Читать книгу Греческие каникулы - - Страница 2

Патры. Первый раз

В первый раз, когда мы оказались в Патрах, город нам не понравился. Мы приехали туда вечером на автобусе из Афин и заселились в отель с видом на море. Это должно было быть замечательно, но от автобусной остановки мы шли мимо подзаброшенных домов, и у большого тяжёлого чемодана отвалилось колесико, убитое об бордюр. Как говорится, осадочек остался. Утром мы вкусно позавтракали в отеле и пошли гулять по городу. Вышли к морю, и там оказалось огромное пустое пространство – пляж и вода, но на этом голом пляже не возникало желания искупаться. К тому же сам залив был ограничен другим берегом.

Двигаясь вглубь города, мы столкнулись с депрессивной атмосферой: много заброшенных зданий, магазины и кафе закрыты рольставнями, которые ещё и разрисованы. Время близилось к обеду, у нас возникло сильное желание поесть, но все кафе оставались закрытыми. Мы не знали, что воскресенье – это такой день, когда обычные греческие города, не особо ориентированные на туризм, и не Афины или Салоники, могут жить по своему расписанию и, скорее всего, не работать. А с интернетом в путешествиях тогда тоже было сложно – просто посмотреть, где что открыто, было невозможно. Карта была заранее загружена, но подробности не всегда можно было найти в реальном времени.

Наконец, мы выбрались на более туристическую улицу и заметили открытую кондитерскую и таверну. Зашли в таверну, заказали еду и кофе, но официант нам сказал:

– Извините, кофе нет. У нас таверна, мы подаем еду. Если хотите пить, то вот пиво или узо.

Мы ответили:

– Извините, но мы не пьём алкоголь. К еде хотелось бы выпить кофе, а ещё бы десерт.

– Десертов не держим, это таверна. Если хотите сладкое, вон кондитерская напротив.

– Ладно, давайте еду, потом сходим напротив за десертом.

– А что, действительно вам кофе так нужен?

– Ну да, хотелось бы.

– Ладно, подождите, сейчас принесу. И десерт какой хотите?

– Шоколадный, но если его нет – что-то другое.

– Будет!

И уходит. Официант пошёл в кондитерскую, купил нам кофе и шоколадную пахлаву.

Ой! Тут я прокололся. Какую пахлаву? Баклаву же, и между ними нет ничего общего, совершенно разные блюда. Пахлава – это турецкое блюдо, делается из тонких листиков теста с разными начинками и заливается мёдом. А баклава заливается мёдом, состоит из тонких листиков теста и наполняется различными начинками. Принято считать, что хорошая баклава должна содержать 33 слоя теста, по числу полных лет Христа. Так что это греческое блюдо с христианскими корнями, никак не заимствованное у турок.

Официант принёс нам кофе и баклаву из кондитерской, а еду с собственной кухни мы всё ещё ждём. И тут возникает вопрос: почему бы таверне не поставить свою кофемашину и не завести небольшой набор десертов? Видимо, есть своя жизненная логика. Кондитерская тоже должна зарабатывать, и если человек просто хочет десерт, то пусть идёт туда. Но если, как мы, хочет выпить кофе и съесть десерт после обеда, то, получив это в таверне, затрудняет работу кондитерской, которая теряет часть выручки. Вот и происходит разделение труда и денежных потоков.

Что интересно, я не нашёл мифов о Патрах, хотя это и крупнейший город Пелопоннеса. Было только два упоминания. Первое – что города, стоявшие на месте Патр, были полностью разрушены, а потом пришли ахейцы из Лаконии под предводительством Патреаса и построили город, назвав его в честь своего вождя. И второе – что из Патр родом был Патрокл, тот самый, который близко дружил с Ахиллом. Но такое совпадение имён настораживает: разве Менетий не мог придумать своему сыну другое имя? Так что за отсутствием доказательств, вычёркиваем эту историю.

В этот вечер в Патрах мы ещё раз удивили местных. И нашли что-то, что может заинтересовать нас, да и могло бы понравиться другим туристам, если бы они искали что-то неординарное.

После еды мы пришли на площадь, где стояли и скучали таксисты. Подходим к одному из них:

– Γεια σας, – говорим мы на греческом. – А не могли бы вы отвезти нас к мосту Рион-Андирион? – просим мы на английском.

Он отвечает что-то на греческом:

– Бла-бла-бла-бла… Рион-Андирион.

– Нихт ферштейн! – отвечаем мы ему на чистейшем английском. – Нам бы. Такси. До моста Рион-Андирион, παρακαλώ.

– Ладно, – отвечает он, снова на греческом. – Давайте попросим помощь зала, – и собирает небольшую конференцию таксистов, которые без дела стоят рядом.

– Вот эти ребята что-то хотят от меня, но я понял только название Рион-Андирион. Наверное, им надо на ту сторону. Но куда именно и зачем? Там же ничего нет, что могло бы быть интересно этим странным туристам. Кто из нас может выяснить по-английски, что им всё-таки нужно?

По крайней мере, я предполагаю, что речь была примерно об этом. Пользуясь вниманием почтенного собрания, я снова короткими фразами говорю, что мы хотели бы подъехать к мосту Рион-Андирион. Общими усилиями у нас выпытывают, хотели бы мы на ту сторону? Поясняют, что это дорого, потому что проезд по мосту платный.

– Нет, – отвечаем мы, – нам надо, чтобы вы привезли нас к мосту на этой стороне, там, где на мост можно зайти.

– Заходить на мост? Что вы там хотите делать?

– Мы хотим пройти по мосту. – К английскому, греческому и русскому в ход уже давно присоединились жесты. Арками сложенные руки изображают мост. Пальчиками по нему шагает человечек.

– Пройти по мосту? Вы уверены? Там три километра в одну сторону. И с той стороны ничего интересного нет, – удивляются таксисты.

– Нам не надо на ту сторону. Мы любим мосты и просто хотим сходить туда и обратно.

– Шесть километров?! Вы больные! – между собой они точно обсудили, какие мы странные и сколько с нас можно взять, чтобы и болезных не сильно обидеть, но и самим в накладе не остаться. И главное – где можно войти на мост, чтобы нормально идти пешком.

– Хорошо, он отвезёт вас к мосту за пять евро. Если вам так надо.

– Договорились.

И мы пошли в машину к тому первому таксисту, которому повезло, что мы обратили на него внимание.

Он привёз нас к мосту, причём прямо к опоре, где начинается лестница, и припарковался там же внизу. Мы поднялись по лестнице и начали идти по мосту. Прогулка по мосту Рион-Андирион – это отдельное туристическое развлечение, и мы бы порекомендовали его всем, кто может пройти шесть километров за раз.

На большой высоте, с видом на море с обеих сторон и старую крепость. Огромные пилоны, мощные вантовые конструкции… Когда рядом проезжает машина (что случается довольно редко), по мосту пробегает дрожь, и кажется, что он немного раскачивается. Невероятное сооружение.

Мост на самом деле называется именем Харилаоса Трикуписа, премьер-министра, который предложил его построить, но все называют его Рион-Андирион, потому что он соединяет два поселения – Рион на одном берегу и Андирион на другом. И ещё интересный факт: мост растёт на 35 миллиметров в год, потому что Пелопоннес и материковая Греция отдаляются друг от друга на это расстояние каждый год.

С моста Рион-Андирион открывается удивительное зрелище: здесь хорошо видно, как воды двух разных заливов – Коринфского и Патраикоса – сливаются, создавая заметную границу. Вода в этих заливах имеет разные оттенки, и их слияние можно увидеть невооружённым глазом. В одном заливе вода темнее, а в другом – светлее, что создаёт эффект чёткой линии раздела.

В общем, мы прошли по мосту, вернулись назад, спустились по лестнице и разбудили нашего таксиста, который правильно подумал, что нам нужно будет как-то добираться обратно. А в центре города в воскресенье работы не больше, чем на окраине. Он привёз нас назад на площадь и рассказал остальным таксистам, что мы действительно сходили по мосту туда и обратно, – по крайней мере, по лестнице на мост мы точно поднимались. А вот за достоверность нашей прогулки он ответственности не несёт.

Мы распрощались с таксистами и пошли в отель. Утром, в тот первый раз в Патрах, на автобусе мы уехали в Гастуни, а затем в Аркуди, о котором речь пойдёт ещё не раз.

Афины. Гиродромон

Пришло время переместиться в Афины. Там есть многое, чего не снилось нашим мудрецам и о чём стоит рассказать. Начну я с самого необычного, ведь с обычным гораздо проще: оно в этих ваших интернетах без труда находится.

Я, в общем-то, прекрасно ориентируюсь на местности. По Москве я легко оперирую направлениями типа вверх или вниз, на запад и на восток. И могу представить, как и куда идти мысленно, а тем более используя карту. Афины – это город, в котором меня накрыл топографический кретинизм. Я не знаю, в чём дело, может, там улицы как-то странно расположены, но они дали мне урок. Показали, как в городах ориентируются люди, которые не могут ориентироваться.

Выглядит это примерно так: мы намечаем направление в Афинах в новые места. Да что уж греха таить, бывает, не только в новые, но и там, где мы уже проходили, идём, поглядываем в карту, а потом раз – и оказываемся где-то не совсем там. Потому что на карте расходились две улицы – левее и правее. Мы шли в нужную правую улицу, а это оказывалось не улицей, а каким-то неотмеченным проходом между домами, который выглядел как улица. Или на большом кругу с несколькими улицами мы также сворачивали на нужную нам, как говорит навигатор, третью улицу слева, а оказывалось, что вон то не было улицей и не надо было считать.

Да, в других городах тоже бывает путаница. Однако больше мы нигде так не блуждали, как в Афинах. Барселона, Вена, Стокгольм, Псков и Смоленск и уж тем более Санкт-Петербург – я ходил и водил Настю, и мы приходили, куда надо. В Питере легко выдерживая направление, могу идти проходными дворами и не заплутать. И только Афины как-то крутили и водили меня.

Кажется мне, в Афинах издревле живёт дух дорог – Гиродромон. Он был рождён в те времена, когда первые жители города искали путь среди холмов и оврагов. Гиродромон – игривый и немного мстительный. Ему нравится, когда путники блуждают, но в этом блуждании находят что-то новое: неожиданную улицу, уединённый сквер, старую лавку, где продают пыльные книги, или кафе, спрятавшееся за изгибом переулка.