Читать книгу Скрижаль Исет. Последний суд - Влада Владимировна Мишина - Страница 2

ТА-ДЕШРЕТ. ДВОРЕЦ СЕЛКЕТ

Богиням не пристало испытывать страх. Но Бастет сковывал леденящий ужас. Её руки и ноги были оплетены алыми цепями.

«Я не чувствую силы… – думала она, с трудом открывая глаза. – Почему мне больно?!»

Попытавшись пошевелиться, она поняла, что конечности онемели, и теперь их начинали пронизывать резкие уколы боли. Словно богиня была простой смертной.

– Доброе утро, радость, – глубокий женский голос проник через звон, всё ещё раздающийся в ушах Бастет.

Она окинула взглядом место, где оказалась.

То был огромный пустынный зал, пол которого покрывали песчаные барханы, то и дело меняющие своё расположение под порывами горячего ветра. Полуразрушенные ступени – единственное, что не заметал песок – вели к чёрному трону, собранному из сотен скорпионов. Взглянув на него, Бастет прикрыла глаза – их ослепила желтая вспышка света, исторгнувшаяся из бесконечно высокого разлома в стене за троном.

Этот разлом вибрировал силой. В нём виднелись исполинские силуэты таких странных форм, что даже богиня за всю свою вечность не видела ничего подобного.

Не обращая внимания на ужас, искрививший лицо Бастет, ей с трона спокойно улыбалась высокая темноволосая женщина.

– Так и будем молчать?

Наконец пленнице удалось сфокусировать на ней взгляд.

– Селкет… Почему? – богиня попыталась встать, разорвать алые путы, но смогла лишь остаться на коленях.

Над залом пронёсся мягкий женский смех. Он шелестел, как песок, скользящий по полу.

– Прости меня, прелестная радость. Я не хотела, чтобы наша новая встреча происходила именно так.

Бастет чувствовала жжение в глазах. Богине радости нельзя было плакать от горя. Но как сдержаться, если позади остался целый сепат, так жестоко разрушенный в день светлого праздника? Как не горевать, если в памяти так свежи были крики людей, которых богиня клялась защищать?

Нет… Она не могла не плакать. Слишком жестоко расправились чудища Та-Дешрет с полным радости и удовольствий сепатом.

– Зачем ты это сделала?! Почему ты разрушила Бат? – закричала богиня.

– Это было необходимо, – ответ был спокойным, почти ленивым.

– Осирис! Царь наш! – Бастет воззвала к единственному, кто, по её мнению, мог прийти на помощь.

Крик сотряс стены зала, не выходя за их пределы ни божественным посланием, ни даже простой молитвой. Больше она ничего не могла сделать.

Селкет наблюдала за ней со спокойной отстраненностью. о

– Не терзай себя, радость. Лучше скажи, тебе больно?

Бастет зарычала, как львица, смотрящая на убийцу своих детей и не способная отомстить.

– Отвечай, – повторила Селкет, и её глаза засветились ржаво-красным цветом. – Почему тебе больно?

Цепи сдавили пленённую богиню, вырывая из её горла новый яростный крик:

– Ты убила их!

– Да… – губы богини скорпионов растянулись в улыбке. – Боль потери – это хорошо. С ней ты должна меня понять.

Селкет кивнула, словно соглашаясь со своими мыслями.

– Подаришь мне радость? – она подалась вперёд.

Бастет инстинктивно отшатнулась, чувствуя, как цепи натянулись вновь.

Но Селкет не поднялась с трона. Она замерла, снова скрываясь за светом своей силы.

– Рано. Ты нужен мне там…

«Она говорит не со мной», – поняла Бастет, видя, как за ржаво-красным сиянием закатились глаза богини.

– Найди её, – приказала Селкет незримому собеседнику. – Да… В пасть стражей. В небытие.

Магия погасла, и мрачная богиня вновь улыбнулась. Эта улыбка не касалась её глаз, оставаясь лишь неестественным изгибом на губах.

– А теперь, радость, я расскажу тебе кое-что. И дам выбор: принять меня или кануть туда, откуда даже боги не возвращаются.

– После того, что ты сделала, я никогда тебя не приму! – выплюнула Бастет.

– В отличие от Царя, которого ты так яростно пыталась призвать, я предпочитаю давать выбор. Поэтому – воля твоя. Не примешь, так принимай тьму.

Новый крик богини радости отразился от стен песчаного зала. То был крик боли и отчаяния. А вторил ему глубокий шелестящий смех – то ли из горла Селкет, то ли из разлома за её спиной.

ТА-КЕМЕТ. ТАЙНЫЙ ВЫХОД ИЗ БАТА

Атсу бежал навстречу Ифе, как жаждущий к оазису в пустыне.

Он ни на мгновение не позволял себе усомниться в том, что она пережила нападение чудовищ на Бат, и его вера была вознаграждена. Девушка стояла у арки, оплетённой зеленью, – тайного выхода из сепата. Она улыбалась, глядя на вора и грешного бога, бегущих к ней.

Атсу ощутил короткий толчок в бок от Сета, но даже не обратил на него внимания, спеша обнять аментет, спеша почувствовать, что она действительно жива. Однако грешный бог опередил его.

Сет обнял Ифе… странно. Это больше походило на резкий толчок, чем объятия.

На мгновение Атсу отвлёкся – в конце запылённой пустынной улицы послышался крик Кейфла:

– Ифе! Атсу!

Каратель и принц тоже приближались. Как и вор, они видели Сета, упавшего на колени с телом в руках.

«Что?..» Атсу заметил рукоять своего кинжала. Коснулся перевязи на поясе, запоздало понимая, что раз он торчал под рёбрами Ифе, то там его быть не могло. «Нет… Этого не может быть».

Кейфл подбежал к нему первым.

– Живые! Слава хека… – принц замер.

Он был умным юношей. Слишком умным. И тренированный ум не дал ему шанса постепенно осознать увиденное, лишь сразу убил истиной.

– Ифе.

«Моя Ифе…» – руки Кейфла пробрала дрожь.

К этому моменту Атсу тоже понял, что произошло. Он позволил себе осознать, что Сет только что убил Ифе.

– Нет! – крик вора мог приманить чудищ, но ему было всё равно.

«Сейчас они кинутся на меня, – Сет поднял взгляд на Атсу и Кейфла. – Но времени на это нет».

Грешный бог посмотрел туда, где ещё недавно стояла воительница. Конечно, там больше никого не было. Только мелкие завихрения песка. Зато Сет вновь ощущал свою силу, покинувшую его в зале дворца Бастет.

– ПРЕДАТЕЛЬ! – с надрывом кричал Кейфл.

– Убью! – обещал Атсу.

Ни вор, ни принц не успели сделать даже шага в сторону Сета – бог ухмыльнулся наигранно и горько. Он слышал такие крики уже не раз.

– Вы же знали, кто я, – хрипло сказал он.

Алый всплеск его силы окутал Атсу и Кейфла, заставляя их замереть.

И Сет быстро обратился к Анубису.

– Подойди.

– Подлость, достойная тебя, Сетх, – на лице Карателя возникла шакалья маска – к нему тоже вернулись силы.

– Подойди сюда! – зарычал Сет, встретившись взглядом с сияющими зелёным глазами.

Анубис шагнул ближе. Он посмотрел на тело девушки, лежащее на коленях грешного бога.

«Я ведь хотел, чтобы она отправилась в Дуат. Там её ждёт небытие», – думал он, скользя взглядом по приоткрытым губам смертной.

Бог неслучайно призвал маску на своё лицо, ведь эмоции, что на нём сменялись, не должны были терзать Карателя, видящего смерть грешницы.

И всё же они странным образом терзали его.

– Я убью тебя, Сет, – спокойное обещание Анубиса было таким же привычным грешному богу, как крики ненависти смертных.

– Ты покровитель погребальных ритуалов, – тихо сказал Сет.

– Если собираешься оправдаться новой лживой речью, то не стоит.

Пропустив издёвку племянника мимо ушей, Сет продолжал:

– Свяжи её в моменте смерти. Оставь часть души здесь.

– Ты бредишь, убийца.

– Сделай, как говорю! Иначе весь мир во главе с Дуатом станет таким, как этот город сегодня!

«О чём он говорит? – не понимал Анубис. – Неужели думает, что я всё ещё готов по первому требованию делать так, как он хочет? Эти времена давно прошли».

В последний раз, когда Каратель послушался дядю, всё закончилось слишком трагично.

ДУАТ. ЗАЛ СУДИЛИЩА. ВЕЧНОСТЬ НАЗАД

– Сегодня нас ожидает славный праздник! – Сет сидел на троне Осириса, театрально закинув на него ноги.

Анубис, с ухмылкой смотрящий на него, рассмеялся.

– Если отец увидит тебя в таком положении на его месте, праздник превратится в казнь.

По лицу Сета скользнула мрачная тень, но она сразу сменилась улыбкой.

– Не волнуйся, Инпу, даже если меня казнят, я всегда буду рядом с тобой.

– Звучит страшно, – притворно ужаснулся Анубис.

Боги рассмеялись, и Сет, наконец, поднялся с трона.

– Будешь сегодня вкушать вино смертных? Нефтида обещала принести – в одном из сепатов ей оставили прекрасные подношения.

– На праздник явится отец с Царицей. Я буду их щитом. А щиты не развлекаются с вином, – покачал головой Каратель.

– Мой праведный Инпу, я никогда не слышал, чтобы мой брат заставлял тебя отрекаться от радостей существования.

– Ты же знаешь, что это мой выбор. И он касается лишь тех случаев, когда я нахожусь рядом с Царём.

– Знаю, – Сет подошёл к Анубису, хлопая его по плечу. – Сегодня на празднике ты должен развлечься, а за Осирисом я помогу присмотреть. Порадуй себя. Считай это приказом.

– Хорошие у тебя приказы, – ухмыльнулся Каратель.

– Я старше – мне можно.

– Сетх, ты говоришь, как смертный. Разве хоть кто-то из нас кичится возрастом?

– Мне нравится вести себя, как люди. Это добавляет индивидуальности в нашем бесконечно древнем и скучном кружке бессмертных.

– С этим не поспоришь, – согласился Анубис. – Ты же знаешь, что я всегда делаю, как ты просишь. Так и быть, доверю сегодня и жизнь Царя.

Сет ответил не сразу, но молчание было слишком кратким, чтобы Каратель заподозрил странность. Он не мог видеть будущее. И не знал, что доверяет жизнь Осириса тому, кто убьёт его в тот же день.

Справившись с мгновением сомнения, Сет снова надел беспечную маску.

– Правильно, Инпу. В жизни есть не только служение.

ДУАТ. ДВОРЕЦ ЦАРЯ И ЦАРИЦЫ БОГОВ

Вскоре боги собрались на пир в обители Осириса и Исиды. Обещанное вино в золотых кубках уже веселило бессмертных.

На таких сборищах Анубис чувствовал себя почти человеком, почти обычным. Это было невероятное чувство.

Сидя по правую руку от отца, он с лёгкой улыбкой осматривал богов. Сета видно не было, но Каратель помнил, что тот обещал присмотреть за Царём, и потому, в ожидании дяди, не отказывал себе ни в хмельных напитках, ни в угощениях.

Всё шло так, как и должно было – залу наполняли радостные голоса, музыка. Все собравшиеся радостно приветствовали наконец вошедшего через исполинские двери Сета.

Он пришёл с даром.

Осириса позабавил ехидный подарок брата – бессмертному богу преподнесли золотой саркофаг.

– Какое чудное напоминание о бессмертии! – воскликнул Царь Богов, похлопывая Сета по плечу. – Твоё озорство продолжает приносить радость.

– Опробуешь ложе? – ухмыльнулся Сет.

– Можно-можно, – улыбнулся Осирис. – Коль не дано мне окончить жизнь в саркофаге, как смертному, то примерить его будет хорошей иронией.

Боги веселились. Анубис тоже смеялся.

Позже он уже не мог вспомнить, что именно делал в тот миг, когда веселье оборвалось. Когда саркофаг захлопнулся, замуровывая его отца.

Наверное, он продолжал смеяться, думая, что это ещё одна шутка его дяди. Наверное, вино смертных всё-таки имело власть над божественным телом. А может, Сет что-то сделал с вином, которое подавали на том пиру.

То был последний раз, когда Анубис послушался дядю. Последний раз, когда он поверил грешному богу.

А после Осирис был убит. И никто из богов, потерявших бдительность, не смог остановить Сета.

ТА-КЕМЕТ. ТАЙНЫЙ ВЫХОД ИЗ БАТА

«Я не совершу старых ошибок», – убеждал себя Анубис, в очередной раз преданный дядей.

– Инпу, прошу тебя! Останови её на грани! – умолял Сет.

Казалось, Каратель уже принял решение. Грешный бог был перед ним. Месть могла, наконец, свершиться. И всё же он продолжал смотреть на тело грешной аментет.

«Ифе, – имя появилось в его мыслях, вновь заставляя сомневаться. – Я принял решение… Принял!»

В этот момент Анубис с удивлением понял, что научился врать. По крайней мере, самому себе.

ДУАТ. ПЕРВЫЕ ВРАТА

«Бежать!»

Шипение за спиной приближалось. Ей нужно было бежать быстрее.

Ифе не помнила ничего о своей прошлой встрече со стражами врат Дуата, не знала, гнались ли они за ней после первой смерти, или тогда она не была их целью. Не была грешной душой.

Одно девушка знала наверняка – сейчас человекоподобный змей, своим размером превосходящий все строения, что она видела в Та-Кемет, приближался к ней.

– Грешная душа, остановись, – его голос окутывал аментет, вселял в её душу чистый страх.

Ифе продолжала бежать, понимая, что от бога, охранявшего первые врата, ей всё равно не скрыться.

– Прими свою участь достойно, та, что предала Царя.

«Нет! Нет-нет-нет… Я не хочу в небытие! – она уже почувствовала вкус жизни, и снова умирать было больно, ненавистно. – Надо попытаться скрыться!»

Ифе искала взглядом хоть какой-то шанс на спасение, но её окружала лишь мрачная пустошь с постоянно изменяющимися насыпями блёклого голубоватого песка.

– Я чувствую запах греха. Ты думаеш-ш-шь обмануть меня? Не выйдет.

Едва не упав в песчаную яму, Ифе почувствовала хлесткий удар по бокам.

«Крылья! У меня же есть крылья!» – как быстро она успела отвыкнуть от их присутствия на руках! Но сейчас они могли избавить её от небытия.

«Мне нужна стена между мной и стражем!» – девушка сосредоточилась на этой мысли, представила нерушимую стену до мельчайших деталей. Она делала так не раз, исполняя желания маа-херу на Полях Иалу. Но сейчас всё было иначе, и крылья не налились силой, не засветились, создавая то, что представляла аментет.

– Что такое, грешная душа? Сила, дарованная Царём, больше не в твоей власти? – страж Змей издал шипение, которое кто-то с более извращённым разумом, чем у Ифе, наверное, мог бы назвать смехом.

«Но ведь крылья всё ещё на моих руках, значит я – аментет? Почему я не могу создавать?!» Её ноги уже не выдерживали бега. Ифе со стоном, больше походившим на рыдание, упала.

Её ладони холодил ненавистный песок. Он был таким же, как в гробнице Города Столбов, где она когда-то вновь пришла в мир смертных. Таким же, как в самом первом видении, – несущим смерть.

«Глупые мысли, – поняла Ифе, отстранённо прислушиваясь к приближению своей кары. – Я уже мертва. Дальше только пустота».

– Правильно, греш-ш-шная душа, – прошипел Змей, видя, что добыча больше не пытается сбежать. – Пришло время принять свою судьбу.

Ифе не хватило смелости повернуться и взглянуть на бога, но она чувствовала, как при каждом его движении песок под её ладонями содрогался. «Ещё один бархан, и всё закончится». Девушка закрыла глаза, не в силах даже закричать от страха.

Удар, короткий и точный, отозвался болью в затылке. Аментет вздрогнула, почти сразу теряя сознание. Но за миг до погружения во тьму успела испытать истинное разочарование: «Боги отправляют души в небытие так? Бьют по голове, как разбойники в трущобах сепатов?..»

Найти ответ на эти вопросы Ифе не успела.

А над пустыней Дуата пред первыми вратами раздалось яростное шипение Стража-Змея, упустившего свою добычу.

– Не скроеш-ш-шься… Не от меня…

Ифе снился удивительный сон, чем-то напоминавший ночное видение в храме Сета, вызванное сказками Мив. Тогда она видела героя. Кейфла… Или Анубиса. Эти картины уже стирались из памяти, и в новом сне аментет была одна.

Её окружала вода. Она была под водой. Девушка опустила взгляд на свои руки – они казались лёгкими, как и всё тело. Ноги утопали в мягком песке. На мгновение Ифе позабыла о смерти и испугалась, что может задохнуться под такой толщей воды, скрывающей даже свет солнца. Но опасения оказались напрасными – стоило ей вдохнуть через приоткрытые губы, как лёгкие наполнились воздухом, а во рту остался привкус соли.

«Эта вода – солёная!» – с удивлением поняла аментет, оглядываясь вокруг.

Значит, это на тебя возложена ноша…

Ифе не могла назвать услышанное голосом. Слова сами появлялись в её голове, передаваемые гудящим движением волн. Они не принадлежали тому, что мог понять смертный разум, а может, это было не под силу даже разуму божественному.

– Кто здесь? – прошептала она, не видя ничего, кроме синевы солёной воды и всё ещё не понимая, как может в ней говорить.

Остановишь ли ты пески? Или нарушишь баланс, поддавшись слабости?

– Кто ты?

Верни мне его.

Сны редко имели смысл и ещё реже отвечали на задаваемые в них вопросы.

Лицо Ифе обожгло, будто кто-то незримый дал ей пощёчину. Странные слова растворились в тишину, а вода во сне подёрнулась рябью, превращаясь в темноту под закрытыми веками.

– Ты чего? Открывай глаза, Змея тут нет.

Звонкий женский голос заставил Ифе поморщиться и, наконец, приоткрыть веки.

Первым, что она увидела, была невысокая фигура, укутанная во всё чёрное. Судя по тонким запястьям, пальцам и голосу, под слоями ткани скрывалась женщина.

Под собой аментет отчётливо ощущала каменный пол, но осматриваться дальше не решалась. Только продолжала настороженно смотреть на свою спасительницу.

– Вот уж не думала, что они теперь сразу с крыльями хоронят, – усмехнулась фигура.

Прежде чем Ифе нашла, что ответить, помещение содрогнулось от далёкого рыка, смешанного с шипением. Незнакомка склонила голову, прислушиваясь, но тут же беспечно и даже немного театрально махнула рукой.

– Сюда Змей не проберётся. Уже проверено.

– Кто ты? – собственный голос показался Ифе дрожащим и жалобным.

А вопрос, точно такой же, как она задавала в недавнем видении, становился уже привычным.

– Я спасла твою душу от небытия. Думаю, у меня есть право первой начать задавать вопросы, – фигура поправила ткань на голове и добавила: – Не обижайся, но так уж у нас повелось.

«У нас? Кто она? И где я? – вопросы наваливались на уставший разум аментет один за другим. – Главное, что я не в небытии…»

Ифе, наконец, сфокусировала взгляд на месте, что её окружало. Мрачность Дуата окутывала его, как и пустошь, оставшуюся наверху. Именно поэтому девушка не сразу распознала знакомые предметы.

– Неужели…

Её шёпот был настолько тихим, что незнакомка, должно быть, не услышала его.

Тёмное помещение с низким потолком и колоннами, очевидно, было храмом. Более того, храмом, в котором Ифе уже бывала. Но если в близнеце этого места, у стен Города Столбов, письмена на стенах были полустёрты, в жаровнях горел обычный огонь, и всё величие прошлого потерялось в разрухе, то здесь храм был цел. Его освещали синие всполохи Дуата, иероглифы оставались чёткими, а на центральной стене красовалось изображение бога хаоса, ярости и песчаных бурь.

Изображение Сета.

Ифе рывком поднялась на ноги, в ужасе прижав ладони к груди.

– Это храм Сета, – прошептала она, вспоминая точно такое же, только зеркально отражённое, убежище Атсу в Та-Кемет.

– Идеальное место, чтобы скрыться от стражей Дуата, – незнакомка спокойно обвела пространство рукой, ничуть не удивляясь реакции аментет. – Этот бог так долго от них бегает, что даже свой последний храм умудрился скрыть, хоть он и находится прямо у них под носом. Не бойся, его самого тут, конечно же, нет…

Незнакомка продолжала что-то говорить.

Вот только для Ифе на тот краткий миг перестало существовать всё, кроме изображения Сета на стене. Как и всё пространство вокруг, оно было зеркальным тому, что она видела в мире живых. И пусть здесь не царила разруха, но пустота, пронизывающий холод и мертвенный свет оказывали намного более давящее впечатление.

«Почему?.. – казалось, что очередное посмертие издевается над ней. Жестоко шутит, давая укрытие в храме её убийцы. – Почему именно этот храм снова стал спасением?»

– Ты что? – увидев на щеках Ифе слёзы, которые девушка сама едва ощущала, незнакомка шагнула ближе к ней. – Не плачь, говорю же, тут тебя не достанут!

Аментет перевела затуманенный взгляд на спасительницу.

«Откуда ей известно об этом месте?.. Она – душа? Или тоже страж, проверяющий на праведность?»

Должно быть, недоверие и вопросы отразились в глазах Ифе, потому что закутанная в тёмное фигура поспешила опередить их своими:

– Тебе хочется на Поля Иалу?

– Что? – пробормотала аментет.

– Там тебя ждёт роскошное посмертие, каждое твоё желание будет исп…

– Я знаю, что такое Поля Иалу.

Незнакомка, никак не отреагировав на то, что Ифе её перебила, развела руками:

– Я могу провести тебя туда. В обход всех врат. И даже Суда. Ты станешь оправданной маа-херу, ни в чём не будешь нуждаться.

– Зачем?

– Как зачем? – фигура снова театрально подняла руку, и из-под ткани на миг показались яркие браслеты. – Чтобы в небытие не попасть. Видимо, ты грешна, раз Змей за тобой погнался, а значит, Суд не пройдёшь.

– Нет, – Ифе покачала головой. – Я не об этом спрашиваю. Зачем тебе помогать мне?

– Затем, что ты оплатишь мои услуги, – спокойно ответила незнакомка.

Это было что-то невероятное. Ответ звучал так, словно Ифе снова оказалась на базаре в Городе Столбов, только вместо фиников ей пытались продать идеальное посмертие. Ещё и так спокойно, как будто подобные разговоры спасшая аментет женщина вела постоянно.

«Разве это вообще возможно – попасть туда без Суда? – мысль о Полях Иалу заронила в сердце Ифе надежду. – Если доберусь до Мересанх, вдруг она снова что-то подскажет? Поможет…»

После одного возрождения смерть уже не казалась ей конечной. И оттого ещё страшнее было понимать, что, скорее всего, именно такой она была.

Всё ещё не понимая, как избежала небытия у первых врат, не понимая мотивов своей собеседницы, девушка всё же решилась на новый вопрос:

– И как же я должна оплатить помощь?

Незнакомка кивнула каким-то своим мыслям.

– Отдашь платье со всеми украшениями. И крылья тоже – они красивые, но на Полях тебя могут спутать с аментет, – фигура задумчиво склонила голову, явно осматривая девушку с ног до головы. – И зачем тебя с ними похоронили? Я прежде не слышала о таком даже среди жрецов.

– Боюсь, что крылья отдать не смогу, – поспешила оборвать размышления Ифе. – А больше у меня нет ничего ценного. Платье и украшения… Забирай, но мне нужно будет надеть что-то взамен.

– Да зачем тебе крылья? Из чего они вообще сделаны? – незнакомка потянулась к рукам аментет, но та отшатнулась.

Измученная страхом и неизвестностью, Ифе не смогла сдержать раздражения.

– А зачем тебе ценности в посмертии? И кто ты такая, раз можешь столь просто обещать проход на Поля Иалу?

Короткая вторая жизнь уже изменила аментет. Дала ей голос, который порой бывал особенно непримиримым.

Вместо ответа незнакомка просто стянула с себя слои тёмной ткани, оставаясь в простом льняном одеянии с яркими украшениями, сплетёнными из бисера.

И Ифе наконец увидела её лицо. Лицо, которое было ей знакомо.

– Маа-херу Шани! – девушка не сдержала удивлённого возгласа.

– Мы знакомы? – недоверчиво протянула уже не незнакомка.

– Я… М-м-м… – Ифе не могла подобрать слов.

Маа-херу Шани – та, что на Полях просила её создать костюмы для мистерии, та, что едва не раскрыла секрет аментет, обретшей чувства, задав простейший вопрос, та, чьего брата Ифе тоже уже знала.

«У них одинаковые глаза…»

Ифе медленно поднялась на ноги, с беспокойством глядя на Шани. На Полях Иалу она видела её не раз, как и многие другие души. И пусть девушка отличалась от них внимательным отношением к слугам Осириса, всё же аментет почти ни разу не вспоминала её имени с момента возрождения.

Почти.

Лишь один раз, после рассказа Атсу о судьбе его сестры, Ифе молилась, чтобы та Шани и знакомая ей маа-херу оказались разными душами. Однако теперь, видя её перед собой, не узнать знакомые черты вора было невозможно.

«Так похожи…»

До этого момента девушка не позволяла себе думать о тех, кто остался в мире живых, о тех, с кем она прошла долгий и тернистый путь, но теперь, видя знакомые глаза мужчины, сделавшего для неё так много…

– Атсу! – Ифе не сдержала порыва прошептать его имя.

Шани вздрогнула, почти угрожающе шагая на аментет.

– Что ты сказала?

– Я… – «Могу ли я рассказать?»

Ифе замотала головой, пытаясь понять, что делать. «Я обязана рассказать! Они ведь семья!»

– Я назвала имя своего… друга. Атсу. Он ведь… твой брат, не так ли?

Шани схватила и без того напуганную девушку за руки.

– Ты встретила его здесь?! – голос маа-херу сорвался на хрип. – Он мёртв?

Её пальцы до боли впивались в запястья Ифе.

– Жив!

Шани недоверчиво изучала лицо аментет, силясь распознать ложь.

– Он правда жив, – поспешила добавить девушка. – Перед собственной смертью я видела его живым.

– Атсу. Брат…

Шани пошатнулась, и Ифе подхватила её под локоть. Маа-херу случайно коснулась золотых крыльев – не там, где руки перехватывали широкие браслеты, которые могли показаться креплением, а у самой кожи, где становилось понятно, что жёсткие перья были продолжением тела.

– Это не украшение, – пробормотала маа-херу.

– Нет.

Шани недоверчиво вгляделась в лицо Ифе.

– Я тебя помню. Ты была на Полях… Ты знала, кто такая врачевательница Песешет, но…

Аментет отвела взгляд.

– Но такие, как ты, не испытывают эмоции! И не покидают обитель Иалу! – воскликнула Шани. – Откуда ты знаешь Атсу?!

– Это долгая история, – пробормотала девушка, искренне не понимая, с чего вообще можно начать подобный рассказ.

Шани обвела взглядом мрачный зал, от которого буквально пахло смертью. Даже синее пламя в жаровнях трепетало загробно-медленно.

– Разве нам есть, куда спешить? – наконец спросила она.

– Страж точно не сможет сюда пробраться? – решилась уточнить Ифе.

– Прежде никогда не мог. Думаю, он даже не знает об этом месте.

Аментет кивнула, снова садясь на пол. Ноги отчего-то дрожали.

«Боюсь, если Змею и суждено найти скрытый храм, это обязательно случится в моём присутствии», – о собственном везении на все козни мироздания она рассказывать Шани не стала. У неё и так было достаточно того, что нужно было поведать. А о возможном гневе Царя Богов на такую откровенность думать было слишком поздно.

– Всё началось на Полях Иалу, – тихо сказала Ифе, смотря на тёмный каменный пол. – Я просто встретила очередную оправданную душу – принца-хекау, не готового смириться с конечностью смерти. А после… После я создала для другой маа-херу пруд с лотосами…

Рассказ действительно вышел долгим. Шани слушала, не перебивая, но Ифе всё равно перескакивала с мысли на мысль, запиналась, делала долгие паузы и пыталась понять, как у мироздания вообще хватило фантазии так искривить чьи-то жизни.

Лишь закончив свой монолог, девушка поняла, что рассказала и о призвании Атсу. О том, что он скрывал от сестры.

– Вор, – то было первое слово, сказанное Шани с начала рассказа.

– Нет! – воскликнула Ифе, пытаясь придумать правдоподобную ложь. – Точнее, я не совсем правильно сказала, я…

– Я всегда знала, – улыбнулась маа-херу.

Ифе замолчала, в ужасе смотря на неё. Открытие тайны друга казалось в тот миг настоящим предательством.

– Атсу пытался скрывать, но я была слишком любопытной. Потом появился Амен, а его вывести на правду было очень просто, – спокойно пояснила Шани. – Так что, да, я знаю, что мой брат – вор. И не надо на меня так испуганно глядеть, ты ничего дурного не сделала.

«Они и правда очень похожи с братом», – промелькнуло в голове Ифе.

– Вы с Аменом тоже знакомы? – как ни в чём не бывало спросила маа-херу.

«Да… – Ифе сжала губы, стараясь не смотреть Шани в глаза. – Мы были знакомы».

Проявив незаурядную проницательность, душа пригляделась к лицу аментет:

– С ним что-то случилось?

– Он погиб, – прошептала Ифе. – Как и ещё двое детей, за которыми приглядывал Атсу.

Шани вздрогнула, словно ожидала, что ей расскажут про некую проделку Амена или, в худшем случае, болезнь. Не про смерть.

– Но… – маа-херу провела ладонью по лицу. – Я не видела его на Полях! И у первых врат не видела!

– Прости.

Воспоминание о смерти детей по-прежнему оставалось одной их самых болезненных ран, нанесённых Ифе за время пребывания в мире смертных. И ей было страшно представить, каково могло быть сейчас Шани, которая явно была знакома с Аменом куда дольше.

– Амен. Мой маленький Амен… – прошептала она.

И замолчала, смотря сквозь аментет. Ифе слишком мало знала о сестре Атсу, чтобы суметь как-то её поддержать. Да и как поддерживать кого-то, когда твой собственный разум бьётся в клетке страха и неуверенности? В клетке отчаяния.

Спустя мгновения, вести счёт которым в Дуате было слишком сложно, Шани произнесла:

– Наверное, я слишком привыкла к посмертию, – её голос звучал ровно, почти спокойно. – Скорбь отступает слишком быстро.

– Это так. Посмертие убивает чувства, даже если ты не аментет. Мне стала понятна скорбь только там…

Ифе кивнула наверх, имея в виду мир смертных.

Шани улыбнулась уголками рта.

– Спасибо, что рассказала мне свою историю. Думаю, довериться незнакомке было непросто.

– Ты не незнакомка, – возразила Ифе.

– Наши редкие встречи на Полях не в счёт, – пожала плечами Шани. – Как видишь, после них я даже не сразу тебя узнала во тьме Дуата.

– Я не о них, – покачала головой Ифе. – Дело в Атсу. Вы очень похожи. И оба любите начинать знакомство с попытки избавить человека от лишнего богатства.

Храм Сета наполнил женский смех. Немного сдавленный, тихий, слишком быстро растворившийся в тишине и новых вопросах маа-херу.

– Так что скажешь, бывшая аментет? Нужно ли тебе на Поля? Там тебя будут искать в последнюю очередь.

– Нужно, – твёрдо ответила Ифе.

«Я должна найти Мересанх. Это может быть мой единственный шанс».

– Хорошо. Тогда, для начала, мы переоденем тебя во что-то более похожее на погребальную рясу.

– Что?! – пробормотала аментет.

– Стражи тоже оценивают внешний облик душ, – с ухмылкой пояснила Шани. – У тех, кто был достойно похоронен, вид отличается. Конечно, я надеюсь, что мы ни с кем не столкнёмся по пути, но лучше перестраховаться.

– Я всё ещё не понимаю, как ты собираешься пройти на Поля мимо стражей? И зачем тебе нужны были ценные вещи?

Шани снова усмехнулась, направляясь к выходу из зала и жестом приглашая Ифе следовать за ней.

– О, я своего рода контрабандист душ!

«Контрабандист душ?» – не поняла аментет.

– Ты можешь переправить меня обратно в мир смертных?!

– Нет, конечно, – маа-херу вела Ифе по уже знакомым из мира смертных коридорам. – Но пока я не скажу тебе ничего. Мне нужно подумать, что можно доверить.

Укол обиды был ощутимым. Аментет доверилась Шани – открыла всю свою историю, отринув беспокойство о гневе Осириса. И взамен девушка пока не получила ничего.

«Что ж, Атсу тоже открывался постепенно, – решила она. – Я могу найти в себе силы понять осторожность его сестры».

Комната, в которую Шани привела Ифе, была тёмным отражением спальни Атсу в заброшенном храме Сета. Того самого места, где Ифе провела свою вторую ночь в Городе Столбов. По поводу очередного дикого совпадения аментет уже не испытывала никаких эмоций.

Разве что усталость.

Как и в обители вора, здесь стояла небольшая кровать под льняным балдахином. Возле неё примостился деревянный вещной сундук, к которому сразу подошла Шани.

Открыв его, девушка кивнула на ткани, показавшиеся внутри:

– Выбирай. Когда переоденешься, я расскажу больше.

Больше не говоря ни слова, маа-херу оставила Ифе одну.

«Боги, за что мне всё это? – мысленно вопрошала аментет. – За грех возрождения? Понимаю. Но я ведь снова мертва, так зачем вы теперь испытываете меня такими встречами?»

Бездумно вытягивая из сундука первое попавшееся одеяние, Ифе терзала себя сомнениями.

Может, и не боги за всё это ответственны. Может, это просто жизнь? Смерть?»

Несмотря на прошлое в качестве слуги Осириса, несмотря на золотые крылья, которые и сейчас были на её руках, Ифе оставалась человеком. И те события, что привели её к новому концу, то, что происходило сейчас в Дуате, – всё это было слишком тяжёлой ношей для человеческого разума.

Отстранённость безумия охватывала мысли. Единственным спасением оставались знакомые действия: развернуть ткань из сундука, снять с себя платье, надеть погребальную рясу…

Облачившись в яркий балахон, вышитый защитными иероглифами из разноцветного бисера, Ифе дрожащими руками коснулась волос. На них всё ещё ощущалась пыль разрушенного Бата.

«Пыль тоже попала в Дуат вместе со мной?..»

Прежде чем эта мысль успела снова столкнуть её во тьму воспоминаний, девушка кинулась к сундуку, где нашла простой гребень. Она яростно вонзила его в волосы, силясь избавиться от остатков страха, что испытала в сепате Бастет.

Когда посмертный образ был готов, Ифе устало села на кровать. Шагов Шани поблизости слышно не было. Вокруг царила тишина.

«Вот и всё. Теперь мне не скрыться от мыслей. Пора…»

Девушка закрыла лицо руками, но даже во тьме перед её мысленным взором появлялись лица.

Первым был тот, кто проводил её к смерти.

«Сет…»

В воображении Ифе он выглядел спокойным. Улыбался, привычно ехидно.

– Маленькая аментет, – голос грешного бога был тихим. – Ты ненавидишь меня?

Девушка не знала, что ответить. К счастью, отвечать собственным фантазиям было и не нужно.

«Думаешь ли ты обо мне? Или я была лишь одной из песчинок, что ты стряхнул со своего пути по вечности?»

Образ Сета сменило лицо Атсу.

Представить его было очень просто – Ифе только недавно смотрела на столь похожую душу Шани. Смотря в глаза вора, девушка чувствовала холод. Атсу стал для неё истинным другом, стал поддержкой. Он умел вызывать улыбку, окутывал теплом своего сердца, открытого для добра, но сейчас это тепло было призрачным.

– Я не хотел видеть твою смерть, – сказало видение. – И жизни тебя лишил мой кинжал.

– Атсу, ты не виноват! – прошептала Ифе.

«Надеюсь, я значила для тебя меньше, чем Шани. Меньше, чем Амен, Сефу и Уоти… Надеюсь, тебе не было так больно терять меня, как их».

Но девушка знала, что слишком открытое для жестокого мира Та-Кемет сердце вора всё равно будет полниться скорбью. И ей было так жаль, что причиной стала она.

Тёплые карие глаза Атсу растворились во тьме воспоминаний. Теперь Ифе тонула в светло-серой стали.

Новое видение грустно улыбалось. Но даже грусть на лице принца-хекау была царственной.

«Кейфл…» – смотря в глаза принца, девушка чувствовала, как у неё внутри всё рвётся от боли.

– Мы квиты, моя Ифе. На этот раз ты обманула меня. Сбежала во тьму, откуда если и можно вернуться, то лишь раз.

– Нет! Ты же хекау! Ты можешь мне помочь! Как тогда…

– Я просто могу прийти к тебе.

– Нет! Кейфл, не смей!

– Моя Ифе… – воображаемый, но такой реальный для аментет юноша не закончил фразу, ведь только она могла вложить слова в уста этого видения.

Но девушка не знала, что ещё мог сказать Кейфл. Она даже не знала, почему боль при мысли о нём была настолько сильнее, чем страдания, принесённые видениями о Сете и Атсу.

Грудь Ифе сжали рыдания, и она повалилась на кровать, захлёбываясь слезами.

«Мы знали, чем всё закончится. Всегда знали. Я должна была возродиться на краткий срок, я должна была вернуться в Дуат. Так и произошло. Хорошо, что только со мной. Хорошо, что у тебя ещё есть шанс видеть солнце…»

Благородные мысли не приносили облегчения. Ведь на самом деле Ифе хотелось, чтобы принц снова спас её. Ведь кто ещё мог это сделать?

«Кто ещё?..»

У девушки был ответ на этот вопрос. От него веяло прохладой. У этого ответа были зелёные глаза, в которых отражалась сама вечность.

Последняя фантазия Ифе позволила ей снова встретиться лицом к лицу с Анубисом. Он смотрел на неё мягко. Так, как настоящий Каратель не взглянул бы никогда.

– Вы должны быть довольны, – с собственным воображением аментет могла быть дерзкой. – Грешница получила по заслугам.

– Мне несвойственно злорадство.

Девушка очень хорошо помнила голос Анубиса, и ей удалось представить, как он говорил именно эти слова.

– Ты знала, кому доверяешь. Я предупреждал.

– А я сделала свой выбор.

Бог кивнул.

– Ифе, мне жаль, – Каратель никогда не сказал бы этого, но Ифе было всё равно, ведь всё происходило в её голове.

И она могла насмехаться сама над собой:

– Нет, вы так говорите лишь потому, что я это выдумала.

– Зачем?

– Я не знаю.

«Я бы хотела, чтобы вы вспомнили меня. Грешницу. Ифе. Не знаю, почему… Но вспомните обо мне, пожалуйста, – аментет позволила слезам снова помутить зрение. – Ещё хоть раз».

Видения растворялись. Лицо Сета, Атсу, Кейфла и Анубиса сменяли друг друга с невероятной скоростью. Их черты смешивались, пока, наконец, не исчезли, оставляя Ифе в одиночестве.

Девушка не слышала шагов у входа в комнату. Не знала, что маа-херу Шани уже какое-то время прислушивалась к происходящему внутри.

Не знала, что душа слышала её жалкие разговоры с самой собой.

«Бедная девочка, – думала Шани, прижимая руку к стене, за которой на кровати лежала аментет. – Говорят, что мёртвые не скорбят, и это удел живых. Но ведь потери касаются обеих сторон».

Маа-херу вспомнила брата. На Полях Иалу она уже научилась не думать о нём постоянно. Научилась существовать без скорби. Но теперь, видя и слыша страдания Ифе, она снова ощущала давно позабытую пустоту в груди.

В тот миг Шани знала, что доверит аментет многое. Она решила ей помочь хотя бы в память о брате, который вступил ради этой девушки на ещё более опасный путь, чем тот, по которому он шёл всю жизнь.

«Никто не должен оставаться наедине с горем. Даже после смерти».

С этими мыслями маа-херу тихо вошла в комнату, праведно надеясь, что сможет облегчить боль почти незнакомой аментет.