Читать книгу Голодные кости - - Страница 3

Пьяные возгласы гостей все еще раздавались за спиной, внушая отвращение. Когда Райден сообщил всем, что собирается уйти к молодой жене, его слова вызвали всплеск зависти и жадности – люди Ивао, сидящие подле своего господина, голосисто засмеялись. Некоторые крикнули нечто похабное, не страшась наказания.

Здесь, вдали от столицы, их языки развязало выпитое спиртное и радушие хозяина. За прошедшие сутки Райден никак не выказал своего недовольства – хотя внутри него закипала неконтролируемая злость. Он бы с великим удовольствием вспорол им животы и развесил кишки вдоль энгавы как украшения, но его невеста…

Жена.

Сора. Райден остановился, глядя на лунную дорожку, посеребрившую пруд в саду. Он знал, что она ждала его в своих покоях – наверняка испуганная, дрожащая, но с решительно вздернутым подбородком. Клановое воспитание и правила приличия смогли накинуть на Сору вуаль кротости, но Хаттори видел искры гнева в ее глазах, когда она смотрела на него.

Где-то внутри, спрятанная под толстым слоем смирения, таилась неукротимая сила.

Когда император завел речь о женитьбе, Райден испытал досаду – брак не входил в его планы. В его случае это – большая ошибка, которую он всеми силами старался не допустить. Но открытое возражение императору вызвало бы слишком много разговоров и слухов, которые и так плотной пеленой окутали его род.

Пришлось согласиться. Пожертвовать собственным спокойствием в угоду исполнения куда более важной цели. Райден ждал скромную и тихую невесту, которую бы постигла участь предыдущих – она бы, как свеча, неумолимо сгорела в закрытом поместье, в окружении стены деревьев. Век бы ее был недолог, но тих.

Сора Моримото одним своим появлением перечеркнула все его намерения.

Темноволосая, кожа – что лунный свет, губы – лепестки ликорисов. Все в ней было красиво, но глаза… Стоило Соре вскинуть голову и посмотреть на него, как внутри, слева, что-то дрогнуло – как птица взмахнула крыльями.

И до того это было странно и непривычно, что Райден растерялся. Он уже много лет не чувствовал ничего – в его груди зияла прожорливая пустота, которая поглощала все эмоции. Кровь, боль, сила – все, что у него оставалось. Он шел по полям сражений, ведя за собой отряд таких же, как он – сеющих смерть – и не останавливался ни на мгновение.

А увидев Сору – замер. Застыл, сраженный наповал не мечом, а юной девушкой.

Возгласы за спиной стали тише – гости понемногу начали разбредаться по своим спальням. Райден взглянул на луну, бесстрастно взирающую на землю сверху – холодная и неприступная, она напоминала ему о том, что он никогда не сможет получить.

Позади зашелестела трава. Кейко, двигаясь шумно и не таясь, приблизилась к нему, встала рядом – почти вровень. В саду не было ни души, потому они могли не опасаться, что кто-то увидит вольность служанки.

– Сора готова. Ждет тебя, – отбросив церемонии, сказала Кейко. – Вот…

В ее руках зловеще блеснуло темное стекло флакона.

– Убери, – приказал Райден.

Кейко растерялась.

– То есть?..

– То и есть. Слова разучилась понимать?

– Но как же ты…

Райден повернулся, взглянул на нее – хлестко, точно ударил. Кейко сжалась, вмиг растеряв всю смелость, отступила назад, опустила голову.

Удовлетворившись реакцией, он перевел взгляд на гору, возвышающуюся над темным лесом. Року – такое название она получила от людей, когда те узнали, что шесть дней подле нее велась страшная битва, которую возглавлял предок клана Хаттори. Он вернулся оттуда с победой, но без младшего брата, заплатив непомерно высокую цену.

Император любил вспоминать подвиги деда Райдена, приговаривая, что внук пошел в него доблестью. Знал бы он, сколь между ними общего… Не одна только воинская честь и умение держать катану.

– Дело твое, – через пару мгновений тихо добавила она. – Но по-моему лучше будет. Моримото – цветок, а ты – коса. Помни об этом.

На лице Райдена не дрогнул ни один мускул. Поняв, что ответа не дождаться, Кейко ушла в сторону дома – вновь зашелестела листва, скрипнули доски на энгаве.

Пальцы сами потянулись к ближайшему цветку камелии, безжалостно сорвали нежный бутон – им не привыкать красть чью-то жизнь. Покрутив цветок в руке, Райден смял хрупкие лепестки, растер между подушечками. Носа коснулся душистый, слабый аромат – и вспомнилась Сора, сидящая в фурако, ее обнаженные плечи, длинная, тонкая шея со змейками мокрых волос… Представилось, как она ждет его, сидя на футоне – покорная, со склоненной головой.

Глухой рык вырвался из груди. Отшвырнув уничтоженный бутон, Райден быстрым шагом направился в женскую часть. Нужно покончить с этим, да поскорее – пока его разум окончательно не поработили мысли о гладкой коже цвета сливок, о широко распахнутых серых глазах, чей цвет напоминал небо в шторм.

Служанка, услышав его приближение, испуганно вскочила, затем склонилась в поклоне. В темноте, ведущей неравную борьбу со светом свечей, чувства Райдена обострились – казалось, он слышал каждый шорох и скрип в доме, который дышал, как живое существо.

А Сора не издавала ни звука. Как застывшая статуя, она сидела на футоне – ее взгляд был устремлен в сад, видневшийся между раздвинутых сёдзи. Ветер гулял по покоям, властно трогая ее за плечи – кожа уже покрылась мурашками, но Сора не пыталась защититься. На ней было нижнее платье из тонкой просвечивающей ткани, волосы, убранные прежде в высокую прическу, сейчас темным водопадом спадали на спину.

Ощутив его присутствие, она обернулась. Тут же склонилась в низком поклоне – лоб коснулся гладких, холодных досок.

– Прекрати.

Райден остановился, глядя на нее, распростертую у его ног.

Место, которое мужчины дали всем женщинам.

Его охватила злость. Место Соры было не здесь – как катана не годилась для колки дров, так и она не должна была покорно склонять голову.

– Простите? – она вопросительно взглянула на него. – Я сделала что-то не так, господин?

– Райден. Зови меня по имени, когда мы вдвоем, – он выдохнул, чувствуя скопившуюся усталость.

Сора опустила глаза, плотно сжала губы.

– Люди не поймут…

– Плевать мне на них, – оборвал он ее.

Испуганная злостью в его голосе, Сора вздрогнула.

– Если я огорчила вас…

Она умолкла, когда он поднял руку. Несколько долгих мгновений между ними стояла плотная тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра – Райден разглядывал женское лицо. Даже сейчас, когда Сора произносила заученные фразы, он видел огонек в ее глазах, недовольство, которое она старательно заталкивала поглубже.

– Ты меня не огорчила.

«Разве что появилась не вовремя», – чуть не добавил он.

Что ему делать с навязанной женой?.. Райден смотрел на нее, чувствуя внутри сожаление. Соре надлежало бы выйти за достойного человека, но теперь она стала пленницей поместья Хаттори.

У нее не будет ни мужа, ни детей.

– Господин… Райден, – исправилась она. – Клянусь, что приложу все усилия, чтобы быть вам хорошей женой.

– Не стоит давать обещаний, которых не сможешь сдержать.

Она ничего не понимала. Не знала – ее наивность была простительна, но Райден не мог слушать клятвы, которые никогда не будут исполнены.

Он шагнул к ней, и от его взгляда не укрылось, как она сжалась в комочек, инстинктивно отодвинувшись дальше. Затравленное выражение лица говорило о том, что Соре хотелось сбежать.

Это было правильно. От него надо бежать. Враги так и поступали на поле боя, зная, что рука Хаттори несет смерть.

Но Соре, в отличие от них, бежать некуда.

– Ты боишься, – он коснулся ладонью ее щеки, наслаждаясь мягкостью кожи. Нежная, точно шелк. – Тебе рассказывали о том, что тебя ждет?

Ее щек коснулся румянец смущения. Сора отвела взгляд, не в силах смотреть на него.

– Немного… Кормилица сказала, что я должна слушать вас.

– Тебя, – исправил он.

Она метнула на него удивленный взгляд. Райдену было понятно ее изумление – подобное обращение считалось неуважительным, и порой строго наказывалось. Но он не желал делать стену между ними еще прочнее и шире – если он не может стать для нее мужем, то другом ему быть никто не запрещал.

– Тебя, – повторила она. – Должна слушать тебя.

Хаттори поморщился. Если это все, что она знала… Он еле сдержал тяжелый вздох, отгоняя от себя мысли о мягкой коже и запахе – Сора пахла душистыми камелиями. Сладкий, чарующий аромат, который сводил его с ума.

– Нелегко, – он отнял руку, тут же почувствовав болезненный укол жадности – жалкого прикосновения было мало, – довериться мне. Я понимаю – мы впервые увиделись вчера.

Сора открыла рот, чтобы возразить, но Райден повысил голос:

– Не надо лгать. Я вижу, как ты смотришь на меня. Вижу страх в твоих глазах.

Страх, спрятанный за бравадой. Сора – как маленькая птичка, что ерошит перья перед ястребом.

– Я не хочу причинять тебе боль, – хрипловато произнес Райден. Пробудившееся внутри желание жгло его внутренности. – Но это неизбежно, если ты не сможешь довериться мне.

– Я смогу, – солгала она.

Хаттори качнул головой. Он хотел взять ее за руку, но мысль о прикосновении была слишком заманчивой, потому он не сделал этого.

– Ложись, Сора.

Ее серые глаза заволокло пеленой ужаса, как небо затягивают тучи в пасмурный день. Но она покорно выполнила его требование – легла, вытянувшись в струнку: взгляд обращен вверх, руки вдоль тела.

Райден сдержал злой смешок. Уступчивость новоиспеченной жены раздражала – она лежала, готовая ко всему, словно давая ему разрешение делать все, что придет в голову.

Идеальная жертва, выращенная специально для хищника.

Он снял хаори, нарочито медленно свернул жилет, наблюдая, как голубоватый ручеек венки на шее Соры тревожно пульсировал. Погасил свечи и лег рядом – она издала едва слышный вздох, напряглась, ожидая худшего.

– Спи, – шепнул Райден, закрывая глаза.

Близость Соры волновала – пришлось искусственно вызвать в памяти сцены сражений, чтобы звон стали отвлек от привлекательных дум. В покоях царила тишина – только ветер отчаянно завывал снаружи, и ветви деревьев скреблись о стены, будто прося впустить их внутрь.

Спустя продолжительное время дыхание Соры выровнялось, стало бесшумным – она уснула. К Райдену сон не шел. До появления золотистых лучей, мажущих розовым по белой шапке Року, он так и не смог освободить голову от сотни разных мыслей.

Когда солнечный свет прокрался в покои, чтобы поцеловать украдкой девичьи щеки, Хаттори поднялся и тихо ушел.

Эта ночь была одной из самых долгих, что ему доводилось переживать в своей длинной жизни.