Читать книгу Мотивация веры - - Страница 8

Большое впечатление произвел на меня крик падшего духа, вырвавшегося из одержимого человека.

Было это так.

1993 год. Священник Александр Калдоркин настоятель храма Петра и Павла в городе Волгодонске, замыслил совершить крёстный ход по городу Волгодонску с хоругвями и крестом в целях просветительских и в целях сбора пожертвований на новый храм святой преподобно – мученицы Елизаветы и инокини Варвары. Попутно иерей Александр совершал освящение домов и машин, встречающихся по пути нашего следования. Вечером крёстный ход заканчивался молебном на подворье нашего храма.

Вот в один из таких молебнов это и произошло. Ранняя весна – великий пост. На дворе было уже темно, люди после рабочего дня и крёстного хода, мягко говоря, усталые. Хор пел последние молитвы, когда резкий, визжащий, мужской голос заглушил его, – « Ни кто нас рогатых копытных не любит уууууу». Женщина, держащая небольшую икону в руках, как бы преобразилась, черты её лица сделались резкими и злыми. Она пыталась выкинуть иконку, но та как приклеенная не покидала её руки. Одновременно с этим рвала на себе волосы. Отец Александр, стоявший неподалёку, обмакнул большое кропило в чаше со святой водой и обильно окропил беснующуюся прихожанку. Та, застыв на мгновение, стала плакать и просить у батюшки прощения. «Простите, батюшка кусочек сала поела, всего один, простите». По взлохмаченным волосам текли струйки святой воды. Иерей спокойно и как-то обыденно, как будто ни чего не обычного не произошло, дал знак хору продолжать пение. Хор завершил молитвенное правило.

Благословив всех присутствующих, и окропив святой водой, священник отпустил всех по домам.

Я и мой товарищ Андрей Тюлютин, присутствующий при этом, шли молча. Позднее он признался. Когда пришёл домой, поднял всех на молитву и первый раз в жизни целиком прочёл вечернее правило.

Позднее и на мою жену Марину подобный случай, так же, произвёл неизгладимое впечатление.

Случилось это в Дивеево в Троицком соборе. Стояли мы в очереди к чудотворной иконе Умиление. И вот одну женщину подвели к иконе Богородицы. Раздался дикий рёв, заглушивший многоголосый монастырский хор. Казалось, затрепетали окна в соборе.

Из женщины раздался грубый голос, – «Зачем ты дура, меня сюда притащила»?

Женщина пыталась опять приложиться к иконе. Но как будто от дикой боли кричала и падала на колено, отворачиваясь от чудотворного образа……….

Глава IX. Проклятие, Поездка в лавры, Встреча с Архиепископом Пантелеимоном

Весной 1995 года. У Мамы Гали обнаружили рак лимфатических узлов четвёртой степени. Сказали, что такое не лечить, не оперировать, нет смысла и жить ей осталось месяц или два. Я об этом узнал, когда в июне за ней приехали её родной брат Владимир Долгошов и муж сестры Сергей Камбаратов. Мама сказала, что хочет умереть на родине в Большом Болдино. Меня поставили перед фактом. Состояние шока от всего происходящего и неизбежность будущей смерти близкого человека больно ударили по моей неокрепшей психике.

Мало этого, в храме, где я служил и трудился, разразился крупный скандал, между местным настоятелем и группой прихожан. В этом конфликте я взял, как мне казалось правую сторону обиженных и угнетённых прихожан. Руководствуясь естественно только благими намерениями и любовью к самому священнику, который, по моим соображениям слегка «попутал берега». Отче у которого я несколько лет исповедался и служил в алтаре, ничтоже сумняшеся предал меня анафеме, а когда мы остались, один на один вместо того чтобы объясниться и поговорить он трижды проклял меня, крестя при этом дрожащими руками. В этот момент мне не было ни страшно, ни обидно, я только с грустной улыбкой подумал, – «Вот что делает с неокрепшим молодым сознанием власть и раздутое самомнение».

Чтобы разобраться в ситуации и спросить совета, как мне поступать дальше, я отправился к православным старцам. Хочу только отметить, что хоть я и не придавал ни какого серьёзного значения проклятию, наложенному на меня священником, но в реальности в моём теле стали происходить неприятные изменения, приведшие к ухудшению моего физического состояния. Узнав у верующих людей, где в России ещё принимают духоносные старцы, я отправился в дорогу.

Первым пунктом моего посещения значился «Пафнутиево – Боровский» монастырь. В те времена духовником там был архимандрит Власий. Но прибыв на место, оказалось, что отец Власий находится на Афоне, и когда вернётся, ни кто не знает. Не лишним будет сказать, что за мою не долгую христианскую жизнь это было моё первое посещение монастыря. Древний собор Рождества Богородицы в строительстве, которого принимал участие сам преподобный Пафнутий, таская камни на своей спине. Уникальная роспись 14 века, над которой трудились ученики Андрея Рублёва – Митрофан и Дионисий. Мощи святых подвизавшихся в этой обители и самого святого Пафнутия. Всё это великолепие благотворно подействовало на моё физическое и моральное состояние.

Сохранилась там подвальная комната, в которой несколько лет томился протоиерей Авакум не принявший новый обряд служения.

Пожив в монастыре дня три, походив на службы, пообщавшись с паломниками из других городов, я решил ехать в Троице – Сергиеву лавру. Полдня пути на пригородных московских электричках и к вечеру я уже в Загорске. Лавра встретила меня радушно. Как паломника меня поселили у одной местной прихожанки Зои в частном доме. В комнате со мной было ещё три постояльца. Познакомились. Один был Сергий, из Ростовской области приезжавший в лавру на каждый пост. Второй был дьяконом из Саранска. Он был в лавре проездом из Иерусалима и Киево-Печерской лавры. Его тоже звали Сергием. Когда я сказал, что меня зовут Сергий. Все дружно засмеялись. Дьяк Сергий сказал, глядя в сторону икон, – «Трое Вас и трое нас, Господи помилуй нас».

Потом он достал из своих сумок святыни, которые он привёз из Иерусалима и Киево-Печерской лавры и долго рассказывал про свои путешествия. Откуда та или иная вещь и как она ему досталась. Помазал нас маслом от Гроба Господня, достал серебряный старинный крест, с мощами четырёх Киевских святых и благословил им. Огромная благодать, исходившая от этих вещей, так подействовала на нас, что мы не смогли уснуть в эту ночь. Бодрость духа и абсолютное, отсутствие усталости, были явными признаками влияния на нас Силы Божией, исходившей от этих вещей.

Каждый из нас рассказал свою историю. И в каждой было одно сходство – «крест». В глубине своего сознания каждый из нас считал, что крест рядом сидящего брата более тяжёлый и неудобоносимый и если бы мне такой достался, вряд ли я вынес его.

Узнав, что в лавре принимают сразу два старца Кирилл и Наум. С первого дня я пошёл штурмовать их кельи. Кельи старцев располагались в нескольких метрах друг от друга. Архимандрит Кирилл в тот день в лавре отсутствовал. И через несколько минут на улице, я встретился с отцом Наумом. Большая очередь примерно в пятьдесят человек сидела на лавочках под навесами возле кельи, где принимал старец. Я стоял последним, опершись на деревянную колонну навеса. Старец подошёл и заговорил с одной женщиной, которой настоятельно рекомендовал уйти в какой-то монастырь. Потом обратил внимание на меня, – «О, кто к нам пришёл! Ну рассказывай, что тебя привело»? Я рассказал историю, произошедшую с моим священником, и спросил, что мне делать? На что он мне сказал, – «Ты скольким женщинам грех делал? И назвал точную цифру моих бывших блудных связей. Вот иди и кайся, проси у Бога прощения в грехах своих». После непродолжительной паузы, он встал с лавки и повёл меня к себе в келью. Протиснувшись к дверям за старцем, на самом пороге мне преградила путь одна из его старушек, келейниц, – «Куда без очереди»! закричала она на меня, преградив мне путь своим телом. В открытую дверь я лишь увидел, что келья уже была набита пропущенными ранее священнослужителями и монахами. Старец обернулся, посмотрев в мою сторону. Я стоял на пороге не допускаемый далее как будто какой-то невидимой силой. Оттеснить старушку и сделать пару шагов вперёд, мне не представляло ни какого труда. Видно не готов я был тогда к этому серьёзному разговору. Увидев моё замешательство, келейница вытеснила меня с порога и закрыла дверь.

Меня крайне не удовлетворил разговор со старцем. Казалось причём тут мои прошлые блудные похождения, в которых я уже исповедовался, и как они связаны со скандалом с моим бывшим священником?

Приложившись к мощам преподобного Сергия. Постояв на его акафисте, я пошёл в трапезную. Тогда ещё во всех монастырях, не многочисленных паломников и братию монастырей кормили вместе, в одних помещениях и из одного котла. Подкрепившись, отправился на соборование. Благо от трапезного храма до Ильинского скита, где проходило соборование всего метров двести.

Ильинский скит, располагался в древней крепостной башне Сергиево – Посадской крепости. Народ плотно забил небольшой храм. Я увидел, что на клиросе возле алтаря есть не много места и прошёл туда.

Началось соборование. Семь иеромонахов, вышли на амвон, на распев, читая молитвы. После каждого прочтения евангелия они протискивались через весь храм, помазывая каждого пришедшего. И так семь раз. Присутствие благодати было осязаемо, душа как обновлённая парила от восторга. Проведя полный чин обряда, монахи пропели отпускные молитвы и дав поцеловать престольный крест отпустили присутствующих. Народ, светящийся от радости и обильного елее-помазания, стал медленно выходить из храма.

На следующий день я решил пойти на братский молебен, ежедневно проходящий у мощей преподобного Сергия, в пять утра и после него перехватить старца Наума и ещё раз спросить его, что мне делать?

Так и сделал. Когда братский хор пел завершающие молитвы, я вышел из Троицкого собора и встал на дорожке, где должен пройти архимандрит Наум. Через минут пять его фигура одиноко и торопливо шла мне на встречу. «Батюшка благословите, что мне делать»? Он ни чего не ответил. «Тогда Благословите на дорогу». Отвернувшись, в пол оборота он благословил, и молча посеменил к своей келье.

Но нужно сказать, что он со мной поступил ещё довольно мягко, учитывая то, как я поносил в то время церковь и патриарха, считая именно его виновным в бардаке, творившемся в отдельных субъектах православной церкви. Прозорливец знал, сколько было у меня женщин, и не мог не знать о моём действующем запрете.

Сделав вывод, что, то был не настоящий старец, я направился в Москву, чтобы, на поезде доехать до станции Арзамас. От Арзамаса до Дивеева сорок километров на маршрутном автобусе.

Таким образом, ночь и утро в пути и вот он русский удел Богородицы. Воистину Дивное место наполненное Богом всяких духовных даров и святынь. Красивые и большие храмы, канавка Пресвятой Богородицы, целебные источники, чудотворные иконы, мощи преподобного Серафима Саровского и многих Дивеевских святых.

Разместившись в частном доме у монахини Валентины, внизу у моста, я отправился на службу в Троицкий собор. Приложившись к мощам преподобного Серафима и к чудотворной иконе Богородицы – «Умиление». Подошёл к месту, где проходила исповедь, в правом пределе собора. У местных бабушек стал спрашивать, есть ли в монастыре старцы, могущие помочь в сложных вопросах? В это время исповедь проводили три или четыре священника. Мне показали на самую длинную очередь, идущую к не высокому, черноволосому священнику с усталыми, выразительными глазами. «Вот у нас батюшка Владимир Шикин как за старца. К нему и монахини все исповедоваться ходят. Он у нас даже бесноватых отчитывает. Иди к нему, милок».

Послушав совета, я встал в длинную очередь исповедников. Во время службы очередь шла не заметно.

Вот и моя очередь. Сдерживая внутреннее волнение, рассказываю о всём произошедшим со мной в нашем храме в Волгодонске. Как запретил меня, а потом и проклял мой духовный отец. Просил совета, как мне правильно поступать дальше. Может быть и правда, не обращать внимания на это, и жить как будто не чего не случилось? Но протоиерей серьёзно посмотрел на меня и сказал. «Да ситуация серьёзная. Нужно ехать тебе к вашему местному епископу, рассказать ему обо всём, что происходило у вас в храме. Чтобы он снял с тебя запрет. Только возьми с собой какого-нибудь спокойного и благообразного прихожанина. Не бери женщин, которые будут, что то истерично выкрикивать и причитать». Затем исповедал меня, и благословил на обратную дорогу.

Позднее в 1996 году, когда я переехал на постоянное место жительства, в Дивеевский район, и хотел найти отца Владимира, что бы встретиться с ним и поблагодарить, а может и стать его духовным чадом. Но в монастыре мне сказали, что отца Владимира выгнали из Дивеева местные священники, завидовавшие его влиянию на насельников монастыря. Теперь он служит, где то в Мордовии в небольшом храме. Разочарованию моему не было предела. Спустя ещё немного времени я узнал, что священник Владимир Шикин принял монашеский постриг с именем Серафим, и отошёл ко Господу.

Пожив в Дивеево несколько дней, мне не хотелось оттуда уезжать. Ходил по канавке, на службы, купался в святых источниках, общался с паломниками со всего православного света. И в эти дни я принял решение, – если на то будет воля Божия, переселюсь сюда жить!

Напитавшись Дивеевской благодати, поехал в Большое Болдино проведать свою умирающую матушку. До всех вышеуказанных событий летом я уже был в Болдине. Но вопреки весенним прогнозам врачей, которые давали, маме от силы два, месяца жизни, она продолжала бороться со смертью уже полгода. А умрёт она только спустя ещё год в сентябре 1996 года.

Я часто осуждаю себя за свою инфантильность, но смотреть на умирающую от рака мать, я не мог. Сердце не могло выносить, вида её страданий. Тогда мне не хватало ни сил, ни жизненного опыта, но сейчас я знаю, что поступил бы совсем по другому……

Вот и всё не стало больше мамы

Средь живых, не встретить мне её лица

Я антигерой житейской драмы

Не желал остаться с нею до конца

А теперь болит на сердце рана

Не напишешь в небо письмеца

Плачут свечи в православном храме

О жестоком сердце сына – подлеца

Как мне оправдаться, что мне сделать?

Повернуть бы реки время вспять

В равнодушной юности проснуться

«Здравствуй МАМА»! встретив закричать!

Повиниться, от души поплакать

Гордость с малодушием проклясть

Посмотрев в глаза, сказать, – «Спасибо»

За тревоги злых ночей бессонных, дань благодарения отдать

И отбросив суету мирскую, все животные свои дела

Не расстаться больше с мамой, уж до смертного и скорбного одра.

Получилось так, что в этот раз она мне дала официальное разрешение на продажу нашей квартиры в Волгодонске. Когда я ей рассказал про Дивеево, и что я хотел бы поселиться где-нибудь поблизости от монастыря.

В Большом Болдине её досматривала ещё крепкие здоровьем, бабушка Маша и дедушка Миша они жили в просторной новой квартире, выданной Михаилу Павловичу как ветерану «Великой Отечественной Войны». Дедушка Михаил отвоевал эту квартиру не без боя у местных бюрократов. Рядом жила родная сестра мамы тётя Таня, работавшая начальницей коммунального хозяйства Болдинского района, брат мамы дядя Володя местный коммерсант. Также в Болдино. В Болдинском районе, жили ещё два родных брата мамы Гали. Все со своими жёнами и детьми. Все часто навещали и помогали, чем кто может.

Прожив с неделю, в Болдино я поехал домой. Из Волгодонска в истерике уже звонила потерявшая меня жена.

В дороге я почувствовал серьёзное ухудшение моего здоровья. Казалось ещё немного и мне самому нужна будет больничная койка. Организм совершенно отказывался принимать пищу. Я сильно похудел и ослаб.

Приехав домой, я урегулировал свои отношения с женой. Затем узнал, в какие дни, принимает посетителей наш Архиепископ Ростовский и Новочеркасский, – Пантелеимон. Уговорил одного из бывших прихожан нашего храма Александра поехать на его машине в Ростов – на – Дону к владыке.

При всём при этом, нездоровое состояние моего организма ухудшалось. Это состояние выражалось в полной потери аппетита, нездоровой худобе, болях в животе.

В епархии секретарь владыки Пантелеимона заявил, что владыка может нас не принять, из-за плотного графика. Но мы сказали, что без приёма не уедем, будем сидеть, пока нас не примут. В руках у нас был заготовленный советом изгнанных – не угодных прихожан текст петиции к предстоятелю. Нет, это не была жалоба или навет. Это был крик души отверженных людей, оказавшихся по какой-то причине за бортом «спасительного корабля». Главная мысль текста, содержавшего много цитат из Апостолов и Евангелия, была одна, что храмы для людей, а не люди для храмов. И что строя каменные церкви, нельзя разрушать живые.

Слава Богу. Архиепископ Пантелиимон принял нас. Объяснив ему, цель нашего визита, и зачитав петицию, мы устремили свои взгляды на предстоятеля. Живые, добрые глаза смотрели на нас.

«Слушайте, ну текст мне понравился, кто – вы составляли»? Он обратился ко мне. Засмущавшись, я сказал, что это коллективное творчество. «Слушайте, а давайте я вас в священники рукоположу, а что нам не хватает грамотных и горячих служителей»? На полном серьёзе спросил он меня. Но чувствуя своё не достоинство, не подготовленность и окаянство, сказал, – «Владыко плохих священников и без меня хватает, я ещё не готов». «Да – а, где их взять»? Задумчиво вздохнул архиепископ.

Потом я рассказал про то, как мой бывший духовник предал меня анафеме, а затем и проклял. Владыко Пантелиимон оживился и куда-то вышел. Вернулся в облачении с требником в руках. Провёл исповедь и прочитал разрешительные молитвы. Затем благословил на обратный путь. Обещая разобраться в нашей ситуации.

Ещё по дороге домой я почувствовал себя абсолютно здоровым и голодным. Я попросил Александра, остановиться возле какой-то забегаловки, перекусить. Аппетит вернулся и все пищеварительные функции наладились. Впоследствии прекратилось сильные боли в животе, без всякого врачебного и медикаментозного лечения.

Осенью 1996, когда я уже жил в Дивеевском районе, бывшие прихожане нашего храма рассказали мне, что отец Александр Калдоркин низложен. Некогда проклявший меня, попал сам под запрещение. Он связался с местными братками – бандитами, и его поймали компетентные органы, на крупных финансовых махинациях. После этого уже церковные власти не могли остаться в стороне. Но новость эта не принесла мне радости. Жалко было всех и его в том числе. От наших необдуманных и гордых действий пострадал только авторитет матери – церкви. А от этого всегда становится грустно.