Читать книгу Хижина - - Страница 2

Луна возвышалась над заостренными, объятыми тенью кронами собора, незаметно для всех подменив собой рано исчезнувшее солнце. Деревья парка так густо затянулись вечерней темнотой, что казалось, храм стоит в глухом лесу, а объятый луной крест отбрасывал большую, жесткую тень на совсем маленькую, освещенную лишь луной площадь.

Покинув шумную улицу соседнего квартала, невысокая, облаченная в голубое платье и задубевшую от холода кожаную куртку девушка, прильнула к одному из деревьев в парке около собора. Нос щекотал мороз и странный запах мокрой затхлой земли. Хоть мерзкий запах у этого дерева и нервировал ее, она терпеливо ждала, прячась в тени единственной ивы в парке. Надежное укрытие в царстве луны.

Ее аккуратные круглые кудри окаймлял холодный свет от телефона. Зажатый ледяными пальцами, он настырно вибрировал. Но девушка не отвечала. Ее встревоженные зеленые глаза безотрывно бегали по экрану телефона, где вместо имени звонящего горели лишь инициалы: Р.Х.

– Вот урод, – буркнула она, пряча телефон. Но не успела девушка сунуть его в карман, как ее отвлек новый, но уже короткий сигнал.

С раздражением глянув на телефон, она вдруг вздрогнула. В уведомлении виднелось новое сообщение. В нем не было слов. Только фотография. Нервно сглотнув, девушка разблокировала телефон. В темноте на полученном в смс кадре едва различимо виднелось высокое дерево. Лунные лучи бегло освещали его свисающую тонкими зелеными сосульками крону. Вдруг, заметив под деревом мелкий силуэт, она пошатнулась. Резко обернувшись и оглядев припаркованные в начале парка машины, частично скрытые тенями других деревьев, она нервно перезвонила на номер с инициалами Р.Х и тремя пропущенными звонками.

– Чего тебе?

– О! Теперь значит ты ответила, – довольно поприветствовал ее мужской голос, – Буду знать, что ты гораздо послушнее, когда к твоим аппетитным формам подносишь раскаленное тавро.

– Зачем ты названиваешь мне?

– Хотел напомнить, что сегодня последний день.

– Завтра и звони. А сейчас не мешай!

– Как я вижу, с пастором твой трюк провернуть не удалось? Я волнуюсь о своих деньгах!

– Сегодня я доведу все до конца.

Мужчина раскатисто засмеялся.

– Я и сам удивлен, милая, как этот колосок еще не согнулся под тобой, но лучше бы тебе уже сдаться.

– Я обрабатывала его целый месяц! У меня уже нет времени искать кого-то еще.

– Не волнуйся, если все же ничего не получится, я придумаю, как тебе отработать мои деньги.

– У меня вчера почти получилось.

– Затащить в постель – не равно получить доступ к деньгам. Не мучай парня. Его выдержка тебе не по зубам.

– Ой заткнись! – огрызнулась она.

– Ох, и как я забыл, – съязвил мужчина, – Ты же говорила, это будет легкий куш.

– Еще не вечер, – отбрыкнулась девушка.

– Еще какой, – ухмыльнулся он.

– Будь добр, сиди в своей конуре молча.

–Напомни, сколько там срок за мошенничество в особо крупных размерах?

– Не волнуйся, если я туда вернусь, ты вернешься со мной.

– Ух… Кошечка показала свои коготки… – встрепенулся он.

– Завтра я отдам твои деньги и свалишь к чертям из моей жизни! – процедила она сквозь зубы и скинула звонок.

От буйного звонка кровь в венах погорячела и девушка позабыла о мерзнущих пальцах на ногах. Несколько мгновений гул в ушах отнимал на себя внимание, пока она осторожно оглядывалась по сторонам.

Прихожане, отсидевшие вечернюю службу, наконец вяло начали вытекать на холодную улицу, и над их головами загремели колокола. Вместе с ними и девушка покинула свое укромное место в тени под деревом, и направилась к распахнутым резным дверям церкви. Но странный, въевшийся в нос запах затхлой земли и плесени, словно впитался в ее одежду и последовал следом.

Стараясь не привлекать внимания, она нырнула в толпу и, скользя против движения остальных, она добралась до высоких деревянных дверей к моменту, как из церкви вышли самые медлительные прихожане.

– Сразу видно, осень, – Обозначила седая женщина, как только пересекла порог церкви, – Летом я выходила с вечерней проповеди, было еще светло.

– Зато какой запах! – жадно вдохнула вечерний воздух вторая женщина помоложе, – Вот только за эту морозную свежесть и можно любить осень.

Она с назлаждением подняла глаза к небу, затянутому серыми ночными облаками, и громко выдохнула. Но, чувствуя лишь запах затхлой земли, девушка съежилась, запахнув на груди скрипящую от холода кожаную куртку потуже.

Еще недавно битком набитый собор – опустел. Беловолосый, бледный пастор-альбинос, коротко кланяясь, прощался с последними прихожанами. Дверь с шумом закрылась за спиной девушки. Тут же ощутив ее присутствие, пастор бросил взгляд на вход и едва заметно вздохнул. Не отрывая от нее глаз, страшась и волнуясь, он быстро откланялся последней семье, и устремился в комнатушку, справа от алтаря.

Обогнув последних покидающих церковь прихожан, женщина торопливо пересекла зал, виляя меж скамеек. Одна из молитвенных книг за спинкой скамьи упала на пол. Девушка обернулась на ходу, но не замедлилась, чтобы подобрать книгу. Вывернув из за скамьи, не отрывая глаз от исчезающей за дверью спиной пастора, девушка ускорилась.

– Филипп!

Дверная щель неумолимо уменьшалась. Обернувшись, пастор виновато глянул в ответ, и закрыл дверь. Щелчок. И грузный ворох мыслей и страхов мигом обрушился на голову девушки. Разочарование включило аварийные тормоза и, замедлившись, девушка остановилась уже у самой двери. Помедлив, затем оглядевшись и убедившись, что в церкви никого нет, она неуверенно постучала в дверь три раза и дернула ручку. Но дверь оказалась заперта. Буквально через мгновение по ту сторону раздался шорох.

– Ана, уходи, прошу тебя. Тебе не стоило приходить.

Девушка опять постучала три раза.

– Я не могу, – Простонал пастор, и в этот раз его голос прозвучал отчетливее: он стоял прямо у двери.

– Филипп? – голос девушки ласково пропитал дверь, и мужчина, едва сдерживаясь, прислонился к ней, подойдя еще ближе, – Филипп, открой мне. Ты не можешь убежать от случившегося.

– Не могу. И моя судьба теперь – воля господа. Но это не должно повториться. Вчера я совершил ошибку. И буду нести наказание за нее всю оставшуюся жизнь.

– Ошибку? – молила девушка, настороженно озираясь.

– Ана, – Не сдавался пастор, – Прошу… уходи. Иначе.. я… прошу…

– Но… Филипп, – женщина вновь постучала трижды, – Пожалуйста! Открой.

Вдруг телефон Аны зазвонил. Она нервно достала его из кармана кожаной куртки, размягчившейся в тепле собора, и раздраженно сбросила вызов, вторым пальцем заглушив звук. Вторжение в их и без того напряженный разговор не прошло бесследно. Пастор затих, боясь даже дышать рядом с дверью.

– Филипп?

Никто не отвечал. Девушка решительно дернула дверь, но та не поддалась. Ее телефон задрожал от вибрации, но в этот раз быстро замолк. Это был не звонок, а короткое сообщение от того же, кто и звонил.

"Р.Х"

«Кажется кого-то бортанули”

Ана нервно обернулась. Напряжение в груди будоражило кровь. Она отошла от двери, огибая колонны и осматривая всю церковь, но в ней было пусто. Вдруг новая вибрация заставила ее сердце подскочить в груди.

“В окне, дуреха”

Озираясь, ее испуганные глаза забегали по витражным окнам в зале. Темный силуэт за ближайшим окном зашевелился, как только она коснулась его взглядом. Над ним, впуская холодный уличный воздух, виднелось приоткрытое окно. Мужчина почти не двигался и что-то набирал на телефоне. Инстинктивно глянув на экран, девушка нетерпеливо сглотнула. Новое сообщение.

“Хотел убедиться, что могу готовить твой костер. Шучу”

Второе сообщение последовало незамедлительно.

“Уж выложись по полной, как ты умеешь. Иначе твой план был дерьмом, как я кстати и говорил”

Оторвав взгляд от экрана, она тут же глянула на окно. Силуэт пропал.

– Ублюдок, – буркнула девушка, дернув рукой и отключив телефон.

Со злостью засунутый в карман телефон наконец затих. Когда усмирились и затихли ее собственные мысли, девушка заметила как ей дискомфортно от густой и непоколебимо спокойной тиши пустой церкви. Казалось, ни шороха не проникнет в обитель с соседних улиц. Голые аскетичные стены храма совсем не перекликались с ее неописуемо красивым каменным фасадом и резной крышей.

Нахмурившись, девушка вдруг осмотрела куртку, в поисках источника того же въедливого запаха, который словно преследовал ее по пятам. Резко скинув куртку, и даже не вывернув закатавшиеся рукава, она кинула ее на соседнюю скамью и устремилась к окну, торопливо закрыв форточку. Но запах никуда не исчез. Зато темного силуэта уже однозначно не было у стены церкви. Нервно сглотнув слюну, Ана выдохнула, сгоняя хмурость со своего красивого гладкого лица и неохотно отступила обратно к двери.

– Филипп? – Девушка начала в этот раз говорить значительно тише, – Прости… я… хочу покаяться.

Филипп молчал.

– Прими меня.

Но за дверью, непреклонно таилась непроходимая тишина.

– Я, – жалобно продолжила она, – Буду в исповедальне. Прошу… освободи меня от моих грехов и отпусти…

Но судя по гробовой тишине, Филипп не шелохнулся. Если бы она не знала, что из той комнаты нет иного выхода, то решила бы, что его там давно нет. Она неуверенно потопталась своими черными ботильонами у двери, поправила голубое платье, а затем медленно поплелась к узенькой, деревянной будочке рядом со входом. Простенький табурет в исповедальне скрипнул, как и ее душа, и девушка принялась ждать.

Тишина неминуемо давила ей на сердце. Девушка сглотнула сбивший дыхание ком нервов, едва проснувшийся в горло, и тут же вздрогнула: дверь в соседнюю часть исповедальни открылась. Прильнув к решетчатому окну она жадно всмотрелась в появившийся силуэт. От вида одного лишь белого воротничка, она дрогнула всем телом.

– Филипп, прости меня…

– Твоей вины в этом столько же, сколько и моей, – молодой пастор говорил непреклонно серьезно.

– Ты, – она продолжала молить, – Не уходи. Послушай меня.

– Можешь говорить, Ана. Я приму твою исповедь.

Ана успокоилась. Ее плечи опустились, спина разогнулась, взгляд хаотично забегал по скрещенным рейкам окна на двери исповедальни.

– Что ж… – девушка вздохнула, – Я еще не до конца сама понимаю что хочу сказать, – искренне призналась она, – Но, Филипп.. Я знаю, что вчерашняя наша… встреча… не была ошибкой.

Пастор тяжело вздохнул, но продолжил слушать как девушка вкрадчиво подбирает слова.

– Я… искренне хотела быть с тобой. Неужели ты скажешь, что любовь лишь способ Бога проверить тебя? А я что же? На что он меня проверяет?

– Не так важно знать его планы, сколько важно следовать за ним, – сухо подчеркнул Филипп, пугая Ану своей холодностью.

– Ты знаешь, ложь – это смертный грех, – она играла невинность изо всех сил, прильнув к резному окну лицом, – Так что не ври мне, что не полюбил меня.

Пастор закрыл глаза, все так же сидя к девушке в профиль. Ее тонкие пальцы просочились через щели между резьбой исповедальни и он требовательно прошептала.

– Посмотри на меня.

– Ана… – юноша опустил голову, так и не решившись повернутся.

– Прошу… Скажи мне это в глаза и я уйду сейчас же.

Пастор молчал. Его глаза и брови сжались. Все что он мог – лишь молчать, ведь ни ложь, ни правда не подходили как ответ.

– Филипп?

– Опять… – не выдержал он на выдохе, – Когда ты рядом.. мои мысли путаются. Ты не должна больше приходить.

Стул за решеткой скрипнул, и высокая тень перекрыла свет от щели в двери. Филипп собрался уйти. Не мешкая, Ана соскочила с табурета и выбежала в зал, поймав вторую дверь почти открытой. На пороге стоял растерянный молодой юноша альбинос. Его бледно-белые брови и ресницы дрогнули. В нем не было ни небесной красоты, ни притягивающей силы. Но в бледно-серых глазах блеснула непоколебимая доброта и воля. Девушка тут же подалась вперед, и своим телом протолкнула Филиппа обратно внутрь исповедальни, захлопнув за спиной дверь. Рухнув на скрипучий стул, мужчина вскрикнул, но Ана мигом впилась пышными губами в его. Тонкие пальцы скользнули по шее, и она объяла ногами его бедра, пленив юношу путами нахлынувшей страсти.

Филипп неуверенно сопротивлялся, но его тело говорило само за себя, бунтуя против его разума. Ана неуемно ласкала губами его губы и скулы, а затем скользнула ниже к шее, позволив следом спуститься и своей руке.

Мужчина затрясся, стоном отбиваясь от ее губ. Но его руки, раскинутые в стороны, впились в стены, вместо того, чтобы оторвать необузданную девушку от себя. Мгновение растерянности и жар вспыхнул так же быстро, как погас свет. Из оконца в двери исповедальни больше не просачивался свет. Полная темнота заставила Ану остановиться.

Стены под ладонями пастора пропали и его руки резко рухнули вниз. Еще более зловещая, густая и неприглядная тишина заволокла воздух. В груди дрогнуло сердце и все нутро сжалось. Поднявшись, Ана ощупала темноту вокруг. Стены пропали.

Тело девушки вдруг повело в сторону и голова пошла кругом. Рухнув на деревянный пол, она услышала, как стул под Филипом с треском упал следом. Голову заволок туман, мысли сплелись в густой ком, и влажные губы со стоном сомкнулись. От удара об пол заболело плечо. Но неподконтрольный сон утягивал разум вглубь, в темноту.

Но как глубоко не проваливалась Ана, ее не покидал странный, затхлых запах плесени и сырой земли. Словно она падала не в глубокий сон, а в бездонную яму там… под единственной ивой во всем парке вокруг собора.