Читать книгу Пыль и Порох: Тильт - - Страница 9

Сердце Эрика ухнуло куда-то вниз. Паника подступал медленно, неторопливо охватывала горло тошнотворным привкусом. Страх, неосознанный, но гложущий все кости в теле, вернулся в сознание. В голове набатом зазвучало: надо немедленно бежать! Эрик не мог предположить, что попадется вордам так глупо. Честно говоря, он вообще не думал о том, что такая вероятность есть, и теперь корил себя за легкомыслие. Как, спрашивается, можно было упустить из виду тот факт, что ворды во всю искали Женсена и тех, кто ему помогал?! Но на вопросы времени не было, патруль уже дал обратный отсчет. Все пришедшие на собрание тут же засуетились, загалдели, пытаясь, очевидно, сообразить, как выбраться из устроенной вордами западни…

– Мы вас не оставим! – эти слова Женсена помогли толпе немного успокоиться и снова повернуться к нему. Люди настороженно переглядывались, были слышны чужие полные подозрения речи… Само собой, едва ли кому-то верилось в то, что эти парни, несостоявшиеся революционеры, были способны спасти всех собравшихся от патрульных. На такое никто не был способен… – Слышите? Мы вас им не отдадим! – но едва ли эта фраза вселила в кого-нибудь надежду на спасение. Вордов все боялись. Боялись солдат с неограниченной властью, с таким технологиями, о которых даже никто и мечтать не мог, боялись этих выходцев из другого мира… И сейчас Эрик слышал полные сомнения чужие голоса, сомнения и даже недовольства…

– Есть подвал… – вдруг проговорил Каролл, негромко обращаясь к членам клуба «Деятельная Молодежь», но затем повернулся к напуганным людям и повторил чуть громче: – В этом доме есть подвал! Мы можем спрятаться там!

– Туда не поместится двадцать человек… – негромко заметил Остин, – Кому-то придется остаться… – «и объясниться перед вордами» застыло в чужом гомоне, который понемногу начал смолкать. Времени оставалось все меньше, поэтому всем пришлось невольно согласиться на сколоченный из непонятно чего план.

– Кто же останется?! – внезапно воскликнул кто-то с задних рядов, – Никому здесь не хочется беседовать с вордами, только если вы, парни, не предлагаете свою кандидатуру! – Эрик закусил губу. Он не мог остаться… ему с утра нужно было идти на завод, если ворды узнают о том, что он был на этом собрании, узнает и его начальник, тогда его уволят, семья потеряет кучу денег… И это все при лучшем исходе! Эрик на секунду почувствовал себя мелким и беспомощным, брошенным… Внезапно он осознал, что не очень-то хотел бросать себя на амбразуру… Но кто-то же должен был! И если перед ним стояла задача защищать граждан Астарии, дарить им надежду, то…

– Я! – раздался голос Мартина. Он повернулся к Женсену и тихо добавил: – Мои родители работают в государственной структуре… мне ничего не сделают… – Женсен, пребывающий, судя по всему, в не меньшей панике, чем остальные, только кивнул в ответ, растерянно оглядывая всех людей, которые пришли просто послушать его, но сейчас оказалось в большой беде. Жертва Мартина не осталась напрасной, к нему присоединилось еще три человека, которые, махнув рукой, согласились попробовать выстоять против вордов и спасти товарищей. Эрик подошел к Женсену и, сжимая пальцы в нервных жестах, прошептал ему на ухо:

– Жен, я должен вернуться домой до рассвета… Мама сойдет с ума и Тайлер тоже… Меня уволят с завода, ты же знаешь…

– Да, я… – Жен выглядел абсолютно потерянным, – Я знаю… Но как… Как ты собираешься улизнуть? Слушай, лучше посидеть здесь… хотя бы час или два…

– Вряд ли… – вмешался Барри, – Слушайте, ворды могут стоять вокруг дома всю ночь… – не стоило ему вспоминать про вордов, потому что в эту самую секунду в дверь снова настойчиво постучали.

– Время! – грозный голос окончательно заставил всех присутствующих удариться в безмолвный ужас. Никто не произнес ни слова, ни звука не слетело с губ напуганных людей…

– Подвал! – скомандовал Женсен, – Портман, иди с ними! Барри, Остин, Каролл, вы тоже! – ребята коротко кивнули и побежали вниз по лестнице, поманив за собой людей. Каролл указал на какой-то стол с вазой и Эрик смог увидеть, что под столом находился едва различимый люк, который Портману и Остину удалось открыть. Пришедшие на собрание тут же бросились в спасительное укрытие, хватило нескольких секунд на то чтобы снаружи остались только члены клуба «Деятельная Молодежь»… В дверь снова постучали…

– Ломаем дверь на три… два…

– Стойте! – воскликнул спустившийся вниз Мартин дрожащим голосом, – Стойте, мы откроем! Женсен… – прошептал он, – Иди вниз… – но тот лишь неуверенно опустил глаза, а потом перевел взгляд на не двинувшегося с места Эрика и покачал головой…

– Жен, все пойдет прахом, если тебя схватят! – процедил Каролл, – Давай же! Эрик! Идите сюда! – одними губами произнес он, пока Мартин дрожащими руками отпирал замок. Вернее, делал вид, что отпирал его, чтобы потянуть время… В конце концов, Женсен махнул рукой и за считанные секунды перепрыгнул лестницу, практически плюхнувшись в злополучный подвал. Эрик посмотрел на еще открытый люк, а потом на лестницу, которая, кажется, вела на крышу дома… А потом бросил взгляд на парней… Они все еще ждали его, но Эрик не мог так рисковать и терять драгоценное время… Он чувствовал себя предателем, но он просто не мог остаться. Он не мог и винил себя за это… Эрик зажмурился и мотнул головой, получив в ответ растерянный и полный отчаяния взгляд друзей. Но Эрик снова потряс головой, давая понять, что ждать его не стоит. Женсен и Каролл кивнули, словно прощаясь, а затем люк закрылся.

И в эту самую секунду дверь отворилась. Эрик смог увидеть несколько фигур в черных кожаных куртках патрульных и бледное как полотно лицо Мартина, который попытался сбивчиво поприветствовать вордов, а потом Эрик бросился бежать наутек. Его уже не волновало то, что его могут услышать, не волновал тот факт, что патрульные черной массой заходили в дом… Перед взглядом Эрика была разве что злополучная лестница, которую он преодолел за секунду, а потом со всей силы дернул люк, но дерево не поддалось. С безграничным отчаянием Эрик вдруг осознал, что на проклятом проходе на крышу висел железный замок, открыть который он бы никак не смог. Паника отзывалась быстрым и отчетливым биением сердца… Нужно было что-то делать… Что-то делать прямо сейчас…! В тот самый момент, когда один из патрульных все-таки поднял голову и, без сомнения, успел увидеть фигуру Эрика, тот без раздумий бросился в открытое окно. Эрику было плевать на то, что он мог расшибиться, упав со второго этажа… В конце концов, лучше было вернуться домой с синяками, чем под конвоем… И Эрик пулей вылетел на улицу.

Он даже не успел сгруппироваться или хоть как-то обезопасить себя от падения. Мощеная дорога встретила Эрика болью во всем теле, от которой на мгновение потемнело в глазах, спину словно проткнули железным прутом, весь воздух вышибло из легких… А вскоре ко всему этому прибавился еще и шум в ушах в сочетании со жжением в голове… Эрик распластался на грубых камнях и некоторые секунды не находил в себе сил на то, чтобы даже шевельнуться… Кажется, он сильно ударился головой… Больше всего, наверное, досталось спине, и Эрик, приходя в себя, искренне надеялся на то, что ничего себе не сломал… Впрочем, постепенно он чувствовал, как его конечности возвращают способность двигаться. Звук снова открывающейся двери и знакомый голос патрульного, сказавшего, что он видел, как кто-то выбежал на улицу, придали Эрику сил и дополнительный запас адреналина от страха. Черт возьми, он должен был собраться и бежать наутек из столицы! Эрик, стиснув зубы и давя в горле стон боли, поднялся на ноги. Обе лодыжки отозвались неприятными ощущениями, видимо, он умудрился потянуть еще и ногу, и теперь едва ли смог передвигаться быстро… Прихрамывая, Эрик отбежал к жому в паре шагов от него, спрятавшись за угол и мысленно благодаря все святые силы за то, что все окружившие место собрания ворды сейчас находились внутри. Но не радовало то, что его побег все-таки был замечен, поэтому несколько патрульных уже вышли за дверь, осматривая улицу. Страх заставил Эрика нервно сглотнуть и зажать себе рот ладонью – они все были вооружены навороченными пушками. И почему-то Эрик не сомневался, что стрелять они будут на поражение. Он слышал команды обыскать соседние улицы и уже жалел о том, что не запрыгнул в подвал вместе со всеми остальными… Эрик ощупал голову, которая вмиг закружилась, потер затылок и увидел на своих пальцах пятно крови. Все-таки разбил голову… Не сильно, но ранение давало о себе знать… Эрик сделал пару шагов, и раненая нога тут же заныла. О том, чтобы осмотреть свою спину, он даже не думал. Эрик тяжело вздохнул и прислонился к стене здания, пытаясь осмыслить происходящее… Теперь он был преступником. Теперь он был вне закона. Пусть ворды и не знали ни его имени, ни его фамилии – ничего не знали, но едва ли им бы составило труда выяснить всю эту информацию. Потому что они, насколько Эрику было известно, были мастерами допроса. Почему-то вспомнились рассказы членов клуба «Деятельная Молодежь» о лихачах Сен-Ладжолса, которые могли улизнуть из-под носа у кого угодно, которые могли передвигаться совершенно бесшумно и молниеносно, которые не боялись никого и ничего, для которых все эти солдаты были не страшной байкой, а обычной и вполне устраняемой помехой на пути… Эрик жалел, что не был таким. Что был простым парнем, вусмерть напуганным и находящимся в ловушке. Парнем, который своим необдуманным поступком поставил под удар себя и свою семью. Снова захотелось разреветься. Как Эрику сейчас не хватало хоть кого-то, кто дал бы понять, что он все делает правильно, что он не совершил ошибку, когда поддерживал своих друзей! Но никого не было, сознание безмолвствовало. И все, что оставалось – бежать. Просто бежать. Вернее, хромать.

И Эрик жалел о том, что улицы Дахана пустовали. Он был словно на ладони. Скорее всего, любой патрульный, который находился в городе, уже был оповещен о беглеце, которому удалось избежать ареста. Хотя Эрик и знал столицу, знал места, где можно было ненадолго спрятаться, этого было мало, потому что Эрику нужно было срочно покинуть Дахан и добраться до места, где, как он надеялся, ворды его не засекут – до своего дома. Эрик старался не отходить от домов, прячась за углами и поворотами, пока, наконец, не добрался до ворот, которые сторожили уже не два патрульных, а всего один, который меланхолично махнул рукой, давая понять, что Эрику, который в этот момент старался спрятать лицо, можно пройти. Возможно, он еще не получил оповещения от других вордов – Эрик понятия не имел, как там у этих солдат все устроено, но он точно знал, что удача решила сжалиться и повернуться к нему лицом. Эрик вышел за ворота, еще раз скосив взгляд на патрульного, которого, кажется, вообще мало волновало происходящее, а потом бросился бежать. Поражение он потерпел с первой же попытки. Из-за треклятой лодыжки не получилось не просто бежать – Эрик был вынужден идти, то и дело проклиная ногу, зудящую голову, ноющий хребет, вордов и расстояние до своего дома.

Домой он вернулся с первыми лучами солнца. Приходилось то и дело останавливаться, ощупывая раны и морщась. Эрик жутко устал, в горле пересохло, все, чего ему хотелось – просто плюхнуться в свою постель и поспать часов восемь, а то и все десять. Ночной поход растревожил все полученные синяки и ссадины. А вспомнив о том, что днем предстояло отработать смену на заводе, Эрик и вовсе выругался про себя. Не сразу он вспомнил о том, что его могут поджидать и иные неувязки. Ворды… они его видели… И теперь могут поймать… От этой мысли Эрик почувствовал, что тошнота подступает к его горлу. Он уже молчал про то, что Тайлер, прознав о его побеге, будет страшно недоволен, если не зол. Эрика радовало лишь то, что он, вступившись за идеи друзей и поделившись с пришедшими на встречу своим горем, помог клубу «Деятельная Молодежь» обрести союзников и приверженцев. И эта мысль сразу облегчала и всю боль от синяков, ссадин и головы, рану на которой Эрик протер первым, что попалось под руку, и все тревожные мысли о том, что могло бы случиться, если бы Эрика поймали. Хотя Эрик чувствовал, что валится с ног, он не сомкнул глаз еще несколько часов, наскоро раздевшись и плюхнувшись на кровать, надеясь на то, что никого не разбудил. Впрочем, все это проскользнуло мимо его сознания, голова была занята разве что тем, что, в конце концов, все закончилось хорошо.

– Эрик… Эрик, братишка, вставай! – кажется, Эрик все-таки провалился в сон на какое-то время. Разбудили его настойчивые толчки в спину. – Вставай, нам работать надо! – ночная прогулка все-таки имела свой эффект: синяки на спине тут же напомнили о себе, заставив Эрика приглушенно простонать, а простое потягивание закончилось легкой головной болью. К счастью, Тайлер, увидев, что его брат уже проснулся, вышел из комнаты, направившись вниз, откуда уже доносился приятный запах свежего завтрака. Эрик накрылся одеялом с головой. Проклятье… Ему так хотелось еще поспать… Но времени на это уже не было. Нужно было вставать и идти на завод. Не сразу Эрик понял, что он пропустил смену… Ну все. Теперь точно прилетит… И прилетит неслабо… Спину пришло дрожью. И почему, спрашивается, Тайлер был таким любезным? Ответ Эрик получил, повернув голову и осмотревшись по сторонам – Лили проснулась и теперь мечтательно глядела в потолок чуть заспанными глазами. А у братьев были свои правила: никогда не устраивать разборок при сестрах и маме. Эрик закусил губу… Ох, как он ненавидел чувствовать себя провинившимся ребенком, ненавидел, когда его отчитывали, но сейчас… Сейчас на это была очень веская причина. Он пропустил смену, не принес денег, но было и еще кое-что, о чем, как Эрик надеялся, Тайлер не догадается: вместо смены Эрик ходил на признанное незаконным собрание, а потом еще и убегал от представителей правопорядка.

Пока Эрик спускался вниз, он чувствовал, что его колени дрожали. Его взгляд был прикован к поедающему кашу Тайлеру. Мам заботливо обняла Эрика, усадив его за стол рядом с братом и поставив перед ним тарелку с горячей едой. Но первые несколько минут Эрик просто ковырялся в тарелке ложкой. Из-за внезапно нахлынувшего беспокойства завтракать не хотелось совершенно. Бегающий взгляд Эрика то и дело устремлялся в сторону Тайлера, который за столом не произнес ни слова, лишь один раз посмотрев на Эрика с таким выражением лица, что тот понял: предстоит серьезный разговор. А мама тем временем осыпала их свежими новостями, которые получила от соседей, и вот тут Эрик навострил уши. Он ужасно боялся за своих друзей, с которыми за эту ночь, пока он сам удирал от вордов, могло произойти что угодно. Их могли поймать, причем всех, не только тех, кто пожертвовал собой и остался наверху, но и тех, кто спрятался в подвале. Их могли поймать, могли допрашивать… Могли, наверное, даже пытать – Эрик понятия не имел, что ворды могли сделать с теми, кто нарушил закон, и предпочел бы никогда не узнавать об этом, но сейчас… Сердце сжималось от мысли, что он мог быть последним оставшимся в живых членом клуба «Деятельная Молодежь» и что теперь ему придется разгребать все дела клуба в одиночку… Но ни про роковое собрание, ни про то, что стало с его участниками и организаторами, мама ничего не сказала. Возможно, ворды предпочли, чтобы вся эта информация не просочилась за пределы столицы, и от этого, честно говоря, лучше не становилось. Женсен когда-то говорил, что в некоторых странах власть идет на невиданные меры, чтобы предотвратить восстание, и Эрик не знал, что Королевская Семья предпримет в отношении несостоявшихся революционеров. Требовалось выяснить это как можно скорее… Но сначала пережить серьезный разговор с братом, который начался сразу после того, как Эрик и Тайлер вышли на улицу.

– Тебя не было на смене ночью, – это звучало как обвинение, и Эрик вжал голову в плечи, – Ты в курсе, что начальник рвал и метал? Я, конечно, встал на твою защиту… – Тайлер пожал плечами, – Но меня из-за тебя лишили дополнительных выплат. Эрик, ты понимаешь, насколько это серьезно?! Мы и так тратим много денег, ты вообще понимаешь, сколько мы теряем из-за того, что ты отлыниваешь?! Мог бы хотя бы предупредить, что тебя не будет! Но ты же просто не объявился! – Эрик так и не нашел в себе силы поднять глаза. Он молился о том, чтобы Тайлер не узнал о проступке, который был раз в сто хуже, чем пропуск смены, который Эрик еще как-то может обьяснить… – Почему тебя не было?! – Эрик не сразу понял, что этот вопрос был совсем не риторическим и сейчас ему бы не помешало придумать убедительное оправдание. Но Эрик был так увлечен своими тревогами и мыслями, побегом из столицы, так переживал из-за встречи, что не нашел время подумать над хоть какой-то правдоподобной историей, в которую Тайлер бы поверил и которая объяснила бы его отсутствие на заводе ночью. Честно говоря, Эрик даже не предполагал, что Тайлера всерьез заинтересуетпричина его неявки… Но сейчас приходилось импровизировать. – Так почему тебя, черт дери, не было?!

– Я… ну… – Эрик замялся. Вот уж чего он действительно не умел – так это придумывать оправдания за секунду… – Я просто… Мне надо было подумать… И проветриться… Просто то, что случилось с Лили…

– Ага, конечно! – воскликнул Тайлер, – Так я тебе и поверил! И вернулся таким, словно тебя избили хорошенько?! – Эрик вздрогнул. Неужели это было так заметно?… – Не вздумай врать мне, братишка! И уж точно не смей впутывать сюда Лили, теперь это наша с тобой ответственность! На которую ты, судя по всему, решил наплевать! – гнев Тайлера был абсолютно понятным. Эрик прекрасно знал, что проявил себя как безответственная скотина, но как обьяснить Тайлеру, что он подвел его не один раз?! Как объяснить ему то, что одним из решающих факторов стали именно слова Лили? Эрик не знал, поэтому старательно решил отбрыкиваться до последнего.

– Я… упал! – сбивчиво пояснил Эрик. Но Тайлер покачал головой, давая понять, что во всю эту ерунду не верит. Эрик обидчиво махнул рукой и отвернулся. Нет, с него достаточно допросов. В конце концов, он не говорил правды только для того, чтобы обеспечить безопасность и спокойствие в своей семье, которое он едва не нарушил. Но все обошлось, а остальное не имеет значения. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Остаток дороги до завода Эрик и Тайлер не перекинулись ни единым словом.

С замиранием сердца Эрик понял, что к этому разговору им придется вернуться, когда с самым началом смены начальник вызвал его и Тайлера к себе. Холодок прополз по позвоночнику. Эрик молил все силы, существующие в этом мире, чтобы начальник сообщили им о повышении обоих, а не о том, что их двоих сейчас уволят или сократят, потому что…

– Я предупреждал! – гаркнул начальник, треснув кулаком по деревянному столу, – Я всех предупреждал! Если кого-то хотя бы краем глаза заметят на этом идиотском собрании, мигом уволю! – Эрик буквально чувствовал на себе прожигающий своим разочарованием и недоумением взгляд Тайлера и едва держался, чтобы не разрыдаться от досады. Как Эрик был уверен в том, что о его авантюре никто не узнает! Что раз уж он смел скрыться от вордов, то его присутствии на организованном Женсеном собрании останется в тайне! Все силы мира сего, которым Эрик молился, подвели его… Видимо, весь запас удачи Эрик исчерпал, когда сбежал от вордов и покинул столицу. А сейчас ему приходилось краснеть от обжигающего стыда и молиться хотя бы о том, что вся эта экзекуция долго не продлилась.

– Я могу обьяснить… – робко начал Тайлер, но его тут же перебили.

– А ты, Тайлер! – сокрушался начальник, – Ты же заверял, что твой брат ничего не выкинет, ты смотреть за ним должен! А он что?! А он, видите ли, пошел на собрание! Незаконное! Я имею полное право сдать вас обоих вордам! Тебя… – он ткнул пальцем в Эрика, – За нарушение закона, а тебя… – его палец переместился на Тайлера, – За пособничество нарушителю! Как соучастника! Благодарите святые силы за то, что у меня хватает мозгов этого не делать! Ведь тогда заводу грозит репутационный крах, так что можете благодарить меня за милосердие! – начальник тяжело вздохнул, – Значит так… Вы оба выплатите мне штраф! Двести хейров в общей сумме с вас хватит! А ты, Эрик… Уволен с сегодняшнего дня! И если тебя хотя бы в километре от моего предприятия увидят, сдам властям тебя, понял?! – у Эрика было ощущение, словно в его нутре что-то… упало. Что-то громоздкое и при этом невесомое с тяжелым стуком, с треском опустилось, провалилось, разрушая в труху позвонки и внутренние органы. Будто его сознание опустело, из него изъяли что-то очень важное и ценное… Эрик чувствовал себя предателем. Этого ощущения не было, когда он шел на собрание, не было и тогда, когда он убегал от вордов, но сейчас… когда его окончательно уволили… Эрик даже не думал о том, что с этого момента его семья потеряла рабочие руки. Эрик думал лишь о том, как сильно он прямо сейчас разочаровал Тайлера, маму и сестричек. Он предал их всех… ради собственных интересов, глупых интересов глупого ребенка… Как же стыдно ему было в тот момент… Эрик даже не мог пошевелиться, он не чувствовал боли в недавно полученных синяках и ссадинах… Холодное и опустошающее разочарование притупило все остальное, перед глазами все плыло… Эрик не знал, когда именно Тайлер закончил оправдываться перед начальником, не знал, когда именно его за шкирку выволокли из помещения, не знал, когда свежий воздух, к которому не был примешан противный запах химикатов и железной стружки… Наверное, тогда, когда он почувствовал первый подзатыльник. Удар был слабым, почти невесомым, но он тут же отрезвил абсолютно пустую голову Эрика. Он поднял глаза на Тайлера. Никогда он еще не видел своего брата настолько разочарованным и разбитым.

– Ты все-таки ходил туда… – прошептал Тайлер… В его голосе не было такой скорби и тоски даже когда папа ушел, даже когда с Лили случилось несчастье. А Эрик… Он ведь знал, что Тайлер на него рассчитывал. Знал, что даже когда в семье происходили ужасные вещи, именно Эрик был его лучшим другом и опорой, его надеждой, человеком, которому можно было довериться, который бы не подвел… А сейчас… Эрик почувствовал себя чудовищем, которому не было названия. Которому мало было просто набить морду. Но уже ничего нельзя было изменить… – Эрик я же просил тебя этого не делать! – эту фразу Тайлер практически прокричал, – Я же говорил, чем это все может закончиться! Где были твои мозги, черт тебя возьми?! – за эти последовал ощутимый толчок в плечо, – Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Ты понимаешь, что теперь в опасности вся наша семья?! – голос Тайлера сорвался от беспорядочных воплей отчаяния, – Что ты наделал?! Что! Ты! Наделал?! Будь здесь отец… – и эта фраза стала катализатором, точкой взрыва. Эрик долгое время скрывал от брата, чем действительно он занимался. Долгое время он не отвечал на его претензии, убеждая себя в том, что Тайлеру и без того хватает забот, поэтому не пытался объясниться, но… Больше он не мог. Вся эта пучина обидных слов, которые он слышал от Тайлера, была переполнена.

– Так в этом все и дело! – крикнул Эрик, резко шагая вперед, – Это я и пытаюсь сделать! Я пытаюсь выяснить, что происходит с папой! Это ты не понимаешь, чем мы занимаемся! Есть много людей, которые потеряли членов семьи из-за этого поганого эксперимента! О них никто ничего не знает! А мы… – он грубо толкнул брата в грудь, – Ты только и делаешь, что кичишься тем, сколько всего ты делаешь, но на самом деле я делаю для нашей семьи гораздо больше! Я хотя бы пытаюсь узнать, что случилось с папой! А ты?! Что ты сделал за это время?! Как ты можешь обвинять меня, когда сам палец о палец не ударил?! – Эрик знал, что прямо сейчас говорил на редкость противные вещи, которых Тайлер не был достоин. Но Эрик никогда не славился тем, что умел молчать, когда следовало. Сейчас, например, ему уж точно стоило держать рот на замке, утихомирить эмоции и дать Тайлеру выговориться, однако на этот раз эмоции были слишком сильны. Слишком сильна была злость на себя, на вордов, на Королевскую Семью, даже на отца… Но больше всего на себя. Эрик чувствовал, что все эти слова, что продолжали и продолжали слетать с его губ, раня самолюбие Тайлера и обесценивая все его усилия, на самом деле были адресованы ему самому. И все же Эрик не мог остановиться. Он уже не осознавал, что несет. Как и Тайлер. Сыпались мерзкие оскорбления и ругательства, они стояли нос к носу, готовые вцепиться друг в друга и подраться окончательно. Эрик понятия не имел, что останавливало Тайлера и уж тем более что останавливало его самого. «Лицемер», «подонок», «лентяй», «предатель», «лжец» – уже не было понятно, кто и кому адресовал эти слова. Одно Эрик знал точно: больше всего на свете он пожалеет о том, что скажет после.

– Значит, у меня больше нет брата! – рявкнул он, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Лишь спустя несколько мгновений Эрик осознал, что именно сейчас ляпнул. Когда увидел лицо Тайлера, на котором отразилось столько всего… Была и невосполнимая утрата, и шок… и безграничное горе, смешанное с мерзким разочарованием… Эрик почувствовал, как бушующий океан минутной злости вмиг успокоился. Ужас от сказанного прошелся по позвоночнику дрожью и смял легкие в кулак… Что он сказал… Черт… Нет! Он… Он не хотел, он не это имел в виду, он же просто… Эрик застыл. Объясняться было поздно. Отец говорил, что слова – то, что нельзя вернуть обратно, и сейчас Эрик целиком и полностью понимаю смысл этого наставления. Он так и застыл с перекошенным не то от гнева, не то от страха лицом… Сколько всего навалилось на него за последние дни, недели, месяцы… Эрик мог бы объяснить все тем, что он просто не выдержал и сорвался, но эта отговорка казалась ему еще хуже и бредовее, чем его изъяснения перед Тайлером час назад. Уже было поздно. И говорить что-то еще было бессмысленно.

Эрик сделал шаг назад, потом еще шаг… А потом просто бросил бежать куда глаза глядят. Он не слышал никого и ничего, но что-то подсказывало ему, что Тайлер не окрикнет его, не позовет… Что он так и останется стоять на опустевшей площадке рядом с заводом, куда обычно выходили перекурить. Но отступать было поздно. Эрик уже перешел ту самую черту, после которой люди теряют все то, что имели… теряют всех близких и родных… Слезы застилали глаза… Черт, как же было больно, страшно и стыдно… Он хотел быть лучшим братом, лучшим работником, лучшим другом… И не состоялся ни в чем… Как же сильно он ненавидел себя в этот момент… Камень, об который споткнулся Эрик, шмякнувшись на землю, казался ему достойной наградой за все его слова и поступки. Эрик еще минуту просто лежал на сухой, протоптанной через редкие клочки пожелтевшей травы земле и плакал… просто плакал. Своими же словами он лишил себя брата… Лишил себя семьи… Не возвращаться сегодня домой показалось ему вполне разумным решением. Ведь ворды ищут его… Он просто придет к столице и… сдастся вордам. Это участь, которую он заслужил после всего того, что сказал и сделал. Пусть его поймают, пусть хотя бы так Эрик искупить вину перед своей семьей, выше которой он поставил все то, что сейчас казалось… Он даже не мог нормально думать, не было сил на то, чтобы привлечь в свое сознание хотя бы одну осязаемую мысль, похожую на план действий. Все, чего хотелось – просто сдаться. Прекратить бороться. С этим желанием он, словно кукла на веревочках, поднялся с земли и побрел к столице. В другой день и при иных обстоятельствах Эрик бы еще умудрился расстроиться из-за расстояния, которое ему бы пришлось пройти, но сейчас у него не было никаких моральных сил на то, чтобы думать об этом. Он просто шел, шел и шел… Он не обратил внимание и на то, что солнце начало понемногу клониться за горизонт, погружая пустынную местность в ярко-рыжие краски. Эрик видел перед собой только ворота, вход в столицу, перед которым стоял вордовский патруль. Эрик поднял руки вверх, не замедляя шага. Он сдавался. Да. Будь что будет… Но ворды были занятые совсем другим: кажется, они пытались что-то выяснить у очередного извозчика, который не имел при себе разрешения на въезд, но с пеной у рта доказывал, что имеет полное право попасть в столицу. И он для вордов представлял куда больший интерес, чем Эрик, который еще минуты две стоял рядом с патрулем, ожидая, когда уже его схватят, отвезут на каторгу, когда он получит то, что заслужил… Руки Эрик так и не опустил, он всем своим телом показывал проклятым верзилам в кожанках: вот он, я, хватайте, ну же! Если бы у Эрика были силы произнести хоть слово, он бы непременно сказал, что он является членом революционной группировки и должен быть наказан со всей строгостью… Но сил не было. Патрульные, к непомерной досаде Эрика, сочли все его действия каким-то спектаклем, так что один из вордов, параллельно переругиваясь с извозчиком, рявкнул на Эрика, чтобы он проходил уже, черт бы его побрал, и не мешал работать органам власти. Эрику только и оставалось, что подчиниться приказу и пройти за ворота, оставив позади все то, что связывало его с родными. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль: и что ему сейчас делать в столице? Эрик ведь шел с намерением сдаться и в любой другой день расценил бы случившееся как подарок свыше, но сегодняшний день уже не был обычным. Равно как и все последующие. Сейчас у Эрика не было даже денег, на которые он мог хотя бы купить себе что-нибудь поесть… Он не знал, что ему делать. Даже ночевать было негде. Может, он бы и пошел к своим друзьям, но… Что с ними было сейчас? Эрик понятия не имел. Место, где проходило собрание, определенно не было безопасным. Не сейчас…

Эрик знал только один дом, в котором, как он надеялся, он сможет найти временный приют, раз уж ворды милостиво не захотели арестовывать несостоявшегося революционера. Место, в котором члены клуба «Деятельная Молодежь» обычно проводили свои встречи, курили трубку дедушки Портмана, болтали то о ерунде, то о чем-то серьезном… От осознания того, что и это Эрик мог уже потерять, на его глаза навернулись слезы. Но больше идти ему было некуда. Только в этот знакомый дом, который отзывался теплыми воспоминаниями и приятным запахом пирожков с апельсином. Между тем вечер превращался в ночь, которая раньше представлялась какой-то волшебной. Сейчас же темнота угнетала, делала еще более мрачной и без того неприглядную ситуацию. Эрик, едва волоча ноги от усталости, дошел до знакомого здания и слабо постучался в дверь. Никто, разумеется, ему не открыл. Эрик дернул за дверную ручку – заперто. Конечно, заперто… Едва ли хозяйка дома кого-нибудь ждала… Эрик сел на дорожку рядом домом, подогнув под себя ноги, и свернулся калачиком. Как же он устал… И дело было вовсе не в больной лодыжке, забившихся мышцах ног, уставших от долгой ходьбы, даже не в раненой голове или синяках на спине, нет… Он сегодня совершил нечто ужасное… Ужасное, отвратительное, мерзкое… и должен за это ответить… С этой мыслью Эрик закрыл глаза, понемногу проваливаясь в глубокий, но беспокойный сон. И не сразу его сознание уловило несколько знакомых голосов друзей, зовущих его по имени и тормошащих его за плечо.