Читать книгу Подаренная жизнь - - Страница 3

После того, как я пошел в школу, я вынужден был всю жизнь сталкиваться с врачами. В детстве я ничем серьёзным не болел. Жил я в основном у дедушки. Свежий воздух и хорошее деревенское питание сделали своё дело. Правда травмы у меня были часто, и даже, изредка, довольно таки серьёзные. Меня никогда не водили в больницу. На мне всё заживало как на собаке. Это слова моей бабушки Домны дедушкиной родной сестры. Она была единственным лекарем в моей жизни. Дело в том, что я родился в городе Барановичи, потом мы жила в доме отца на хуторе у его родителей. Когда мне было три года, у меня родилась сестра. А вскоре отца повысили в должности, и мы переехали в посёлок Бастуны. Там дали нам свою квартиру, но бывал я там изредка, жил в основном у бабушек с дедушкой, которых в это время переселили с хутора в деревню Колесники. Я приписан был к Лидской железнодорожной поликлиники, а жил в другой части Белоруссии ближе к Барановичам. Правда, иногда, у меня примерно раз в год поднималась температура. Тогда бабушка Домна осматривала меня и говорила:

– Миндалины! Детская болезнь, будут тебе иногда докучать, к годам тринадцати перестанут тебя беспокоить.

Один раз, когда несколько дней меня мучила температура под сорок, она сказала:

– Два дня тебя ещё такая температура мучить будет. Могу тебе облегчить твои страдания. Но для этого придётся потерпеть боль и тебе станет легче.

– Лучше боль, чем так мучатся,– сказал я бабушке. Она вымыла руки горячей водой с хозяйственным мылом, протёрла их спиртом, подвела меня к окошку и попросила открыть рот. Я открыл. Она внимательно осмотрела нёбо и сказала:

– Открой рот, как можно шире и терпи.

Затем указательным пальцем выдавила гнойники на миндалинах. Заставила прополоскать рот настоем тёплого шалфея. Снова внимательно осмотрела миндалины, улыбнулась, выполненной работе. Потом она смазала миндалины облепиховым маслом. Мне стало легче, и я сразу уснул. Предыдущую ночь я не смог уснуть. Утром у меня уже была нормальная температура. У бабушки не было образования. Она когда то давно окончила приходскую школу. Но батушка сразу, облегчала людям и скотине их страдания даже после длительного неудачного медицинского лечения. Денег за свою работу она не брала и была уважаемым человеком в деревне.

В школу я пошел крепким мальчишкой, уже читал газеты. Хорошо считал и мог решать не простые задачи. Я был маленького роста, но давал сдачу ребятам постарше, если те пытались меня обидеть, несмотря на то, что они были на голову выше меня. Однажды к нам в квартиру зашла незнакомая бабуля в белом халате, она послушала маму, потом вдруг увидела меня и когда узнала, что я её сын и осенью пойду в школу, то очень ругала маму за то, что я не был на медицинском учёте. Она послушала меня, а потом началось: десятки пропущенных прививок, когда привили от всего от чего можно привить закончились, занялись рентгеновским обследованием, даже обнаружили сломанные рёбра, когда я их ломал, не вспомнил. Короче искали болезнь и на конец, нашли. Нашла молодой участковый врач, на третий раз своего же осмотра, старая ушла на пенсию. Сказала:

– А вы знаете, у вашего сына увеличены миндалины? Их надо срочно удалить, вот вам направление в нашу железнодорожную больницу в Лиду, езжайте срочно, а то там молодой детский хирург появился у него большая запись, а вы с линии по направлению, вам без очереди сделают.

Напуганная мама, бросила все дела и на следующий день увезла меня поездом в Лиду. Молодой двухметровый хирург, усадил меня на высокий стул, прочитал направление и сказал:

– Сестра сделай ему заморозку.

Та сделала. Потом хирург выждал несколько минут. И огромный кулак, с мою голову, с маленькими кусачками появился перед моим ртом. Резкая сильная боль с лева и кусок мяса из моего рта появился в металлической чашке. Кровь заполнила мой рот, и я начал ей захлёбываться. Мне подставили ко рту металлическую чашку, и она наполнилась кровью. Испуганный хирург сказал, что заморозка не подействовала, и сестра сделала ещё укол. Хирург заставлял меня открывать рот и сплёвывать кровь в новую чашку. Только спустя некоторое время рот окаменел. Хирург, спросил меня:

– Голова не кружится?

В этот момент я уже не смог произнести ни слова, а только, покачал головой из стороны в сторону. Наверное, подействовала двойная норма заморозки. С помощью хирурга мне удалось раскрыть рот по шире, и второй кусок мяса появился в моей чашке. Но я совсем не почувствовал боли, да и кровь совсем не шла.

– Ты малыш мужиком оказался, как ты нас напугал?

Признался мне хирург. А матери сказал:

– Такую замедленную реакцию на заморозку встречаю впервые. Представляю какую боль он испытал. Организм у него крепкий столько крови потерял, а в сознании.

Через час мы уже ехали пригородным поездом домой. Дома, наконец, отошла заморозка, но лёгкое кровотечение с левой стороны опять возобновилось. Не прекратилось оно и на второй, и на третий день. Впервые в жизни я почувствовал слабость, и мне вызвали скорую. Скорая помощь, сразу, увезла меня в райцентр в город Щучин. Там меня осмотрел ЛОР, старичок с седой бородкой выругался и сказал:

– Руки у хирурга кривые, слева задет какой-то сосудик, который без операции и процедур сам не зарастёт, а такие операции только в Минск делают. Потом он отругал маму и того врача который, направил меня на операцию. Он куда – то позвонил, вызвал вторую скорую и меня увезли в Минск.

На следующий день мне сделали повторную операцию и ещё больше месяца лечили моё горло. Хирург невысокий мужичок лет пятидесяти, оказывается, был доктором медицины, и раз в неделю приводил ко мне своих студентов, рассказывал, как коряво мне сделали операцию и во, что это вылилось.

– Операция не игрушка, её нужно назначать в крайних обстоятельствах, когда болезнь не поддаётся лечению, когда нахождение больного органа в организме не совместимо с жизнью больного. Природа не глупа и ненужные органы не будет закладывать в человеческий организм.

Потом я от него получал три плитки гематогена, и он обязывал меня съесть их до следующего визита. А при выписке врач мне сказал:

– Как смогли с Божьей помощью твои раны мы залечили, но живи сейчас осторожно, ты надолго потерял свой иммунитет.

И оказался прав. Через год я разогретый после футбола обмылся, как обычно, холодной водой из колодца до пояса и неожиданно заболел острой формой ревматизма. Эта страшная болезнь поразила все мои внутренние органы, сосуды, сердце, почки, печень, суставы. У меня была очень высокая температура, за сорок градусов. Более недели её не могли сбить, и всё же сбили, но до тридцати восьми, и я ещё месяц жил с такой температурой. Руки, ноги у меня распухли, отекли, я не мог ими пошевелить, а не то, что ходить. Отец носил меня на горшок. На меня было страшно смотреть. Врач ревматолог, который меня наблюдал, лечил меня таблетками: аспирином и стрептоцидом. Неделю колол уколы, сбивал температуру, да всё слушал сердце и считал пульс. Говорил, что очень высокая тахикардия, больше ста пятидесяти ударов в минуту. Врач каждый день ездил с Лиды, делал мне уколы, пока не сбил температуру. Класть меня в больницу он не посоветовал, родителям сказал:

– Там он точно умрёт, а здесь хоть досмотрите лучше. Если честно, то эта болезнь плохо лечится. Такую тяжёлую форму этой болезни я ещё не встречал. Будем надеяться на лучшее, вдруг выживет. Только не знаю, что лучше? Умереть сразу, или всю жизнь мучится, и обременять других. У него воспалена сердечная мышца, уже образовался порок сердца – недостаточность митрального клапана. Сердце не справляется с болезнью даже без нагрузки, в положении лёжа, отёчность усиливается каждый день.

Потом врач стал ездить раз в неделю, потом совсем пропал. Его считали очень хорошим специалистом, но иногда он позволял себе лишнего и исчезал. Наступила жара, да такая, что взрослые дышали, как рыбы открытым ртом. Когда я заболел, отец написал письмо дедушке и рассказал о моей болезни. И вот спустя неделю мы получили ответ от родственников. Было два листочка, один написал дедушка родителям. Второй бабушка Домна написала мне лично. Вот некоторые выдержки из её письма:

– Узнала о твоей болезни и очень расстроилась. Ты, или твои родители, чем – то прогневили Бога, и он в назидание послал тебе испытание. С сегодняшнего дня я начала молится о твоём выздоровлении, а ты борись за свою жизнь не подведи меня, пожалуйста. Болезнь вызвала тебя на поединок, и только ты, и никто, больше не сможет победить её. Я рассказала дедушке, как тебя лечить и он написала отцу, как и чем тебя лечить. Надеюсь, это облегчит твои страдания.

Отец на следующий день уехал на рассвете в поле, и когда сошла роса, собрал траву указанную бабушкой в письме. А в три часа дня вынес меня на призму железнодорожного тупика из речного песка. Раздел меня до трусов и посадил на раскалённый песок. Тупик был не далеко от здания вокзала, где мы жили на втором этаже. Отец выносил меня сначала на десять минут, потом больше, в конце время дошло до двух часов. Благо июль стоял очень жаркий и безоблачный. Было три вида высушенных растений, и пил я их регулярно по графику. Через неделю у меня температура пришла в норму. Через две спала опухоль и отёчность, и я начал ползать. Через месяц я попробовал встать на ноги, но сильная боль в суставах опрокинула меня на песок. Я учился заново ходить, превозмогая ужасную боль. Но в октябре я пришёл в школу своими ногами. Через год я полностью восстановился, играл в футбол и гонял на велосипеде за грибами.