Читать книгу Эмпирическая психология. Часть II. О способности желать в частности и о взаимодействии между умом и телом - - Страница 4

§. 603. Определение аффекта.

Аффекты представляют собой акты души, благодаря которым мы сильно стремимся к чему-то или, наоборот, от чего-то отвращаемся. Это также более интенсивные акты чувственного желания и отвращения. Мы уже показали, что акты желания и отвращения различаются по своей степени (§. 599), что позволяет утверждать, что конкретные вещи могут существовать. Если ты воспринимаешь это определение как номинальное, то не стоит возражать против него. Дело в том, что слово уже укоренилось в языке и приобрело определенное значение, поэтому его не следует произвольно изменять (§. 142 Предварительное учение); необходимо продемонстрировать, что наше определение соответствует общепринятому языковому употреблению.

§. 604. Соответствует ли это употреблению речи.

Определение аффектов, соответствующее употреблению речи, становится ясным на примерах. Представим себе человека, который увлечён изучением природы и находит книгу, полную экспериментов и наблюдений. Он представляет себе некое смутное удовольствие, которое он получит от чтения, и сильно этого желает (§.595). Когда это желание проявляется с силой, мы приписываем ему аффект радости и стремления. Более того, если он должен описать своё состояние, он говорит, что его охватывает радость от того, что он нашёл эту книгу, и он не может дождаться, чтобы её прочитать. Аналогично, если кто-то, кто ценит добродетель, видит человека, погружённого в пороки, он так сильно отвращается от него, что даже от одного взгляда на него испытывает дискомфорт. Все утверждают, что его охватывает огромная ненависть, и он сам говорит, что ненавидит так сильно, что не может на него смотреть. В общем, все согласны с тем, что радость, желание и ненависть – это аффекты. Таким образом, мы связываем эти аффекты с душой из-за сильного стремления или отвращения; через аффект мы обычно обозначаем такие действия в разговорной речи. Поэтому, когда наше определение связывает название аффектов с действиями души, к которым мы сильно стремимся или от чего-то отвращаемся (§.603); оно также соответствует употреблению речи (§. 139 Log.).

То же самое объяснение специальных эмоций станет более ясным. Сколько существует видов эмоций, столько же можно привести примеров, которые говорят гораздо яснее, поскольку подтверждение зависит от того, насколько четко определены специальные понятия эмоций. Также можно провести эксперимент, сопоставляя идеи, выведенные а приори из понятия эмоции, с наблюдениями. Если они совпадают с общими понятиями, то само понятие эмоции в общем также должно быть с ними согласовано.

§. 605. Откуда возникают эмоции.

Эмоции возникают из нечеткого представления о добре и зле. Это более сильные акты чувствительного влечения и отвращения (§. 603). Чувствительное влечение возникает из нечеткой идеи добра (§. 580), а чувствительное отвращение – из нечеткой идеи зла (§. 582). Таким образом, эмоции также возникают из нечеткого представления о добре и зле (§. 548).

Это также подтверждается на практике. Примеры, которые мы использовали для подтверждения предыдущего утверждения, подтверждают это. Когда мы смутно представляем что-то как хорошее или плохое; мы считаем это хорошим, если получаем от этого удовольствие, и плохим, если испытываем скуку (§. 561.573).

Истина текущего утверждения будет более подтверждена индукцией отдельных видов, если кто-то не захочет его принять, пока не убедится в этом на собственном опыте.

§. 606. Качество чувств.

Когда мы испытываем удовольствие от чего-либо, мы часто воспринимаем это как нечто хорошее (§. 561), а когда испытываем скуку от того же, как что-то плохое (S.573). Аффекты возникают из нашего смутного представления о хорошем и плохом (§.605); они представляют собой сильные желания и отвращения (§. 603), которые связаны с определенным уровнем удовольствия или скуки.

Различные виды аффектов подтверждают это утверждение, что станет очевидным при рассмотрении следующих пунктов.

§. 607. Являются ли скука и удовольствие видами аффектов?

Поскольку в каждом аффекте присутствует определенная степень удовольствия или скуки (§.606), удовольствие и скука ошибочно считаются видами аффектов.

Правильнее будет сказать, что аффекты – это различные проявления удовольствия и скуки. Хотя ты можешь испытывать удовольствие и скуку даже без явных аффектов, это не означает, что аффект можно считать отдельным видом; удовольствие и скука могут рассматриваться как общие категории, что легко понять из концепции родов и видов (§. 241 и далее Онтологии).

§. 608. Какие чувства считаются приятными.

Приятными считаются чувства, которые связаны с желанием или сопровождаются высоким уровнем удовольствия.

Очевидно, что эти два аспекта взаимосвязаны, как было показано ранее, поэтому не требуется дополнительных доказательств того, что если одно утверждение верно, то и другое также.

§. 609. Какие чувства можно назвать неприятными.

Неприятными являются чувства, которые связаны с отвращением или сопровождаются высоким уровнем скуки.

Снова становится очевидным, что эти два аспекта взаимосвязаны, как было ранее показано, поэтому не нужно доказывать одно из другого.

§. 610. Какие чувства можно назвать смешанными.

Смешанными считаются чувства, которые состоят из приятных и неприятных элементов, или в которых удовольствие и скука переплетаются.

Существование смешанных чувств будет установлено в результате специального анализа.

§.611. Как чувства влияют на изменения в теле.

Когда душа испытывает сильные эмоции, кровь и нервные жидкости в организме начинают двигаться необычным образом. Это можно наблюдать на практике. Никто не сомневается, что гнев относится к числу основных эмоций. Если кто-то впадает в гнев, его лицо краснеет, на лбу выступает пот, а движения тела и жесты меняются, хотя и не всегда одинаково. Некоторые люди в порыве гнева начинают резко произносить оскорбления. Другие сильно сжимают зубы, будто готовы укусить, и смотрят с яростью, как будто собираются метнуть в противника стрелы. Есть те, кто пинает, как лошади, и активно машет руками, как будто пытается с огромной силой что-то выбросить. Кроме того, есть люди, которые бросают все, что попадается под руку, с сильным порывом; некоторые крепко сжимают руки. Когда лицо краснеет от крови, это происходит из-за сильного воздействия тела, которое направляет кровь к крайним частям. Тепло, способствующее потоотделению, связано со скоростью, с которой кровь движется по артериям и венам; в результате кровь снова собирается и выталкивается сердцем с максимальной силой через артерии. Это также видно по пульсу: при прикосновении можно почувствовать, как кровь с огромной силой давит на стенки артерий, как будто собирается их пробить. Таким образом, становится очевидно, что скорость и направление движения крови изменяются, когда человек приходит в ярость, и этот поток начинает двигаться необычно. Изменения в выражении лица и жестах происходят благодаря движению мышц: мышцы не могут двигаться без активности нервной жидкости. Изменения в лице и жестах указывают на необычное движение нервной жидкости, или, если хотите, на движение жизненной силы, когда душа охватывается гневом. То же самое происходит и в состоянии страха. Когда человек испытывает страх, его лицо бледнеет, руки становятся холодными, а сердце начинает сильно биться.

Руки и ноги часто держат неподвижно в той же хватке, которую они держат, и ум охватывает ужас. Аналогично, глаза застывают в одном выражении. Некоторые молчат с открытым ртом, в то время как другие издают прерывистые вздохи. Есть те, кто стоит, как статуя, и те, кто от усталости падает на землю, и так далее. Бледность лица возникает из-за того, что кровь из крайних частей тела отходит к внутренним органам; сердце начинает биться чаще из-за избытка крови, и его силы едва хватает, чтобы справиться с этой нагрузкой. Из этого можно сделать вывод, что кровь движется необычным образом по венам и артериям, когда мы испытываем страх. Кроме того, по изменению выражения лица и жестов можно понять, что и нервные жидкости также движутся необычно. Если же приведенные примеры кажутся недостаточными, стоит обратить внимание на другие виды эмоциональных состояний. Везде можно обнаружить явные признаки необычных движений как крови, так и нервной жидкости. Эти явления заслуживают внимания, поскольку их более тщательное наблюдение может привести к созданию теории выражения лиц и жестов для различных эмоциональных состояний. Хотя в разных предметах, о которых мы упомянули, эти явления могут проявляться по-разному, однако существуют общие принципы, которые можно абстрагировать и использовать для формирования теории. Эта теория не должна считаться бесполезной: в философии, особенно в моральной, ее полезность станет очевидной, особенно в понимании естественных склонностей и поведения людей, а также в установлении определенных основ физиогномики. Поскольку мы уже говорили о психологии, то нам важно разобраться с эмоциями, которые влияют на душу. Поскольку они изменяют состояние тела, это относится к физике, где мы исследуем причины, происходящие с телом. Поэтому, сосредоточившись на физических аспектах, нам интересно изучить различия эмоций в душе. §. 612. Степени удовольствия и их связь с добром.

Если нам кажется, что добро больше, то и удовольствие от него мы воспринимаем как более значительное; и наоборот, если от чего-то мы получаем большее удовольствие, это добро кажется нам более ценным. Если что-то кажется нам большим добром, мы, очевидно, осознаем некую высшую степень совершенства (§. 554), и, следовательно, мы также получаем от этого большее удовольствие (§. 516).

Предположим, что мы испытываем большее удовольствие от одного объекта, чем от другого: в этом случае мы, безусловно, осознаем большую степень совершенства (§. 511), и, следовательно, другое добро кажется нам более значительным (§. 554).

С этой предпосылкой мы будем работать в следующих параграфах, и она должна быть изложена заранее. Кроме того, из этой демонстрации становится яснее, почему, основываясь на своих ощущениях или соглашаясь с неясными понятиями, мы судим, что добро – это то, от чего мы получаем удовольствие, как мы предполагали ранее, опираясь на опыт: однако это заблуждение, поскольку удовольствие также может возникать от того, что добро лишь кажется таковым, но на самом деле не является (§. 561).

§. 613. Как соотносятся степени зла и тоски.

Если зло кажется нам значительным, то и тоска, связанная с ним, воспринимается как более глубокая; и наоборот, если мы ощущаем большую тоску от какого-то явления, то это зло тоже кажется нам более серьезным. Дело в том, что если что-то воспринимается как значительное зло, мы, скорее всего, осознаем, что это связано с большей степенью несовершенства (§. 565), и, следовательно, мы также ощущаем большую тоску от этого (§521).

С другой стороны, если мы ощущаем большую тоску от какого-то объекта, это также указывает на то, что мы осознаем его большую несовершенность (§.521), и, соответственно, зло кажется нам более значительным (§.565).

Эту пропозицию мы будем использовать в будущих доказательствах как основополагающий принцип, и поэтому она должна быть предварительно изложена здесь. Кроме того, из этого доказательства становится понятно, почему мы, основываясь на суждениях чувств и соглашаясь с запутанными понятиями, считаем зло тем, от чего мы ощущаем тоску, как мы предположили ранее, что подтверждается опытом.

§. 614. Определение радости.

Радость – это нечто удивительное, что мы связываем с ощущением удовольствия.

Названия эмоций, обладая значением из общего языка, не должны изменяться, чтобы даже произвольные определения оставались актуальными. Поэтому наша задача также заключается в том, чтобы показать, что они соответствуют значению, которое они имеют в повседневной речи. Поскольку это невозможно без предварительного представления основных принципов для доказательства, демонстрация не может быть добавлена к определениям и не может быть напрямую подчинена им. Пример радости: если кто-то увлекается редкими монетами, и, когда у него болит голова, ему предлагают то, что он долго искал безуспешно, он испытывает такую сильную радость, что перестает ощущать головную боль. В этот момент действительно можно сказать, что он радуется, потому что получил столь желанную монету.

§. 616. Как возникает радость.

Когда нам что-то даруют или мы обладаем чем-то, что представляется нам выдающимся благом, в нас возникает радость, и её величина соответствует тому благу, которое мы воспринимаем. Если то, что нам предоставлено, или то, что мы имеем, воспринимается как выдающееся благо, мы также испытываем удовольствие от этого (§. 558.559), пока представление остается запутанным (§. 536), и это удовольствие тем больше, чем больше нам кажется это благо (§. 612). Поэтому, когда огромное удовольствие превышает незначительное уныние, которое, возможно, воспринимается одновременно или могло бы быть воспринято; такое уныние, если оно существует, не воспринимается, или, если бы оно было, не было бы замечено (§. 528). Следовательно, когда удовольствие преобладает (§. 529), возникает радость (§. 614), и когда величина удовольствия соответствует величине блага, которое кажется, величина радости соответствует величине блага, которое мы воспринимаем.

Это также подтверждается на практике. Если кто-то считает какую-то книгу хорошей, потому что ему представляется, что он получит от её чтения определенные плоды, о которых он когда-то задумался, его радость возникает из запутанного представления. Если несколько человек радуются по той же причине, радость одного, однако, может быть больше радости другого, что можно заметить по выражению лица, жестам, голосу и словам. Если ты заинтересуешься различиями, то услышишь ответ человека, который испытывает больше радости, о том, что он долго искал такую книгу, составление которой явно указывает на влияние множества прошлых состояний на его текущее счастье. Ты также заметишь, что этот человек, испытывающий такую радость, устанавливает огромную ценность на знания, полученные из книги: он говорит, что эта книга для него дороже подарка в тысячу золотых; он предпочел бы тысячу талеров, чем остаться без этой книги. Ответы же другого человека, чье счастье не так очевидно, отличаются от первых. Именно из этих ответов невозможно собрать все прошлые состояния, влияющие на текущее состояние счастья, и нельзя определить лишь цену чувства. Поскольку счастье полностью зависит от уровня удовольствия, которое воспринимается (§.614), отсюда следует оценивать и количество доминирования (§. 528); не зная психометрии, которая измеряет то, что присуще душе, невозможно, чтобы демонстрация таких количеств была бы абсолютно точной.

§617. Преобразование предыдущего утверждения.

Если возникает в нас радость от того, что что-то дано нам или что-то становится чем-то, что мы пьем; мы представляем себе это как очень хорошее, и чем больше мы наслаждаемся этим удовольствием, тем большее благо кажется нам. Действительно, когда в нас возникает радость, удовольствие становится бесконечно преобладающим (§. 614), и настолько велико, что скука, если она и присутствует, не осознается (§. 529). Мы осознаем некую совершенную природу (§. 511), и радость возникает потому, что нам предоставляется что-то или что-то у нас уже есть по гипотезе; это, что нам дается или что у нас есть, должно восприниматься как нечто очень хорошее (§. 554). Более того, чем больше мы радуемся, тем больше должно быть преобладающее удовольствие (§. 614); следовательно, мы кажемся более осведомленными о большей совершенной природе (§. 516), и, соответственно, благо кажется тем более значительным, что является причиной нашей радости (§. 554). То, что было представлено для подтверждения предыдущей гипотезы, также подтверждает настоящую гипотезу.

§. 618. Определение радости в соответствии с общим языковым употреблением.

Радость можно определить как преобладание значительных удовольствий, и это определение соответствует общему языковому употреблению. Все мы испытываем радость от блага, которое касается нас: Декарт в своем «Трактате о страстях души», часть 2, статья 61, отмечает, что представление о благе вызывает в нас радость, когда это благо касается нас. Это подтверждается тем, что радость действительно связана с преобладанием значительных удовольствий (§. 616.617). Поэтому данное определение соответствует общему языковому употреблению. Хотя Декарт, кажется, утверждает, что любое благо, касающееся нас, вызывает радость, и это мнение широко распространено; однако опыт говорит об обратном.

Таким образом, хотя мы добавили два необходимых определения: первое – что идея о хорошем должна быть неясной, и второе – что высшее добро должно оцениваться, мы, тем не менее, не отказываемся от привычного языка. Конечно, те, кто молчит о этих определениях, не отрицают их и не ставят под сомнение. Даже если бы они полностью отрицали их или ставили под сомнение, это лишь указывало бы на недостаток внимания или проницательности; это далеко от того, чтобы указывать на что-то, что отличается от преобладания удовольствий под именем радости. Более того, есть те, кто вводит различные упоминания одной из этих определений, а именно, что идея о хорошем является неясной, хотя и под другим названием. Так, Жан-Батист дю Амель в своей моральной философии (Трактат 3, диспут 2, вопрос 3, статья 1, Философия древних и новых, Том 2, стр. 245) упоминает, что относительно хорошего или плохого они вращаются вокруг неясного. Отсюда видно, что, по его мнению, хорошее должно вызывать радость. Хорошее называется чувствительным, поскольку его идея неясна для нас. Поэтому упомянутый автор признает, что идея о хорошем должна быть неясной, если радость должна возникать из нее. Этот способ доказательства согласия определения с употреблением языка будет понятен тому, кто был внимателен в своих демонстрациях. Ещё легче это поймёт тот, кто также знает, что мы продемонстрировали относительно определённого в Онтологии. Кроме того, стоит отметить, что до сих пор авторы, как и обычные люди, чаще говорят о меньшем, чем содержится в их идеях. Наша философия, безусловно, исправляет этот недостаток.

§. 619. Определение грусти.

Грусть – это состояние, которое связано с преобладанием скуки.

Грусть противопоставляется радости, и из определения радости можно понять, как следует определять грусть. Радость определяется как преобладание удовольствий (§. 614), в то время как скука противопоставляется удовольствию в том смысле, в котором мы используем это слово (см. §. 518); следовательно, грусть должна определяться как преобладание скуки.

§. 620. Какова грусть.

Когда мы чувствуем грусть, наш дух испытывает такую скуку, что мы не можем воспринимать удовольствие, если оно есть, или, если его нет, мы не смогли бы его почувствовать. Действительно, когда мы грустим, скука преобладает (§. 619). Таким образом, скука настолько сильна, что если она присутствует, мы не ощущаем её, а если её нет, то не можем её ощутить (§. 529). Это также подтверждается на практике. Представим, что нам сообщают о смерти нашего близкого друга: в этот момент никто не сомневается, что мы испытываем печаль. Теперь представим, что нам предлагают еду, которую мы всегда едим с удовольствием: никто не осознает, что в этот момент мы не чувствуем удовольствия. Есть ли кто-то, кто не знает, что в таком состоянии души мы можем сказать, что еда уже не приносит нам радости? На самом деле, вспоминая подобные состояния, мы часто говорим: «Мы не получим удовольствия от этой еды, которая раньше нас очень радовала», когда хотим выразить степень своей печали. Поэтому обычно, чтобы показать, насколько кто-то расстроен, мы рассказываем, что из этого или того мы не получили удовольствия, хотя раньше это нас очень радовало. В разговорном языке, который полон слов и фраз для точного выражения любых идей, это становится гораздо яснее не только в теории эмоций, но и в общей философии, особенно в практической. Вряд ли можно найти какое-либо состояние ума, для которого не существует специальной формулы выражения; и народ часто использует такие формулы более точно, чем образованные, чьи предвзятые слова о фразеологии отделяют их от реальности, игнорируя истинное значение.

§. 621. Откуда берется печаль.

Когда мы сталкиваемся с чем-то, что воспринимаем как огромное зло, это вызывает у нас запутанные мысли; в результате у нас возникает печаль, величина которой соответствует тому злу, которое мы видим. Если мы воспринимаем что-то как зло, мы осознаем свою несовершенство (§. 565), пока эта идея о зле остается неясной (§. 536). Если зло кажется нам действительно огромным, мы, следовательно, осознаем, что у нас есть значительная несовершенство, и, как следствие, наше уныние также становится значительным (§. 521). Поэтому, даже если появляется какое-то удовольствие, которое могло бы его превзойти, мы его не замечаем, или, если оно и есть, мы его просто не воспримем (§. 528), и, таким образом, уныние берет верх (§. 529). В результате возникает печаль (§. 619). Поскольку величина уныния соответствует величине нашего несовершенства (§. 521), величина этого несовершенства также соответствует злому (§. 565); печаль, которая выражается в величине уныния (§. 619), соответствует тому злу, которое мы воспринимаем.

Также это подтверждается и в дальнейшем. Здесь уместен пример, который мы использовали для подтверждения предыдущего утверждения (§. 620). То, что наш дорогой друг ушел из жизни, которого мы искренне любили, мы воспринимаем как зло, и это зло считается тем более значительным, чем большее благо приносила нам его дружба. Утрата друга, который был для нас источником великого блага, воспринимается как огромное зло всеми. Таким образом, печаль возникает из нашего мнения о том большом зле, которое мы испытываем. Поскольку печаль тем сильнее, чем ближе нам был друг, следовательно, чем большее зло нам кажется его утрата; величина печали явно соответствует величине этого зла. Понятие печали так же общее, как и радости: из того, что кто-то печален, мы можем сделать вывод, что с ним произошло что-то плохое; так же, как из того, что кто-то радуется, мы понимаем, что он испытал некое благо. Действительно, нам необходимо доказать, что утверждение может быть обосновано: для этой цели мы добавляем следующее утверждение.