Читать книгу Близнецам закон не писан. Том 1. Дорога к Приграничью - - Страница 7

Оставшись одна, Фира, как Абраша ранее, принялась изучать трапезную. Только сейчас девушка с удивлением заметила, что после прозвучавшего гонга число присутствующих увеличилось просто в геометрической прогрессии. И ладно бы вся эта толпа мощно работала челюстями, устроившись за столами и потеснив соседей. Так нет: большей частью выстроились по стенке и о чём-то негромко переговаривались.

Решив раскрыть тайну странного поведения студентов, Фира задумчиво оглядела трапезную в поисках источника информации. Следовало выбрать самого безопасного кандидата, который не кинется немедленно распушать хвост перед молодой девицей.

Её заинтересованный взгляд скользнул по блондинчику, за некоторое время до того привлекшего внимание Абраши. Девушка усмехнулась. Даже будь они одни в трапезной, она не рискнула бы обратиться к красавчику. На лбу того огроменными буквами было написано: «Бабник!». Только и будет знать, как во время разговора коленку поглаживать и руку куда не надо совать. А Фира обещала братику вести себя прилично. Нет, следовало искать кого… понезаинтересованнее.

Информатор обнаружился за соседним столиком. Молодой лохматый эльф, машинально поглощая варево сомнительного вида, с увлечением читал толстенный фолиант. Название солидного труда занимало то ли три, то ли четыре строчки; единственным словом, которое Фира успела разглядеть, стало «Яды».

– Эй, целитель! – свистнула эльфиечка соседу. Почему целитель? А кем ещё может быть студиозус, внимательно изучающий столь специфическое пособие?15

Как ни странно, Фира угадала. Эльф поднял голову и вопросительно посмотрел на светловолосую соседку.

***

Звали молодого целителя Марком, и учился он на втором… Ах да, уже на третьем курсе.

Вообще-то, на каникулы всех студентов распускали по домам, в университете оставались лишь те бедолаги, которым некуда было идти. Марк сначала тоже отбыл в родные пенаты, но за месяц до конца каникул написал прошение с просьбой дать ему вернуться и поработать в университетской библиотеке. Декан факультета целителей, выделявший молодого студента из прочей безликой толпы за недюжинные способности в медицине, немедля подмахнул бумагу.

Автор солидного фолианта, обнаруженного Марком не далее как сегодня утром, скрывался под псевдонимом Б. О. Р-джиа, чему видавший виды целитель ничуть не удивлялся. Книга была чересчур смела даже для общества, где отравить надоевшего соседа считалось столь же обыденным, как выпить поутру кружечку пива.

Марк внимательно перелистывал страницы и восхищённо улыбался. Он подозревал, что в работе сельского врача яды ему не пригодятся, но был уверен: о ядах знать надо всё. И приучать себя к некоторым из них. Мало ли, как жизнь обернётся…

Да-да, Марк готовился стать сельским эскулапом. Хотя декан, как только услышал, куда собирается идти самый перспективный студент факультета, схватился за сердце. Гробить такой талант в глуши! Преступное легкомыслие!

А вот папа – целитель в семьдесят восьмом поколении – профессиональный выбор сына одобрил. В селе и практики больше, и случаев интересных – хоть монографию пиши. Но пахать придётся по восемнадцать часов, предупредил опытный эльф. Если Марк не готов работать в подобном темпе – пусть идёт в замок служить, как его старший брат Борис.

При упоминании Бори папа всегда морщился. Для него, постоянно практикующего целителя, пашущего не по восемнадцать, а по все двадцать часов, по колено в грязи и хлюпающей воде, придворный врач знати считался отрыжкой профессии. Ест с серебряной посуды, спит на мягкой перине, а из лекарств готовит разве что спиртовые настойки – хозяину и успокоительные – хозяйке.

Марк мнение отца разделял, но вслух крамольные мысли брату не озвучивал. Несмотря на профессиональные разногласия, они являли собой великолепный образчик идеальной семьи: что бы ни случилось, всегда приходили друг другу на помощь и стояли за родню горой.

***

Сейчас Марк занимался тем, что изучал, как из смешения двух безобиднейших растений – ромашки луговой и берлизории барханийской16 – создать сильный яд, убивающий на месте.

От этого увлекательнейшего занятия его и отвлекло негромкое:

– Эй, целитель!

Марк поднял голову и задумчиво уставился на девицу, сидящую за соседним столиком.

Девица ему не глянулась сразу. Уж слишком решительный она имела вид. А Марку нравились тихие, спокойные девочки.

Впрочем, «нравились» – не совсем подходящее слово. Марк был к женскому полу равнодушен: его сердце отныне и навсегда принадлежало делу целительства. И сколько встревоженная мама ни старалась, ни подыскивала сыну подходящих девочек, Марк отмахивался от них, как от надоедливых мух. Папа только вздыхал, что-то бубнил про крепкий тыл и физиологию, но в личную жизнь сына не лез да и чересчур активную маму иногда одёргивал.

***

– Во-первых, привет тебе, доброго дня и отменного здоровья, – начала Фира, которая, как вы помните, была воспитанной эльфийской девочкой… Ну или СЧИТАЛАСЬ таковой. – А во-вторых…

– Во-втогих, я не знакомлюсь с девушками в унивегситете, – высокомерно заявил Марк. – И у меня уже есть невеста! – поспешно добавил он, надеясь, что вздорная девица удовлетворится этим ответом и не начнёт выспрашивать подробности про несуществующую красотку.

– Да на кой Свараденж ты мне сдался – знакомиться с тобой! – фыркнула Фира: волосатик принадлежал к породе люто ненавидимых ею интеллигентных эльфийских мальчиков. – Лучше скажи, у вас всегда в трапезной так много народу?

– Нет, – буркнул паренёк и демонстративно уткнулся в фолиант. – Только тогда, когда-таки Летящие пговодят опегацию по поимке Ищеек. Слишала гонг? Это сигнал к началу опегации. Нас всех сгоняют вниз во избежание жегтв сгеди ггажданских. А кто не спустится – того ждут суговие санкции. Сегодня – особенние. Ходят слухи за то, шо самого Великого Магистга ловят.

– В Волшебграде бегают Ищейки? – восхищённо выдохнула Фира. – А Летящие ловят самого Великого Магистра?! Ой как мне здесь нравится!

А Абраше, подумалось мельком, понравилось бы ещё больше! Надо же – настоящие Ищейки!

***

Про Ищеек близнецам рассказал Азамат – почти сразу, как завёл речь о философском камне.

– Чернокнижники истово жаждут возвратить себе то, что однажды сотворил их господин и повелитель, – говорил, понизив голос, старый гном. Ещё и свет в лавке гасил – чтобы было потаинственнее и пострашнее. – Многие тысячелетия даже существует тайный Орден Ищущих Камень. Его адепты, сильнейшие и умнейшие маги, готовы пойти на всё ради обладания реликвией! Если услышите от кого про философский камень, знайте: где-то рядом блуждают Ищейки. Берегитесь их, ребятки! Берегитесь!

Ищейки, как называли адептов Ордена, обладали удивительными способностями: были на удивление живучи, умели видеть людей насквозь и слыли отменными воинами. Все эти качества они приобретали через проведение страшных, кровавых ритуалов и передавали по наследству; но в брак им вступать разрешалось только с другими адептами. Нарушившего правило ждала страшная смерть.

Значения слова «мораль» Ищейки не знали вовсе. Ради поисков философского камня они, не поморщившись, могли спалить целую деревню или вырезать город. Шёпотом рассказывали историю, как однажды эти чудовища в людском обличии утопили с полсотни детей только из-за того, что их родители отказались делиться нужной информацией.

– Ну а пока философский камень не найден, – закончил Азамат, – Ищейки не гнушаются брать заказы на убийство. И даже считаются непревзойдёнными виртуозами в опасном ремесле. Неудивительно, что поймать хотя бы одну Ищейку считается у Летящих высшей доблестью. А уж одолеть самого главу Ордена, Великого Магистра… Тот, кто это сделает, станет почитаться в среде следопытов величайшим бойцом! Но увы! За всё время противостояния обоих Орденов ещё не было ни одного подобного случая.

***

Вихрастый завёл добровольных помощников в какую-то маленькую каморку и раздал всем очки с зеркальными стёклами.

– На василиска идём! – вздохнул командир и в ответ на удивлённые взгляды поведал свою жалостливую историю.

С полчаса назад некий суровый преподаватель по прозвищу Зверолюб в качестве наказания отправил вихрастика чистить клетку василиска. Вихрастик, не будь дураком, немедленно воспользовался представившейся возможностью…

В спокойном состоянии василиск повадками напоминал добродушнейшего котёнка: ластился к каждому желающему, требовал погладить за ушком и падал на брюхо, раскинув восемь упругих лап, всем своим видом намекая: «Чешите меня, я весь ваш!» А уж чтобы обратить кого-нибудь в камень… О, тут надо было сильно потрудиться, упрашивая животинку. Даже с десяток отборнейших цыплят не гарантировали результат.

Добродушием василиска беззастенчиво пользовалось мужское население факультета боевых магов, чтобы пофорсить перед девчонками с целительского. Знания прекрасной половины рода человеческого (и эльфийского) о василиске сводились исключительно к «страшная тварь, превращающая в камень каждого». И поэтому студент, мужественно чешущий за ухом монстра или отважно разъезжающий у него на спине, вызывал восхищение и трепет в девичьих сердцах.

Но стоило василиску услышать громкий звук – тихий милый котёночек испарялся в неизвестном направлении, уступая место голодному разъярённому тигру. Василиск принимался биться о прутья клетки, где его предусмотрительно держали, и обращать в камень зазевавшихся зрителей.

Во избежание конфуза рукастые третьекурсники изобрели для василиска особые противошумовые беруши. Теперь зверюшке не были страшны ни шумные студенты, ни разгневанные преподаватели.

Существовала, правда, одна загвоздка. Против гонга беруши были бессильны…

– Вывел из клетки перед девицами покрасоваться, а тут гонг? – смекнул Абраша.

Вихрастик виновато потупился.

На счастье прекрасной половины, барышни предусмотрительно нацепили на нос по три-пять пар противовасилисковых очков, так что обошлось без… неожиданных осложнений. Но вот всполошённая зверушка рванула куда глаза глядят.

К счастью, глаза глядели недалеко: беглец обнаружился на том же этаже, стреножен тремя комнатами дальше от места заточения. В тамошнем зале университетская уборщица баб Зина хранила грязные мокрые тряпки, аромат которых напоминал василиску запах его родных болот.

– А зачем тебе потребовались маги? – не на шутку удивился Абраша. По рассказам вихрастика эльф представлял себе василиска размером с собаку. Правда большую, вроде светлоградской сторожевой. – Тем более, пятиданники? Не проще накинуть на василиска сеть и выволочь в коридор?

– Попробуй, – ухмыльнулся вихрастик.

***

В отличие от изголодавшихся близнецов, Рауль качество готовки оценил в полной мере. Кормили здесь отвратительно! Жаркое оказалось горячим, холодец – холодным. А когда Рауль вместе с жалобной книгой попросил манной кашки, на него посмотрели, как на полупомешанного. Бездари и варвары! Ещё и хамы!

Рауль со вздохом отложил в сторону вилку и заинтересованным взглядом обвёл трапезную. Всё-таки в отсутствии рядом мамы имелись и свои плюсы. Теперь он может выбирать себе девочек самостоятельно, а не по маминому вкусу17.

Как назло, почти все присутствующие относились к мужскому полу. И только за одним из столиков восседала светловолосая эльфийка. И мало того, болтая ногами и нарочито внимательно изучая стоящее перед ней мороженое, девица вдруг одарила изучающим взглядом Рауля. О, господин барон знал такой взгляд!

Самодовольно усмехнувшись, молодой аристократ поднялся и направился к светловолосой чаровнице.

***

Действительность превзошла все ожидания Абраши.

– Как на ЭТО можно залезть? – с удивлением проговорил он, с ног до головы озирая упитанную тушку размером со слона. – И за ушком почесать?

– Нет, чтобы спросить, почему у нашей уборщицы помещение для хранения тряпок больше, чем кабинет ректора, – хмыкнул вихрастик и елейным голоском поинтересовался: – Сеточку дать? Чтобы, значит, накинуть и отволочь?

Абраша только развёл руками. Кто ж знал-то?

Для облегчения транспортировки подлую тварь следовало запечатать в Мыльнопузырную Звезду Амфибрахия, для чего боевые маги, становясь по пяти разным углам, читали соответствующее заклинание. На сей раз Абраша в грязь лицом не ударил: чары Амфибрахия он знал, так что всё прошло без сучка, без задоринки.

Куда сложнее оказалось перетащить по воздуху огромный мыльный пузырь. Заклятье Амфибрахия хотя и уменьшало вес перетаскиваемого объекта, но всего лишь вполовину.

«Да уж, Фире и впрямь здесь делать нечего…» – пыхтя и толкая, размышлял Абраша. А ещё, он был страшно горд собой. Первый пойманный монстр! Будет, чем козырять в Приграничье!

На счастье студентов, василиск, размякший от родных запахов, не сопротивлялся.

***

Погружённая в мысли о борьбе с Ищейками, Фира не обратила внимания, что блондинчик поднялся с места и направился к ней. И лишь когда на столик легла чья-то тень, девушка подняла голову.

– Барон Рауль, – выпятив грудь, представился красавчик и коротко велел: – Пошли!

Фира не на шутку удивилась:

– Куда?

– В мои покои! – самодовольно заявил Рауль. – Мне, как представителю славного рода де Шантильи и Мелузинд, выделили целых три комнаты в этом вшивом замке.

– Зачем? – продолжала недоумевать Фира. Господин барон возвёл глаза к потолку. Ох уж эти простолюдинки! Ума ни на грош! Всё-то им разъяснять надо!

– А зачем такой красивый и родовитый мужчина, как я, может уединяться в своих покоях с такой… – Его Великолепие презрительно окинул холопку взглядом, оказался настолько милостив, что проглотил «ничтожной особой» и сказал, растянув губы в великодушной усмешке: – фигуристой красавицей?

И тут Фиру озарило:

– Ты что, – проговорила она потрясённо, – переспать со мной хочешь?

– Допетрила! – облегчённо выдохнул Прекрасноликий и Высокородный. – Ну, пошли, что ли?

Фира скрипнула зубами. Как ни печально было сознавать, она оказалась права. Бабник! Нет, не так. Самоуверенный бабник! А молодая эльфийка на дух не переносила мужчин, видевших в женщинах исключительно игрушку для постельных утех.

Будь они в Светлограде, самовлюблённый красавчик давным-давно бы осознал всю неправоту своей позиции. Ещё бы и долго извинялся… Но Фира, уезжая в университет, обещала маме вести себя прилично. Да и портить такой хороший день не хотелось. Поэтому она натянула маску страдающей красавицы, схватила за сердце и возопила надрывно:

– Есть ли здесь настоящие мужчины? Которые рискнут вступиться за бедную, беззащитную девушку?

Настоящие мужчины все как один гордо выпятили грудь, грозно посмотрели на господина барона и… смущённо опустили глаза. Со спесивым блондинчиком никто не горел желанием связываться.

Надутый аристократ появился в университете всего неделю назад, но уже успел снискать ненависть доброй половины факультета боевой магии. Он кичился своим происхождением и каждого, с кем беседовал, ставил в известность: он-то, барон де Шантильи, аристократ из первейших, а ты, холоп, лишь пыль у него под ногами. Господину барону все были обязаны, и стоило ему шевельнуть пальцем, как каждая тварь в округе считала за честь исполнить его повеление (по крайней мере, так полагал сам Аристократичный и Величественный).

По-хорошему, давно пора было набить зарвавшемуся абитуриенту морду (тем более что вёл он себя одинаково как с простолюдинами, так и с аристократами). Но спесивого мерзавца охранял авторитет главы университета. Впечатлённый количеством орденов на груди барона Николя де Шантильи и испытывая вполне объяснимое сочувствие к Раулю, ректор твёрдо решил принять участие в судьбе молодого человека.

Первый же храбрец, который вздумал вбить надутому индюку в глотку «слышь ты, холоп!» вылетел из альма-матер прежде, чем его кулак успел коснуться челюсти господина барона. Беднягу не спасла даже принадлежность к древнейшему магическому роду.

Студенты понятливо вздохнули и были вынуждены ограничиться презрительной кличкой «барончик» вкупе со слабой надеждой, что спесивый гусак вылетит после первого же экзамена. Тщетность чаяний, впрочем, понимал даже любимчик факультета – мухлюндийский таракан Вася: провалиться на экзамене, когда тебя патронирует сам ректор?!

***

На счастье Фиры, она ничего не знала о положении господина барона в университете (а если бы и знала – думаете, это её бы остановило?). Глаза эльфийки нехорошо прищурились, давая господину барону возможность пойти на попятную. Но в голову самовлюблённого нашего и прийти не могло, что от добродушной на вид девицы можно ожидать больших неприятностей. Он сделал шаг вперёд, намереваясь уволочь девчонку силой… И тут на пути Рауля встало неожиданное препятствие.

– Оставь девушку в покое! – раздался позади господина барона негромкий голос.

И Фира и Рауль проявили трогательное единодушие, в немом удивлении уставившись на обладателя тихого баритона. Между надутым аристократом и его добычей вздумал встать интеллигентный эльфийский мальчик. Целитель Марк.

– Что? – переспросил господин барон, не веря своим ушам. В его аристократической головке не могло уложиться, что ему, аристократу Отец весть в каком поколении, вздумает перечить голозадый щенок субтильной наружности!

– ДЕВУШКА. НЕ ХОЧЕТ. ИДТИ. С ТОБОЙ, – раздельно ответил дохляк и повторил строго: – Оставь её в покое!

– А то что? – подбоченился господин барон.

– А не то получишь! – мужественно заявил Марк.

– Тебя же выкинут… – пискнул сзади чей-то голос.

– На Волшебггаде свет клином не сошёлся, – буркнул паренёк. – А пегевязки в дегевне и без диплома делать можно.

Господин барон расхохотался: от кого-кого, а от этого задохлика он мог ожидать чего угодно, только не трёпки!

– Ойц! – передразнивая исконно эльфийский говор, выплюнул господин барон. – Хотел би я взглянуть, как ти собигаешься это делать!

– Да пожалуйста! – пожал плечами молодой эльф и выбросил вперёд правую руку, которую до недавнего времени держал за спиной.

Странная пыльца фиолетового цвета выпорхнула из разжатого кулака и устремилась прямо в лицо господину барону. Аристократ взвизгнул бабским голосом, принялся тереть глаза и нос и орать на одной ноте:

– Воды! Воды!

Водицы ему принесли, не побрезговали, с явным прицелом, что господин барон запомнит всепомогающие лица и не забудет в будущем озарить светом своей блистательной особы.

– Что это? – потрясённо спросила Фира, наблюдая за прыгающим, рыдающим и чихающим недоразумением. Марк ответил флегматично:

– Пегец. Из Мухлюндии, поэтому такого цвета. Мой почтенний папа всегда говогит: «Магк…» Это меня Магком зовут… Так вот, «Магк, если ти слаб телом, то делай то, шо у тебя хогошо получается: думай головой и лечи». Вот и приходится викгучиваться…

– А кто у тебя папа? – мимоходом спросила Фира. Марк отчего-то смутился.

– Ну… Он… Дегевенский цели… – начал эльфёныш. «…тель» бедняга уже закончил в воздухе.

…В своих рассуждениях Марк учёл всё, кроме одного: мухлюндийский перец отличался от чёрного собрата не только цветом, но и меньшей степенью всеядности. Господин барон скоренько расправился с последствием атаки и кинулся вершить святую месть. Он резко ударил увлёкшегося целителя в челюсть; паренёк (благо, что весил не слишком много) пролетел чуть ли не через всю трапезную, ударился головой о каменную стену и затих.

Присутствующие замерли. Барончик переступил все границы! Он осмелился поднять руку на целителя!

Сильнее всего оказались возмущены боевые маги. Для них лекарь – священная корова, высшая каста. Ты можешь иметь седьмой дан, мнить себя великим волшебником, сколько угодно ставить защитных щитов против ядовитого жвалопырка… Но если тебе откусит руку ледяной дракончик – и твои амбиции, и диплом, и даже кипа благодарностей от самого Повелителя Магов уйдут в ничто вместе с тобой, если рядом не сыщется пусть завалящегося, но целителя.

Ей-же-ей, беднягу барончика линчевали бы на месте, не кинься к Марку какой-то из собратьев по факультету и не крикни: «Жив! Сейчас отойдёт!»

Рауль де Шантильи де Мелузинд сморщил нос, обвёл торжествующим взглядом почтенное собрание и заявил высокомерно:

– Этот задохлик встал между мной и моей добычей. А я всегда получаю то, что хочу!

Фира с состраданием посмотрела на молодого аристократа.

– Маленьких обижать? – прошипела она сквозь крепко стиснутые зубы и сделала шаг к господину барону. Тот ухмыльнулся: покорилась девка! А сколько гонору-то было…

Ох, не знал он Фиру…

***

Вскоре василиск был аккуратно доставлен и водворён в клетку. Добровольные помощники утерли пот и зашли в ближайшую аудиторию – отдышаться.

Тут кстати прозвучал второй гонг, свидетельствующий об отмене опасности и разрешении студентам возвращаться на свои места.

– Ребята! – оживился вихрастый. – С меня бутылка и мясцо под закусь. Сейчас в трапезную сгоняю. И не вздумайте отказываться!

Никто и не подумал.

Учитывая количество народа в трапезной, ожидали вихрастика не раньше, чем через полчаса. Но уже спустя пятнадцать минут взбудораженный добрый самаритянин ворвался в аудиторию – без выпивки и без закуси.

– Ребята! – завопил он. – Чё скажу! Там в трапезной какая-то девка нашего барончика бьёт!

Про вино забыли напрочь! Боевые пятиданники разом загалдели:

– Ну наконец-то!

– Хоть кто-то нашёлся!

– Как бьёт?

– И не боится?

– За что бьёт?

– За дело! – прокомментировал вполголоса Абраша, мигом догадавшийся, о какой «девке» идёт речь («Фира, ну ведь просил же!»). Он было подумал, а не кинуться ли в трапезную на помощь… Но по зрелом размышлении решил: неизвестный барончик сам виноват! Пусть Фирочка поразвлекается.

– Он её в койку хотел уложить! – взахлёб рассказывал вихрастик. – Она ему раз сказала: «Отвали». Два сказала… Но вы же барончика знаете… Ему хоть кол на голове теши. За руку схватил, и только потащить собирался, как она ему… И ещё… И ещё! Справа! Слева! Три раза через всю трапезную! Четыре – через бедро! Так знатно охаживает! Любо-дорого посмотреть! У нас на третьем курсе не каждый может. Огонь девка! Я бы сам с такой… – и, наткнувшись на осатаневший взгляд Абраши, понимающе закончил: – Почёл за честь биться спина к спине. Твоя… э-э-э… девушка? – уточнил вихрастый как бы невзначай.

– Сестра, – коротко ответил Абраша и снял воображаемую шляпу. – Ну, помянем господина барона…

***

Увы, как ни хотели будущие боевые маги полюбоваться на навыки неизвестной воительницы, они поспели как раз к шапочному разбору. Измордованный господин барон валялся мордой в пол; Фира сидела на побеждённом и, намотав на кулак длинные светлые волосы, методично, но легонько лупила голову его аристократичности о холодный камень.

– Будешь просить извинения, гадёныш? – монотонно вопрошала она под одобрительный шумок собравшихся.

– Ты мне руку сломала, с-с-стерва! – выл господин барон. – Извинения? Не на того напала!

– И вторую сломаю, сучонок! – грозно пообещала воительница. – Проси прощения, мразь! И у меня, и у этого хлюпика!

Марк, пару секунд до того пришедший в себя, возмущённо утёр кровавую юшку, но промолчал. Из песни слов не выкинешь. Хлюпик и есть. И идиот к тому же. За кого вступился? За невинную девчонку? Да эта девчонка сама кого хочешь в бараний рог согнёт!

Нет, не идиот. Правильно полез. Женщин защищать надо. Даже таких, как эта…

Господин барон был спесив, но не глуп. Поняв, что путь к спасению из рук сумасшедшей девицы лежит исключительно через «извините», он проблеял что-то, полагающееся случаю, получил долгожданную свободу и немедленно ретировался. С самым злобным выражением на аристократическом лице.

– Жаловаться побежал… – протянул вихрастый, проводив взглядом измордованного аристократа. – Отчислят тебя…

– Да меня и не приняли пока, – невесело сказала Фира. – И не примут уже… Абраша, а ты не вздумай заступаться! – строго сказала девушка, со свойственной ей близнецовой проницательностью просчитав все дальнейшие действия брата. – Язык куда полагается засунь и молчи. Тебе в Приграничье надо!

– Но..

– А вздумаешь вступиться – я расскажу маме, как ты курил на заднем дворе!

– Ты тоже курила! – взвыл Абраша, поражённый до глубины души коварством сестры.

– Я – ПЫТАЛАСЬ! – подняла Фира пальчик вверх. – Чувствуешь разницу?

***

Отец юного дарования был вызван в университет незамедлительно. Нет, обычно-то нерадивых студентов, а уж тем более абитуриентов выкидывали без уведомления родителей. Но тут был… особый случай.

Особенность заключалось в том, при что подаче документов папа близнецов лично навестил Алонсо и презентовал ему некую сумму. «На развитие университета», – широко улыбнулся прожжённый делец. Ректор улыбнулся не менее широко и с самыми честными глазами обещал провести средства через бухгалтерию. Как добровольный взнос.

Меценат покивал и сделал вид, что поверил.

Сейчас ректор чуть ли не навытяжку стоял перед купцом и думал, как бы сделать так, чтобы и деньги сохранить, и бонжурийскую аристократию с её связями умаслить…

– Ваша Эсфирь, – сухо начал ректор, решив положится на всем известный «авось», – только что набила мор… отдубасила одного из абитуриентов. Господина барона де Шантильи, между прочим!

– Значит, господин барон дал к тому повод, – безмятежно ответил любящий папа. – Моя Фирочка – тихая, спокойная и благовоспитанная девочка.

– Великолепно знающая все приёмы самообороны? – взвился ректор. – Имеющая рекомендации от самого Вано Бейворогмедова? Действительно, тихая и спокойная! Да ноги её не будет больше в моём университете!

Папа понятливо вздохнул.

– Сколько ещё я должен ещё пожертвовать на развитие вашего замечательного учебного заведения, чтобы увидеть имена Абрама и Эсфири в списках поступивших? – сухо уточнил он.

Ректор мигом оживился (какой понятливый, однако, родитель попался!) и, дурея от собственной наглости, назвал сумму, вдвое превышающую годовой бюджет университета.

Старший Кацман, давным-давно привыкший платить за шалости своих деток, даже бровью не повёл. Только молча выписал чек на предъявителя в гномий банк.

Но ректор всё ещё колебался. Ему вдруг пришла в голову страшная мысль: а что, если плаксивый барончик действительно родительнице пожалуется? У несчастного руководителя до сих пор волосы на голове дыбом вставали при воспоминании о явлении госпожи Абигайль.

– А вдруг сюда примчится мама господина барона? – высказал ректор свои опасения вслух. – Вашей дочери не поздоровится. Вы не знаете госпожу баронессу!

– А вы не знаете Фиру, – с непоколебимой уверенностью заявил опытный отец. – И кому из них двоих не поздоровится – это очень большой вопрос.

Ректор представил битву титанов и содрогнулся.

***

Если бы ректор знал о чувствах, обуревающих господина барона, он и вовсе бы не переживал. В то самое время, когда Алонсо обхаживал в кабинете Лазаря Кацмана, будущая краса и гордость боевого магического сообщества, грядущий Генерал Всея Магического Воинства Рауль де Шантильи де Мелузинд сидел у себя в покоях и, утирая кулаком сопли, смешанные с кровью, панически выводил на белоснежной бумаге:

«Дорогая мама! Срочно забери меня отсюда!..»

Мысли о блестящей военной карьере и генеральском мундире непостижимым образом испарились из мечтательной головёшки аристократического нашего. Какие подвиги? Какие награды? Какая слава? Ему не выжить в университете, где на каждом шагу встречаются девки-маньяки и сумасшедшие доктора! Мама была права! Домой, в замок, к курам, овечкам и вышивальному станку!

«… Мочи моей здесь нет больше учиться!»

Мама обязательно примчится! Вот получит весточку от сыночки и примчится! И волосы этой наглячке выдерет! Или наглючке? Неважно. Главное – выдерет!

Обрадованный Рауль поставил размашистую подпись, запечатал паническое послание и побежал в почтовую. На всякий случай вжав голову в плечи и оглядываясь: не выскочит ли из-за очередного угла эта маньячка?

Если бы бедняга знал, что письмо так никогда и не будет доставлено адресату…

***

К несчастью бедного Рауля, мама на некоторое время укатила из замка по делам наследственным. Наглядевшись на пагубные последствия своего отсутствия, ранее она наотрез отказывалась выезжать на делёжку семейного достояния, чтобы не оставлять Рауля один на один с отцом.

И вот теперь, когда сыночка ненадолго упорхнул из родового гнезда, баронесса собиралась наверстать упущенное.

Тут кстати умер её отец (личность, по мнению Абигайль, абсолютно никчемная, но до безобразия богатая). Немедленно оживился старший братец, и госпожа баронесса спешно засобиралась в дорогу. Она жаждала выгрызть из горла родного брата не только два замка и виллу на Мечтательных островах, но и отсудить у дорогого родственника все золотые зубы: они были сделаны из двух золотых монет, взятых покойным папой из приданого Абигайль.

***

На третий день отсутствия любимой супруги, за завтраком Николя рассеянно спросил строгого мажордома:

– Есть какие-нибудь письма?

Мажордом, смазливый малый лет двадцати пяти, заявил, что никакой почты не поступало.

Пауза, сделанная перед словами «никакой почты», барона насторожила.

– А если подумать? – вкрадчиво спросил он и потянулся за плетью.

Мажордом подумал и сообщил, что почта всё-таки была. Только письмо пришло госпоже баронессе.

Под рассвирепевшим взглядом господина барона мажордом подумал ещё раз и добавил, что послание от господина Рауля.

Николя потребовал принести ему весточку от сына и впредь, как только будут приходить письма из университета, сначала передавать почту ему и только потом госпоже баронессе. Иначе он лично повесит нерадивого слугу!

Мажордом только усмехнулся: по причине, известной только ему и госпоже баронессе, он господина барона и в грош не ставил. Кишка у тебя тонка, подкаблучник!

***

Когда госпожа баронесса вернулась в родные пенаты, то первым, что она увидела, стал труп мажордома. Труп флегматично раскачивался в петле и приветствовал хозяйку терпким зловонием.

– Кто посмел?! – грозно возопила фурия.

Перепуганные слуги с готовностью сдали хозяина.

Велев отвесить каждому по двадцать плетей для профилактики, разъяренная баронесса отправилась разбираться с благоверным.

– Но дорогая… – испуганно проблеял дрожащим муж. – Он посмел оскорбить тебя! Он называл мою лапочку такими словами…

Уперев руки в боки, лапочка потребовала конкретный перечень бранных слов. Муж запунцовел, но представил.

Баронесса призадумалась. С одной стороны, на правду не обижаются. А молодой и красивый мажордом явно знал, о чем говорит. С другой – позволишь каждой игрушке язык распускать – уже через неделю объектом насмешек всего королевства станешь.

– Умничка моя, – сказала баронесса, чмокнула мужа в лобик и мстительно приказала ещё и отстегать кнутом полуразложившееся тело.

…Стоит ли говорить, что понятливые слуги теперь первым делом передавали письма хозяину, а потом уже хозяйке. Николя же, в зависимости от содержания письма, либо вытаскивал из него отдельные листы, либо швырял в огонь и писал за сыночку новое. Благо талантом подделывать почерки господин барон владел виртуозно и передал его на пару со смазливой мордашкой единственному сыну.

…И стоит ли удивляться, что панические вопли любимого сыночки до мамы так и не дошли?

Впрочем, Рауль не сильно-то и огорчился. Поразмыслив как следует, он признал: явиться домой сейчас означает расписаться в собственном поражении и признать правоту маменьки. Опять подчинение, ненавистная манная кашка… Нет уж! Он, Рауль де Шантильи де Мелузинд, отныне никому не позволит над собой командовать! Он доведёт до конца начатое дело, станет боевым магом и очень скоро дослужится до командных должностей.

И тогда берегитесь все, кто однажды стал на его пути! И прежде всего этот проклятый докторишка!

***

У Марка за спиной не было ни богатых, ни знатных родителей (по крайней мере, так значилось в личном деле молодого дарования). В Волшебградский университет паренёк явился со скудным узелком в руке да котомкой, набитой всяческими снадобьями, за плечами. И если к Фире со скрипом можно было притянуть за уши необходимую самооборону, то действия молодого лекаря взбешённый Рауль квалифицировал как разбойное нападение.

Эти-то обстоятельства и предрешили судьбу Марка.

Нет, парня пытались отстоять. Декан факультета целителей, вызванный на ковёр, как услышал об отчислении, по своему обыкновению схватился за сердце.

– Да как вы можете? – причитал старый лекарь, носясь кругами по кабинету ректора. – Парень – талант! Будущий гений! Целитель бог весть в каком поколении! А вы его… Из-за какого-то петуха…

Ректор, дав подчинённому выговориться, припечатал холодно: