказался в самом центре культурных войн? По образованию я моральный философ. Мои научные интересы сосредоточены на том, как мы в плюралистических демократических обществах справляемся с моральными разногласиями. Меня поразило, как часто люди, разделяющие мое стремление к цивилизованности и открытому диалогу, осуждают концепцию микроагрессии. Некоторые даже призывали к запрету преподавания микроагрессии на том основании, что такой запрет якобы будет способствовать свободной дискуссии[14]! Мне было очевидно, что в этом споре возникла какая-то ужасная путаница.

Поэтому я и взялась за эту книгу. Я надеюсь, что по мере ее прочтения вы придете к тому же пониманию концепции микроагрессии, к какому постепенно пришла и я, и увидите в ней ценный инструмент для осмысления нашего все еще незавершенного пути прочь от исторической нетерпимости и предубеждений. Это инструмент, который иногда неправильно представляют и часто неправильно понимают, отчасти потому, что стоящие за ним философские вопросы моральной свободы, ответственности и справедливости сами по себе являются сложными вопросами. И именно эти сложные вопросы я и изучаю.

Не так давно я выступала с докладом о микроагрессии перед доброжелательно настроенной группой ученых. Было много кивков и несколько дружеских вопросов. Затем меня спросили: кого я действительно хотела бы видеть среди слушателей? Это был хороший вопрос. Как бы ни было приятно видеть ободряющие кивки от коллег-ученых, по сути, я ломилась в открытую дверь. Я ненадолго задумалась об этом и остановилась на следующем ответе: мое послание направлено прежде всего избегающим конфликтов эгалитаристам. Больше всего я хочу, чтобы эту книгу прочли те, кто мечтает, чтобы все мы поступали друг с другом по справедливости, но надеются, что им не придется повышать для этого голос.

Я сама одна из таких избегающих конфликтов эгалитаристов. Наверное, поэтому прежде я и была скептиком в отношении микроагрессии. Обвинять доброжелательных людей в содействии угнетению просто казалось излишне конфронтационным. Зачем обрушивать на кого-то тяжкие обвинения из-за незначительной ошибки? Почему бы не приберечь силы для борьбы с нетерпимостью со стороны тех, кто действительно этого заслуживает, вроде куклуксклановцев или нацистов? Люди начинают защищаться, когда вы называете их расистами или сексистами. Все это очень неприятно. Разве мы не можем постараться быть милыми, любезными и вежливыми и не бросаться страшными обвинениями?

Проблема избегающего конфликтов эгалитаризма заключается в том, что любезность не всегда добродетель. Некоторые вещи важнее любезности. А иногда мы становимся соучастниками несправедливости, когда из-за соображений любезности закрываем глаза на угнетение. Мартин Лютер Кинг – младший в своем знаменитом «Письме из бирмингемской тюрьмы» 1963 года писал, что он «горько разочаровался в „умеренных“ белых американцах… более преданных „порядку“, нежели справедливости, которые предпочитают негативный мир (то есть отсутствие напряженности) миру позитивному, означающему справедливость»[15]. Пять лет спустя (и всего за месяц до своего убийства) Кинг выступал в средней школе для белых в пригороде Детройта, города, который незадолго до этого пережил одни из самых жестоких расовых беспорядков в американской истории. Вот что он заявил слушателям:

Теперь я хотел сказать кое-что о том, что последние два или три лета мы прожили в агонии и видели, как наши города полыхали пламенем. И я был бы первым, кто сказал бы, что по-прежнему привержен воинственному, могучему массовому ненасилию как наиболее мощному оружию в борьбе с этой проблемой с точки зрения прямого действия… Но мне недостаточно стоять перед вами сегодня вечером и осуждать беспорядки. Было бы морально безответственно с моей стороны делать это, не осуждая в то же время ненужные и невыносимые условия, существующие в нашем обществе. Эти условия и заставляют людей чувствовать, что у них нет другой альтернативы, кроме как участвовать в насильственных беспорядках, чтобы привлечь внимание. И я должен сказать сегодня, что бунт – это язык неуслышанных. И что же не услышала Америка? Она не услышала, что участь негритянской бедноты за последние двенадцать или пятнадцать лет ухудшилась. Она не услышала, что обещания свободы и справедливости не были выполнены. И она не услышала, что широкие слои белого общества озабочены больше спокойствием и статус-кво, чем справедливостью и человечностью[16].

Пятьдесят лет спустя избегающий конфликтов эгалитарист рискует повторить те же ошибки, что и умеренные белые, разочаровавшие Кинга, больше озабоченные спокойствием, чем справедливостью. Да, разговоры о микроагрессии – и о вездесущих предубеждениях, скрывающихся за ней, – нарушают наше спокойствие. Трудно признать, что доброжелательные люди играют невольную роль в увековечении несправедливости. Но все же нужно говорить о вещах, о которых неприятно говорить, потому что сама реальность пока неприятна. Если эта книга снабдит нас языком, который поможет нам в этом нелегком разговоре, значит, она сделала свое дело.