Читать книгу На виражах судьбы - - Страница 8

Как всегда, все великие дела начинаются с проблемы, которую необходимо решить. Ну, а далее степень «великости» определяется способностями участника и усилиями, прикладываемыми к решению проблемы. Так былои в моем конкретном случае.

На дворе был 1991 год. Моя дочь ходила в 8 класс одной московской английской спецшколы. Время было смутное и очень хотелось, чтобы английский для нее был как родной, – все в жизни пригодится. А тут, как по заказу, звонит жена моего приятеля из Питера и говорит, что у них там есть фирма, которая организует поездки детей на один год в Америку: учеба в школе и проживание в американской семье. Лучшей практики в английском и не придумаешь. Короче говоря, две поездки в Питер, пять косарей «бакинских», и мой ребенок улетел в солнечную Калифорнию на год. Но речь-то, собственно, пойдет не об этом.

Проходит полгода. Ноябрь месяц. Звонит наш ребенок и говорит, что очень соскучилась, хочет нас видеть и, вообще, если мы не приедем на Рождество, то она год без нас в Америке не продержится. Надо ехать, задача поставлена, но тут-то и начинают всплывать проблемы.

Каким-то образом мы получили визы, и уже на собеседовании в американском посольстве я спросил, а билеты-то брать можно? и мне бодро ответили – берите. Легко сказать – берите. Может, кто уже подзабыл, какая это была проблема купить авиабилеты за границу, а я очень хорошо помню. Рейсов было мало, билеты в рублях стоили относительно недорого, но их практически не было. Для физических лиц была одна точка продажи – у метро «Парк культуры», на набережной. Решил поехать на разведку. Приехал к открытию, мама дорогая, народ с ночи стоит: списки пишут, и обстановка прямо-таки боевая. Вошёл в зал, стал изучать ситуацию. За рубли купить билеты: вероятность – 0.0 %. Обнаружил, что есть вариант смешанный – за рубли и валюту. Почему не рассматривался чисто валютный вариант, не помню, скорее всего, такого не было. Стал изучать варианты, а их не так и много. Рейс до Лос-Анджелеса через Анкоридж для нас был идеальным вариантом, но мест не было до самой весны. Так же глухо было с билетами, если делать пересадку в Нью-Йорке или Майями. К тому же по этим направлениям был просто ажиотаж, а других рейсов в Америку не было.

США, Калифорния, 1992

Приехал домой, сидим с женой грустные, что делать не знаем. Давай-ка, говорю, карту мира посмотрим: как еще можно до западного побережья добраться. Смотрю, а через ближние страны центральной Америки (Куба, Мексика) вроде получается и не так далеко. В общем, какой-то план созрел, и я на следующий день рванул в кассы.

Тётка в кассе сразу отмела все варианты, кроме мексиканского: рейс из Москвы до Мехико раз в неделю, и причем, чтобы успеть до Рождества, нужно попасть на ближайший рейс (через неделю). Билетов, конечно, не было, но и ажиотажа тоже не было, и я встал на лист ожидания. Вероятность того, что нам достанутся билеты от сданной брони, конечно, была ненулевая, но очень близкая к ней. Я стал думать, а как, собственно, в кассах реализуют освободившуюся бронь, и после короткого анализа возможных действий кассира у меня созрел план.

В то время от всех дефицитных товаров и услуг кормились люди, их продающие. К слову сказать, и сейчас мало что изменилось. Все кассиры работали с одной базой данных, которая с какой-то периодичностью обновлялась. Предположив, что человек, ожидающий от «своего» кассира звонка о наличии заветных билетов, должен еще этот звонок получить (тогда еще сотовых не было, и дозвониться можно было далеко не сразу) и далее потратить какое-то время на: взять деньги, уйти с работы, доехать до кассы, я понял, что у меня есть полдня. Чтобы реализовать этот временной гандикап, я должен был дважды в день, к открытию и после обеда, появляться в кассах и справляться о листе ожидания. Начались мои поездки в кассы, как на работу.

Каждый раз, задавая вопрос очередной тетке, я старался выполнять функцию детектора лжи и очень внимательно смотрел на их физиогномическую реакцию на то, что они увидели на мониторе. И вот в какой-то из дней, как сейчас помню, после обеда, смотрю, а тётка-то в лице маленько изменилась и на мое строгое: «Что, есть?» – замялась и стала что-то бормотать невнятное. Моя реакция была молниеносной (зря я, что ли, почти неделю ездил сюда?): «Девушка, лучше говорите правду или я иду к старшему смены или директору». Тетка, покряхтев, отвечает: «Да, есть два билета на послезавтра, но их нужно выкупать прямо сейчас с паспортами». Ну, на это- то нас не возьмешь! «Выписывайте, говорю, счет, иду платить, а вот Вам паспорта!»

Не могу передать словами радость жены, которая уже, собственно, и не надеялась куда-то улететь, ну и, конечно, мою гордость за то, что я «наимел» отстроенную систему реализации брони. Дальше был звонок в Америку, заказ билетов на ближайший рейс Мехико – Лос-Анджелес и на рейс Лос-Анджелес – Санта-Мария. Оставалось 2 ночи и день до вылета. Понятно, что эти две ночи мы практически не спали, что-то паковали и собирали. В процессе всей этой суеты меня осенила мысль, что билеты – это еще не победа. Нужно еще улететь! Для этого нужно не быть в последних рядах при регистрации, мало ли что!

США, Калифорния, Ломпок, 1992

Приехали мы за 4 или 5 часов до вылета, и все у нас прошло нормально, но, как выяснилось, так было не у всех. В аэропорту «правильные кассиры» продавали какое-то количество дополнительных билетов «своим» людям, кто не смог получить их через кассы, и они шли на регистрацию в первых рядах, а последние прибывшие с честными билетами оставались в аэропорту, так как борт был заполнен, а разбираться с этим до вылета никто не хотел. Когда мы уже сидели в креслах и самолет был полон, в салон ввалилась какая-то тетка в полувменяемом состоянии и плюхнулась рядом с нами на последнее свободное кресло. Потом мы из ее рассказа узнали, что она сама с Украины, летит на Кубу (там мы делали промежуточную посадку) к дочери и зятю. У нее был билет, ее не посадили на свой рейс, и она уже 3 недели живет в Шереметьево в аэропорту и пытается улететь. Про то, где она мылась и кормилась, я умолчу. Вот такие были варианты в то время, а я лишний раз убедился, что лучше «перебдеть, чем недобдеть».

Далее я опускаю все подробности, касающиеся нашего пребывания в Америке, и перейду непосредственно к основной теме. Мы планировали пробыть с дочерью две недели, но ближайшая дата обратного вылета, объявленная при покупке билетов в Москве, была только через месяц, и нам нужно было перебросить их на пару недель пораньше, что оказалось невозможно по причине пересадки в Мехико. Подтвердить наличие мест могли только за несколько часов до вылета, но в случае отсутствия мест мы могли на неделю зависнуть в Мексике, чего делать совсем не хотелось. Короче, решили не рисковать и запланировали вылет в соответствии с билетами. Билет до Мехико взяли с трехчасовым запасом до вылета нашего самолета на рейс мексиканской авиакомпании Mexicana. Рейс был ночной, полет был часа четыре с промежуточной посадкой в Гвадалахаре. Аэропорт там расположен в чаше между горными хребтами, и скоро нам предстояло испытать специфику горного мексиканского климата.

США, Калифорния, 1992

США, Калифорния, 1992

Прилетели в Гвадалахару, высадили нас из самолета в здание аэровокзала, и тут выясняется, что транзитная виза, которую мы получили в Москве, погашена при поездке туда, а на текущий момент у нас визы нет, а догадаться получить ее снова в Штатах мы не смогли. Начинают нас мексиканцы прессовать на испанском, а я им: «Твоя моя понимай нету!»

Пока шли эти разговоры, время на стоянку закончилось, а самолет не вылетает. Туман, говорят, опустился. Будем ждать, когда рассеется. А у нас, как вы помните, три часа в запасе. С визой вроде отстали, а минуты тают на глазах. Мы все на нервах, но сделать ничего не можем. За 50 минут до вылета нашего самолета из Мехико мы взлетаем из Гвадалахары. Лету до Мехико минут сорок, не больше, но запаса уже нет. Я на борту взбил пену, заставил послать в Мехико радиограмму, что два пассажира опаздывают на рейс до Москвы, чтобы самолет немного задержали. В общем, сделал в той ситуации максимум возможного.

Утро. Самолет заходит на посадку в аэропорту Мехико, и мы видим: наш ИЛ-62 стоит и «ждет нас». Мы каким-то образом очень быстро получили багаж, добежали до стойки регистрации Аэрофлота, но там никого не было, ни одного человека. Как вы думаете, они нас подождали? Ответ напрашивается сам собой: нет!

Представьте ситуацию: самолет улетел, мы с горой вещей (накупили всякого говна), без виз, без денег (летели-то домой), а следующий рейс – через неделю. Жена в трансе, я, пережив выброс адреналина в последние пару часов, никак не могу прийти в себя, осознать ситуацию и попытаться что- то предпринять. Посидели на чемоданах, я немного остыл и говорю жене: «Сиди здесь, жди меня, а я пошел воевать!»

Аэропорт Мехико очень длинный, как кишка. Сколько раз я его пересек из конца в конец, не помню, но ходил много и долго! Начал все с попытки найти представителя Аэрофлота, а он исчез. Сказали, уехал. Я так думаю, на неделю (до следующего рейса на Москву). Стал подходить по очереди к каким-то начальникам среднего звена. Все они усачи, как на подбор, но никто, кроме испанского, ни на каком ни гу-гу. Я, как вы понимаете, на русском и английском. В общем, контакта нет никакого и объяснить что-то внятное не представляется возможным. Очередной усатый дядька, как мне показалось, понимал несколько слов по-английски: одно из них – “chief”. Проводил меня к какому-то кабинету, как я понял – заместителя начальника аэропорта. Я объяснил «секретутке» суть вопроса, подождал немного в приемной, и она меня приглашает в кабинет.

Начальник оказался молодым чуваком лет тридцати пяти и без усов. Это меня немного вдохновило, подумал: раз без усов, может, он по-английски понимает. Поздоровался с ним на английском, он мне ответил на вполне приличном американском английском. Выяснилось, что учился он в Штатах в университете, а сейчас работает здесь, в Мехико. Я ему и говорю, летели, мол, рейсом вашей компании, сели в Гвадалахаре, туман, мы опоздали на наш рейс, следующий через неделю, надо что-то делать. Он мне и отвечает, извините, погода. Нашей вины нет, все по правилам, решайте ваши проблемы сами.

Тут меня пробило капитально, я понял, что это мой последний шанс, и меня, как Остапа Бендера, «понесло». Говорили, как я потом определил, более часа. Начал я с того, что у мексиканской революции, как и у советской, есть один враг – страна гринго, что мексиканцы и русские, почти братья, хотя находятся далеко друг от друга. У нас сейчас наступили тяжелые времена – перестройка, страна в разрухе: сам вот мотаюсь по свету, копейку сшибаю, чтобы дочери на образование заработать. Вот вернусь на родину, что я расскажу друзьям? Как меня приняли братья мексиканцы? Чем помогли в критической ситуации? Ведь о целом народе складывается мнение по действиям простых людей!

Ясный перец, что изложить часовой разговор нет никакой возможности, да и не в этом суть – через час он мне говорит: «Извини, брат, что так получилось, я сделаю все, что в моих силах». Звонит по телефону и спрашивает: «Какой ближайший рейс в Европу?» Мы с ним еще минут десять пообщались, и ему приносят билеты на рейс Люфтганзы Мехико-Франкфурт и далее с пересадкой до Москвы. А чтобы ты не поминал нас недобрым словом, говорит, вот тебе два талона на обед в нашем ресторане, а вылет через два часа. Обнялись мы с ним, и я ушел.

Смотрю на часы, прошло уже часа три, а я и не заметил. Что за эти часы пережила моя жена, знает только она. Когда я появился, она уже устала и бояться, и ждать. На ее вопрос: «Ну, как?» Я и говорю: «Ты во Франкфурте была?» «Нет», – отвечает. «Будешь! А сейчас мы идем в ресторан!». «На какие шиши? У нас же денег нет!» А я так гордо выдаю в ответ: «Компания Mexicana угощает!»

В ресторане я решил, что в Мексике нужно попробовать что- то конкретно мексиканское, и заказал «говядину с бобами по- мексикански». Принесли тушеное блюдо из говяжьего фарша с овощами, кукурузой и кучей специй. Пил я, понятное дело, текилу. Нужно сказать, что огненный процесс, начавшийся в моем желудке после этого блюда, я ощущаю до сих пор. Перца было столько, что вкуса я просто не почувствовал.

США, Калифорния, 1992

Когда стресс начал понемногу отпускать, стал думать о дополнительных заморочках, которые у нас возникли в связи с нашим опозданием. Встречать в Москве нас должен был наш приятель на машине. Значит, нужно ему звонить, давать отбой и сообщать новую вводную по времени прилета. Была у нас какая-то мелочь, долларов двадцать, и я ее поменял на местные монеты, как сейчас помню, по 1000 песо. Монеты были медные, очень большие и толстые. В результате обмена карман мой отвис до колен, и я явственно ощущал холод меди через ткань кармана. Вдоль всей «кишки» аэропорта стояли какие-то лавчонки сувенирные и телефоны-автоматы. Я обошел их все, но позвонить в Москву с них было нельзя, только США, Канада и страны Южной Америки. Ходил, ходил, спрашивал, и тут какой- то носильщик понял слова: «телефон и Моска» и направил меня в какую-то сувенирную лавку. Подхожу, сидит какая-то старуха, с виду цыганка, наверное, все-таки мексиканка, но очень похожа на цыганку, а вокруг неё: сомбреро, маски и прочая сувенирная продукция мексиканского разлива. Я на пальцах ей объясняю: «Телефон, Моска». Она пишет на бумаге: «20 $ за минуту». Пишу ей на бумаге номер, и она вытаскивает из-под прилавка аппарат, которым, наверное, пользовались во времена мексиканской революции, только без ручки. Накручивает диск и передает мне трубку. Через мгновенье я слышу сонный голос Сереги: «Алло!» Фантастика! Чудеса продолжаются!

Что рассказывать о Боинге-747 и Люфтганзе? Кто летал, тот знает, что там за сервис, особенно после нашего Аэрофлота образца 1991 года. Самолет был полупустой, так что после еды и обильного питья (надо было снимать стресс) мы залегли каждый на своих трех креслах. Помню только, что когда я просыпался, то видел, что девушки всю ночь возили напитки. Ночью пиво было просто фантастически вкусным. Во Франкфурте как- то очень быстро пересели на самолет до Москвы, и вот мы в Шереметьево-2.

Как вы думаете, это «хэппи енд»? Ну, тогда бы это должен был быть не я, а кто-то другой. Нас никто не встречал. Доехать на такси до города тогда было делом опасным для жизни, и об этом речи не было. Увидев нашу гору багажа и отсутствие встречающих, вокруг нас стала кружиться свора и предлагать нереальные условия транспортировки. Звоню Сереге, ау, где ты. А он и говорит, так ты же мне по телефону сказал, что прилетишь завтра, я и планировал завтра. И тут до меня доходит, что, когда я ему звонил, у нас там было вчера, а у него сегодня, а высчитать разницу часов он не смог (тяжелая для него задача). Тем не менее он прыгнул в машину и через полтора часа встретил нас.

Вот такая история. Теперь, когда меня спрашивают, был ли я в Мексике, отвечаю, был, причем долго, и очень хорошо узнал её народ и очень полюбил мексиканскую кухню, особенно «говядину с бобами по-мексикански».

09.04.2012