Читать книгу Археология авантюр - - Страница 19

Жизнь одного из лучших рассказчиков мира, Редьярда Киплинга, расписана литературоведами, советскими, российскими, зарубежными, буквально по дням.

Поэтому я просто изложу, как Киплинг открывал свою Америку, в расчете на то, что не все, наверное, эти отчеты читали, а если и читали, то, наверное, не помнят, как и где Киплинг жил в Америке. А главное, что он написал, живя в США.

Думается, представлять Киплинга нужды нет. Просто, когда Никита Михалков берет гитару в «Жестоком романсе» и поет «Мохнатый шмель на душистый хмель…», все ли помнят, что это талантливый перевод стихов Киплинга?

Когда много лет назад в России два молодых виртуоза-гитариста – Александр Алабин и Сергей Швец – исполняли «Серые глаза – рассвет…», и в зале слушали, замерев, талантливый симбиоз музыки и стихотворения, все ли знали, что эти русские строчки, полные пены, запаха моря и восторга перед красотой «ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ЖЕНЩИНЫ», принадлежат ему же, Киплингу?

Я думаю, что знали все. Мы любили Киплинга. И товарищ мой, еще совсем мальчишка, потерпев первое и, увы, не последнее крушение любви в своей жизни, с трудом удерживаясь от слез, говорил: «Жил-был дурак. Он молился всерьез, (Впрочем, как Вы и Я), Тряпкам, костям и пучку волос. Все это пустою бабой звалось, Но дурак ее звал Королевою Роз. (Впрочем, как Вы и Я)». Это тоже Киплинг в переводе Константина Симонова. Помогло ли? Не ведаю. Думаю, что помогло, ибо такова истинная роль любого стихотворения – исцелять.

А помните… вкрадчивый голос Багиры: «Ну, Маугли, чему я тебя учила?!»

И голос Маугли: «Мы одной с тобой крови, ты и я». Да что же после этих слов, затверженных в детстве как катехизис, могло быть невозможно? Любая драка гасла, когда звучали эти волшебные слова. Хотя в оригинале киплинговский кот был именно котом, а не кошкой.

Писательница, ныне полузабытая, Ариадна Громова написала фантастический роман, название которого и было «Мы одной с тобой крови…» Неплохой роман, между прочим; но читали мы его прежде всего из-за названия, которое звенело, как пароль на вход в страну, где звери могут не только говорить, но даже сражаться за справедливость. Ну что же, читатели, я уверен, и сами знают, что Киплинг, родившийся в Бомбее, закончивший свой земной путь в Великобритании и ставший великим писателем в небольшом американском штате Вермонт, не нуждается в особых представлениях. Все то, что мною сейчас написано, – это не знакомство; это дар любви, восторга и упоения гением Киплинга.

31 мая 1889 года, после поездки в Японию, молодой человек по имени Редьярд Киплинг, так сказать, широко известный в узких кругах, прекрасный рассказчик, неплохо зарабатывающий своей литературной деятельностью, почти никому не известный в Соединенных Штатах, попадает в Сан-Франциско. Впрочем, о Киплинге с одобрением отзывается Оскар Уайльд (но он ирландец); Конан Дойль – англичанин; Райдер Хаггард – и снова англичанин. Одним словом, Америке нужно понравиться и, судя по всему, без особой протекции.

Хотя, кажется, Киплинг и не особо стремится стать узнаваемым. Он прежде всего хочет познакомиться со своим кумиром, Марком Твеном, и ему это удается. В своих воспоминаниях, Киплинг подробно описывает эту встречу, о которой у Твена не остается никакого следа в памяти. Киплинг выспрашивал у живого классика, не собирается ли последний все же поженить Тома Сойера и Бекки Тэтчер, на что получил не слишком вразумительный ответ Твена, что тот и сам не знает, что делать со взрослым Томом Сойером. Несколько лет спустя Твен снова встретился с Киплингом, уже знаменитым автором, и с трудом восстановил в памяти обстоятельства их первой встречи. Ну что ж, как писал русский поэт по совершенно иному поводу, «бывают в жизни встречи…», когда один гений не распознает другого.

К слову, в романах, посвященных дальнейшей жизни Тома Сойера, Марк Твен действительно старательно избегает любовной интриги, и, в общем, так и непонятно, что же все-таки произошло с Бекки, которая просто не имела никакого права связать свою жизнь с кем угодно, кроме самого Тома.

В Сан-Франциско Киплинг с удовольствием бывает в масонском клубе «Богемия» и, будучи и сам масоном, с определенным сарказмом пишет очерки об американском «золотом тельце», о жутком прагматизме американцев… и восхищается американскими девушками, раскованными красавицами, совсем не такими чопорными, как англичанки. Наверное, как об этом пишет один из исследователей, таким образом Киплинг предчувствует свою будущую судьбу – брак с американкой и несколько лет, проведенных в США. Понимаю, что не по теме, но не могу удержаться оттого, чтобы не отметить, что судьбу Бекки Тэтчер все же решила современная писательница, Ленор Харт, выдав ее замуж… за кого бы вы думали? За Сида Хопкинса, двоюродного брата Тома, его вечного недруга. Хотя… не прекращая любить Тома. Этот странный любовный треугольник на полудетективной основе, похоже, завершает все, что, возможно, хотел сказать Марк Твен. Но спешу назад к теме.

Несколько недель, будучи страстным рыболовом, удит лососей в озере Клакомас, посещает китайский квартал Сан-Франциско (при этом таинственно сообщает, что стал свидетелем убийства – «желтая опасность» – страх американцев перед угрозой китайского превосходства, то ли реальный, то ли вымышленный, только-только начинает проявляться) и осенью возвращается в Ливерпуль, Англию.

Теперь ему предстоит еще одна поездка в США – «приехать, увидеть, победить».