Читать книгу Терра - - Страница 10

На следующее утро я проснулся не сам. Меня разбудил громкий и звонкий голосок моей полноватой мучительницы. По одному её виду я мог сказать, что сегодня она не в духе.

Быстро встав на ноги, я обезопасил себя от её мерзкого воя, раздражающего мне слух. Поворчав себе под нос, она выпроводила меня из комнаты и довела до стола. Старик уже был на месте: ничего не ел, похоже ждал меня.

Молча сев на своё место, я профессионально помолился вместе с ним, в точности следуя всему тому, что он делал сам: сложил руки ладонь к ладони, закрыл глаза и трепетал губами, будто проговаривая какие-то слова. В действительности я ничего не произносил ни в слух, ни в уме.

Я уже давно понял кому он молится. Он часто произносит его имя перед каждым приёмом пищи. Упоминает старик то самое божество, которое перенесло меня в это тело и на этот континент в надежде, что я буду его послушной пешкой. «Арктурий… Арктурий…» – только и доносится из его рта, раздражая меня всё сильнее. И именно потому, когда я понял чьим последователем является этот человек, моя настороженность по отношению к нему увеличилась в несколько раз.

Старик закончил есть раньше меня. В последнее время ему вроде как нездоровится, поэтому и аппетита у него особо нет. Довольно долго он пялится в разные стороны, устремляя взгляд то в одну точку, то в другую. Однако вскоре взор его падает на меня и он так и сверлит мою голову какими-то безжизненными отрешёнными глазами.

– Ларс… – начинает он, и всё моё тело сразу же вздрагивает во все оружии, – Как ты спал?

Его вопрос застаёт меня врасплох, и я некоторое время думаю о том, как ему ответить.

– Хорошо, – сухо выжимаю я, наблюдая как он безынтересно отводит взгляд в сторону.

– Ты… разобрался с той книгой? – выхватываю я отрывки его речи, и на удивление быстро формулирую ответ.

– Да. Она довольна интересная.

– Ты начал говорить лучше, Ларс, – подобие улыбки проскальзывает у него на лице.

– Я упорно учусь, отец.

После моих слов он коротко и одобрительно кивнул, и это насторожило меня ещё сильнее. Почему он так добр ко мне сегодня? Это мысль не покидала меня всё оставшееся время, пока я расправлялся со своей порцией похлёбки. Когда я наконец закончил и собрался уходить, старик вдруг изрёк:

– Знаешь, Ларс. Я хочу тебе кое-что показать, – медленно встав он пошёл в сторону и махнул рукой, чтобы я следовал за ним.

Я не стал задавать вопросов или как-либо перечить ему. Его настроение меняется так быстро и неожиданно, что моё следующее слово может оказаться моим последним. Я осторожно пошёл за ним.

Мы оказались у крепкой внушительной двери на втором этаже, которая раньше всегда интересовала меня своим таинственным видом. Старик, крутанув большой ключ несколько раз в замке, начал открывать её. Внутри было темно. Похоже в комнате нет никаких окон. Выставив руку перед собой, он ступил во внутрь, освещая себе путь слабым светом лампы. Горючая смесь в ней наверняка уже на исходе, иначе она справлялась бы со своей задачей на порядок лучше.

– Я уже показывал тебе это место, Ларс. Надеюсь ты вспомнишь, – проговорил он, и его лицо будто на мгновенье покрылось тенью.

Меня вдруг охватила тревога, и моя голова словно сама начала беспокойно озираться в разные стороны. Какое-то неприятное предчувствие сковало мой разум, и я, как зачарованный, неуверенно переставлял ноги. Когда мы прошли достаточно вглубь комнаты, старик вдруг остановился, и впереди я заметил слабый блеск.

Когда мои глаза вдруг поднялись на лицо старика, я заметил что оно приобрело удивлённый вид, а через мгновение стало каким-то радостным.

– Хоть ты здесь и бывал, я хочу вновь показать тебе свою коллекцию, – произнёс он, подтолкнув меня вперёд и вглядываясь будто мне в душу.

Ошарашенно взглянув на него¸ я силой мысли тотчас привёл себя в спокойное расположение духа. Шагнув вперёд к блестящей в полутьме вещи, я неожиданно для себя обнаружил, что это всего лишь стальная кираса, прикреплённая к специальной деревянной стойке. Над ней так же висел шлем отдававший таким же стальным блеском. Он был такой формы, которую я никогда ранее не видел: сверху ожидаемо имел каплевидный купол, но в районе лица преобразовывался в ужасную маску с демоническим лицом.

– Они великолепны, неправда ли? – будто заворожённый прошипел он, – Когда-то я носил их. Вместе мы побывали в неисчислимом количестве битв. Ни раз они спасали мне жизнь, – аккуратно прикоснувшись к стальному нагруднику, он провёл по его исцарапанной, и в некоторых местах слегка вогнутой, поверхности рукой.

Насторожено посмотрев на него, я видел как с его лица не сходит благодатное и зачарованное выражение. Однако вскоре оно сменилось на тучное и мрачное.

– Мой отец… Я помню те дни, когда моя сила стала откровением для меня. Мне только-только исполнилось двенадцать лет. Наша семья была нищей, отец тяжело работал и часто бил меня, моих братьев и нашу мать лишь для того, чтобы «спустить пар». Он никогда не говорил мне ни одного хорошего слова. В один из таких дней он так сильно избил моего старшего брата, что тот умер проболтавшись на пороге смерти ещё пару часов. У него было храброе сердце, поэтому он единственный осмеливался перечить ему. Тогда я возненавидел своего отца.

Напряжённо наблюдая за стариком, я стал свидетелем его слабой тугой улыбки. Он будто силой выдавил подобное выражение лица, ничуточку не задумываясь о словах, которые произносит. В его глазах я видел лишь горечь и обиду несмотря на приподнятые уголки губ.

– На следующих день мы похоронили его в «Долине бедняков», которая находится неподалёку от въезда в «нижний город». Там хоронили тех кто не заплатил за места в одном из городских кладбищ. Отца с нами не было, и мы занимались всем сами: только я и моя мать. Мой младший брат остался дома с ним, на него мы оставили дела по дому. Когда мы вернулись в нашу палатку, которую с неудобством называли тем самым «домом», мы обнаружили отца пьяным в стельку в обнимку с какой-то продажной потаскухой. Долгое время мы не могли найти моего младшего брата, и я носился по улицам, выкрикивая его имя. Когда же я понял, что мои попытки бессмысленны, я решил вернуться домой. Подходя к дому, я внезапно услышал тихий и мучительный женский вой. Рванув с места, я помчался к его источнику и, завернув за угол, обнаружил свою мать, сгорбившуюся на земле. Она оплакивала изодранное телом моего младшего брата. Тут и там от него были оторваны куски мяса, а лицо было всё обглодано. Я оцепенел тотчас и на мгновенье будто провалился в какую-то тёмную бездну. Из неё меня внезапно выкинуло лишь в тот момент, когда я услышал что-то громкое и прерывистое. Вдалеке я увидел стаю чёрных псов, жадно взирающих на нас. В голове моей вдруг что-то перемкнуло и я вновь сорвался с места, я обнаружил своего отца в том же положении, в котором мы покинули его в поисках брата. Я набросился на него в гневе и начал забивать ногой, но не успел сделать и трёх ударов, как он схватил мою ногу, откинул меня в сторону и избил до полусмерти. Даже сильнее, чем моего старшего брата. В отличии от него я выжил. Моя мать жалостливо возносила благодарности Арктурию за то, что тот оставил меня среди живых. Однако я ощущал, что дело было далеко не в её молитвах. Внутри я почувствовал какую-то скрытую мощь, ощутил что моё тело вдруг стало крепче, а кожа прочнее…

Старик замолчал. А на его лице повисла смесь удивления и ужаса. Уставившись в одну точку, он лишь тихо вздыхал, и я всем своим нутром чувствовал, что лучше пока ничего не говорить.

– … Через какое-то время мой «дар» вдруг стал вырываться из моего тела, когда я злился или был огорчён. Моё тело стало крепче любого детского тела того же возраста или даже старше, а в моменты когда сила вырывалась наружу, я вовсе становился почти неуязвим. Наконец пришёл тот день, когда отец заметил это в очередной попытке избить меня. Он заметил, что его удары более не имеют того урона, который они причиняли раньше. По правде говоря, я мог просто стоять и получать побои, и на мне после этого оставались лишь небольшие царапины. Тогда отец вдруг пришёл в один день неизвестно откуда с каким-то мужчиной разодетым с ног до головы в дорогущие одежды. Тот поспрашивал меня о моей силе, сказал, что я обладаю «великим даром». Во время нашего разговора отец всё время бахвалился тем, что я его сын. На следующий день уже весь «нижний город» знал о том, что среди них появился «избранный». С этого момента моя жизнь изменилась, тот богатый человек оказался «Хранителем нижнего города». Эта должность невероятно высока в астерской иерархии: обладающие подобным званием имеют прямую связь с самим лордом и контролируют всё, что происходит в доверенном им районе города. Этот человек взял меня в ученики и я стал постигать свою силу. Я перебрался в поместье своего учителя, тот выделил мне небольшую комнатку. Мне даже начали выплачивать из казны десяток серебряных монет ежемесячно. Все эти деньги я посылал матери. Она оставалась с отцом и они вдвоём могли бы прожить на них целый месяц, не работая ни дня. Мне вовсе не хотелось обеспечивать таким образом и его, но другого выбора у меня не было. Шли годы, я взрослел и со мной возрастала мощь моего «дара». Я всё также посылал деньги домой, но не навещал их вовсе из-за того, что поместье моего учителя находилось в «срединном городе» и никакой возможности пройти в нижний у меня не было, – складная речь старика вдруг прервалась, глаза его забегали, будто тот вспоминал что-то, вскоре он продолжил, – Знаешь, все «избранные» дают присягу лорду как и все его воины. Несколько раз я побывал на войне. Сам Астер уже несколько столетий не участвует в войнах, мы – обычный город, живящий своей собственной жизнь. Однако бывало такое, что лорд отправлял нас в поддержку одной из сторон, прямо не признавая своего вмешательства в войну. Вот в таких-то конфликтах и прошло моё боевое крещение. Когда я вернулся в Астер после одной затянувшейся войны, мне было девятнадцать лет, я был молод, но уже убил не мало людей. Мои руки и доспехи пропахли кровью и смрадом битвы. Ты видишь это? – он провёл пальцем по широкой царапине в подреберье кирасы, – Сталь перед тобой получила эту отметину во время той войны. Однако это неважно… – он вдруг замолчал и погрузился в раздумья.

– Что было дальше? – спросил я, желая больше узнать о прошлом этого человека.

– Дальше… Да, когда я вернулся в Астер после той войны, я сразу же пошёл домой. Не к своему учителю, а к тем людям кого когда-то называл родителями. Мне хотелось увидеть их в последний раз и навсегда распрощаться со своим прошлым. Я пришёл в точности туда, где раньше находился наш дом-палатка. Ничего подобного там не оставалось, и как сейчас помню: я остолбенел и какое-то время собирался с чувствами. Неподалёку я увидел мужчин, играющих в «кости», среди них было немало наших соседей, которые делили с нами этот переулок в детстве. Они сказали мне, что моя мать давно умерла, а отец поселился с какой-то женщиной в нескольких сотнях шагов отсюда. Я довольно быстро нашёл тот дом, вид он имел ничем не примечательный, стоял прямо на углу переулка. Можно было бы сказать впрочем, что его обитатели живут лучше большинства в нижнем городе. Я постучал в дверь, мне открыла женщина средних лет с длинными волосами и точёной фигурой. Я заметил удивление на красивом лице и поприветствовал её коротко, после чего спросил о своём отце. Она была довольно доброжелательна и сразу же крикнула внутрь имя человека, которого сами небеса наделили правом именовать меня сыном. Вскоре, весь кряхтя и бубня себе под нос, на пороге показался он. Лицо состарилось, на висках и голове появились седые островки. Когда он увидел меня, то рот его распахнулся от удивления и какое-то время он стоял в дверях совершенно ошеломлённый. «Можно мне войти?» – спросил я его. Он впустил меня, хотя и без особого желания. Я прошёл внутрь и стоял уже в небольшой гостиной. По сравнению с подобными комнатами в срединном городе она была совсем бедна. Отец спросил меня как я поживаю, поинтересовался моим самочувствием, когда увидел моё исхудавшее на войне лицо, занятое разглядыванием скромных убранств их жилища. На все его расспросы я лишь нервно рассмеялся. «Как умерла мама?» – спросил я, стоя спиной к нему и дальше рассматривая здешние стены. Я услышал его кряхтенье будто в горло ему забилось что-то. Он промямлил какую-то околесицу про её болезнь и скоротечную смерть, и скулы мои свело от такой наглой лжи. Я резко повернулся к нему и сказал: «Странно, я видел наших давнишних соседей, и они сказали, что мама умерла после побоев много лет назад…» – по окончании моих слов я заметил, что мужчина передо мной как-то сжался и выпучил глаза. «А что насчёт денег, которые я присылал каждый месяц на протяжении семи лет? Я слышал что ты до сих их получаешь от имени матери, на чьё имя я их отправлял. Говорись посыльным, что ты муж и отец. Почему молчишь?» Я почувствовал, как гнев понемногу набирает обороты в моём сердце. Сделав шаг в его сторону, я вытянул его силой своей мысли и поставил на ноги. Когда я встал прямо перед ним, макушка его еле доходила мне до подбородка. Я заметил что его глаза нервно забегали и мне захотелось покончить с ним прямо сейчас. Однако я услышал женский крик. «Стой! Как ты можешь? Это же твой отец!» – в порыве слёз женщина полетела в мою сторону, но я остановил её своим даром. Контролировать сразу двоих мне было тяжело, и быстрым толчком руки я откинул её в сторону, ударив об стену. «Подожди! Ты не видишь что она беремена? Подумай о ребёнке!» – заорал человек, считавшийся злой насмешкой судьбы моим отцом. Истерический смех прозвучал тогда на весь дом. Смеялся я долго и громко. Когда же меня начало отпускать, я взглянул на него. «Ты же шутишь? Когда тебя вообще было дело до детской жизни? Ты убил своего сына, и выгнал на улицу другого и того загрызли собаки. Не смеши меня, старик» – произнёс я. Он молчал, но в его глазах я видел злость его ущемлённого самолюбия. Он был всё такой же как в детстве. Я хорошо помнил этот взгляд. «Ты так боишься за неё? Она тебе так дорога?» – вновь спросил я, поставив её бессознательное тело на ноги и удерживая в таком положении. Я почувствовал головную боль, которая было явным признаком перенапряжения своей способности. Быстрым движение руки я сломал шею этой женщине. Хруст был настолько неожиданно громким, что моё сердце вздрогнуло. Головная боль унялась почти сразу же. Старик передо мной был тих и явно находился в шоке, он уставился на безжизненное тело на полу и не сводил с него взгляда. «Пришло время тебе заплатить за всё, отец» – сказал я и заметил его испуганные глаза. Он молил о пощаде, называя меня сыном, говорил что гордится мной. Но я не слушал его. Своими собственным руками я убил его… – старик замолчал, ладонью он всё ещё водил по стальной кирасе перед собой и как-то удовлетворённо улыбался.

Я пару мгновенье обдумывал услышанное. Гнетущая обстановка вокруг слегка сжала мне горло. Тем не менее я был доволен. Старик рассказал мне многое. Но прежде всего… «Аура», которой я обладал в прошлой жизни, не похожа на его способность. Судя по всему он имеет определённый лимит, переходя который начинает ощущать неприятные последствия своей силы. Он может удержать и манипулировать лишним одним человеком и то недолго. Если использовать эту информацию, старик не будет представлять такой большой опасности или угрозы.

– А что ещё есть в твоей коллекции, отец? – мой голос прозвучал осторожно и тихо, – Показал ты только свои доспехи и шлем. Наверняка же есть что-то еще. Оружие или другое снаряжение.

Старик какое-то время не обращал на мои слова никакого внимания, и я уж подумал, что он не расслышал меня. Однако в какой-то момент он слегка повернул голову в мою сторону и сказал.

– Да, есть ещё кое-что. Хочешь посмотреть?

– Что? – настороженно спросил я, почувствовав фибрами души что-то неладное.

– За мной, – он медленно встал и направился в правую сторону вдоль стены.

Через пару мгновений мы оба оказались перед сундуком на полу. Старик вдруг открыл его и достал из него какой-то небольшой мешочек, передал его мне. Он был похож на тот, в котором обычно носят деньги или всякие мелкие побрякушки, однако здесь было что-то другое. Через грубую ткань я почувствовал, что содержимое его многочисленное и твёрдое, но в то же время слегка гибкое.

Я заметил любопытный и пронзительный взгляд старика. Положив мешочек прямо на ладонь, я другой рукой потянул за мелкую золотистую верёвочку, сжимающую горлышко. Пальцами я нащупал содержимое и достал его.

В руке у меня было что-то иссохшее и небольшое, но через мгновенье я понял что это. Короткий вскрик донёсся из моей глотки, но я сразу же прервал его. Это ухо человека! Высушенное и ломкое ухо человека!

– Тебе нравится? – прошипела фигура старика.

Я посмотрел на него снизу вверх. Лицо его сперва было радостное, но тотчас изменилось, когда он увидел моё отвращение. Я заметил в его глазах нарастающую злобу и меня объял страх.

– К-конечно, – беспокойно проронил я, – Но откуда это? – произнёс быстрый вопрос, стараясь отвлечь его от моей первичной реакции.

Он посмотрел на меня толи с недоверием, толи с отеческим осуждением.

– Это военные трофеи, – вредно сказал он, – Каждое ухо здесь принадлежит отдельному человеку, – он опустил лампу ниже, чтобы я мог обсмотреть целый сундук, до краёв наполненный подобными мешочками, – Здесь есть все. Вот тот мешок с красной нитью – это уши обычных солдат, тот с чёрной толстой нитью – это уши таких же «избранных» как и я, которые пали от моей руки. Он самый маленький, потому что себе подобных я одолел лишь пятерых.

Глянув на мешочек в своей руке, я заметил что нить на нём золотистого цвета.

– А это, отец? Чьи уши здесь? – спросил я внимательно вглядевшись ему в лицо.

В полутьме промелькнула улыбка. Лицо старика стало каким-то блаженным, будто он увидел что-то прекрасное и приятное глазу.

– Это мой любимый мешочек, – произнёс он отвратительным голоском, – В нём женские и детские уши.

Меня всего будто передёрнуло и руки мои задрожали так, что мешочек выпал у меня из руки и его содержимое разметалось по полу. Дыхание моё стало тяжёлым, ноги начали подкашиваться, а позвоночник будто окаменел. Я смотрел на раскиданное в небольшом радиусе содержимое мешочка и замер. Разум мой будто провалился в бездну, и я был пуст внутри.

– Собери… – властный голос прорезал тишину, и я вздрогнул.

Внезапно я почувствовал невероятную тяжесть в груди, и всё вокруг меня закрутилось в беспорядочном танце. Закрыв руками лицо, я застонал и свалился на колени. В ушах у меня билась какая-то громкая симфония глухих звуков, разрывающих мне голову. Мучительная, адская боль охватила меня. Но потом резко прекратилась, и я услышал голос.

– Собери…

Я поднимал голову всё медленнее, будто само тело не позволяло быстро взглянуть вверх. Босые ноги – первое, что попалось мне на глаза. Дальше на одной конечности я увидел светлые штаны из лёгкой ткани, а другую ногу полностью закрывал тёмный подол мантии. На одной части груди висела серая мешковатая рубаха, а на другой тёмная гладкая поверхность мантии. Когда я наконец дошёл до шеи, я смог резко дёрнуть головой и лицезреть двуличность человека передо мной. С одной стороны на меня смотрел старик, а с другой мужчина оставшийся в моей голове лишь как больное и неприятное воспоминание – это было лицо Нервия. Два лика отвратительно переплелись создавая ужасную и уродливую картину. Каждое из них расплывалось в безумной улыбке.

На лбу проступил холодный пот, и, склонив голову, я упёр макушку в каменный пол. Я лежал так некоторое время, полностью потеряв счёт времени. Внезапно я почувствовал, что меня что-то сжало, подняло наверх и вытянуло в вертикальном положении.

– Я сказал тебе собрать… – прошипел голос старика.

Лицо его я не видел из-за какой-то дымки накинутой на всю его верхнюю половину тела. Через неё я видел лишь две белые угрожающие точки, готовые будто испепелить меня свои холодным взором. Сила, удерживающая меня на ногах, вдруг исчезла и я вновь рухнул на колени.

Взяв мешочек в руку, я начал собирать его содержимое, беспорядочно валяющееся на полу. То и дело на меня накатывало отвращение и я еле удерживал себя от того, чтобы опорожнить желудок прямо здесь. Вскоре я собрал всё. Высокая фигура передо мной стояла и смотрела на меня. Встав, я положил мешочек в протянутую мне руку. Её морщинистый и бледный вид вызывали в глубинах моего сердца тревогу и беспокойство.

– Иди, – произнесла фигура, и я тотчас повернулся и пошёл к двери, в которой виднелся тёплый свет.

Лихорадочно переставляя ноги, я еле добрался до своей комнаты и свалился на пол, только переступив её порог и захлопнув дверь. Я почувствовал небольшое облегчение. Не найдя в себе сил встать на ноги, я остался лежать на полу, распластав конечности в разные стороны. Тяжёлое дыхание моё ощущалось в точности так, будто на груди у меня висел огромный камень, а пустота в сознании в той же степени отражало состояние потерянности, словно из меня вытянули все мысли.