Читать книгу Будьте моей бабушкой - - Страница 7

– Просыпайся, просыпайся, девочка! Времени у нас в обрез.

Тамара Михайловна тормошила сонную Женю. Та пробормотала что-то вроде «Мам, я в школу не пойду» и отвернулась к спинке кресла. У Тамары Михайловны защемило сердце.

– Вставай, вставай, милая! Нам надо ещё одно дело решить. Пора на вылазку!

Женя вздрогнула, медленно повернулась и рассеянным взглядом посмотрела на бабушку.

– А, это вы… – несколько мгновений Женя вспоминала события прошедшего дня. К утру баня остыла, стало зябко, так что Женя поглубже укуталась в драповое пальто.

– А кто ж ещё? Давай, давай, девочка. Умойся, водичка ещё тёплая. Я тебе там бутербродик оставила. Сегодня нормально пообедаем. И колтуны твои ещё расчесать надо. Жалко, сразу в порядок не привели…

Сложив в рюкзаки остатки припасов, Тамара Михайловна и Женя вышли из бани и вдохнули прохладный осенний воздух. Денёк, впрочем, обещал быть погожим.

– Ну и куда мы теперь? Вы про банк вчера что-то говорили.

Женя еле переставляла ноги: по утрам она всегда чувствовала себя разбитой. Тамара Михайловна, напротив, бодро шагала по тропинке.

– Сейчас увидишь. Только надо будет действовать быстро, чтоб не застукали.

– Не застукали?

«Да эта старушка бодрит лучше всякого кофе», – подумала Женя, переходя по дощечке огромную лужу. После ночного дождя тропинку размыло ещё больше.

– Девочка, подсоби-ка! – Тамара Михайловна ухватилась за Женин локоть. – Вот так. Спасибо, дружок. А то мне тут не перейти…

Через десять минут Женя с Тамарой Михайловной стояли напротив трёхэтажного дома.

– Ну и что дальше? – Женя наконец-то окончательно проснулась.

– Пойдём ключ пошебуршим. Нинка уже на работе.

– Какая Нинка?

Тамара Михайловна махнула рукой и шагнула к подъезду, как вдруг сквозь открытую форточку услышала крик: «Вот мразота, всё вылакал!»

– Ах ты лихо! – Тамара Михайловна схватила Женю за капюшон. – Скорее! Прячемся!

Не успела Женя опомниться, как они уже лежали под балконом той самой квартиры на первом этаже, откуда доносился крик.

– Кто это? – зашептала Женя.

– Тсс, девочка. Помолчи. Нинка наорётся и выйдет.

И действительно, совсем скоро из подъезда выбежала женщина с длинными чёрными волосами, забранными в два жидких хвостика – совсем как у школьницы. Она со всей силы хлопнула дверью и, чертыхнувшись, помчалась куда-то, бойко стуча каблучками полусапожек.

– Не заметила, – вздохнула Тамара Михайловна. – Хорошо, что кустики не вырубили. Столько лет собирались. Но тут одни дармоеды живут. Всё ждут, когда кто-то за них сделает. А воз и ныне там. Подсоби-ка, девочка!

Женя выползла из-под балкона и протянула Тамаре Михайловне руку.

– Это ваша Нинка была?

– Она, дьяволица. Жена сынкова.

– Да, я вспомнила уже. Вы в квартиру хотите?

Тамара Михайловна поправила очки и сбившийся платок.

– Идём, а то мало ли, вдруг этой мымре приспичит вернуться. Она уже давно должна быть в своём ларьке. Не хотят работать, не хотят…

У входа в общий подвал Тамара Михайловна нащупала в темноте запасной ключик, весь в паутине (видимо, он давно лежал на потайной полочке нетронутым). Проворно провернув ключик в замке, Тамара Михайловна первой вошла в квартиру. И тут же разразилась гневной тирадой:

– Супостаты забулдыжные, и как земля их только носит! Ты погляди, погляди, Женечка, как квартиру нашу изгадили! Мы в ней без малого сорок лет с Витенькой прожили! Одни бутылки! Да я б эти бутылки об головы их пустые разбила! А запах-то, запах… Даже пыль ни разу не вытерли… Ух дармоеды!

Женя поспешила закрыть дверь, чтобы соседи, чего доброго, не вызвали полицию. Запашок в квартирке и вправду стоял ещё тот. Неожиданно раздалось жалобное мяуканье, и из комнаты выбежала тощая рыжая кошка.

– Муська, Мусенька! – Тамара Михайловна заулыбалась, и кошка проворно прыгнула к ней на руки. Мурлыча, Муська тёрлась о драповое пальто хозяйки.

– Мусенька, солнышко моё рыжее! Замучили тебя эти супостаты! Ну ничего, ничего. Вон у меня немножко консервов осталось. Поешь-ка.

Пока Тамара Михайловна гладила и кормила в прихожей кошку, Женя осторожно прошлась по квартире, заваленной бутылками, консервными банками, пакетами из-под чипсов и прочим мусором. Единственной более-менее чистой зоной оставался только старый тёмный трельяж – туалетный столик с трёхстворчатым зеркалом. На нём были расставлены всякие духи, помады и шкатулки.

– А, это Нинкино царство. – Тамара Михайловна словно выросла у Жени из-за спины. – Хоть и сивуха, а наряжаться любит. Всю пенсию мою на свои цацки изматывала.

– Зачем вы ей давали? – не удержалась Женя.

– А как не давать, как? «Хочешь тут жить – деньги гони», – так она говорила.

– А сын что?

Тамара Михайловна стянула с головы платок и накинула на плечи.

– Что-что? Заступался, когда трезвый был. Да это не часто случалось… Ну ладно, некогда нам тут разглагольствовать. Ты поищи в шкатулках перстень золотой с рубином. Нинка его себе прищучила, но только по праздникам надевала. А я пока пойду в другую комнату…

– Тамара Михайловна!

– Чего?

– А нас это… за воровство не посадят?

– Да какое воровство, девочка? Я ж своё беру, да и то только самое ценное. – Тамара Михайловна всё же остановилась в дверях. – Хотя погоди-ка.

Откуда-то она принесла две пары резиновых перчаток.

– Наденем-ка вот это, от греха подальше.

Тамара Михайловна вошла в спальню, и у неё снова защемило сердце. «Вот, Витенька, я и тут, – пробормотала она. – Посмотри, что с кроватью нашей сделали, которую ты своими руками мастерил. Всё загадили, Витенька, всё! Если б и могла я тут остаться, всё равно не стала бы. Помогай мне, Витенька, помогай! Только б заначку нашу не тронули…»

Подбежала Муська, ласково потёрлась об ноги хозяйки.

– Ничего, ничего, рыжулька моя, всё сдюжим!

Открыв старенький шкаф тёмного дерева, Тамара Михайловна вздохнула с облегчением:

– Не добрались, дармоеды! Не догадались…

Она вытащила маленький ящичек, до отказу забитый старыми письмами, открытками и чёрно-белыми фотографиями. У ящичка было двойное дно. Осторожно положив стопку бумаг на полку, Тамара Михайловна приподняла дощечку и достала пачку денег, перехваченную тонкой резинкой. Мгновение – и ящичек снова стоял на своём месте. Его содержимое Тамара Михайловна аккуратно сложила в рюкзак.

– Вот этот, что ли? – Женя вошла в комнату. На её ладошке лежал рубиновый перстень.

– Да, родненькая. – Тамара Михайловна просияла. – Мне Витенька его подарил на день рождения Павлуши…

Тамара Михайловна надела перстень, и одинокая слезинка скатилась у неё по щеке.

– Это ваш любимый цвет? – улыбнулась Женя, припомнив пуховик-фуксию.

Тамара Михайловна взглянула на рубин и прыснула:

– Похоже, что так. Ну, пора нам отсюда драпать. Только хоть пару кофтёнок каких откопаю. Нинка, видать, мою одежду забраковала: слишком старообразая. А так бы весь шкаф давно перерыла. Ты, дружок, пока посмотри вот там, под кроватью, коробочку с ёлочными игрушками.

«Оу, сколько месяцев тут не мыли полы? Хоть бы никакой блевотины не было. Хорошо, что я в перчатках, – думала Женя, вытаскивая из-под кровати пыльную коробку. – И куда поставить-то? Вся кровать в каком-то вонючем грязном белье. Ладно, пусть лучше на полу будет».

Муська, которая теперь вилась вокруг Жени, с любопытством понюхала коробку и отошла к шкафу, не почуяв ничего интересного.

Едва касаясь картона, Женя открыла коробку. В ней лежала целая гора старых советских игрушек. Такие стеклянные шишки и грибочки Женя, кажется, когда-то видела и дома.

– А это-то вам зачем? На авито продавать будете?

– Что-что? – Тамара Михайловна выглянула из-за дверцы шкафа.

– Я говорю, продавать будете?

– Зачем?

– Ну, сейчас такое популярно, вроде бы. Старина, все дела.

Тамара Михайловна закрыла шкаф и, сложив в рюкзак какие-то вещи, подошла к Жене. Хотела было присесть на кровать, но тут же отпрянула.

– Фу ты, супостаты! Я уже в этом пальто измочалилась, и руки в перчатках сопрели. Продавать я ничего не буду, не до этого. Да и памятны они мне. Пошебурши-ка в коробке, дружок. Там такая снегурочка в золочёной шубке должна быть.

Женя достала блестящую, местами покоцанную игрушку с милым детским лицом.

– Эта?

– Да. Давай вот в кофту завернём да и пойдём. Муся, ты с нами?

Кошка утвердительно мяукнула и, цепляясь когтями за пальто, забралась Тамаре Михайловне на спину.

«Весёленькое будет путешествие», – Женя затолкала коробку с игрушками обратно под кровать, отошла к двери и, бросив взгляд на пол, воскликнула:

– Тамара Михайловна, а вы видели, как мы наследили?

Бабушка посмотрела на пыльный пол, где отчётливо отпечатались следы.

– Да, нехорошо… А давай-ка мы этим дармоедам подсобим.

Тамара Михайловна выпорхнула из комнаты и принесла чайник с водой. Сняв крышку, она вылила всю воду прямо на пол. Следы мгновенно исчезли.

– Ну, чего стоишь? Там в ванной тазик, набирай!

«Во даёт, во даёт!» – удивлялась Женя, выливая очередной таз в комнате с трельяжем. Тамара Михайловна так разошлась, что, наверное, затопила бы соседей снизу, если бы они были. В ход пошло всё: чайник, таз, единственная чистая кастрюля, которую удалось найти. Вода переливалась из старой пожелтевшей ванны. «Так вам, так! Получайте, супостаты!» – приговаривала Тамара Михайловна. Муська вопила у неё на спине, словно издавала боевой клич. Когда к сапогу Тамары Михайловны прибился какой-то плывущий пакет, она вдруг резко остановилась.

– Думаю, наших следов тут уже не осталось, – сказала она задумчиво куда-то в пустоту.

– Пойдёмте, а? – Женя протёрла ручки входной двери. – А то Нинка или ваш сын нагрянут…

– Да сын-то таксует. Часто в Москву уезжает. Но ты права, пора. Сейчас, последний штрих.

Тамара Михайловна прошлёпала в спальню, к трельяжу, схватила какие-то духи и, отвернув крышку, вылила их прямо в лужу.

– Для аромата, – коротко объяснила она.

Муська беспокойно заёрзала на спине и, истошно мяукая, прыгнула на подоконник. Женя бросилась за ней и обомлела: в подъезд заходила та самая женщина с чёрными хвостиками…

– Нинка вернулась! – с ужасом закричала Женя.

– Ах ты лихо! Дьяволица! Неужто мы так задержались? Открывай окно, открывай скорее!

Нинка уже поворачивала ключ в замке, когда Женя с кошкой на руках выпрыгивала из окна.

«Это что за потоп?! – заоорала Нинка с порога, ступив в лужу. – Нажрался, козёл, и кран не выключил? У, сука, я тебя урою!»

– Давайте, давайте! – судорожно шептала Женя, одной рукой прижимая к себе кошку, другой придерживая Тамару Михайловну.

Та, пыхтя, выползала из окна. Она слышала, как Нинка пошлёпала в другую комнату: «А ты где, тварина усатая? Всех вас урою! Никакого житья! Трубу что ли прорвало?»

Наконец Тамара Михайловна спрыгнула на землю и тут же включила турбоскорость. Женя с кошкой на руках еле поспевала за ней. Через минуту их нагнал истошный злобный крик из открытого окна:

– У, суки! Обворовали! Средь бела дня! Духи, мои духииии!