Читать книгу Бомбер - - Страница 2

В комнате царствовала духота, а свет лампочки безбожно бил по глазам, вынуждая щуриться. На фоне сильнейшей жажды голова мужчины разрывалась от похмельной боли.

Спирин лежал в своей постели полностью обнажённым. Связанный по рукам и ногам, он не мог пошевелиться: конечности крепко-накрепко были прикованы к кровати. Вместо наручников или верёвки движения ограничивала ткань: серые колготки, короткое платье лазурного цвета, мужская рубашка, брюки… Сомневаться не приходилось: элементы одежды недавних гостей философа Балаева – Валерия и Татьяны.

По внутренней стороне его правого бедра распространялся зуд, но рассмотреть ногу, а тем более дотянуться до неё, не представлялось возможным. Он понимал, что пребывает в лихорадке и неприятные ощущения может вызывать струящийся по телу пот.

«Чёрт подери, во что я влип?» – ужаснулся Костя.

Из окна на него взирала темнота. «Должно быть, ещё ночь», – заключил он, пытаясь не потерять самообладание. Но, заметив метнувшуюся к нему тень, Костя всё же запаниковал.

– Кто здесь?! – взвыл он, не узнавая собственного голоса.

– Всего лишь я, милый, – ответили ему.

– Таня? – удивился Костя, – какого хрена?

– Мы заберём твои беды и несчастья, – произнес голос Валеры и Костя ощутил чьё-то прикосновение к своему паху.

Вместе с тем, перед ним по-прежнему никого не было.

«Бросаю пить, – решил Костя, – допился до белочки».

– Мы? Кто это – мы?– Он где-то слышал, что разговор с собственным сознанием может помочь в борьбе с белой горячкой. Но верно ли вынесен им диагноз? Чертей он не видел, лишь голоса. «Неужели шизофрения?»

– Что вы сделали?! – вскрикнул Спирин, когда зуд на внутренней стороне бедра троекратно усилился. – Боже!!!

– Впускай «Бомбера», любимый, – промурлыкала Татьяна.

– Он там уже, – заверил её Валера.

Спирин ощутил движение, и его кожа мгновенно покрылась мурашками. По нему ползло насекомое, – вне всяких сомнений. Оторвав от подушки голову, Костя увидел, как оно передвигается по животу. Его грудную клетку сдавило так, что нельзя было дышать. Он был шокирован до такой степени, что был на шаг от сердечного приступа. Спирин оторвал спину от кровати насколько мог, но полноценно выгнуться и рухнуть обратно на простыню, чтобы стряхнуть с живота ползающую мерзость, не вышло. Зато получилось взглянуть на тварь. Он обомлел так, что окончательно оставил попытки вырваться из плена.

На его животе расположилась здоровенная тёмная муха. И все бы ничего, если бы не одна единственная её часть – человеческая голова. Самое ужасное заключалось в том, что Спирин узнал это лицо, – его друг, – Дима Балаев. Глаза товарища извергали пустоту немыслимых мучений. Мерзкая муха двигалась, но её глаза (глаза Димы) были мертвы. Вместе с тем, пасть насекомого раскрылась, и намерения твари были ясны. Наихудшие ожидания Спирина довольно быстро оправдались.

– Ааа, нет!!! – закричал он, когда острые челюсти насекомого впились в его живот. От непереносимой боли он потерял сознание.

Не обращая внимания на мелодию телефонного звонка, Костя продолжал кричать. Даже когда глаза его уже открылись, он вернулся к реальности не сразу: приснившийся кошмар пытался проникнуть в действительность.

Комнату заливал дневной свет. Спирин осмотрел себя – путы исчезли, но чувствовал он себя крайне неважно: был потрясён и деморализован. Живот сильно болел. Холодный пот, стекающий со лба, разъедал глаза.

Костя дотянулся до сотового телефона и, щурясь, взглянул на экран: «Пятнадцать пропущенных вызовов. Дьявол бы их всех побрал!!! Чего им от меня нужно?»

А ещё на часах было «14.15», и он проспал полдня. «Такие сны способны раз и навсегда отбить охоту пьянствовать» – подумал Спирин. «Жуть жуткая! Диман офигеет, когда расскажу». Внезапно, осознав абсурдность этого сна, он улыбнулся.

Теперь Костя пребывал в весёлом расположении духа. За это время он успел принять холодный душ и пообедать, ему стало значительно лучше.

Он снова заглянул в телефон.

«Стас Решетников, – удивился Спирин, – ему-то я зачем понадобился?» Все пропущенные были от него.

Дело в том, что этот Димкин товарищ никогда ранее не звонил ему. Спирин даже и не знал, что в памяти его телефона сохранён контакт Решетникова.

Решетников работал в полиции – в уголовном розыске. Костя знал его, как нормального мужика, но из-за своей нереализованной мечты людей в форме недолюбливал, – хоть и понимал, что дело здесь не в них, а в собственных «тараканах».

Ради любопытства Костя перезвонил, но голос в трубке опередил его:

– Костик? Алло! Алло!

– Он самый, – ответил Спирин. – Что такое, Стас?

– Ты сейчас где? – прилетел встречный вопрос.

– Ну, дома я. С похмельем борюсь.

– Что же вы так догулялись до чертей?! – осуждающе спросил Решетников.

– В смысле? – опешил Костя. – Как так-то?

– Костя, Дима умер, – Решетников сразил его наповал.

Сначала у Кости онемел язык: он утратил дар речи; затем в горле образовался колючий ком, который через мгновение опустился в живот, вызвав болезненный спазм.

– Это…как так? – только и смог выдавить из себя Спирин.

– Около полудня приехал к нему передать подарок, – стал объяснять Решетников, – дверь оказалась открытой, и я зашёл внутрь. – Он перебрал с алкоголем так, что захлебнулся собственной блевотой. Нашёл его в зале, на полу, возле большого кожаного кресла.

Костя охренел ещё больше:

– Быть не может! Ты же знаешь, что он не употреблял алкоголь!

– Знал. Но, видимо, дал слабину. Здесь людей спиртовать можно! Как вас угораздило?

– Вчера, когда домой уходил, то он был трезв, как стёклышко! Ни намека, чтобы выпить.

Спирин сполз по стене и сел на пол, отказываясь верить в происшествие, в реальности которого он внезапно засомневался. «Что если я ещё сплю?» – Одной рукой Костя держал телефон возле уха, а другой щипал себя, щипал… и не просыпался. «Боже!»

– Почему ты не заночевал у него? – Вопрос полицейского вынудил вспомнить причину ночного бегства. – Или всё же заночевал?

– Я… что… Нет, ночью ушел.

– Во сколько ты ушел?

– Не помню, – ответил Костя, – был в стельку пьян. – Захотелось домой.

В их диалог ворвалась неловкая пауза. Молчание. Гробовая тишина. Решетников подозревал его. «Придётся рассказать о причине бегства из дома Балаева, какой бы постыдной она не была» – подумал Спирин. Он впервые так сильно напился.

– Поступим следующим образом… – Стас первым нарушил молчание. – Тебя опросить в любом случае нужно… Тело уже отвезли в морг. Место происшествия осматриваем. Удобно через час в отдел ко мне приехать?

– Да какие уж тут неудобства, – отрешённо ответил Костя.

Внутри него возникло дурное предчувствие. Тогда он списал это на шоковое состояние, хотя прекрасно осознавал, что дело не в этом.

«О, я давно влюблена в его голос», – вспоминались ему слова блондинки. – Просто убийственно влюблена!»

«Конечно, Дмитрий, по крайней мере, будет ещё одна, но более интересная встреча», – эти слова принадлежали Валере.

Не просто же так он вдруг вспомнил их пьяный бред. Разум выстроил логическую цепочку, а себе Костя доверял. «Парочка во всю голову отмороженная!» – окатило его шквалом возмущения. Он не мог поверить в смерть Димы. Но это правда, какой бы ужасной она не казалась. Душу его рвало на части от огорчения и хотелось найти виновного в трагедии, произошедшей с другом.

Следовало ли винить в этом кого-то, кроме самого Балаева? Несомненно. Костя ощущал себя виновным в гибели друга: ведь если бы остался у него тогда, то Дима был бы жив. Он знал это. Сейчас бы он рассказывал ему о своём кошмарном сне, а Димка угорал бы над ним и призывал к здоровому образу жизни. «А приснился бы мне кошмар, если бы ничего этого не произошло?» – засомневался Костя.

Затем он вспомнил сон: «Боже, какая мерзость!» Тело мухи было необычных размеров, – это насекомое крупнее всех мух, которых он когда-либо видел. В десятки раз уменьшенная голова друга неестественно крепилась к телу насекомого. Волосы на ней выглядели странно: и то были не волосы, а скорее мягкий ворс, – пушок, – отчего голова казалась практически лысой и блестела в комнатном свете. Череп обтянут тонкой рваной бледной кожей с безликими выпученными глазами. Хищный оскал на морде. Пасть этой твари была усыпана острыми зубами: она напоминала хитиновый панцирь из зазубрин.

Костя понял, что друг испытал немыслимые мучения, и душа его оказалась в плену кошмарного существа. Состояние, в котором он предстал перед Костей во сне, нельзя было назвать жизнью, – то было вынужденное существование.

Спирина передёрнуло при воспоминании об укусе чудовищной мухи. Он был уверен, что в этот момент ощутил страдания Балаева по полной программе – боль была запредельно жуткой. Даже сейчас, наяву, его коробило от одного воспоминания о том, что к нему прикоснулась пасть этого монстра. Костя задумался: «А не такую ли боль ощущаешь перед смертью?»

Опьянённый событиями Спирин поднялся с пола. Оставаться в душной квартире было невыносимо: воздух смердел тленом. Ему ещё не доводилось терять друзей подобным образом.

Снаружи оказалось не лучше. Складывалось впечатление, что инопланетяне накрыли Вечнокаменск куполом, превратив город в огромный парник.

Состояние Кости улучшилось, когда заработал кондиционер старого «фольксвагена». Некоторое время потребовалось, чтобы собраться с мыслями – затем он вжал педаль газа в пол и с пробуксовкой тронулся с места.

– Валера, наполни меня… – повторил за Спириным недоумевающий правоохранитель. – Господи, Диман с какими-то извращенцами связался.

– Сильно перебрал, а тут ещё и почувствовал себя не в своей тарелке, понимаешь? – продолжал объяснять Костя.

– Я так понял, ты не особо любитель подобных оргий, – произнес Решетников, не теряя делового вида.

– А ты что любитель? – выпалил Спирин.

Стас оставил этот вопрос без ответа.

– Я тоже на взводе, Костян. Он мне друг хороший был. Уже его не хватает.

– Ты ещё как-то смог осознать этот факт, а я до сих пор поверить не могу.

– Особенность моей профессии, – пояснил полицейский. Он пристально посмотрел на Спирина, и тому стало не по себе.

– Пожалуй, – пришлось согласиться Константину. Он понятия не имел, сколько этому человеку было лет, но знал, что ему перевалило за пятьдесят.

На свой возраст зеленоглазый брюнет не выглядел: он был подтянут, красив. Проблески седины приходились лишь на его виски. Взгляд начальника уголовного розыска будто прожигал насквозь. «Как на приёме у ясновидящего», – подумал вдруг Костя и съёжился от испуга быть разоблачённым. «Разоблачёным? Интересно, подозревает ли он меня? Скорее да, чем нет. Это же его работа». И тут Спирину пришла мысль об умышленном убийстве друга – теперь он был уверен в этом.

Они знали друг друга пять лет, познакомил их Балаев. Станислав Витальевич Решетников – опытный оперативник и руководитель подразделения, человек серьёзный: со своими жизненными принципами и устоями. Несмотря на тяжбы службы, он всегда находил время для жены и сына, и был предан семье. По сравнению с ним Костя ощущал себя неудачником.

Решетников подружился с Балаевым в тот момент, когда Дима поспособствовал раскрытию серии убийств. В течение продолжительного периода Балаев вещал через радиоэфир информационную приманку, которая вынудила Палача объявиться там, где было выгодно полиции.

Палач – это погоняло известного серийного убийцы – душегуба, долгое время орудовавшего на территории Вечнокаменского района. Прикрываясь работой в такси, этот тип выкрадывал с улиц города женщин предположительно распутного поведения, увозил в лес, насиловал, а затем душил и обезображивал их лица отвёрткой. Стас поймал его и ему досрочно присвоили звание полковника полиции. Он был авторитетной личностью среди знакомых и жителей района. Балаев при случае всегда отмечал уникальность награды, которой удостоился Решетников. Оказывается, что этого звания он был удостоен сверх допустимого предела.

– Что ещё тебе известно об этой парочке? – Решетников прервал размышления собеседника.

– Только то, что уже рассказал.

– Не густо. Ничего конкретного. Ни фамилий, ни каких-либо других установочных данных.

– Неужели убийство? – спросил Спирин.

– Заключение эксперта ещё не готово. Я подозреваю, что ему вкололи сильнодействующий яд, а затем залили в глотку, по меньшей мере, бутылку алкоголя. Следов насилия не обнаружено, но всё же, судя по всему, яд впрыснули в одну из тазовых артерий.

– Но как? Как ты понял это?

– Наружным осмотром я выявил след от инъекции в районе паха.

– Уверен, что инъекция?

– Больше похоже на укус насекомого, но не исключаю.

«Насекомого», – Костя задрожал.

– Отходняк, Костик? – понимающе поинтересовался полковник, – Чаю хочешь?

Не дожидаясь ответа, Решетников долил воды в электрочайник и включил его.

Спирину хотелось рассказать про сон, но он посчитал, что это неуместно: слишком бредово, но уже и не смешно.

«Стас рассказал мне о своих догадках, значит, я вне подозрений, или же, ему так было нужно подать информацию», – Спирин вновь почувствовал себя подозреваемым.

Константин понимал, что не должен оправдывать себя даже в мыслях, так как виноват лишь в том, что оставил друга с незнакомыми людьми. Не более.

– Не подозреваю я тебя, дружище, – заявил Решетников, будто прочитав его мысли, – ты успокойся. – Лучше вспомни какие-нибудь ещё подробности вашей гулянки.

Спирина вдруг осенило:

– Он же с ними через радиоэфир познакомился на свой день рождения!

– Ну, вот! Хоть что-то! Изымем запись этого радиоэфира. Уверен, что убили нашего Балаева.

– Стас, но зачем… – недоумевал Костя.

– Люди способны на беспричинные поступки, действуя инстинктивно.

– Но, зачем ему алкашку в горло заливать? – спросил Спирин. – Следы скрыть?

– Не знаю, но обязательно доберусь до истины. Для меня это дело чести теперь.

– Я виноват, Стас. Не нужно было оставлять их с ним.

– Ты рассказывал, что они являются владельцами нескольких десятков квартир в городе. Минуя запросы, обращусь-ка я напрямую к мэру города. Не буду заключений дожидаться. Чутье редко меня подводит. Если вспомнишь что-то ещё, то звони.

Спирин попрощался с ним. Перед этим они договорились о встрече в местном кафе на завтра.