Читать книгу Багровое откровение. Исповедь алого генерала - - Страница 6

Вермахт и Советский Союз отчаянно раздували горнило войны. Отвлеченные кровопролитными сражениями, они уверенно направляли привычный мировой порядок к краху.

Намереваясь раскрыть истинные замыслы рейхсфюрера и его прихвостней, мы засиживались в архивах департаментов. Поднимали старые и похожие нераскрытые дела. Рисковали жизнью, обыскивая военные комплексы в разных уголках страны. Но каждый раз враги были на шаг впереди.

– Это пустая трата сил! – Авель со злостью отшвырнул папку. – Мы только зря тратим время на эти никчемные бумаги!

– Тише, Авель, – я отвлеклась от очередного по счету полицейского отчета. – Гиммлер не мог все скрыть. Нужно проявить терпение и искать дальше.

Столкнувшись с массовыми убийствами, своеобразным «посланием» от сбежавших подопечных, Аненербе усилили меры безопасности.

Теперь узнать об их планах стало практически невозможно. Они тщательно скрывали все, что даже косвенно могло указать на причастность генерала или его подчиненных.

В основном все надежды были на Алексея, делившегося информацией от красного командования, и в редких случаях осведомителей и полицейских, втайне завербованных Авелем.

Потерпев очередную неудачу и потратив порядочно времени, мы сошлись во мнении, что пора отдохнуть. Покинув архив, поднялись в кабинет Авеля, где за чашкой кофе принялись ждать новостей от Алексея.

Отсутствуя несколько дней, он проверял наводки и слухи о «подозрительных» инцидентах на южной границе.

Примерно в три часа дня в дверном проеме возникла его статная фигура.

– Что у тебя? – Авель перевел взгляд.

– Есть пару зацепок, – подойдя к столу и, достав из сумки, Алексей развернул карту.

– Что это? – спросила я.

– Хорошие новости. Где-то здесь, – он указал на одну из отмеченных крестом областей, – находится укрепленный аванпост советских войск. В нем хранятся документы, найденные отделом контрразведки. По предварительным данным, там ценные сведения о секретной операции, что планирует Аненербе.

Зацепка казалась многообещающей. Спустя сотни провалов было откровенным преступлением не проверить ее, но мы не разделяли радость.

– Ну нет! Это переходит все границы! – возмутился Авель. – Предлагаешь отправиться на фронт? И ради чего? Призрачной надежды?!

– Информация точна. Мой осведомитель не лжет. В лагере ценные документы. Нельзя позволить врагу вернуть их.

– Но это самоубийство! – возразил Авель. – На фронте сейчас идут ожесточенные бои! – импульсивно вскинул руку. – Не хватало еще попасть в плен…

– Испугался советских солдат? – подначивал Алексей. – Я думал, – злорадно улыбнулся, – ты не боишься смертных…

– Нет, но и не горю желанием отправится на тот свет. Если ненароком поймают при попытке проникнуть во вражеский лагерь, – Авель указал на него, – тебе ничего не грозит, а нам светит расстрел на месте.

Согласившись с опасениями, Алексей понимающе кивнул. Потянувшись во внутренний карман плаща, достал небольшой конверт.

– Не волнуйся, трусишка. Я позаботился о безопасности, – продемонстрировал бумагу. – Этот приказ позволит избежать худшего. Вас не посмеют убить.

Надменное поведение и сарказм разозлили Авеля. Поддавшись на провокацию, он молниеносно оказался за спиной и с силой ударил его по ногам.

– Ты что творишь? – не ожидая нападения, Алексей упал на колени. – Совсем с ума сошел?!

– Сошел с ума? – обойдя, Авель схватил его за ворот кителя и притянул ближе. – Знай свое место, русская свинья! – вырвав бумагу из рук, демонстративно смял. – Думаешь, в условиях кровопролитной войны, где каждый день забирает сотни жизней, этот клочок бумаги что-то значит?

Впервые за долгое время, он показал свое истинное отношение. За маской безразличия и отстраненности скрывались гнев и презрение. Он желал Алексею смерти не меньше, чем я.

– Отпусти… – угрожающе потребовал Алексей.

– Или что? – Авель ехидно обнажил клыки. – Решил, сможешь тягаться со мной?

Молниеносно среагировав, Алексей привстал и ударил его локтем в живот. Пошатнувшись от резкой боли, Авель разжал руку. Отшатнувшись, упал на колено. Простонав от боли и полусогнувшись, обхватил тело руками.

Схватив за ворот плаща, Алексей с силой отшвырнул его в сторону дальней стены. Пролетев пару метров, Авель с шумом упал на пол, но, охваченный гневом, быстро поднялся на ноги.

Не успев отразить выпад, Алексей получил по лицу. Потеряв равновесие, упал на пол. Обхватив голову руками, отчаянно пытался прийти в себя.

– Да я смотрю, ты полон сюрпризов! – Авель злобно усмехнулся. – Что дальше? В дверь постучится медведь?7

Словесная перепалка быстро переросла в ожесточенную драку.

Алексей раз за разом находил, чем удивить. Обычный смертный, он не уступал Авелю, который прожив на порядок дольше, мог похвастаться богатым боевым опытом.

Наблюдать за нелепым противостоянием было забавно. Хотелось досмотреть, чем закончится представление, но это возможно было, скажем, «где-нибудь» за пределами Берлина. Иначе говоря, где другие военные и начальство не станут свидетелями вопиющего нарушения со стороны старших офицеров Вермахта.

Сыграв на эффекте неожиданности, я зашла Авелю за спину. Схватив за ворот плаща, отшвырнула подальше от «главной» сцены. С силой ударившись об угол стола, он громко простонал. Схватившись за живот и пошатнувшись, медленно сполз на пол.

Подобная участь постигла и Алексея. Переваливаясь с боку на бок на холодном полу, он изнывал от боли. Подойдя ближе и схватив за ворот кителя, я подняла его над собой.

– Прочь! – гневно воскликнул он. – Немедленно отпустите! – попытался вырваться. – Я убью этого негодяя!

Обозвав свиньей, Авель перешел дозволенную черту. Алексей злился, желал его проучить. Не стесняясь в выражениях, называл фашистом и чудовищем.

Не желая покорно слушать оскорбления, Авель хотел реванша. Держась руками за стол, неуклюже поднялся на ноги. Алексей задел его офицерскую честь, и он был намерен наказать за проявленное неуважение.

Непримиримые идеологические враги, они оба втайне искали «законный» способ убить друг друга, но намереваясь избежать ненужного скандала, я не могла позволить им и дальше вести себя подобным образом.

Авель оказался более послушным. Встретившись с гневным взглядом, предпочел отступить. Пусть мы никогда не сражались друг против друга, он прекрасно знал, как опасен генерал, если его разозлить.

К сожалению, этого не сказать об Алексее. Изнывая от боли, он продолжал бессмысленное сопротивление.

– Дернитесь, – я сдавила шею сильнее, – отправитесь на тот свет быстрее, чем секундная стрелка сделает полный оборот.

– Но! – не унимался он. – Я лишь…

– Достаточно! – осадила я. – Вы ходите по лезвию ножа! Еще слово, и забуду, что мы заключили союз.

Столкнувшись с угрозой жизни и понимая, что окончательно проиграл, он перестал сопротивляться.

– Ваша взяла…

– Правильный выбор.

Встав на ноги и отряхнув плащ, он поднял голову и смерил Авеля угрожающим взглядом. Он злился, хотел мести, абсолютно не задумываясь о последствиях.

– Какого черта вы устроили? Не хватает имеющихся проблем? Захотелось поднять на уши Берлин?! – я посмотрела на Авеля. – Смотрю, совершенно забыл, в каком шатком положении находишься? Хочешь вместе с ним, – указала на Алексея, – экскурсию в Гестапо? Так я мигом ее организую!

Импульсивным поведением и опрометчивыми поступками они порочили весь Вермахт, и это касалось не только Авеля.

– Простите фрау Розенкрофт, – Алексей виновато отвел взгляд, – я не хотел доставлять вам проблем, но…

– В ваших интересах, – перебила я, – чтобы такого больше не повторилось. Вы, в отличие от него, – указала на Авеля, – рискуете больше. Еще одна подобная провокация, и отдам вас на милость расстрельной команды.

✼✼✼

Советский аванпост надежно охранялся: в распоряжении гарнизона имелось оружие, военная техника и танки. Пытаться взять его силой и без весомой огневой поддержки было равносильно самоубийству. Но у Алексея был план.

С недавних пор лагерь остро нуждался в квалифицированной медицинской помощи. По неизвестным причинам тамошний полевой госпиталь временно остался без старших врачей.

Каждый день приносил десятки раненных. Без надлежащего руководства опытных хирургов, спасение солдат превращалось для медсестер в непосильную задачу. В условиях близости к линии фронта это было катастрофой.

Наряду с опасностью от вражеских войск, упорно продвигавшихся вглубь, солдатам угрожала смерть от неизвестной болезни.

– Неизвестной болезни? – вскинув бровь, переспросил Авель. – Что ты имеешь в виду?

Алексей пожал плечами. По его словам, вначале симптомы походили на сезонную простуду. У больных отмечалось повышение температуры, озноб, плавно сменяющийся лихорадкой.

Однако вскоре наблюдалось резкое ухудшение состояния. Лихорадка усиливалась, приобретая мучительный, изнуряющий характер. Кожа покрывалась багровыми пятнами, а тело сотрясали болезненные спазмы.

Затем начиналась тошнота, сопровождаемая рвотой. Несчастные извивались в агонии, харкая сгустками багрового, почти черного цвета. Иногда кровотечения были настолько обильными, что солдаты просто захлебывались в собственной крови.

Намереваясь предотвратить эпидемию, советское командование отправило в лагерь лучших врачей, но и они: «Подозрительно быстро заболели и отправились на тот свет, один за другим, в течении первой недели.»

Осведомленный о нашем статусе хирургов городского госпиталя, Алексей предложил сыграть «роль» присланных из главного штаба врачей, для оказания: «Посильной помощи и спасения защитников красного фронта…».

Пока мы, занимаясь больными и ранеными, отвлекали внимание, он спешно забрал бы документы из офицерского штаба.

Выслушав идею, мы почти одновременно рассмеялись, вызвав откровенное недоумение на лице товарища. План казался идеальным, если бы ни одна важная деталь, о которой Авель не смог умолчать.

– Господи… – сквозь смех, произнёс он, – похоже, русские ещё глупее, чем думал.… Такими темпами война окончится раньше, чем можно представить!

Насчёт войны, он, конечно, ошибался, но в остальном… Мы искренне не понимали, как Алексею в голову пришла мысль выдать чистокровных немцев за штабных советских врачей, присланных из самой Москвы!

Только одного отвратительного акцента, не говоря о манере поведения, хватило, чтобы все прикрытие мгновенно развеялось, словно туман с приходом утреннего солнца.

– Что в моих словах смешного? – стоя с растерянным видом, недоумевал Алексей. – Чем вам не нравится план? Я смогу организовать документы и прикрытие, а язык… Мало ли во время войны пред…

– Да ты издеваешься… – не желая мириться с происходящим абсурдом, перебил Авель. – Решил, рискуя жизнью, станем спасать вражеских солдат?

Невзирая на союз, он не доверял Алексею, считал все сказанное про лагерь – чистой ложью. По его мнению, документы нужны были лишь для: «Усыпления бдительности».

– Разве это не ваша прямая обязанность? – не понимая причины недовольства, импульсивно спросил Алексей. – Вы же врачи! И давали клятву спасать жизни вне зависимости от расы и идеалов!

– Клятву… – откинувшись на стуле и скрестив руки, Авель иронично улыбнулся. – Твоя наивность просто поражает, – кинул на него мимолетный взгляд. – Как тебя только взяли в разведку? Ты ведь самых простых вещей не знаешь…

– О чем ты?

– Наши врачи работают в концлагерях, – с все той же наглой ухмылкой ответил он. – Думаешь, там они каждый день, вопреки всему, спасают тысячи невинных заключенных?

– А что не так? Наши спасают ваших раненных и ничего, не…

– Так! – устав наблюдать за вновь разгорающимся конфликтом, резко оборвала я. – Хватит бессмысленных дискуссий! Пусть этим занимаются политики на трибунах.

Услышав замечание, они, словно провинившиеся ученики перед строгим учителем, одновременно опустили головы.

Алексей был раздражающе упрямым. Уверенный в собственной правоте, опрометчиво игнорировал тяжесть последствий. Что до вызывающего поведения Авеля и его злорадства…

В Германии того периода, во избежание внутреннего морального конфликта, врачи не усложняли жизнь клятвой. Ведь, как правильно было сказано, они активно работали не только в лазаретах и госпиталях, но и лагерях смерти, не гнушаясь участвовать в жестоких и бесчеловечных экспериментах.

Чего только стоит Йозеф Менгеле… Известный как «ангел смерти», он замучил сотни узников в Освенциме.

Помимо зверств над взрослыми и детьми, врачи СС проводили принудительные эвтаназии и стерилизацию, основываясь лишь на расовых различиях8.

Я полностью поддерживала Авеля. Несмотря на «благородную» перспективу, мы не намеревались спасать вражеский гарнизон, но и отказываться от, пускай даже хрупкой возможности раскрыть замыслы врага и заполучить ценные документы было глупо.

✼✼✼

Предрассветную тишину пронзил гул артиллерийской канонады. По приказу командиров солдаты поднялись, и под свист пуль ринулись вперед.

Бой был ожесточенным и сопровождался большими потерями с обеих сторон.

К середине дня все стихло: звуки выстрелов прекратились, орудия смолкли. Вокруг осталась лишь изрытая снарядами земля и сотни убитых, которых не могли достойно похоронить.

В отдалении, за прифронтовой линией расположился немецкий укрепленный лагерь. В главном штабе за обсуждением планов проводили время командующие и старшие офицеры.

– Почему перестали атаковать? – возмутился один из военных, прочитав пришедшее свежее донесение. – Противник понес значительные потери! Нужно продолжить наступление!

Находясь вдалеке, он, как и многие на его месте, не замечал, что творилось на передовой. Какой ценой достается солдатам их «Великая» победа, но это и неудивительно…

Рядовые для старших чинов всего лишь разменная монета. Одна сотня здесь, другая там, подумаешь, катастрофа! Главное не забывать, печатать похоронки с воодушевляющими словами:

– «…погиб как герой!»

– «…был истинным патриотом своей страны!»

– «…пал смертью храбрых в неравной борьбе с беспощадным врагом…»

Не счесть сколько подобных «благодарностей» получили безутешные матери, чьи сыновья остались в изрытой снарядами холодной земле, чужом и далеком от родного дома краю.

После смерти не имеет значения на какой стороне солдат сражался, какие идеалы и убеждения защищал. С последним ударом сердца уготована лишь непроглядная и холодная тьма могилы.

Для всех, кто любил, безвременная потеря сравнима с катастрофой. Ни официальные пышные похороны или награды, слова утешения, произнесенные лично самим главой государства, ее не изменят.

– Умерьте пыл, капитан, – окликнул его Авель, переступив порог. – Солдаты устали. Необходим отдых. Уверен, у нас еще будет шанс.

– Кто вы такие? – резко повернувшись в нашу сторону, грубо возмутился мужчина. – Как смеете указывать старшему по званию?!

Стоило пройти до середины, вопросы отпали сами собой. Увидев ближе знаки на петлицах и форму, все кто был в непосредственной близости, застыли по стойке смирно.

– Приветствую генерал, полковник, майор! – капитан на миг замешкался. – Прошу простить… Не признали…

Авелю и мне не было особого дела до ошибок смертных. Проигнорировав оплошность, мы подошли к столу.

– Скажите, – спросил Алексей, – где расположены войска противника?

Посмотрев на карту, капитан жестом указал на несколько мест. По данным разведки, там базировались большие отряды, добавив, что: «Предположительно где-то в северной части леса находится укрепленный советский лагерь.»

– Нам нужно туда, – окликнул Алексей. – Судя по всему, именно там находятся нужные сведения.

– Вы с ума сошли? – ошеломленно посмотрел капитан. – Идти без надежного прикрытия опасно. Территория находится под усиленным контролем врага!

– Отставить! – осадил Авель. – У нас есть приказ, что мы должны выполнить. Ваша задача: обеспечить прикрытие, – он помедлил. – Сколько сейчас в лагере свободных солдат?

– Чуть больше тридцати, не считая экипажей танков и диверсионного отряда разведки.

– Если верить информатору, в лагере гарнизон в разы больше. Более того, – я провела рукой по красной линии, пересекающей нужную местность, – в этих лесах могут быть патрули. С большим отрядом нам не пробраться незамеченными…

– Чем больше врагов, тем сложнее скрыть присутствие, – согласился с опасениями Алексей. – Что будем делать?

– Пойдем налегке, – я повернулась к капитану. – Прикажите диверсионному отряду ожидать у границы лагеря. Пусть возьмут все необходимое. Выдвигаемся, как стемнеет.

Диверсионный отряд состоял из пяти человек: трех разведчиков-диверсантов, выполняющих роль независимых наблюдателей. Инженера, отвечающего за проведение диверсий и командира, способного при необходимости, взять перечисленные роли.

Будучи частью батальона «Нахтигаль»9, эти бесстрашные солдаты еще в начале войны заслужили славу отчаянных бойцов.

Однако среди офицеров штаба все-равно росло недовольство. Едва ли не каждый из них считал идею: «…идти столь малочисленным отрядом в стан врага» добровольным самоубийством.

Отчасти они были правы. Пытаясь незаметно пересечь вражескую территорию, мы ходили по тонкому льду. В один момент он едва не треснул, унеся вслед за собой в пучину отчаяния.

Находясь недалеко от предполагаемого лагеря, чудом не попались неожиданно вышедшему из тени патрулю. Подойдя, солдаты остановились в нескольких метрах от места, где мы прятались.

Сняв винтовку с плеча и поставив на землю, один из них полез в карман. Достав портсигар и спички, медленно прикурил сигарету, не забыв о товарище.

На короткий миг пламя озарило их усталые и изможденные лица.

– Будьте осторожны, – присмотревшись, окликнул нас командир диверсионного отряда, – с ними что-то не так…

Движения солдат были медлительными и скованными. Руки дрожали, в ногах ощущалась слабость. Обмениваясь короткими фразами, они с беспокойством озирались по сторонам, невольно вздрагивая от любого внезапного шороха и звука.