Читать книгу Сердце Алана 2. Возрождение Эйтала - - Страница 7

Я много дней не видела Демиана. Со дня нашей первой встречи он прятался за сводами черной горы и ни разу не обратился ко мне даже мысленно. Его вынужденное затворничество терзало меня и вызывало горькое томленье в груди.

Нет, мысли о нем по-прежнему заставляли содрогаться и даже вызывали страх, но вместе с тем меня не отпускало чувство вины. Не за то, что я заставила страдать безвинное растение, это была лишь проверка, а за то, что вынудила Демиана помочь мне. Эта тяжкая ноша лишила его покоя, но я не представляла тогда, насколько она мучает его!

Не в силах выносить все это, я подошла к краю своей планеты и долго смотрела вдаль. Туда, где черная гора с неизменной жаждой поглощала свет Эльсенуэ, а россыпь острых камней кружила над ее вершиной и осыпалась, чтобы вновь подняться и начать все заново.

Я не могла сойти с места и постоянно молила синергита показаться мне, но молчание продолжалось и все больше погружало меня во мрачные мысли.

Мне предстояло всю жизнь ограждать мир от негативного влияния светила и взращивать в нем малейшие ростки созидания, но как я могла сделать это, не разрушив Демиана? Не разрушив всех нас? Это была великая ответственность, к которой я оказалась совсем не готова!

Я сделала несколько кругов по саду, чтобы успокоить мысли, но его хрустальные очертания впервые не доставляли радости. Мой взор по-прежнему был направлен в сторону темной планеты, и, не сопротивляясь, я возвратилась к краю.

Возможно, тогда Эльсенуэ сжалилось надо мной и даровало на миг способность чувствовать Темного Бога, как никогда. Я будто видела себя его глазами через расщелину в скале и пыталась справиться с темной нитью в своем сердце. Единственной, что душила, жгла и не оставляла его ни на минуту! Но это была лишь одна нить, а сколько ему предстояло получить от меня в дальнейшем…

Не зная, как помочь, я закрыла глаза, чтобы снова обратиться к нему, и настолько погрузилась в мольбы, что даже не заметила, как мимо пронесся хвост кометы и в очередной раз разрушил часть деревьев на склоне. Их хрустальные листья осколками сыпались на голову и плечи, а мне было все равно. Я очень хотела увидеть Демиана и убедиться, что он справится.

Но время шло, и когда я едва не бросилась в бездну космоса, чтобы как-то добраться до темной планеты, светило вдруг загорелось ярким пламенем, и его языки, протянулись до самых краев темного пространства. В голове возникли голоса, и вскоре я поняла, кому они принадлежали.

Это были родители Алана, и его душа внутри светила горела от их ссоры.

Мне не стоило прислушиваться, но я хотела понять, что происходит, и, отбросив мысли о Демиане, сосредоточилась на том, что слышу.

– Почему ты сказала Девиду, что это девочка? – кричал отец. – Мне нужен наследник, Летиция! Сын, а не дочь! И это сын!

– Еще ничего не известно, – оправдывалась мать. – Я просто сказала, чего хотела бы…Ты же знаешь, я никак не могу повлиять на это! Но сын…

– Что, сын? – в нетерпении хрипел отец.

– Ты раздавишь его, как отец раздавил тебя, и я боюсь этого, Роэлд.

– Он сделал из меня мужчину! – твердо заявил отец. – И это помогло мне забраться так далеко! Это! А не сочувствие и понимание матери, что сделало бы из меня жалкого неудачника!

– Он может быть другим, Роэлд! Он может сломаться!

– Он будет таким, как я скажу! И не тебе учить меня воспитывать сыновей! Может, после него ты родишь дочь, и с ней ты можешь делать, что хочешь!

– У нее тоже не будет выбора…– с горечью шептала Летиция и ее последнее слово эхом пронеслось внутри меня.

В тот миг я впервые ощутила обиду Алана. Она звучала во мне переливами горечи и досады. Уже тогда крошечный, едва ощутимый во чреве, ребенок столкнулся с бессмысленной жестокостью отца и безысходностью матери. Эти чувства прочно поселились в нем, и Алан пронес их через всю жизнь, чтобы однажды сыграть в безрассудную игру со смертью.

«Зачем ты слушаешь это?», – строго спросил Демиан, появившись рядом. – «Тебе не хватило урока наставницы?».

Его голос вернул меня в реальность, но я едва могла стоять на ногах и почти не видела ничего вокруг. Меня по-прежнему укрывало ощущение одиночества, что испытывал Алан, и это продолжалось до тех пор, пока Демиан снова не взял меня за руку. Только тогда я смогла прийти в себя, и, одернув ладонь, отстранилась.

Присутствие синергита, наконец, подарило мне немного спокойствия, однако, его готовность вновь испытать на себе мои чувства, пугала. Несмотря на его попытки скрыться за маской равнодушия и даже надменности, я отчетливо видела, к чему приведет его новая жертва, и как могла, старалась избежать ее.

– Я хотела знать, что так беспокоит Алана, – несмело ответила я, смотря в его серебристые глаза, что с каждым моим словом приобретали хищный прищур. – Он еще так мал, но уже чувствует все это, и ему страшно.

Демиан на миг отвернулся от меня, явно сдерживая раздражение, и, сжав ладони, поднял глаза.

– Мы ничего не можем сделать с тем, что там происходит. Нам нужно охранять мир от реакции этого ребенка и светила, как проводника его воли! И все! – закричал он, приближаясь ко мне.

– Он только ребенок и ни в чем не виноват!

Услышав это, синергит остановился, и на его белоснежном лице заиграли скулы.

– Ребенок? Посмотри, что он сделал! – рычал Демиан, указывая куда-то вдаль. – Теперь ты все еще поддерживаешь его?

Демиан был прав. Как бы он ни пугал меня, невыученный урок снова вернулся ко мне, но в этот раз приобрел еще более жестокую форму. Пока я жалела Алана и пропускала через себя его чувства, я не заметила, что произошло вокруг.

Языки пламени Эльсенуэ нарушили траекторию нескольких планет на окраине, и те вращались на огромной скорости, рискуя столкнуться с другими в любой момент. Как только они появились на горизонте, я осознала, что произошло, и потеряла равновесие от ужаса, но Демиан обхватил меня за талию, обжигая ледяным взглядом, и прохрипел:

– Если бы ты следила за тем, что происходит, то смогла бы спасти эти планеты. Теперь у них один путь! Ты знаешь какой, Айна!

– Нет, – протянула я, понимая, что он говорит о разрушении.

Планеты продолжали приближаться. Я уже чувствовала, как теплая энергетическая волна, достигнув нас, заставляла цветы и листья на деревьях таять, а синергит склонился надо мной и, глядя в упор, прокричал:

– Как ты заставишь их остановиться и встать на свое место? У тебя есть силы на это?

И вновь он был прав. Лишь Эльсенуэ могло остановить хаос, порожденный им самим, но отчего-то не вмешивалось, и тогда я ощутила свою беспомощность перед ним, и синергитом, что без страха и сожалений мог стереть любого в пыль. Он окинул меня взглядом свысока и отпустил, поставив ладони перед собой.

Одна из планет в тот миг пролетала близко к будущему Флениону, едва не столкнувшись с ним, другая же петляла вокруг Сэрихана. Демиан дождался, когда они обе будут достаточно далеко от остальных, и, взмахнув руками, вывел их на одну орбиту. Планеты сразу же рванули навстречу друг другу, а я отвернулась и обхватила себя руками от ужаса, а следом раздался страшный грохот, и я вздрогнула.

Энергетическая волна невиданной мощи поднялась вдалеке и стала приближаться к нам. Я схватилась за ствол дерева, чтобы удержаться, но Демиан продолжил стоять на месте, и его лицо не выдавало страха. Наоборот, он раскинул руки и закрыл глаза. Вскоре неистовое красное зарево охватило нас, и тогда я воочию увидела всю суть Темного Бога.

Столкнувшись с ним, энергия не прошла дальше. Демиан поглотил ее всю без остатка и только после этого расслабленно выдохнул.

Я ничего не могла сделать в тот миг. Я казалась себе такой жалкой и слабой в сравнении с ним, что едва подняла глаза, а он подошел ко мне и снова протянул свою ладонь.

– Ты не должен забирать все мои чувства, когда тебе заблагорассудится, – дрожащим голосом сказала я, отвернувшись. – Я научусь справляться с ними, и тогда они не будут так сильно мучить нас обоих.

Он не поверил мне и взглядом, полным ярости, продолжил настаивать на своем.

– Как ты будешь творить и защищать этот мир, если ты не можешь справиться с собой? – почти рычал он.

– Чувства не так легко усмирить, тебе ли не знать! – с обидой ответила я и заметила, что взгляд Демиана изменился.

Он больше не резал меня им, будто понял тогда, что никто из нас не представляет, что ощущает другой.

– Что ты чувствуешь, когда видишь меня? – спокойно спросил он. – Когда слышишь разговор родителей этого ребенка? Когда еще живой цветок умирает на твоих глазах? На что это похоже?

– На страх…– прошептала я и спросила его: – А что чувствуешь ты?

– Ничего, – металлическим голосом заключил он, но, спустя паузу продолжил: – Пока не беру тебя за руку. Но, когда этот ребенок родится, я уже не смогу скрыться за этой проклятой горой! Мне придется пропустить через себя все, что живет в тебе! Понимаешь?

И вновь слова Демиана привели меня в замешательство. Я не подозревала, что он ничего не чувствует к миру, что должен беречь, что все его эмоции сходятся во мне тугими узлами. Все, чем он был наполнен, исходило от меня, но что я могла дать ему? Ничего, и он знал об этом, мы оба знали, но ради будущего Алана я должна была попытаться, сделать над собой усилие и подарить ему что-то кроме страха.

Чтобы передать ему хотя бы каплю тепла и принятия, я подумала о том, как безусловно люблю Алана. Представила, как маленький мальчик гуляет по прекрасному саду, а затем бежит в крепкие объятия родителей. Как его сердце от их нежных чувств наполняется гармонией, и планеты, что живут в нем, пребывают в согласии и мире. От этого в моей груди загорелся яркий огонек, и я протянула руку к Демиану, но он не взял ее.

– Нет, – твердо ответил он, отступая.

– Чего же ты хочешь? – разочарованно прошептала я.

– Ты можешь бесконечно жалеть это жалкое существо, но мне не нужна твоя жалость. Она выжигает во мне дыру.

Сказав это, Демиан отошел к краю, чтобы исчезнуть, но я остановила его вопросом: “Почему ты можешь приходить ко мне, когда тебе вздумается, а я к тебе нет?”

Он усмехнулся, потому что ответ лежал на поверхности, но я упорно не хотела замечать его. Ему было сложно находиться рядом с той, что могла подарить ему лишь пустоту.

И он бы снова покинул меня, как и в день нашей первой встречи, но вдруг раздался сильный треск, и металлический гул пронесся по системе.

Гигантский портал белого цвета открылся рядом со светилом, множество кораблей разных форм и размеров прибывали сюда один за другим, останавливаясь рядом с Эльсенуэ, чтобы получить его благословение.

Демиан с тревогой во взгляде следил за каждым их движением и произнес короткое:

– Они не выживут здесь из-за тебя.

– Если бы я родилась с безусловной любовью к тебе, все было бы проще, но это не так!

– Я тоже, Айна. Но Творец здесь ты, а не я. Я не могу создать любовь, только обрести через тебя, но вместо этого ты плодишь бессмысленные эмоции, и они разрывают меня на куски! – кричал он, схватившись за голову. – Это ты попросила светило создать эту связь, чтобы почувствовать меня?

– Да. Но это было всего на миг!

– Больше не лезь ко мне в душу! Это сводит меня с ума!

– Так что же мне сделать?

– Понять, что у нас нет другого пути! Тебе придется принять меня таким, какой я есть!

Я ничего не ответила ему, но внутри рыдала, потому что мне предстояло всю жизнь идти рука об руку с безжалостным чудовищем, желающим лишь одного – почувствовать себя живым за счет меня.

Тем временем Эльсенуэ протянуло к кораблям языки пламени, но они не обжигали, а только даровали свет. Обернувшись вокруг звездолетов, светящиеся нити указывали путь до планет, что были приготовлены для переселенцев. Первый корабль в виде металлической птицы получил одну из самых крупных, в центре системы.

Когда он достиг ее орбиты, планета загудела, и в голове предводителя зазвучал вопрос:

– Как ты назовешь ее?

– Фленион, в честь моего отца, – ответил мужской голос.

– Пусть так и будет, – заключило светило, и, окутав корабль густым туманом, стерло память всех, кто находился внутри.

Отныне фленионцы помнили лишь то, что прилетели сюда из далекой галактики, и основали здесь колонию. За ними последовали народы Италуна, Альдженисе, Плаата, Серихана и Эгеона, а оставшиеся два, лишившись планет из-за реакции Алана, не смогли пересечь портал и остались в своем мире.

Так началась история системы Эльсенуэ. История жизни, созидания и сотрудничества, а также заговоров, интриг и вечной борьбы за главенство.

Спокойные времена длились недолго, и все из-за того, что вместе с собой переселенцы принесли старые раны, обиды и страхи.

Забытые, но не отпущенные.