Читать книгу Пузырь, Соломинка и Лапоть. Осень - - Страница 6

Утром детектив и опер встретились у дома, в котором жил подозрительный иностранец. К удивлению Пузырева, оба внедорожника мадам Юнкер стояли на стоянке, только спортивной машинки не было.

– Андрюха, сразу скажу про ночных девочек, – в первую очередь Федор решил отчитаться о проделанной работе. – Всё оказалось сложнее, чем я думал. Их возят откуда-то издалека. Мой человек в мире разврата сообщил, что в курсе того, что сюда, на его территорию приезжают чужаки. Он подозревает, что возят девушек из Красного Села. Он попытается что-нибудь выяснить, но гарантий тебя я дать не могу.

Пузырев задумался. Информация была не очень обнадеживающей, но в голову сыщика внезапно пришла одна мысль.

– Знаешь, Федор, у меня появилась одна идея, – усмехнулся Андрей. – Вопросы про ночную стрельбу будем использовать только для того, чтобы в дом войти. А дальше… есть у меня одна идея насчет девочек. Только ты не удивляйся, если я начну врать напропалую…

– Андрюха, сейчас ты начальник, меня Макс к тебе приставил, чтобы я корочками махал, так что действуй, как сочтешь нужным.

Уверенно подойдя к подъезду-квартире, Пузырев нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял высокий, крепкий мужчина лет тридцати пяти.

– Здравствуйте, моя фамилия Гуськов, – Федор сунул под нос швейцару удостоверение. – Я хотел бы поговорить с хозяином дома, ну и задать остальным жильцам несколько вопросов по поводу убийства во дворе позавчера ночью.

– Ждите здесь, – лакей смерил «полицейских» высокомерным взором, – я доложу хозяину, что вы пришли.

– Извините, любезный, – усмехнулся Пузырев, – а Вы сами были в ту ночь в этом доме?

– Да, в ту ночь я был в этом доме, – кивнул мужчина. – И я слышал выстрелы, так как окна моей спальни выходят как раз во двор, и я обычно на ночь открываю форточку, какая бы ни была погода на улице.

– А что Вы сделали, когда услышали выстрелы? – поинтересовался Андрей, немного удивленный откровенным ответом швейцара.

– Ничего, – мужчина пожал плечами. – Вернее, я встал с постели, подошел к окну, выглянул. Но было темно, и я ничего не увидел. Мне не полагается выходить из дома без разрешения хозяев, поэтому я снова лег спать. Впрочем, скоро приехали скорая и полиция, и заснуть я еще долго не мог.

– А кто еще в ту ночь был в доме? – задал Пузырев еще один вопрос.

– Мои хозяева были дома, но они спали. Окна их спальни выходят на противоположную сторону, поэтому о стрельбе они узнали от меня уже утром. Насчет того, что кто-то был убит, они, скорее всего, и сейчас не знают, так как я сам об этом узнал только что от вас.

– И больше никого не было в доме? – продолжал допытываться сыщик.

– Уборщица приходит по утрам через день, она никогда не ночует. Марк, шофер хозяина, тоже приезжает обычно по утрам и здесь ночует очень редко. В ту ночь его не было.

Андрей кивнул, и, поняв, что вопросов больше не будет, лакей пошел по лестнице вверх.

Ждали сыщики недолго, слуга важно спустился по лестнице и доложил, что хозяин ждет господ полицейских в гостиной. В сопровождении всё того же жутко высокомерного то ли лакея, то ли швейцара, то ли камердинера Пузырев и Гуськов поднялись на второй этаж и, пройдя через большую полупустую комнату почти без мебели, но с огромным количеством картин на стенах, вошли в большой зал. Здесь мебели было много: мягкие диваны, большие кресла, высокие и низкие журнальные столики. Стены и здесь были почти полностью увешаны разнообразными картинами.

Пузырев в живописи не очень разбирался, поэтому весь этот вернисаж особого впечатления на него не произвел. Зато произвел впечатление стоящий около окна мужчина. Он был невысок, поджар, седина серебрилась в его густой черной шевелюре. На бельгийца Александер Юнкер похож не был, скорее на итальянца: было в его внешности некоторое сходство с Аль Пачино.

– Чем могу быть полезен господам офицерам? – спросил мужчина, акцент в его речи хоть и присутствовал, но был не сильно заметен.

– У нас есть две причины побеспокоить Вас, господин Юнкер… – начал Пузырев.

– Можно Алекс, – улыбнулся «Аль Пачино».

– Ах да, меня зовут Андрей, моего товарища Федор, – сыщик тоже улыбнулся как можно более приятно. – Так вот, нас в Ваш дом, Алекс, привело два обстоятельства. Во-первых, мы хотели бы узнать, Вы слышали что-нибудь о трагедии, разыгравшейся позапрошлой ночью здесь рядом во дворе?

– Мне Григорий, мой помощник, говорил о стрельбе, но больше я ничего не знаю, – сокрушенно покачал головой мужчина.

– А Вы в ту ночь были дома?

– Да, конечно, я не люблю ночевать в чужих домах, предпочитаю уют собственной спальни.

– Вы были с Вашей женой?

– Разумеется, – довольная улыбка, появилась на лице иностранца, – хоть мне и шестьдесят два года, я всё еще предпочитаю проводить ночи с любимой женщиной.

– А где она сейчас, кстати? – вступил в разговор Федя.

– Она сейчас наверху, – по-прежнему улыбаясь, мужчина посмотрел на опера. – Несколько лет назад Виктория неожиданно увлеклась живописью. Теперь ее от мольберта тяжело оторвать. Я устроил на третьем этаже для нее мастерскую, в которой она проводит почти всё своё свободное время.

– Хорошо, мы приняли к сведению, что в ночь убийства ни Вы, ни Ваша жена ничего не слышали, – кивнул Пузырев.

– А кого убили? – Иностранец с искренним любопытством посмотрел на сыщика.

– Одного взломщика сейфов, – не моргнув глазом соврал Андрей. – В нашей стране таких называют «медвежатники». И это, кстати, вторая причина, почему мы решили нанести Вам визит.

– А что общего у меня и у, как Вы выразились, медвежатника? – удивление в глазах Юнкера было неподдельным.

– У нас есть сведения, что готовилось ограбление Вашего дома, – Пузырев стал очень серьезным. – Убитый действовал явно не один. Сами понимаете, у полиции есть свои люди в определенных кругах. Так вот, поступила информация, что не всё ещё закончилось, и вероятность того, что преступники всё же предпримут попытку ограбления, очень велика.

– Не вижу смысла грабить мой дом, – иностранец по-прежнему выглядел удивленным.

– А картины? – Андрей тоже изобразил удивление. – А деньги?

– Деньги дома я не храню, – усмехнулся Юнкер. – А насчет картин… Вы, конечно, видите на стенах моего дома множество дорогих полотен, и да, это подлинники. Но, во-первых, они застрахованы, во-вторых, они находятся под сигнализацией, и в-третьих, даже если их кто-то украдет, продать потом их будет практически невозможно.

– Даже коллекционерам? – Федор тоже включился в игру, предложенную Андреем.

– Мир коллекционеров очень узок, мы все друг друга знаем, – мужчина покачал головой, – я абсолютно уверен, что никто не захочет купить картины, принадлежащие сейчас мне. Вернее, если кто-то захочет, то обратится ко мне напрямую, а не будет покупать их у воров. Кстати, откуда у вас такие нелепые сведения насчет ограбления?

Пузырев ждал этого вопроса, именно он ему и был нужен.

– Вы ведь в курсе, что существуют девушки, скажем так, не отягощенные моралью? – усмехнулся сыщик. – И вот среди таких дам очень легкого поведения поползли вдруг слухи о полотнах великих мастеров, которые просто висят на стенах. Как говорят эти самые дамы: просто приходи, бери и твоё будущее обеспечено до самой старости.

– И откуда эти, как Вы выразились, дамы взяли такую странную информацию?

– По нашим каналам мы узнали, что эти дамы очень часто бывают в вашем доме, Алекс. Я бы даже сказал чересчур часто.

– И Вы им верите? – нахмурился Юнкер.

– У нас нет оснований им не верить, – Пузырев пожал плечами, – хотя мы и не очень понимаем, зачем эти дамы столь часто посещают Ваш дом. У Вас ведь есть жена, и, насколько я понимаю, она намного Вас моложе. Зачем мужчине вызывать девочек особого рода в дом, в котором в это время находится молодая красивая женщина, законная супруга? Вы не любите свою жену?

– Да, Виктория моложе меня почти на тридцать лет, – Алекс задумчиво покивал. – И я ее, конечно же, очень люблю… Но, видите ли… Я не знаю, как вам сказать… Знаете, я, пожалуй, тоже задам вопрос. А у вас, господа сыщики, есть законные основания лезть в мою личную жизнь?

– Нет, оснований лезть в личную жизнь у нас нет, – Андрей покачал головой. – Мы пришли просто побеседовать, предупредить Вас о возможном покушении на Вашу чудесную коллекцию полотен… Вы можете позвонить даже Вашему адвокату… Но, знаете, пока ведь это частный разговор, вы можете отвечать на вопросы, можете не отвечать… Пока это Ваше право.

– Из Вашего объяснения, Андрей, я понял, что не отвечать я могу, но если не буду, то…

– Да, мы будем вынуждены вызвать Вас в отделение повесткой. Нет, Вас ни в чем не обвиняют, мы просто пытаемся разобраться с довольно резвой бандой грабителей и не менее разветвленной сутенерской сетью, а Вы в этом деле всего лишь один из свидетелей. Поэтому Вам решать, где лучше беседовать, здесь или в полиции в присутствии Вашего адвоката.

Пузырев нес откровенную пургу, его уши не покраснели только потому, что Андрей вообще никогда не краснел, даже когда очень сильно смущался. Вся его не имеющая под собой никаких правовых оснований речь была произнесена только лишь в надежде на то, что иностранный гражданин не очень хорошо разбирается в реалиях российской действительности, и уж тем более он мало что понимает в работе российской полиции.

– Если я скажу, что эти легкие дамы приходили не ко мне, а к Григорию, моему помощнику, Вы мне, наверное, не поверите? – Юнкер с саркастической улыбкой посмотрел на Андрея.

– А где проводит ночи Ваш помощник?

– У него две комнаты на первом этаже, – пожал плечами иностранец.

– В таком случае мне будет трудно поверить Вашим словам, – Пузырев улыбнулся. – Если дамы приходили к Григорию, они не могли видеть картин. Ведь они бы тогда не поднимались выше первого этажа, и я очень сомневаюсь, что стены комнат Вашего помощника тоже увешаны дорогими полотнами.

– Ладно, чего уж тут… – Алекс тяжело вздохнул и смущенно отвел в сторону взгляд. – Знаете, господа, в этом тяжело признаваться чужим людям, но… чтобы не ездить в отделение полиции… В общем, я привык, проведя всю свою долгую жизнь в богемной обстановке, чтобы в определенные моменты меня окружали женщины, не стесняющиеся своих тел. Это своего рода стимулятор для меня, как для мужчины.

– И как Ваша жена смотрит на это? – удивленно спросил Андрей. Он не очень верил пожилому господину, но вынужден был признать, что отговорку тот придумал довольно интересную.

– Виктория никогда не была пуританкой, – покачал головой Юнкер, – она долгое время вращалась в тех кругах, где обнаженное женское тело не вызывало лишних вопросов. Она понимает мои потребности и относится к этому спокойно, я бы даже сказал, философски.

На некоторое время в комнате повисла тишина. Пузырев обдумывал услышанное, а представитель богемы, по-видимому, считал разговор исчерпанным и выразительно смотрел на дверь.

– У меня будет к Вам, Алекс, еще одна просьба, – Андрей решил попробовать продолжить игру.

– Какая? – взгляд Юнкера выражал недовольство.

– Вы не будете возражать, если я немного осмотрю Ваш дом и поговорю с Вашей женой? Я отлично понимаю, что у меня нет ордера, нет особых оснований находиться в Вашем доме, но… Вам ведь нечего скрывать?

Около минуты иностранный гражданин стоял, уперев свой задумчивый взгляд в живот сыщика.

– Хорошо, идемте, – наконец сказал Алекс. – Я уверен, что просто так полиция от меня не отстанет, так что лучше будет, если всё побыстрее закончится.

Юнкер уверенной походкой направился к двери, через которую сыщики недавно вошли.

– Сейчас вы, господа полицейские, были в гостиной. Тут иногда собираются мои друзья, и мы отдыхаем, наслаждаясь беседами и осматривая картины старинных мастеров. Вы, конечно же, пришли сюда не любоваться полотнами, но всё же обратите внимание на полотна ван Эйка и Питера Брейгеля Старшего. Эти картины – гордость моей коллекции.

– Подлинники? – скептически спросил Федор.

– Я не держу копий, – усмехнулся Юнкер.

Мужчины вышли в полупустую комнату, через которую до этого проходили.

– В этой комнате в дни, когда я провожу встречи с моими друзьями, обычно проходит что-то типа фуршета, люди могут немного перекусить, любуясь картинами. Здесь на стенах вы тоже можете видеть картины фламандских мастеров.

Юнкер провел «полицейских» по всем комнатам второго этажа. Он показал им даже свою семейную спальню и две комнаты для гостей, ванную и туалет. Картин великих художников больше нигде не было, внутренние, не предназначенные для приемов помещения были обустроены более скромно, чем два главных зала.

– Пойдемте на третий этаж, – Юнкер вывел назойливых посетителей на лестницу. – Там, кроме мастерской моей жены, есть еще пара помещений.

Планировка третьего этажа была совсем другой, не такой, как этажом ниже. От лестницы тянулся длинный коридор, из которого в две стороны выходило пять дверей.

– Здесь у нас с Викторией помещения для отдыха друг от друга, – улыбнулся Алекс. – Справа три мои комнаты, где я могу отдохнуть, поработать, принять своих гостей отдельно от жены. Слева ее мастерская и тоже комната для приема уже ее гостей.

Хозяин дома остановился около одной из дверей и постучался.

– Можно, дарлинг? – спросил он через дверь. – Я показываю дом господам полицейским.

– Да, конечно, заходите, – раздался из-за двери приятный довольно низкий бархатный голос.

Войдя в огромное, освещенное люстрами и прожекторами помещение, Пузырев замер. На фоне темного окна, с пасмурным серым небом за ним, около большого мольберта стояла высокая белая фигура. Андрей не сразу узнал женщину, которую он видел накануне около дома.

Виктория была чуть ли не на голову выше мужа. На ней было надето что-то типа длинного белого купального халата из старинных иностранных фильмов, на голове красовался белый высокий тюрбан. Взгляд мадам Юнкер был не столь презрителен и высокомерен, как на улице. Наоборот, его можно было с некоторой натяжкой даже назвать приветливым.

– Чем мы заинтересовали полицию? – удивленная улыбка появилась на лице Виктории.

– Они расследуют убийство на улице. Помнишь, Григорий говорил о ночных выстрелах.

– А да, что-то говорил, – женщина махнула рукой, держащей кисточку, – но мы ведь спали и ничего не слышали.

– Вы часто рисуете здесь? – спросил Пузырев, подходя к окну и глядя на противоположный дом.

Сыщик сразу увидел, что балкон в квартире Ксении смотрит прямо в окна мастерской Виктории. Андрей окинул взглядом помещение, прикидывая размеры, подсчитывая количество окон. Отложив кисть, жена Юнкера вытерла руку о белый халат, оставив на нем оранжевую полосу, и наконец ответила на вопрос детектива:

– Если я дома, если не нахожусь в спальне или ванной, то всё время провожу именно здесь. Конечно, я не великая художница, но мне нравится водить кистью по холсту.

– Глянуть можно? – Андрей с улыбкой кивнул на мольберт.

– Ну-у… только не говорите своего мнения, – во взгляде Виктории читалось неподдельное веселье.

Пузырев подошел к картине. После шедевров, которыми были увешаны стены залов второго этажа, смотреть на картину, над которой работала женщина, было несколько удивительно. Мазней назвать это было нельзя, но и рисунком сыщик бы эти разноцветные бесформенные пятна не назвал бы.

– Почему Вы молчите? – улыбка Виктории стала даже несколько игривой.

– Ну, Вы просили меня не высказывать своего мнения, – Андрей с некоторым вызовом посмотрел в необычайно красивые женские глаза.

– Дарлинг, господа полицейские пришли сюда не для того, чтобы любоваться живописью, – усмехнулся Алекс. – У них возникли вопросы, которыми обычно интересуется полиция нравов.

– А она еще существует? – тонкие черные брови взметнулись вверх, глаза удивленно уставились на Андрея.

– Нет, конечно, – Пузырев покачал головой, – Ваш муж просто не совсем правильно понял причину нашего интереса к Вашему дому. Квартира ведь принадлежит Вам, Виктория?

– Конечно. Александер до сих пор не может получить российское гражданство, поэтому мы предпочитаем всё оформлять на меня.

– А картины кому принадлежат?

– Картины, разумеется, Алексу. Большинство куплено им еще когда мы жили в Европе. Сейчас заниматься этим бизнесом стало намного труднее, тем более, когда наша страна почти отрезана от остального мира… Но есть Китай, Турция…

– Я так понимаю, Виктория, что Вы не очень ревнивы, – Пузырев по своей излюбленной привычке резко сменил тему.

– А Вы? – вопросом на вопрос ответила женщина.

– Я очень ревнив, – Андрей усмехнулся и решил немного поспекулировать на этой теме. – Я до сих пор ревную к другим мужчинам девушку, в которую был влюблен в школьные годы.

– Алекс тоже меня ревновал… раньше, – Виктория покачала головой. – Сами понимаете: подиум, поклонники, перед которыми я часто представала почти без одежды. Но я вот никогда этим не страдала. Я смотрю на вещи проще: если мужу что-то надо, если ему в какие-то моменты мало моего тела, то почему бы ему не пользоваться чем-то еще для получения радости и удовольствия.

Хотя открытым текстом речи о проститутках в мастерской не было, жена Юнкера правильно расценила посыл мужа о полиции нравов. Это несколько насторожило Пузырева, но придраться ему всё же было не к чему.

– У вас, господа полицейские, еще есть вопросы к моей жене? – довольно сухо спросил Алекс.

– Нет, вопросов больше нет, – Пузырев покачал головой. – Я только хотел бы заглянуть в еще одну комнату.

– В какую? – удивленно спросил Юнкер.

– В шестую. На Вашей половине этажа, Алекс, расположено три комнаты, а на стороне Виктории только две. Судя по тому, что мастерская Вашей жены не столь уж и велика, исходя из планировки дома, можно предположить, что тут должна быть еще одна комната, выходящая окнами туда же, куда и эта мастерская.

В помещении повисла гробовая тишина. Пузырев, как ни в чем не бывало, оглядывался по сторонам, Федор удивленно смотрел на сыщика, супруги Юнкер напряженно смотрели друг на друга.

– Я, конечно, не настаиваю, – Андрей пожал плечами, – вы можете мне даже поклясться, что больше в доме нет никаких помещений. Но я ведь могу достать технический план дома, это не проблема, изучить его и прийти сюда уже с постановлением на осмотр дома на предмет незаконной перепланировки.

– Незаконной перепланировки нет, – покачал головой Алекс, – всего-то переделали дверь. Сделали вход в комнату не из коридора, а из мастерской.

Мужчина подошел к ширме, загораживающей часть стены, и сдвинул ее в сторону. За ширмой была дверь.

– Где-то через год после того, как я переехал в вашу страну, я встретил на Невском проспекте художницу, – Алекс задумчиво почесал переносицу. – Она очень хорошо рисовала, но выглядела ужасно. Мы разговорились, и выяснилось, что ей негде жить, а денег не хватает даже на пропитание. Я пригласил ее к себе, выделил ей комнату, позволил рисовать, сколько захочет.

– Я понимаю, что Ваша жена неревнива, но всё же… – Андрей перевел взгляд с Юнкера на его жену.

– Я ничего не имела против, тем более что женщина была старше меня и не блистала красотой, – усмехнулась Виктория. – Я даже получила от этого знакомства пользу.

– Да, – подтвердил слова жены Алекс, – благодаря Серафиме, а так звали художницу, моя супруга приобщилась к искусству. Серафима научила Викторию рисовать, мы даже специально перенесли вход из коридора сюда, чтобы женщины в любое время могли заниматься своим любимым делом.

– Дверь-то откройте, – улыбнулся Пузырев.

– У меня нет ключа, – покачал головой Алекс. – Два года назад, не сказав ни слова, Серафима покинула наш дом, ушла от нас в неизвестном направлении. Больше мы ее не видели, а я в эту комнату больше никогда не заходил.

– Вы не объявляли ее в розыск? – спросил Гуськов.

– Зачем? – иностранец удивился вполне натурально. – Она взрослый, самостоятельный человек. Она не была нашей родственницей, не была тут прописана. Она пожила у нас, скопила денег и вернулась к привычной свободной жизни.

– Я не верю, что в доме нет ключа от этой двери, – Пузырев покачал головой.

– Может, где-то и есть, но… вы ведь уже убедились, что никакой незаконной перепланировки в доме нет.

– Господин Юнкер, я хочу Вам напомнить, что мы расследуем: а – убийство, б – попытку ограбления, ц – занятие проституцией, которая у нас в стране запрещена законом. Я могу вернуться сюда через час с постановлением на обыск. Но оно Вам нужно? Мне просто нужно убедиться, не используется ли эта комната в качестве притона и не было ли возможности из окна этой комнаты убить человека во дворе. Может, Вы просто откроете дверь, и мы мирно разойдемся по своим делам?

– Ладно, хватит ломать комедию, – стрельнув в сыщика презрительным взглядом, Виктория подошла к небольшому шкафчику у стены, пошарила там и подошла к Андрею с ключом в руке. – Вот, сами открывайте.

– Интересная штука получается, – Пузырев вставил ключ в замок, – дверь почему-то открывается ключом с этой стороны.

Повернув ключ, Андрей открыл замок, толкнул дверь и заглянул внутрь комнаты. Помещение было похоже на мастерскую Виктории, только было чуть меньше, а в углу стояла большая кровать без белья и покрывала.

– Когда вы последний раз сюда заглядывали? – сыщик пока не стал входить в комнату, а посмотрел на супругов по очереди.

– Я уже два года здесь не был, – повторил свои показания Алекс. Виктория проигнорировала вопрос.

Пожав плечами, Андрей вошел в комнату, нашарил рукой выключатель и включил свет. Освещение тут было не хуже, чем в студии хозяйки дома.

– Здесь убирались недавно, – покачал сыщик головой, – пыли нет, чисто. А кто тут так развлекался?

Стены комнаты не были оклеены обоями. Вместо этого они были разрисованы самыми разными картинами.

– Серафима любила раскрашивать стены, – ответил Алекс из-за двери.

– А она очень хорошо рисовала, у нее явно был талант, – Пузырев внимательно рассматривал рисунки.

– Заборная живопись, – отозвался Юнкер, – то, что она изображала на холсте, было на порядок лучше.

– А Вашу жену, Алекс, Серафима тоже рисовала? – спросил Андрей, увидев на одной из стен интересный рисунок.

Виктория на настенной картине выглядела, как живая. Рисунок был выполнен просто великолепно. Удивление сыщика вызвал только тот факт, что жена Юнкера была изображена без одежды и в довольно вульгарной позе, выставляющей напоказ все женские прелести.

– Она была сильна во всех жанрах, – ответил Алекс, – в том числе и в портрете. Если Вы хотите спросить, видел ли я изображение Виктории, то да. В общем-то, именно из-за этой не очень приятной картины я и не хотел вас впускать в эту комнату.

– Если Вам так уж нравится копаться в нижнем белье, – подала голос Виктория, – то я могу совершенно честно признаться, что в моей жизни были моменты, когда я предпочитала мужчинам женщин. С Серафимой мы тоже были очень близки какое-то время. Но это моя частная жизнь, в нашей стране за это пока не сажают.

– Господа полицейские, вы убедились, что комната не является борделем, может, пора с этим заканчивать? – недовольно проворчал Алекс.

– Да, конечно, – ответил Пузырев. – Я вот только еще в окошко выгляну.

Сыщик посмотрел в окно и убедился, что эти окна точно так же хорошо просматривались с балкона Ксении. И тут он заметил на деревянном подоконнике странные царапины. Вертикальные засечки, оставленные каким-то острым предметом, очень были похожи на календарь Робинзона Крузо. Здешняя обитательница, а может быть, и обитатель, Андрей не очень верил в правдивость истории, разыгранной супругами, явно вела или вел счет времени, проведенному в закрытой комнате. А то, что человек был в этой комнате заперт, теперь у Андрея не вызывало сомнений.