Читать книгу Ярослава - - Страница 4

Глава 4. Старая ведьма

– Ярка, подь сюды! – Старуха сидела в глубине избы и что-то толкла в миске, сидя за столом, волосы ее спадали длинными серебряными прядями вдоль сгорбленных плеч, и сама она была тощая, как кобыла, которую не кормили, наверное, пару недель и нещадно лупили, заставляя пахать не одну хозяйскую делянку. – Дырку на печи протрешь и провалишься в преисподнюю, там тебя черти да и зажарят.

И она засмеялась глухо и жутко, заходясь кашлем и плюясь, чуть ли не затушив единственный огарок свечи, освещавшей небольшую часть убогой, практически без какой-либо утвари, комнаты.

Мозг Ярославы возмутился, взвизгнул и метнулся в разные стороны, пытаясь выбраться из западни, которую ему преподнесла реальность, более подходящая под настроение в сумасшедшем доме.

– Что визжишь, как поросенок недорезанный, подь сюды, сказала, а не то повешу вниз головой, будешь весь день головой вниз висеть, кровью изойдешь.

Она лежала под какими-то огрызками, похожими на сшитое из разных лоскутов одеяло, воняло оно дымом, мышами и еще чем-то, неуловимо заполняющим и обволакивающим всю комнату невообразимым запахом, похожим на смесь трав, старости, дыма и черт знает чего еще, создавая невыносимую атмосферу зловония. Пытаясь защититься от этого запаха, Ярослава с брезгливостью отшвырнула подобие одеяла в сторону и тут же услышала шипение и почувствовала острую боль в ноге. Из-под одеяла вылезла злая морда черного лоснящегося кота, с утробным злым рыком уставившегося на нее со злостью.

– Васька, а ну брысь отсель, – старуха гаркнула на него, – а то Ярка-доярка сбежит от нас, – и опять зашлась ледяным замогильным смехом, плюясь во все стороны.

– Вы кто? – с трудом выдавила Ярослава, пытаясь совладать со смесью ужаса и страха, накатывающих на нее волнами и не отпускающих ее ни на секунду.

– Конь в пальто, – прошамкала она, видимо, зубов у нее тоже было минимальное количество, если не сказать совсем не было. – Ведьма я, не видишь, что ли, спускайся уже, вечерять будем, – добавила она, не прекращая тереть что-то в ступке.

Ярослава пыталась обуздать свои бешеным аллюром несущиеся в разные стороны мысли, но в связные предложения они не складывались, да и к тому же сердце билось так, что готово было выскочить и умчаться от хозяйки куда угодно, лишь бы не находиться в этом богом забытом месте.

«Дыши, – приказала она себе, – глубже, раз, два, три» – и продолжая считать, медленно начала свой спуск с обмазанной глиной, потрескавшейся со всех сторон печи.

Наконец, кое-как спустившись и пытаясь проскользнуть мимо старухи, вполоборота сидящей к ней, она боком, тяжело дыша, уселась на последний скособоченный стул недалеко от ведьмы.

– Я умерла? – только и нашлась, что спросить Яра.

– Нет еще, но если будешь дурацкие вопросы задавать, то скорее, чем ты думаешь, помрешь, уж я с косой завсегда сговорюсь, – ответила бабка.

«Все, – подумала она, – надо молчать, сама расскажет», – справедливо рассудила она и затихла на своем стуле, обдумывая непростую ситуацию.

Получался какой-то бред, раздумывала она про себя:

«С утра произошла крайне неприятная стычка с однокурсницами в столовой, потом разговор с директрисой, после чего она, похоже, потеряла сознание, а сейчас она находится в какой-то вонючей избе с крайне неприветливой старухой, которая, к тому же, назвалась ведьмой».

– Иди воду принеси из колодца, зелье надо сварить до утра, утром в село пойдешь, главе села отдашь, – надтреснутым голосом проговорила бабка, оставив без ответов еще целую кучу вопросов в ярко-рыжей голове девушки.

– Не пойду, – ответила она.

– Ты дура, что ли, безмозглая совсем, пацан умрет, змея его укусила, – молвила старуха и махнула головой в сторону двери. – Вот там ведра, и дрова не забудь, в сенях они, печь надо разжечь, а то зябко стало совсем.

«Да уж», – подумала про себя Яра, холод в избе стоял такой, что она начала мелко подрагивать все больше и больше, но справедливо заметила про себя, что двигаясь, она хотя бы согреется, встала со стула и направилась в сторону деревянной скособоченной двери, но даже не холод ее погнал из вонючей избы, а любопытство, которое разгоралось в ней изнутри, поглощая внутренний страх и слабость.