Читать книгу Судебные доказательства - - Страница 7

Под истиной в правосудии и в теории доказательств понимается соответствие (адекватность) знания судей фактам реальной действительности и правоотношениям, т. е. верное знание о фрагментах действительности, имеющих правовое значение.

Известно, что проблема учения об истине в судопроизводстве, в том числе и гражданском, имеет глубокие корни в истории развития общества, философии, идеологии и права.

Еще 130 лет тому назад видный представитель науки гражданского судопроизводства России К.И. Малышев высказывал убедительные суждения о том, что большая часть труда и времени судей уходит на исследование фактической стороны судебных дел, на решение вопросов об истинности или ложности фактов. И без сомнения правильное решение этих вопросов столь же существенно для правосудия, как и надлежащая юридическая оценка фактов[26].

Цель доказывания – установить, что утверждение тяжущегося истинно, – писал Е.В. Васьковский. Доказывание должно производиться указанным в законе порядком и с соблюдением предписанных форм; иначе оно не будет иметь значения для исхода процесса. Свидетели, например, должны давать показания устно в заседании суда; сообщения, делаемые ими письменно, оставляются судом без внимания[27].

В настоящее время в юридической литературе вновь «разгорелась» дискуссия о возможности или невозможности достижения верного знания о фактах, имеющих юридическое значение (истины) в судопроизводстве. Этой теме посвящены самостоятельные монографические работы или отдельные главы монографий[28].

Так, И.В. Решетникова утверждает, что «в настоящее время отказ гражданского процессуального права от принципа установления объективной истины снял остроту данной проблемы»[29]. Автор в своих новых работах считает, что лишь в 1995 г. ГПК РФ и в 2002 г. АПК РФ отказались от принципа объективной истины и вернулись к стандарту доказывания, заложенному в 1864 г. (Устав гражданского судопроизводства России), – установление формальной истины на основании представленных сторонами доказательств. «Однако именно переход к формальной истине дается российским юристам довольно сложно»[30].

Ложная идея, что по современному гражданскому процессуальному праву России перед судом не ставится цель получения верного знания о фактических обстоятельствах дела, повторяется в работах и других авторов.

И.Г. Медведев вслед за И.В. Решетниковой полагает, что «обоснованность решения не следует сводить к его истинности…». Истинность решения – не более, чем юридическая фикция, в которой оно принимается за истинное[31].

Противоречивой представляется точка зрения О.В. Баулина, высказанная им об истине как цели доказывания. Как пишет автор, один из основополагающих принципов гражданского процесса – принцип диспозитивности – не позволяет рассматривать истину как цель доказывания. Возможность отказа истца от иска, утверждения судом мирового соглашения, принятия признания иска ответчиком, признания факта любой из сторон не ставятся в зависимость от их соответствия имевшим место в действительности обстоятельствам, что позволяет оспаривать положение об истине как цели судебного познания[32]. В другом месте монографии он высказывает мысль, что требование точного отражения обстоятельств дела в решении превращает суд в розыскной орган[33].

В то же время О.В. Баулин полагает, что принцип объективной истины в современных условиях следует рассматривать как логическое продолжение принципа состязательности. Гражданский процесс России построен таким образом, чтобы имелась возможность установить истину по делу. Состязание стороны перед судом – способ установления истины и способ единственный[34]. Следовательно, по О.В. Баулину, истина – не цель доказывания, но принцип гражданского процесса.

Подробный анализ ошибочности взглядов авторов, отрицающих цель достижения истины в гражданском судопроизводстве, дает А.Т. Боннер[35]. В новой крупной монографии по теме истины в правосудии А.Т. Боннер пишет, что «наиболее правильным следует признать взгляд, в соответствии с которым истина, устанавливаемая в судопроизводстве (если исключить случаи судебных ошибок), является объективной истиной. В диалектическом единстве она содержит в себе элементы абсолютной и относительной истины»[36].

В дополнение к аргументам А.Т. Боннера отметим, что утверждения авторов, отвергающих достижение истины как цели правосудия, построены на абстрактных и формальных суждениях. За основу для рассуждений берется факт отсутствия в новом ГПК РФ ранее существовавшей нормы в ГПК РСФСР следующего содержания: «Суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон» (ч. 1 ст. 14 ГПК РСФСР 1964 г.).

Изменилась концепция ГПК РФ с точки зрения действия принципа состязательности как механизма достижения истины, но не отказа от этой цели правосудия. Наоборот, в новых ГПК РФ и АПК РФ расширен набор видов доказательств, детализированы правила оценки доказательств, введен регламент участия специалиста в процессе, сохранены все ранее существовавшие гарантии проверки законности и обоснованности судебных актов и т. д.

В аспекте учения об истине как цели судебного доказывания (познания) убедительной является точка зрения С.М. Амосова, высказанная в монографии «Судебное познание в арбитражном процессе»[37]. Автор пишет в своем сочинении: «Целью судебного разбирательства является установление действительных событий, участниками которых были истец и ответчик. Суд должен в завершении дела иметь представление о действительных, а не мнимых, иллюзорных поступках, связях, сопутствующих факторах, их взаимоотношениях. Совокупность данных явлений определяется как истина, а путь ее достижения есть судебное познание»[38].

Следует отметить, что для современного периода развития российского гражданского процессуального права и теории доказательств характерно кардинальное изменение взглядов на сущность и содержание принципа состязательности и его нормативного закрепления[39].

В зависимости от представлений юристов, касающихся состязательности процесса как принципа, определяющего институты доказательственного права, по-новому решаются и проблемы теории доказательств, а именно понятия предмета доказывания и его формирования, сущности доказывания, распределения обязанностей по доказыванию, оценки доказательств, методики применения отдельных видов доказательств и многих других[40].

Как правильно отметил В.М. Жуйков, принцип состязательности в гражданском процессе был провозглашен в ч. 1 ст. 50 ГПК РСФСР 1964 г., однако фактически полностью нейтрализован другими принципами. В результате бремя собирания доказательств было переложено на суд, который должен был осуществлять несвойственные ему функции «следователя» по гражданским делам[41].

Принципиальные новеллы в ГПК РСФСР 1964 г. о доказывании были внесены еще Федеральным законом от 27 октября 1995 г. «О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР».

Новизна нормативного регулирования процесса доказывания в новых условиях по ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ состоит в том, что от воли самих сторон зависит их участие в состязательном процессе. Пассивное их участие в состязании влечет негативные последствия не для суда, как это было ранее, а для самих сторон. Доказывание осуществляется сторонами по общему правилу в суде первой инстанции[42]. Однако по обновленному законодательству допускается представление доказательств и в суд второй инстанции, если доказательства по уважительным причинам не могли быть представлены в суд первой инстанции или им необоснованно отвергнуты. Расширены апелляционные полномочия суда кассационной инстанции, который имеет право устанавливать новые факты, исследовать новые доказательства и давать исследованным судом первой инстанции доказательствам свою оценку.

Интересны суждения Э.М. Мурадьян, высказанные ею относительно причин отклонения от судебной истины при рассмотрении и разрешении отдельных дел[43]. Автор излагает в сжатом виде причины отступления от истины, как цели правосудия отдельными судьями и судами: неосмысленность судебной ситуации, сговор сторон, злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой стороной, заблуждение стороны, неверие суда правде, вера суда полуправде или принятие лжи за правду свидетельская ложь и т. д. Идеи Э.М. Мурадьян требуют развития, изучения, поскольку имеют большую практическую значимость.

Уровень развития и совершенства современного российского гражданского и арбитражного процессуального права, регулирующего доказывание и закрепляющего систему доказательств, в значительной степени определяет демократизм правосудия и способность его осуществлять реальную защиту прав и свобод, провозглашаемых Конституцией РФ.

В настоящее время увидели свет серьезные монографические работы по теории доказательств в гражданском и арбитражном процессах, в которых, хотя и небесспорно, предпринята попытка разработки концепции доказательственного права в России как межотраслевого правового института в системе права, а также посвященные системе доказательств в англо-американском процессе[44].

Несомненно, что новые исследования обогащают российскую правовую науку о доказательствах и создают основу для дискуссий[45] и для правильного применения норм о доказательствах на практике.

Утверждения ряда авторов о том, что по современному гражданскому процессуальному и арбитражному процессуальному праву России перед судами не ставится цель достижения истины и суды не достигают этой цели, расходятся с объективными показателями судебной статистики. Таковыми являются результаты деятельности судов апелляционной, кассационной и надзорной инстанций. Отмена судебных актов данными инстанциями, как правило, свидетельствует об исправлении ошибки нижестоящих судов. В 2013 г. в суды Российской Федерации поступило 12 903 316 гражданских дел, отменено 62 367 решений, а изменено 12 457 решений[46].

Как показывает статистический анализ, отступления от цели достижения истины по конкретным делам имеют место, однако их количество не настолько велико, чтобы утверждать, что суды не реализуют этой цели и не исправляют судебные ошибки в связи с нарушением цели достижения истины[47].