Читать книгу Леонид Утесов. «Дорогие мои москвичи». Маленькие рассказы о большом успехе - - Страница 13

Песня для Леди Вайсбейна была целой историей, которую он переживал так остро, так непосредственно, что… часто плакал.

Слово самому Утесову.

«Особенность моего исполнения заключалась не столько даже в манере пения, сколько в слезах, которые градом катились из моих глаз: мне было мучительно жаль соловья. Слушатели поднимались со своих мест, подходили к самой эстраде, восторженно и удивленно смотрели на рыдающего „соловья“. А у меня тогда и мысли не было, что когда-нибудь пение песен на эстраде станет моей профессией…».

Его врождённая музыкальность и стала спасением. Оказавшись за стенами школы без права восстановления (первый случай в 30-летней на тот момент истории училища Файга), Ледя не отчаялся. Он уже знал, что хочет делать – выступать перед зрителями.

Поскольку школы игры на музыкальных инструментах у него не было – Ледя брал уроки игры на скрипке, а на других инструментах учился играть самостоятельно – рассчитывать на карьеру музыканта в столь нежном возрасте не приходилось. Но при этом юный Вайсбейн был силён, гибок и ловок. Однажды он отправился за кулисы заезжего цирка борца Ильи Леонтьевича Бороданова и попросился в труппу.

«Что ты умеешь делать?» – спросил Бороданов. Ледя сделал сальто назад. Хозяин тут же взял его в группу гимнастов с микроскопическим гонораром.

Как отреагировал Иосиф Калманович? Устав бороться с «беспутным» сыном, он просто махнул рукой. Пусть живёт, как знает.