Читать книгу Шары воздушные. Стихотворения - - Страница 48

Я вышел на словесные подмостки, —

театр весенний – благодать!

Стихи – настроенные строки,

листам осталось передать.

Включил компьютер – принимаюсь!

И тема видится вдали, —

в раздолье зимнем замелькала,

сметая снежные ковры.

Весна восходит наступленьем:

стихи, как почки на ветвях —

в начальном рвутся упоенье,

листвою свежею предстать.

И ветер кружится – взмывает,

вчерашний замысел растёр!

Словесный взлёт – открытье тайны! —

Небесный слышу снова вздох.

За мною выдох непременный

на досках стойкого пути, —

держусь часами авансцены,

верстаю звучные стихи.

И гром весенний в удаленье,

(Мне шлёт приветы – командор!)

оставив светлые рассветы, —

лучей предутренних простор.

Весна уводит от раздумий,

душа стремится созерцать

и ощутить в порыве юном

полёт высокий – благодать!

И взгляд застывший проникает

во глубину великих тайн, —

творенья высшего – пространства,

в котором ширь уходит в даль.

Подмостки снова призывают, —

я возвращаюсь ко столу,

театр словесный продолжаю,

предавшись лёгкому стиху.

Мудрить особо не стремлюсь я:

картинку времени кружу —

витают смешанные чувства,

тяну их проблески к уму.

Роль исполняю пейзажиста

и слышу пенье соловья.

Маэстро – скрытного солиста,

опять представила весна.

И каждый день его бы слушал,

не уходя от светлых тем,

но жизнь диктует всемогуще —

наличье множества проблем.

Их обойти я не пытаюсь, —

в песок зарыться головой.

Вчерашний день я вспоминаю

и год ушедший на покой.

Важней всего прийти к истокам, —

происхожденье передать,

язык представить высшей мощью,

укладом русским восхищать!

Отвергнуть мрачные наскоки, —

Руси величье утвердить!

И кто забыл тому напомнить,

как наш народ воистину велик!

И кто с мечом – тому ответить,

как заповедовал наш князь —

Александр Великий – Невский,

понявший веры светлый стяг!

В период мрачных переделов,

торговых натисков дельцов —

нам важно помнить наших предков —

великих воинов – дедов!

В далёком прошлом есть истоки:

вчера, сегодня, завсегда —

стояла Русь с мечом на взлёте

и будет так во все века!

Проходят смуты, однозначно,

судьба народная взойдёт, —

никто не сможет обломать нас,

страны величье не согнёт!

Дух русских предков невозможно

поставить в угол для продаж.

Запал пройдёт – уже проходит,

торговый падает кураж.

Взойдёт лишь тот, кто пробуждая,

большое в каждом колыхнёт, —

и люд сплотиться восхищаясь,

увидев блещущий исток.

Простором светлым распахнётся,

предстанет истиной в сердцах, —

людей направит в путь восходный,

в основе русской – побеждать!

Союз народов неизбежный

с годами время укрепит! —

В страну вернётся цвет весенний,

взойдёт благая завтра жизнь!

О чём мечтаем – то и будет,

что замышляли – воплотим,

трудами славными добудем,

устроим радостную жизнь!

Зло отойдёт – предел настанет,

уже восходит перелом, —

подмостки сгнившие сметая,

весна младые возведёт.

Ход неизменен! – Шаг вселенский

уже сегодня ощутим! —

Природа требует движенья,

сбивает холод прошлых зим.

Жизнь закружилась крепкой статью,

край авансцены заняла.

Настрой погибельный сметает, —

царит восходная весна!

Унынье сбросила деревьев, —

листвой, цветами замела!

И в каждом светлом человеке

восторг души произвела!

И потянулись молодые, —

к стихам прильнули о любви:

спеша Асадова открыли, —

лирические песни завели.

Настрою общему поддавшись,

я вспомнил юные года,

когда любил и мне казалось,

что так и будет завсегда.

Увы, прошло – не состоялось, —

на года три хватило сил.

И что в итоге? – В расстоянье

любви потерю ощутил.

Сломались лирики подмостки,

реальность грубая пришла.

Доверье попрано! – И что же? —

В пути дальнейшая судьба.

Кого оставил – не забыты.

И дай им бог не забывать

в бреду свершённые ошибки, —

их за любовь не принимать.

Попутав похоть для здоровья, —

её принявши за любовь,

страдать настроено не стоит,

играть надуманную роль.

То дело личное конечно,

но всё ж скажу я, – в основном,

не о любви ведутся речи,

а как пристроиться в другом.

Заведено жить парами на свете,

чтобы удобней выживать,

чтоб появлялись в мире дети, —

семей созда́нных благодать.

А что любовь! – Не всем даётся! —

Инстинкт толкает представлять,

что есть она, и сразу отзовётся, —

как совершишь телесный акт.

Мы все – рабы природной тяги,

пусть в разной степени, но всё ж,

подвержены её влиянью,

и редко кто с тропы сойдёт.

И только в старости возможно,

взглянувши в прошлое, понять, —

была она – или казалась всё же, —

небес бескрайних благодать.

Житьё земное заставляет,

чтоб выжить, – выгоду искать!

Любовь как сказку оставляем,

стремясь в юдоли проживать.

Находим доброго партнёра,

присыпав выдумкой любви, —

играем мастерские роли,

или провальные почти.

И в муках годы проживая,

глядим, спеша, по сторонам, —

как будто ищем, что пропало,

что невозможно отыскать,

поскольку снова та же похоть

в телесный тянет перекат,

для приличья, – называть любовью,

затем инстинкт свой охлаждать.

Мы все – актёры, однозначно,

с различным уровнем ума

и тот, кто телом завлекает,

им обладает не всегда.

Красою женской увлекался

и мне казалось, что люблю, —

чрез время смутно понимал я —

ошибку глупую вершу.

Но долг и стойкость обязательств

стремился всё же выполнять, —

любовь отправивши в отставку,

в скучище тяжкой проживал.

Вот завтра думал, – состоится!

И шёл на поиск всё же вновь, —

опять в сетях кружил инстинкта,

шёл той же хищною тропой.

Телесный жар прошёл и точку

затем я ставил не любя, —

свет привлекательный отбросив,

искал по уровню ума.

И находил порой достойных, —

но если слишком не копать

учебных знаний их на почве —

умело в теме поболтать.

Красот особых не отметив,

любовь пытался отыскать

в уме обученном предметно,

но не способным понимать.

Опять кипел актёром страстным

и ждал рождения любви!

Но тщетно, – претерпев фиаско,

однажды – просто уходил.

И шёл я вдаль своих воззрений, —

из круга рвался на спираль

подняться выше, вновь надеясь,

роль, заигравшись, продолжать.

Идти сценарием известным —

всё так же образ представлять,

придуманный – уже известный —

на сцене судеб воплощать.

Скрипеть подмостками уставшим,

стараясь выдумкой пылить, —

что обретаешь в настоящем,

что мог вчера не обрести.

Влечёт любого свет надежды,

ему был склонен я всегда,

придумав образ женский,

найти пытался я спеша.

Она казалась воплощеньем!

А через время унывал, —

снижая прошлое влеченье,

сей облик, мучаясь, терял.

И так всю жизнь – в метанья шатких

я продолжал упрямый путь! —

А возраст цифрами касался,

ночами в думах сеял жуть.

Боязнь остаться одиноким —

не раз толкала создавать

семью в познанье не высоком, —

судьбу чужую отрицать!

Зачем стремиться к сотвореньям,

дома с дворцами возводить,

когда нет в жизни воплощенья, —

мечту не можешь воплотить?

И рвёшь кулисы, укрываясь,

в углу домашнем иль в пивной, —

пылишь бравадой напиваясь,

затем бредёшь чумным домой.

Придя, глядишь на чуждый образ —

пленённый бытом и детьми

и скидку делаешь на возраст,

и проживаешь без любви!

Таков удел сегодня многих —

я вижу в наших временах:

не родственные души сводит

пороков явленный размах!

И не услышавши прихода,

любви следов не отыскав, —

прекращаешь светлый поиск,

себя семьёю обуздав.

В условьях клети умираешь,

от скуки выход не сыскав, —

нутро спиртным нещадно давишь,

любовь подсунув под стакан.

Живёшь с чудовищем надеясь,

до смерти вытерпеть спектакль.

Спасают фоном выросшие дети, —

а внуки высятся в богах.

Удел приняв за грех расплатой,

годами каешься в ночи, —

скрываешь прежние провалы

несостоявшейся любви.

И до скончанья вспоминаешь

настроев светлых островки, —

что всё же были, но пропали —

без искренней любви!

Успокоенье вдруг находишь

в том, что исполнил долг, —

по пьяни радостно грохочешь,

о преисполненном поёшь.

Весёлой песней разливаешь

мотив несбывшихся надежд, —

пред всеми ярко утверждаешь,

как будто сбывшийся успех.

В углу упрятавшись диванном,

уперши в стену взгляд,