Читать книгу Rapax - - Страница 4

Как же прекрасно пахнешь ты, что не сравнятся и цветы,

Как ветер, в бездне растворяюсь, когда к тебе я прикасаюсь,

Хочу прижать к себе покрепче, чтоб задрожали твои плечи,

И слабость чувствуя твою, я в аромате утону.

Как мало текстов о любви,

Хотя любовь в моей крови,

Люблю я каждого из вас,

Готов и жизнь отдать за вас.

Сейчас про тех я говорю,

Кто свой живот сложил в бою,

Про тех, кто каждый день в борьбе

За то, чтоб жили мы в стране,

Где нет ни войн, ни нищеты

И бесполезной суеты.

Где хлеб даёт сыра земля,

Что кровь народа приняла.

Но жаль, что так немного вас,

О ком я вёл сейчас рассказ,

И вот поэтому-то я

Пишу про торжество зверья,

Пишу про ненависть и боль,

И у кого какая роль —

Решать уж точно вам самим,

И я, быть может, стал б другим…

Изгибы, нежные черты, холодный, острый ум

И губы дивной красоты, а очи полны дум,

Глаза её сверкают так, что видно и в ночи —

Легко сумеет подобрать и к сердцу все ключи.

О, не идёт она – скользит среди людей без лиц,

Толпятся что вокруг порой, нет для неё границ,

Собрав рукою волос в хвост, кружась и веселясь —

В пучину страсти унесёт, как ручеёк, смеясь,

Забыть её, нет, не могу, и нет мне в том нужды,

Я жизнь не вижу без неё, и все дела пусты.

Заинтригован ты, мой друг, о ком мои молвы?

Открою я тебе секрет, что стих мой о любви!

Быть может, ты обманешь ожидания,

А я ещё не раз тебе солгу.

Но всё ж спешим друг к другу на свиданье,

Ведь мы с тобой у образов в плену.

Ты хороша, полна очарованья,

Я для тебя как дивный Аполлон,

И мукой адской мы считаем расставание —

К любви коварной ведь попали мы в полон.

Объятий жарких, поцелуев, встреч нам

Всё больше нужно будет день за днём,

И тают в комнате в ночи красные свечи,

Нас одарив уютным огоньком.

Пройдут, возможно, месяцы иль годы,

О сладкой неге первых встреч забудем мы,

Ушла былая страсть, и нет свободы —

Любовь свою мы тащим, как кресты.

Ну что ж, ты обманула ожиданья —

Я для тебя уже терновый куст,

И мукой адской мне становятся свиданья,

Но расставанья всё же больше я боюсь.

Вот так проходят месяцы и годы,

Пройти так может наша жизнь,

И не даёт любовь с тобою нам свободы.

Так, может, на свиданье зря спешишь?

Любила ты своей любовью детишек разных возрастов,

Их запирать в чулане тёмном и бить вишнёвым там прутом,

Пугать их жуткими речами, пока не свалит их всех сон

О том, что волки здесь ночами скребутся в двери под луной,

А стоит лишь глазам сомкнуться, они уж рядом, слышишь вой?

Так год за годом проходили, звала ты это добротой,

И всё больней удары были, всё толще, тяжелей пруты.

К земле детей сильнее гнули посылы дивной той любви,

А ночью злые волки выли и в дверь тяжёлую скребли.

Любила ты своей любовью детишек разных возрастов,

Их запирать в чулане тёмном и бить вишнёвым там прутом,

И вот, идя по пепелищу того, что ты звала когда-то «дом»,

Я голоса детишек слышу, их плач и твой звериный вой…

Холодная кровь, во мраке душа,

Неведомо ей состраданье,

И мокрые волосы – так хороша,

Любить же её – лишь страдание,

А голос как будто журчанье ручья,

Верх счастья – тобой обладание.

Туманишь мне разум, на ухо шепча,

И глаз твоих синих мерцание.

Нырять так опасно в объятья твои,

В том омуте ждёт лишь погибель,

Но зная всё это, хочу я рискнуть,

Скажи же, открой своё имя.

Когда ты пыталась меня утопить —

Я плыл, смерть свою презирая,

Не знал, что хотела меня исцелить,

Грехи с меня в тот миг смывая.

Само совершенство, моё божество!

Наяда, речная ты нимфа!

Одну лишь тебя я могу полюбить,

На эту любовь жизнь меняя.

О, что-то странное со мной творится, мама,

Болит в душе, не заживает рана.

Как-то всё это до сих пор мне странно,

Как жаль, что жизнь окончена так рано.

А помнишь, как в один из прошлых дней,

Меня впервые усадив на карусель,

Ты мне сказала: «Будет здорово, поверь!»

И вторила тебе там птичья трель.

Но что-то странное, я не могу понять,

Ах, как же жаль, что не могу обнять,

И грустно мне бывает здесь порой,

Но у меня всё есть – ты не грусти, постой…

Ведь жить в раю намного лучше, мама,

Но не дойдёт оттуда телеграмма.

И этот стих ты хоть курьером шли,

Навеки здесь останется, внутри…

А больно от того, что не успел сказать

Всё то, что я пытаюсь передать,

Но тщетно всё, я далеко теперь,

А рай ли там, где между нами дверь?

Его сердце – брильянт в лучах света,

Его сердце – сверкающий лёд.

Каждый жаждет коснуться губами,

Но он сделать им то не даёт.

И в сердце том скрыты секреты,

Лежат в сундуке, что из боли и зла,

Не откроются вам все заветы,

Будут в сердце храниться всегда.

Под тяжким давленьем насилья и боли

Пролита им алая кровь,

В борьбе оно всегда в главной роли —

Найти всё стремится любовь.

И нет, нелегко в нём найти лучик света,

Шаря внутри вороватой рукой,

Каждый хочет узнать все секреты,

Нарушить стремится сердечный покой.

Моё сердце – брильянтовый камень,

Моё сердце – сверкающий лёд,

И нет блеска в нём без луча света,

А свет для него лишь любовь…

Любовь её – одно страданье,

Но уж дано ей обещанье,

И крепко в лоб поцеловав,

Прервёт она твоё дыханье

И красным выкрасит песок,

Когда примчится со всех ног

Она на первое свиданье,

Коль скрыться от неё не смог,

Одна любовь – одно желанье,

Тебя покрепче так прижать,

Чтоб в плоть твою себя вогнать

Со страстью, жженьем и стенаньем.

Ничто не может удержать,

Когда летит та на свиданье,

То остаётся лишь бежать.

Не знает пуля состраданья.

В любви её одно желанье —

Последней в жизни твоей стать…

Холодною была моя душа,

Неизречённой боль была.

Стерпел, когда оставила меня

В ночи средь улицы под рёв бора.

Я понял – пропасть, пустота.

То отраженье внутреннего мира.

Ты манекенщица – безлика и чиста,

Я падаль, хаос, грязь этого мира.

И нам же радостно так было наблюдать

Процесс сжиганья чучел наших конкурентов.

И ты любила громко хохотать,

Когда заматывала их руки изолентой.

Я пробудился было ото сна,

Сосуд души моей наполнила игриво,

Но вот опять он дует, мой бора,

И мною правит злая Немезида.

И я на бритвы лезвии клянусь,

Не стану больше я ходить кругами,

А просто тихо я в себе замкнусь,

И мне опорой будет демон ада…

Пробьёт мой час, очнусь я ото сна,

Смахну седую пыль тяжёлою ладонью,

И будет над могилой вашей петь он – мой бора,

А боль моя в тот миг уж будет вашей болью…

Смотрю я, детка, на тебя,

И странная картина:

Как удивительно глупа

И как собой красива.

Ты ценник вешаешь на всё,

Не зная, что так ценно.

Людей превыше всех бабло,

И это, детка, верно…

Но жизнь иронии полна,

Смешна её картина.

Ведь красота твоя глупа,

А глупость некрасива.

Вот ты твердишь мне невпопад,

Что я тебе обязан,

Что я обязанным быть рад

И что с тобою связан.

Глупышка, ты не поняла,

Что я с тобой согласен,

Тебя дороже мне бабло,

И крик тут твой бессилен.

Ты ценник вешала на всё,

Я знаю твою цену,

Важнее в мире всех бабло,

И это неизменно.

Чего тогда так злишься ты,

Кусаешь свои губки.

Была со мной для красоты,

Но глупость некрасива.

Тебя, как сломанный товар,

На лучший поменяли.

Была со мной из-за бабла?

Я это, детка, знаю…

Ты улыбаешься игриво и дразнишь, будто я дитя,

Не понимая, как тосклива с тобою будет жизнь моя,

Ведь ты красивая обёртка для безграничной пустоты,

И не моё ты вдохновенье, моих побед не символ ты!

Я погружусь в воспоминания, закроюсь ото всех забот

И вновь увижу расставание и ярких встреч водоворот,

Как же порой бывает больно, что, не уняв я в жилах кровь,

Поспешно бросил: «До свидания», но не увиделся уж вновь.

Да, да, теперь я точно понял, что зря так пренебрёг тобой,

Когда бежала ты за мною в ночи по мокрой мостовой.

Но то уже другая встреча, с особой с дивною душой,

Дрожали девушки той плечи, а я умчался уж домой.

«Ха-ха! – воскликнешь ты, читатель. – Поэт наш, видно, сердцеед!»

«Да нет, скорее он мечтатель», – вдруг слышится других ответ.

Я улыбнусь же вам игриво, дразнюсь я с вами, как дитя.

Зато я понял, как тосклива, читатель, нынче жизнь моя!

Так приятно грустить…

Эта сладкая боль!

Что внутри грудь щемит,

Ни к чему там покой,

Будешь утром жалеть,

Что так мало спала,

Оправданье твоё —

Сильно ты влюблена…

В бледно-синих глазах

Поволокой слеза,

Искусала губу,

И там рана видна.

Ты всё утро ждала,

Что откроет он дверь,

Ах, в объятьях его

Утонуть бы теперь.

День проходит за днём,

Бросит ночь свою тень,

От мечтаний и грёз

Уж не скрыться, поверь.

Так приятно грустить,

Эта сладкая боль!

В восемнадцать любить,

Твоей жизни то соль…