Читать книгу Азбука спасения. Том 71 - - Страница 31

ДУХОВНОЕ СЛОВО
Преподобный Исидор Пелусиот

Оглавление

Слово, произносимое на пользу слышащим, есть слово сильное, по праву называемое словом, и оно богоподобно. Слово же, имеющее последствием одно услаждение и рукоплескание, есть бряцание меди, оглашающей слух громкими звуками. Поэтому, или веди слово свое степенно, предпочитая пышности скромность, или знай, что ты – кимвал, пригодный для народных зрелищ.

У тебя… есть собрание слов, услаждающих слух, но не питающих душу. А твое слово должно быть живо. Кто лишен такого слова, тот кимвал звяцаяй (1Кор.13:1). Посему, если присовокупишь и оное, то будешь сладкозвучным органом, благоприятным и Богу, и людям.

Приятно учишь ты в Церкви, но лучше было бы, если бы учил и благодетельно. А теперь уподобляешься человеку, который бросает вверх камни и старается, чтобы камень падал прямо вниз, а тем призывает его на себя самого. Если наше обличение грехов усматривается в нас отрицающими слова делами, то не только слушателям не воспрепятствуем поступать худо, но и себя подвергнем смеху, иному уча, а иное делая.

Не повелено же нам и бисер пометать пред свиниями, т. е. пред погрязшими в страстях и ведущими жизнь скотскую, да не поперут их ногами, лукавыми своими начинаниями, хуля имя Божие, и вращшеся расторгнут вы (Мф.7:6), ибо сообщение таковым тайн для небрежно сообщающих есть неисправимое расторжение.

Не всякому человеку можно учить, потому что не все носят и багряницу. А если сим не пользуются все, особливо же бедные, которые оскорбили бы величество власти, приводя в уничижение то самое, чем показывалось ее преимущество, то удержись от речей неприличных Церкви, которые не доставляют пользы слушателям, но подвергают оскорблению нашу веру, и неприязненных нам еретиков, не против тебя и не к твоему склоняют обвинению, но возбуждают к поруганию благочестия, потому что не на твое невежество обращают они внимание, но смеются над его бессилием.

Много таких, которые наскучивают словами, но мало таких, которые бы наставляли делами и которым наипаче надлежало бы священствовать.

Достоин похвал… не тот, кто искусством и силою слова затрудняет уразумение истины, но кто излагает ее безыскусственно.

Божественной проповеди угрожает опасность, что поколеблют ее те самые, которые, по-видимому, защищают ее, потому что многие, делая противное тому, что говорят, заставили не иначе слушать речи их, как басни. Посему, размыслив об угрожающей опасности, надлежит им поступать во всем так, чтобы не изведать сего на опыте.

Надлежит знать… то, что все обращают внимание не на то, что говорим, а на то, что делаем, и поэтому произносят приговор, и если не явно, то в сердце решают полновластно. Итак, надобно иметь нам и жизнь, сопутствующую слову, и правила жизни, согласные с учением, чтобы, преодолевая словами, не быть побежденными в делах.

Любомудрствовать на словах легко, а на деле трудно. Почему одно не поражает слушателей, а другое трогает; одно возбуждает смех, а другое пробуждает беспечность; одно оканчивается укоризною, а другое похвалами; одно возмущает, а другое пристыжает слушателей. Посему должно не говорить только о том, что надлежит делать, но и исполнять это, иначе подвергаемся укоризне и будем подлежать ответственности.

Четыре… различные вещи приводят ум в состояние говорить: или сверхъестественная благодать свыше и блаженство; или чисто та, происходящая от подвигов по Богу и могущая привести душу в первоначальную красоту ее; или усвоение земной учености, приобретаемое через обучение человеческое и старание о внешней мудрости; или проклятое сатанинское обольщение, происходящее от гордости и лукавства демонского и составляющее извращение естества.

Охотно приступать к Божественной проповеди… две причины убеждали людей: удовлетворительность слова и образ жизни проповедников: потому что и то и другое, и достоверность слова, и жизнь, ручающаяся за слово, одно другому придавали силу и крепость, Не иное проповедовали, а иное делали (за сие подверглись бы осмеянию, как некоторые из нынешних…), ведя же жизнь согласную со еловом, покоряли тем людей. Посему и Христос, зная, что слово, не сопрягаемое с деятельностью, немощно и недействительно, одушевляемое же деятельностью – живо, сильно и действенно, – всякой добродетели и любомудрию обучив апостолов делами, и наставив словом, и украсив божественными дарованиями, потом уже послал их на уловление человеков. Ибо во всей точности знал, что нравственность проповедников не меньше чудес возможет привлекать людей. Так, рассеявшись по вселенной, подобно крылатым земледелателям, посевая слово благочестия, благоустроив нрав свой по наставлению Учителя, и ведя жизнь не только неукоризненную, но даже чудную, препобедили всю подсолнечную. И ни мудрость, ни могущество, ни богатство, ни царская власть, ни самоуправство, ни варварская свирепость, ни полчище демонов, ни сам диавол, ни голод, ни стремнины, ни узилища, ни иное что, признаваемое страшным и действительно страшное, не превозмогло их, напротив того, все уступали, и давали им место, и быть побежденными почитали для себя славнее всякой победы и победных памятников, ибо, укрепившись в той мысли, что быть хорошо побежденными лучше, нежели худо победить, соделались небожителями.

Превосходного образования не срами грубостью сердца, но присоединяй к хорошим дарованиям и доброе сердце, и к силе слова – кротость нравов, чтобы тем и другим соделаться славным.

Премудр в слове… кто может мысль свою изложить ясно, а не кто затемняет ясность великомудрыми и высокими речениями. Один издавал на свет сокровенное, а другой и явное для всех скрывает во тьме. Почему один, как желающий пользы слушателей, достоин многих похвал, а другой, как домогающийся собственной своей славы, не стоит награды.

Истинную краткость, соединенную с ясностью, составляет не опущение доказательств, но исключение нимало не содействующего предположенной цели. Как излишнее дело вставлять не относящееся к главной мысли, так необходимо не оставлять чего-либо входящего в состав ее. Посему и ты, если встретится слово, в котором решаются возражения и излагаются доказательства, обращай внимание не на длину слова, а на то, что вопрос не мог и уяснен быть иначе, если бы слово не употребило длинных пояснений. Если предполагается изложить только мысль, то слово пусть будет кратко. Но если требуется и доказать, то необходимо слову, как растянуться в длину, так избегать всякого излишества и тождесловия.

Всякое искусство упражнением в оном усиливается и расширяется, а от праздности гибнет, наипаче же дар слова, если за ним ухаживать и орошать его, делается наиболее сильным, а если не прилагать о нем попечения, легко проходит и улетает.

Говорить должно о том, что достойно слышания, и слушающих поощряет к соблюдению правды и к целомудрию.

Кажется, как говорят иные, чужими украшаешься ты трудами, от других собираешь плоды пота, но хотя они винят тебя в этом, а я с удовольствием хвалю тебя за это. Ибо гораздо лучше иметь во устах, хотя и чужие писания, нежели быть праздным, лениться и празднословить.

У лакедемонян <спартанцев>, справедливо определявших, что слова суть тени дел, живущему срамно, не позволялось выговорить доброй мысли.

Слово не тогда достойно удивления, когда течет обильно и льется не ко времени, но когда, будучи не длинно и непродолжительно, богато же мыслями, при краткости имеет всю полноту, наипаче же одушевленное благовременностью, оказывается более оживленным.

Совершенства речи – истина, краткость, ясность, благовременность, недостатки же – ложь, многословие, неясность и неприличие времени. Ибо, что пользы, если истинна, но не кратка, утомляет же слушателей, или кратка, но не ясна, или и ясна, но произносится некстати? Если же имеет все совершенства, то будет сильна, поразительна, одушевлена, покоряя слушателей истиною, преоборая краткостью, уловляя ясностью и увенчиваясь благовременностью.

Не словами… надлежит очаровывать слушателей, но деятельностью руководить зрителей.

Всякое слово, когда не исполнено на деле, не только кажется напрасным и пустым, но обращается в укоризну, особливо, если произнесено проповедником. Чем с большею готовностью стараются воспользоваться им, тем более все не доверяют ему, даже почитают его поводом к смеху. Посему должно наипаче сперва делать, а потом говорить, если же не угодно делать, то и не говорить.

У премудрости божественной речь идет наравне с землею, а мысль небошественна; у мудрости же внешней образ выражения блестящий, а дело пресмыкается по земле… Красноречие может быть орудием премирной мудрости, если будет ей служить, как тело душе или как лира играющему на лире, не внося от себя ничего нового, но истолковывая ее небошественные мысли. Если же извращает оно порядок и, когда должно быть в рабстве, почтет для себя возможным управлять, лучше же сказать, самовластвовать, то по справедливости будет осуждено на изгнание.

Если сказать больше необходимого – не дело мужа, то написать больше необходимого – будет делом женским.

Поэтому, говорим ли, пишем ли, будем уважать соразмерность.

Если жизнь препобеждает слово, и сердце – язык, то должно образовать сперва сердце, а потом язык.

Кто при своем незнании берется учить, тот, будучи одержим крайним невежеством, не способен будет и учиться, потому что в нем не даст сему места мысль о своем знании.

Азбука спасения. Том 71

Подняться наверх