Читать книгу Три имени Жанны. Часть 2. Сестра Клер - - Страница 3

Дождливый вечер, загнавший под крыши тех обитателей Лондона, у которых они были, и под мосты тех, у кого их не было, привел в дом Генри Олтона и армию, и штаб-квартиру: пока хозяин мятежно спал, переместившись в кошмар не меньшей силы, чем прошедшая ночь, в его гостиной встретились доктор Дойл и капитан Талбот. Сидя у камина, потягивая бренди в ожидании хозяина, которого решено было разбудить, они не говорили о причине, которая послужила столь стремительному вызову доктора в Лондон: как умный человек, он понимал, что она веская, хотя и не была ему сообщена.

Мистер Дойл решил не продолжать свои упражнения в анализе этой истории, его самолюбию было достаточно того, что до сего дня он безошибочно угадывал дальнейший сюжет. Еще раньше самого мистера Олтона, доктор понял ту невероятную химию, которая возникла между Генри и его неожиданной подопечной, принесшей столько беспокойства в его дом и его жизнь. Несмотря на уверенную позицию ученого и медика самых прогрессивных взглядов, глянув на Олтона и его кузину, мистер Дойл готов был сразу поклясться, что Господь ведет каждого за руку к его счастью, а несчастья происходят лишь тогда, когда человек противится Его воле. Очень вовремя и очень кстати появилась эта милая французская кузина, так заполнившая пространство вокруг своего опекуна хлопотами о себе, что лучше и нельзя было выдумать лекарства от горя и отчаянья для человека, потерявшего всю семью. Их союз был предопределен и прекрасен, что могло испортить эту идиллию?

Мистер Олтон вошел в гостиную собранным, бледным, однако двигался очень уверенным шагом. Выглядел он как собственное привидение, но был тверд и решителен. В его жизни не было вызовов такого уровня, но тем сильнее он был разгорячен желанием вернуть из небытия того, кого потерял безвозвратно. И если с родителями это было подвластно только Господу и тот крайне редко выполнял подобные просьбы, то с его Дженет просить никого было не нужно: это было возможно руками обычного человека. Просто все происходило медленно. Очень медленно. Время теперь текло как вязкий прошлогодний мёд: не давая пошевелиться, склеивая все на своем пути.

Как только он сел, вбежавший за ним Моррисон прикатил тележку с поздним ужином джентльменам: холодный окорок, ветчина, жареная утка в яблоках и дюжина бутылок бренди. Отдав предпочтение ужину, чтобы хоть немного отблагодарить своих помощников за их рвение и способность сорваться с места и прийти на помощь в любую минуту, Генри ел мало и почти молча, пообещав доктору Дойлу все рассказать после. Талбот был напряжен, но как офицер знал о важности подкрепления сил войска. Знать бы еще, кому они объявили войну, или – кто объявил войну им? Доктор Дойл, терпеливо решив дождаться объяснений, так же взялся за вилку и нож. Бренди призывно искрился в хрустальных бокалах. Тишина звенела, нарушаемая лишь дыханием троих мужчин, в обход всех традиций, ужинающих наскоро и молча.

Моррисон тихо вошел в гостиную снова и, наклонившись к уху сэра Олтона сказал: «В прихожей Вас ожидают. Это не терпит, сэр», – и Генри вскочил и вышел вперед испуганного Моррисона, который вслед ему продолжал: «в Вашем холле сейчас дерутся две разведки. Боюсь, нас ждет еще одна Столетняя война!».

Совершенно запутавшись, доктор Дойл посмотрел на сэра Талбота и, не найдя ответа на свои красноречивые и немые вопросы, все-таки негромко спросил, отложив вилку с ветчиной:

– Во что мы ввязались, мистер Талбот?

– В войну, мистер Дойл… В войну разведок, черт меня побери! – горячо и тихо после паузы ответил Талбот самому себе, глядя в свою тарелку.

– Не сочтите меня навязчивым, мой друг, но при чем здесь мистер Олтон?

Вошедший Генри, явно разгоряченный полученными новостями, бросив на стол две пухлые папки, ответил за своего друга:

– Не я, доктор, а графиня де Леви…

Доктор Дойл слушал молча, не перебивая беспокойный, но уже стройный рассказ Генри о том, что случилось за последние сутки на Итон-стрит, кто такая графиня де Леви и почему она оказалась в Англии. Отчеты, с которыми явились представители тайных канцелярий обеих держав, Англии и Франции, лежали на краю стола объемными папками, но не производили впечатления содержательных извещений: в холле оба задиры, быстро поспорив о величии их монархов и перейдя к рукоприкладству, отрицательно покачали головами. Будто бы и не сговариваясь, обе разведки не нашли ничего о местонахождении графини де Леви. Английская добавила, что определить местонахождение иностранной гражданки невозможно из-за территориальных особенностей поисков. Французская причиной назвала свою войну с Пруссией, внутренними политическими проблемами и запретом Национального собрания выдавать местонахождение членов семей и родственников слуг государства. Единственное, что не удавалось Генри делать постоянно – это думать холодно и отстраненно. Талбот умел только сокрушать противника, а им был нужен человек думающий и надежный, способный анализировать информацию и делать верные умозаключения, не отвлекаясь на отчаянные мировые войны.

Они пересели к камину. Доктор Дойл закурил. Взглядом окинув своих собеседников, он читал в их глазах надежду, места которой реальность не оставляла: найти похищенную дочь начальника Черной комнаты Тайной канцелярии Второй Империи, ведущей войну с самым могущественным государством Европы троим англичанам, один из которых ослепленный болью утраты жених, второй капитан кавалерийского полка, а третий – врач из провинции, не представлялось возможным ни при каких обстоятельствах. И в то же время, никто так, как доктор Дойл, не знал, что искреннее желание способно сотворить невозможное, конечно, если желание несет благо. Генри закончил свой рассказ, опустив глаза и глядя в огонь в камине:

– Я имею опыт розыска и возвращения людей с другого континента, джентльмены. Но это не было моим личным делом, поэтому сейчас для успеха мне нужны вы оба. Готовы ли Вы участвовать в истории, которую на этот раз сотворите сами?

Доктор помолчал, затягиваясь сигарой, и тихо ответил сэру Генри:

– Во-первых, должен сказать вам, что вы надеетесь на чудо. И существует одна миллионная доля вероятности того, что наши усилия приведут к успеху. Против всех остальных, провал в которых разрушит не только наши надежды, но и жизни. Мне хотелось бы, чтобы вы оба осознавали это и приняли как факт. Во-вторых, возможно, что ваша оценка моих способностей завышена и мне окажется не под силу решить этот ребус. В-третьих, нам придется обращаться за помощью к таким слоям общества, о которых вы и не догадывались, а я предпочел бы никогда не встречать повторно. Это – война до последнего патрона. Я, в отличие от вас двоих, осознаю, во что ввязываюсь. Что поделаешь? Я люблю сложные ребусы и довольно долго прожил для того, чтобы не бояться потерять оставшиеся мне дни. Я люблю головоломки и ради них готов жертвовать. А вы? Вы готовы на такое ради любимой женщины?

Не задумываясь, они оба: и Генри, и Талбот, одинаково горячо ответили: «Да!», еще мало понимая, что придется пройти им в будущем, но искренне желая вернуть то равновесие, которое для обоих заключалось в существовании графини де Леви. Удивленно переглянувшись, они замерли: Талбот понял, что проговорился, Генри понял, что у его друга свои интересы в этом деле. Видя их замешательство, доктор Дойл усмехнулся:

– Вы выясните все тогда, когда графиня де Леви будет сидеть в этой гостиной, живая и невредимая. Ни минутой раньше! До этого момента вам двоим нужно быть самыми преданными союзниками и верными друзьями, каковыми вы и являетесь.

Генри очнулся от удивления и, не выпуская свои чувства наружу, спокойно произнес:

– В таком случае приступаем. Все, что мы узнаем, все, что нам покажется причастным к нашему делу, мы будем приносить сюда, на Итон- стрит, в кабинет. Важна любая мелочь. Каждый вечер мы будем собираться здесь в девять и обмениваться тем, что смогли сделать за день…

Доктор Дойл покорно подытожил:

– Я отправлю несколько писем в свою больницу, мне нужно подумать о схеме наших действий. А сейчас – выпейте еще бренди и ступайте спать, джентльмены, это совет врача.

Генри облегченно выдохнул, залпом выпил все из своего бокала и помолчав немного, сказал:

– Спасибо, доктор!

– Доброй ночи. – и мистер Дойл решительно встал со своего места. Моррисон проводил его, попутно обещая найти все, что необходимо мистеру Дойлу. Генри и Талбот остались одни.

Не поднимая друг на друга глаз, они молчали. Как такое вообще могло случиться со старыми друзьями, которые как братья росли с самого детства? Одна женщина, настоящее чувство – и они соперники? Генри понимал, что его Дженет могла вызвать чувства у кого угодно, но меньше всего думал он об этом касательно Тони Талбота. А его друг сидел напротив, осознавая, что у него нет шансов: не потому, что Латаймер красив, умен, богат, а по тому, как Она смотрела на Генри Латаймера, не сводя глаз. И в то же время не мог Талбот контролировать свои чувства к Ней. Резкой вспышкой вошла в его жизнь графиня де Леви, неожиданная, яркая… Слишком быстро, чтобы привыкнуть к этому свету настолько, чтобы не замечать его. Да и возможно ли это было? Не замечать Ее, не думать о Ней…

Оба они молча заканчивали по второй бутылке бренди. Оба собрались сидеть так всю ночь, будто время могло найти решение той боли, которая покрывает вчерашних друзей, ставших в одночасье противниками. И Генри оказался сильнее. Он заговорил слегка заплетающимся языком, глядя в камин, но искренне обращаясь к своему товарищу:

– Тони, я хочу ее найти.

– Ты не думал, что она сама? – Талбот так же не мог поднять на своего друга глаз, как выговорить т о, что невеста его друга сбежала из-под венца. Генри же размышлял:

– Только не она… Даже если… Даже если она сама захотела сбежать, она бы оставила записку. Но она не могла сама… Я знаю ее… Даже если… Я просто хочу найти ее и убедиться, что с ней все хорошо.

– Я хочу того же, Генри… – Талбот тоже говорил нечетко, и в помощь непослушному языку кивал головой, – Она же… Она такая…

– Да, Тони… Она – такая…

И они хором озвучили: «Яркая Звезда Франции!», подняли бокалы и почувствовали прежнее тепло старой дружбы. Вспомнив что-то, Генри вдруг поджал губы и, уже не контролируя себя, заносчиво произнес:

– А этот Ла Валетт с ней два раза танцевал…

– Наглец! – и глаза Талбота сузились, но Генри попытался объяснить себе и другу право хозяина приема на любом балу, которому не отказывают в приглашении танцевать:

– Ну, он – посол…

– Но – наглец!

И они скрестили бокалы еще раз, довольные нашедшимся внешним врагом. После паузы, Генри осенило открытие, которое он тут же озвучил своему другу с гневом, хорошо разбавленным бренди:

– Что, если это – он? Если это все устроил посол Ла Валетт?

– Вот мерцаве-ц! – подхватил Талбот, пытаясь встать со своего кресла и немедленно идти во Французское посольство. Генри подал ему руку и сам встал. Их мстительный дуэт сильно раскачивался. Решено было немедленно идти в посольство и вызывать посла на дуэль. Если его не убьет Генри, его убьет Талбот.

Они обнялись и почти ровно дошагали до выхода из гостиной, где из темноты проема дверей навстречу им вырос доктор Дойл в домашнем халате и резонно поинтересовался, а кто в этом случае будет искать графиню де Леви? Друзья обмякли. Протрезвев благодаря этому вопросу, оба застыли, вернувшись в реальность…

– Я не буду сидеть, сложа руки… – тихо, но твердо сказал Генри, опустив глаза.

– Лягте, расправив их, – отрезал мистер Дойл, – Не заставляйте меня жалеть о том, что я согласился на это предприятие! Я готов к партнерству, но не собираюсь быть вам обоим родной матерью! Завтра после завтрака оба в кабинет! А сейчас – или вы идете спать, или я – собирать вещи на первый поезд из Лондона!

Утром доктор был собран, деловит и, быстро покончив с завтраком, объявил им, что имеющаяся информация для анализа недостаточна: необходимо учесть всех, кто мог желать неприятностей графине де Леви, кто мог их исполнить, и кто был рядом в последние сутки. С трудом, но Генри пришлось назвать имя Сен Паля и Агнес Хейли: ему показалось, что леди Хейли он заметил на приеме в посольстве Франции в окружении нескольких темных личностей, она преследует его уже несколько лет после одного поручения Её Величества, которое он выполнил с честью, но попал в область личных интересов леди Хейли. Сен Паля Генри не знал лично, но знал, что он – прусский шпион и что еще месяц назад этот человек, преследовавший его Джейн от Парижа, находился в Дувре и получил отказ графини в своей просьбе. Талбот напрягся в этот момент, но промолчал. Генри сообщил так же, что на приеме были несколько прусских шпионов, о которых ему было немного известно, но это обычное дело в наше время. Доктор Дойл кивнул и начал объяснять ситуацию:

– В похищении графини де Леви условно мы можем подозревать: разведки Франции, Британии, Пруссии, господина Сен Паля, леди Хейли и неизвестное нам лицо или группу лиц, о которых мы пока ничего не знаем. Поэтому первое, что мы должны обеспечить – это крайне осторожный обмен информацией с этими подозреваемыми нами объектами, и если мы не общаемся с леди Хейли и Сен Палем, то с разведками нужно быть втройне предусмотрительными и осторожными. Так же я навещу кое-кого сегодня в Лондоне, чтобы уточнить, насколько никто ничего не видел и не слышал в ту ночь.

В этот момент вошел Моррисон и объявил:

– Лондонская стереоскопическая компания прислала своих рабочих, сэр.

– Рабочих? Зачем? – спросил Генри, не понимая ничего.

– Фото леди Джейн, сэр. Оно в раме, сэр.

– Поставьте на камин, не распаковывая…

– Невозможно, сэр: фото огромное, мистер Ноттидж и мистер Ингленд прислали сопроводительную открытку и инструкцию по установке. Они сказали, что это второе фото в их практике такого размера и они очень беспокоятся о его транспортировке и правильном расположении в помещении. Это портрет в полный рост, и установят его их рабочие…

Кулаки Генри сжались, а лицо побледнело. Он не был готов сейчас смотреть ей в глаза, своей милой Дженет. Только не это. Только не сейчас. Не только боль потери, но и чувство вины за то, что не уберег ее, наполняли его душу и сердце. Талбот коснулся его плеча и сказал Моррисону:

– Я прослежу, чтобы его поставили…

– … в гостиной! – Генри трясло, но он унимал свою дрожь как мог, – Пусть будет мне напоминанием.

Доктор Дойл промолчал. Он видел, чего стоило Генри собраться в этот момент, чтобы четверть часа спустя вместо самобичевания отправиться к своей тетушке, леди Гаррингтон, рассказать ей о произошедшем и попросить помощи в поисках. Сэру Талботу выпала роль справиться о фактическом местонахождении господина Сен Паля и леди Хейли: нужны были их адреса. Сам же мистер Дойл ушел в кабинет думать, пока не наступил вечер и не пришло время для его особенных визитов.

Фото графини де Леви в полный рост, в подвенечном платье, с флердоранжем в прическе, убранное красивой витой рамой из серебра, водрузили на каминную полку и леди Джейн встала вровень с портретами знаменитых предков Гарринтонов, Латаймеров и Олтонов. Глядя в пустую гостиную, залитую печальными тенями и слабым, обреченным светом дождливого утра, она светилась так, будто одна живая стояла среди мертвых и улыбалась Генри. Она всегда улыбалась Генри: неважно, слышала ли она его голос или смотрела ему в глаза, был он рядом или за сотни миль. Генри всегда был вознагражден ее улыбкой. И серебряными искрами в глазах…