Читать книгу Опасное притяжение - - Страница 7

Он специально мне это сказал?

Зачем?

Не знаю, что думать…

И не знаю, что делать…

Вечер уже скоро, но домой не хочу. Не хочу опять биться головой об стены и думать, что же там на самом деле случилось.

На телефоне куча сообщений от Ирочки и ещё от кого-то.

Понимаю её. Из-за меня она в это говнище влипла. Для неё это стресс невероятный. Она всего боится. Но разговаривать с ней сейчас я совсем не хочу. И ни с кем не хочу.

Пишу: «Завтра позвоню. Всё хорошо».

Она как будто ждёт моего сообщения. Перезванивает моментально и вываливает на меня всё, что накопила за день. Все свои эмоции и переживания:

– Катюшка, я так переживала, так переживала. Представляешь, они в школу ко мне приехали. Хорошо, что не заявили при всех, кто они такие. Просто попросили выйти меня и всё. Я им говорю: «Вы посмотрите, сколько мне лет. Что вы говорите такое?». А он смеётся. Говорит, что у юнцов, женщины бальзаковского возраста очень даже востребованы. Такой позор! – ей нужно выговориться. Понимаю её и просто слушаю. – Катя, я им сказала, что он тебя бросил. Я же правильно сделала, да? А где он, кстати? Вы же никогда не расставались с ним?

– Ир, позвоню тебе завтра, хорошо? Устала сегодня. Он бросил меня. Это правда.

Ира какое-то время вздыхает и охает, а потом начинает показательно причитать:

– Катенька, солнышко, да ты что? Вот сволочь! Я так и знала, что добром это не кончится у вас. Ну, не бывает такого в жизни. Ты же взрослая девочка, должна всё понимать. Это страсть. А страсть – она быстро угасает…

Не могу её слушать, перебиваю:

– Извини. Устала. Позвоню тебе завтра.

Сбрасываю звонок и выключаю телефон.

Сказать, что мне больно сейчас – ничего не сказать. Меня долго пинали грязными сапогами. И громко смеялись при этом…

В горле першит, но я всё равно покупаю сигареты. И бутылку воды. Есть не хочется совсем, хоть и не ела ничего сегодня…

Сажусь в скверике, недалеко от РОВД, где меня допрашивали и прикуриваю…

Не понимаю, как они могли со мной так поступить. После всего того, что у нас было с Матвеем. После всего того, что он мне говорил…

Не понимаю, почему он не забрал меня с собой…

Не понимаю…

– Хочешь цветного шампанского? – вдруг весело спрашивает он.

– Никогда не пила цветное шампанское. Оно какое-то особенное?

– Да нет, просто красивое. Какой цвет хочешь?

– Голубой, – я смеюсь, мне хорошо сейчас.

Мы ещё прогулялись по набережной и побегали босиком по песку. Я почувствовала себя беззаботной студенткой, когда не надо думать о дне завтрашнем – всё и так понятно. А потом все пошли к ним в гостиницу, ни на минуту не задумываясь, удобно это или нет.

Я просто уточнила:

– А пустят?

– Конечно!

И глотнув голубого шампанского, очень красивого, но на вкус напоминающего шампунь, мы всей толпой завалились к ним в номер.

Не было ни стеснения, ни неудобства. В воздухе витала какая-то беззаботность и всеобщее веселье. Как в студенчестве, после загулов, все укладывались штабелями на свободные места, без всякого скрытого подтекста.

Странные ощущения, как будто меня кто-то толкает…

В носу неприятный до тошноты запах.

Во рту противный привкус то ли голубого шампанского, то ли «Красной Москвы».

Но глаза открыть не могу.

Не сил.

– Мне плохо, – шепчу я и чуть не плачу.

На соседней кровати заворочался Михаил.

Маринка спала одна. Григория не было, но из ванной отчётливо слышался звук льющейся воды.

Матвей подскочил и пошёл в ванную:

– Гриш, открой. Кате плохо.

Звук открывающейся двери:

– Пусть заходит, я в душе. Отвернусь.

– Идём, – протянул мне руку Матвей.

– Нет, мне неудобно, – упёрлась я, как ребёнок.

Матвей садится передо мной на корточки:

– Тебе надо, Катюш, я с тобой зайду…

От этого заявления мне стало ещё хуже. Я не собираюсь там обниматься с унитазом при нём.

– Нет.

– Пакет?

– Нет.

– Кать, не капризничай, – подключился Михаил, – иначе тебе потом ещё хуже будет. Нет ничего страшного в этом, со всеми может случиться. Тебе просто голубенькое вчера было лишним, – и громко заржал.

Зашевелилась Маринка и выдала свою версию:

– Перетерпи, пройдёт…

Матвей грубо её перебил:

– Нельзя терпеть, интоксикация организма начнётся, только хуже будет.

Но хуже, кажется, было уже некуда…

Наконец, открылась дверь, и из ванной вышел мокрый Гриша, обмотанный полотенцем.

– Идём, – потащил меня за руку Матвей.

Я вытолкала его наружу и закрылась. Не хватало ещё, чтобы он был свидетелем моего позора. Но я и правда перетерпела. У меня всё куда-то очень глубоко провалилась и началась жуткая икота и адская головная боль.

Через несколько минут, он начал долбиться в дверь:

– Катюш, сломаю дверь, открой…

Я вытерла слёзы и открыла дверь.

Он внимательно на меня посмотрел и выдал:

– Надо опохмелиться.

Меня затошнило ещё сильнее, но безрезультатно.

Я уселась на пол, от бессилия, около белого друга – икала и плакала. А рядом со мной сидел парень, который мне нравился до одурения и наблюдал эту замечательную картину. Разве может быть что-то прекраснее?

Через несколько минут зашёл Михаил, с бутылкой пива и протянул её мне:

– Глотни, попробуй.

Я начала икать ещё сильнее…

– Два пальца? Если сама не можешь, Мот может помочь или я.

Я завыла в голос…

Матвей принёс бутылку воды и налил мне в стакан:

– Давай, маленькими глоточками, пей…

Я набрала в рот воды, но проглотить не смогла. Вода выливалась наружу. Стало не просто плохо, но ещё и страшно.

– Блядь, дерьмо, – оптимистично прокомментировал Михаил, присаживаясь рядом с нами на пол. – Ты, похоже, перетерпела и у тебя дисфагия началась.

Чёрт! – не успела я ничего сказать ему, только подумала, Матвей опередил:

– Не пугай её, – придвинулся ближе и начал гладить меня по спине. – Успокойся, Катюш. Не торопись, просто постарайся сделать маленький глоток.

Стыдно невероятно. Такого позора у меня ещё не было никогда на первом свидании.

– Я не пугаю, Мот, – ей нужно расслабиться и постараться сделать глоток. Помоги ей или она долго мучиться будет. Можно, кстати, прокапать её. Надо в аптеку сгонять.

– Слушайте, – к нам зашла Маринка, – мне домой надо, у меня ещё встреча сегодня по работе. Кто-нибудь может меня отвезти? – и посмотрела на Михаила.

– Гриша отвезёт, – ответил он.

– Угу, – промычала она. – Кать, что, так плохо? – поинтересовалась у меня, без особого интереса.

Я кивнула.

– Есть надо нормально, – включила она мамочку, – вечно ничего не ешь, а потом тебе плохо. Можно, кстати, ванной воспользоваться?

– Марин, можешь подождать немного? – раздражённо ответил ей Матвей, не поворачиваясь в её сторону.

– Я выйду, – я поднялась с пола, опираясь на его руку, – полежать хочу.

Матвей уложил меня на кровать и пристроился рядом, закопавшись пальцами в моих волосах и легко массируя мне голову.

– Может, тазик попросить, – уточнил Гриша.

– Не надо, уберутся или номер поменяем, – он продолжал гладить меня по голове, и я погружалась в какое-то забытьё.

Тазик, наверное, не помешал бы. Неприятно, но привычно. Но настаивать уже не было сил. Дятел, долбил со всей дури в мои виски, а противные ощущения в желудке и вкус шампуня во рту, не давали нормально отключиться и расслабиться.

– Гриш, слушай, в аптеку надо заехать, – доносится до меня сквозь полузабытье, – лекарство для юных алкоголиков купить.

Я недовольно замычала, а он наклонился и поцеловал меня:

– Тшш, успокойся. Всё хорошо, отдыхай.

– Я тоже тогда поеду, – сообщил Миша на радость подруге, – сам поговорю в аптеке. А то Гришан, что-нибудь перепутает. А ты попробуй её водой отпоить и в душ можно.

Гриша недовольно что-то проворчал в ответ.

– Иди ко мне, моя хорошая, – Матвей поднял меня с кровати, как только все испарились, – сейчас попробуем тебя подлечить. – Отнёс меня в ванную, усадил на унитаз и разделся. А потом раздел меня. Крепко прижал к себе, поглаживая по спине, и нежно зашептал на ухо:

– Катюш, давай попробуем всё-таки попить. Не бойся ничего, расслабься. Я контролирую всё, ты не захлебнёшься. Доверься мне, хорошо? – я кивнула и что-то промычала в ответ.

Он жёстко взял меня рукой за голову и начал по чуть-чуть вливать в меня воду, приговаривая при этом, что вот если я сейчас не сделаю хоть один глоточек, то он начнёт меня нагло поить из клювика, как маленькую птичку.

Я фыркнула от этого заявления и, неожиданно, глотнула. Закашлялась. Рефлексы мои начали просыпаться…

– Никогда в жизни, больше никогда… – приговаривала я сквозь слёзы, обнимаясь с унитазом, – никакого шампанского. Ни голубого, ни зелёного, никакого вообще.

– Умница девочка, ты справилась, – успокаивал меня Матвей, аккуратно убирая мои волосы с лица, – не будет больше шампанского, давай ещё воды?

– Мот, открой, я лекарства принёс, – прокричал Миша, громко стучась в дверь, когда я уже готова была устроить истерику от этой пытки водой.

Матвей завернул меня в полотенце и открыл дверь.

– Катюш, как ты? – он сразу присел рядом, – глотаешь? – я покорно кивнула, придерживая двумя руками полотенце.

– Умница, сейчас вот это в тебя вольём, и тебе станет лучше, – показал на какую-то упаковку и погладил меня по голове, – разведи, Мот, и проследи, чтобы она выпила хотя бы половину. Если лучше не будет, то потом прокапаю её. Мы обедать. Кате бы тоже поесть что-нибудь. Зелёная совсем. Ты, блядь, вместо того, чтобы разноцветным шампанским человека поить, должен был проследить, что она ест и ест ли вообще, романтик долбаный.

Матвей никак не отреагировал на наезд брата, только уточнил:

– Нам в номер еду закажите: первое, второе, салат и компот на двоих, денег дать?

– За Катю – не надо, за себя – отдашь потом, – уже спокойно ответил Миша.

И вышел…

После душа я натянула на себя чистую футболку Матвея с оптимистичной надписью: «Lifeisbetterinshorts&flip-flops» и мне действительно стало лучше. Он лежал рядом. Нежно перебирал мои влажные волосы и рассказывал, какие они у меня красивые. И как он издалека их увидел, а потом долго-долго за ними ехал…

Какой неприятный запах…

Невозможный просто…

Я лечу?

Или падаю?

Распахиваю глаза и упираюсь в горящий взгляд…

Что у него в руке?

Арматурина?