Читать книгу Марина и цыган - - Страница 3

Распахнув окно, я потянулась. В это время в конце улицы показался парень, приходивший вчера звать дядьку на ферму. Поравнявшись со мной, он внезапно остановился и разинул рот. Несколько мгновений я тоже молча смотрела на него, а затем, окончательно проснувшись, рассмеялась и захлопнула раму.

Парень побежал дальше, а я подошла к шифоньеру с зеркалом. Оттуда на меня, загадочно улыбаясь, смотрела юная особа в ситцевой ночной рубашке. Её каштановые с рыжеватым оттенком волосы длинными пушистыми прядями ниспадали на обнажённые плечи. На лице же с очень белой кожей особенно выделялись тёмно-карие глаза.

Откуда-то доносилась негромкая музыка. Но в зале и во второй спальне было пусто. Тогда, осторожно ступая босыми ногами, я вышла в прихожую и подкралась к кухне. Возле стола спиной ко мне стоял Женька и усердно чистил картофель. Рядом играл включённый магнитофон. Полюбовавшись немного обнажёнными лопатками дядьки, я вернулась в свою спальню и открыла шифоньер, где, кроме моего платья, висел бабушкин старый халат. Облачившись в него, я хотела было незаметно прошмыгнуть в ванную, как вдруг халат за что-то зацепился.

Услышав треск раздираемой материи, Женька выскочил в прихожую и, никого там не обнаружив, на цыпочках подошёл к ванной. С минуту было тихо, так как он, по-видимому, приставил ухо к двери, к которой я со своей стороны тоже приникла. Когда он удалился, я открыла кран и умылась, присев на край ванны. При моём выходе дверь предательски заскрипела. Предугадав появление дядьки, я юркнула за сатиновую занавеску, которая прикрывала висевшую на вешалке одежду. Приблизившись к вешалке, дядька уставился на мои босые ноги, после чего мне ничего не оставалось, как самой отдёрнуть занавеску:

– С добрым утром, Женя!

Заштопав халат и вернув его обратно в шифоньер, я надела платье и отправилась на кухню.

– А где бабушка? – поинтересовалась я у дядьки, присев на стул.

– Ушла в церковь.

– А моя мама?

– Вера решила ещё денька два погостить у двоюродной сестры и попросила, чтобы я отвёл тебя в Святошино.

– А как же твоя работа?

– Я взял на сегодня отгул.

Закончив чистить картофель, Женька положил нож на стол и уселся напротив меня.

– Почему ты его не пожаришь? – удивилась я.

– Не умею, – признался дядька.

Вздохнув, я поднялась и принялась за дело. Вскоре завтрак был готов. Наблюдая за тем, как дядька поглощает его в своей задумчивой манере, я вдруг задушевно спросила:

– У тебя, Женя, девушка есть?

Рука дядьки замерла в воздухе, не донеся вилку до рта. Затем, отведя глаза, он ответил:

– Нет!

– Я так и думала!

– А зачем ты мою фотографию над своей кроватью повесил? – после паузы задала я следующий вопрос.

(В прошлом году, когда мы всей семьёй отдыхали в Крыму, моя мама послала бабушке цветное фото, где я и Толик были запечатлены в купальных костюмах на пляже).

– Для красоты, – ответил Женька.

– Сними её!

– И не подумаю!

– Тогда сниму я!

– Если ты это сделаешь, я попрошу у сестры ещё одну, размножу и оклею вместо обоев всю спальню.

Не придумав, что ему ответить, я решила разобраться с этим потом. Мы закончили завтрак в полном молчании. Дядька помог мне помыть посуду и убрать со стола. После чего мы с ним отправились в Святошино.

Добравшись до рощи, я заметила в стороне какую-то ограду и полюбопытствовала:

– Что это там?

– Наше деревенское кладбище.

– Давай зайдём!

Кладбище располагалось в очень живописном месте и сплошь заросло кустами боярышника. Пробираясь между ними, я с любопытством разглядывала кресты и памятники, а когда Женька подвёл меня к могиле своего отца, положила на неё собранные цветы. Немного постояв, мы двинулись дальше.

После посещения кладбища у дядьки, как у натуры впечатлительной, заметно снизилось настроение. Чтобы отвлечь его от грустных размышлений, я стала подкидывать Женьке новые вопросы. Например, откуда пошли названия «Чижово» и «Святошино»? Оказалось, от фамилий их бывших владельцев-помещиков. Кроме того, дядька рассказал мне, что из деревни в село можно попасть и другим путём: за бабушкиным домом была дорога, выходившая на противоположную сторону леса.

– А почему тогда все ходят именно этой дорогой? – поинтересовалась я.

– Потому что она безопаснее, – объяснил Женька. – Там, за околицей, огромный овраг, через который трудно перебираться.

– А какие ещё в окрестностях есть сёла? – немного помолчав, снова спросила я.

Дядька ответил, что самое ближнее – это Звонарёвка, где живёт его средняя сестра Надежда, и ещё Мельниково.

– Но ты туда лучше не ходи, Марина, – предупредил меня Женька.

– Почему?

– Потому что люди там живут плохие, жадные.

Подойдя к бабушкиному дому, мы увидели на дверях замок. И тут выяснилось, что дядька забыл ключ. Заглянув в форточку, я решила, что окно можно открыть. Нужно было только подтянуться и, просунув руку, выдернуть шпингалет из гнезда.

– Придётся лезть тебе, Женя, – сказала я, повернувшись к дядьке.

Но так как моё предложение не вызвало у него энтузиазма, мне пришлось добавить:

– Хорошо, давай брюки – сама полезу!

После моих слов Женька беспрекословно выполнил всё, что от него требовалось. Мне даже не пришлось лезть за ним в окно, так как дядька открыл заднюю дверь, запиравшуюся изнутри на засов.

Первым делом я распахнула в зале все окна. Не люблю закрытых помещений. И наоборот, мне нравится, когда с улицы в дом врываются свежий ветер, разноголосица птичьего щебетания, шёпот трав и деревьев, словом, вся весёлая суета летнего дня. Дядька сразу же улёгся на диван, явно намереваясь соснуть, а я прошла в спальню и, задёрнув за собой висевшие на дверях шторы, включила магнитофон. В отличие от Женьки, сидеть дома, когда на улице такая прекрасная погода, мне не хотелось. Поэтому, вывалив на кровать содержимое своего чемодана, я быстренько натянула на себя джинсы, «газетку», ковбойскую шляпу, солнцезащитные очки и мокасины.

Неожиданно из соседней комнаты до меня донеслись какие-то странные звуки. Осторожно выглянув из-за шторы, я обнаружила, что стол, ранее находившийся в углу, теперь был придвинут к дивану. За ним на стульях сидели невесть откуда взявшиеся три парня, которые своими спинами загораживали от меня Женьку. Сгорая от любопытства, я осторожно приблизилась к ним.

Парни играли в «дурака». Партнёром дядьки был блондин, а одним из противников – Димка. Третий игрок мне тоже показалось знакомым, хотя я не могла вспомнить, где видела его. Судя по Женькиным вздохам и по тому, как он закатывал глаза к потолку, ему явно не везло в игре. Внезапно, в очередной раз вздохнув, он встретился со мной взглядом. Но когда я показала ему кулак, поспешно опустил глаза. Решив ему помочь, я встала за спиной у Димки и знаками принялась подсказывать дядьке карты его противника. Едва удержавшись от смеха, Женька сложил свои карты веером и прикрыл ими нижнюю часть лица. При этом он быстро сообразил, что к чему, и дела его сразу пошли на лад. В конце концов, у Димки остался один червовый валет. Сообщив дядьке масть, я затем провела ладонью у себя под носом, изображая усы. Однако он не понял и переспросил: король? В ответ я подбоченилась и подкрутила свободной рукой воображаемые усики.

В этот момент его партнёр обернулся и уставился на меня круглыми глазами. Вероятно, блондина смутили мои очки и шляпа, хотя сам он был одет в спортивную чёрную майку, не скрывавшую его загорелую грудь. Заметив, что вслед за ним и Димка со своим приятелем тоже воззрились на меня с немым изумлением, я попятилась к открытому окну:

– Ладно, не буду вам мешать!

Благополучно добравшись до рощи, я отыскала дом лесника. Но там меня ждало разочарование: кроме полуразвалившейся печи, паутины и мусора я не обнаружила внутри ничего интересного. И только, уже собираясь уходить, заметила в углу окурок. Судя по сохранившемуся пеплу, здесь курили совсем недавно.

Потом я ещё побродила между берёзами, размышляя о людях, которых встретила в деревне. С бабушкой мы сразу поладили. А Женька меня забавлял. В отличие от него, Сергей казался более спокойным и добродушным. Женькиных же дружков я ещё плохо знала. Зато вспомнила, что парень, лицо которого показалось мне знакомым, был тем самым здоровяком, у которого Толик стащил яблоки. Что же касается Чижевского, то, возможно, моё первое впечатление о нём, как о нахальном типе, было обманчивым. В общем, мне пока всё здесь нравилось: и природа, и люди. Придя к этому заключению, я решила вернуться.

В зале стол уже стоял на прежнем месте, а игроки вместе с картами испарились неизвестно куда. В спальне тоже никого не было. Прихватив магнитофон, я снова вышла на улицу. Там села на скамью возле дома, сняла шляпу и мокасины, водрузила на лоб очки и с мечтательным видом стала слушать музыку. Неожиданно я заметила чью-то голову, высунувшуюся со двора из-за кирпичной ограды. От удивления мои брови поднялись вверх и очки, сидевшие на лбу, хлопнулись обратно. Голова тут же исчезла. Заглянув за ограду, я обнаружила там притаившегося Женьку и его приятелей. Тогда, дабы не смущать их, я побрела по улице, разглядывая по пути дома. Вдруг мои ноги словно вросли в землю: возле открытого окна сидел парень и ел сушёную рыбку. Рядом с ним на раме висела ещё целая связка такой же рыбы. Увлечённый своим занятием, незнакомец явно не замечал меня. В это время возле бабушкиного дома показался дядька с дружками. Но мне было не до них. Глотая слюнки, я рассматривала рыбку а, заодно, и парня. Про себя я сразу окрестила его «Интеллигентом» из-за аккуратной белой рубашки, в то время как другие деревенские парни (кроме Женьки) ходили или в старых футболках, или вообще без них. Даже рыбу он ел деликатно, не обсасывая косточек. Последнее меня окончательно «убило».

Круто развернувшись, я побежала навстречу дядьке, но когда до него оставалось всего несколько метров, свернула к ближайшему дереву и, ухватившись руками за ветку, повисла на ней. Та сразу хрустнула. Хорошенько ободрав её, я деловито осмотрелась по сторонам, после чего Женьку и его друзей словно ветром сдуло. Но я, не обратив на это внимания, кинулась обратно. К счастью, Интеллигент по-прежнему никого не замечал, кроме своей рыбки. Прижавшись к стене дома, я осторожно подцепила палкой висевшую на раме связку. Не обнаружив её на месте, парень, буквально, врос в стол. Воспользовавшись этим, я надела связку с рыбой себе на шею и поспешила удалиться.

– Грабят!! – внезапно раздался за моей спиной душераздирающий крик.

Затем что-то громыхнуло. Судя по всему, Интеллигент, наконец, пришёл в себя и сиганул прямо в окно. Уже возле бабушкиного дома я оглянулась: потерпевший бежал по улице, размахивая руками.

Во дворе меня ждал сюрприз: Женька и блондин, замерев в картинной позе, подпирали с обеих сторон деревянную лестницу, приставленную к чердаку. При этом они мечтательно смотрели куда-то поверх моей головы. Между ними на перекладине, вперив взгляд в землю, сидел здоровяк (из-за мощного телосложения я дала ему прозвище «Спортсмен»). По левую же руку от дядьки стоял Димка, который, единственный, смотрел на меня с удивлённым выражением.

При виде парней я было остановилась, однако меня быстренько привели в чувство приближающиеся вопли Интеллигента. Тогда, отпихнув Спортсмена в сторону, я устремилась вверх по лестнице с криком:

– Разойдись, робя!

– Меня здесь не было! – на всякий случай, затем добавила я и захлопнула за собой дверцу чердака.

Однако они продолжали ошарашено смотреть вверх, так что мне пришлось снова высунуться и махнуть им рукой, чтобы отвернулись. Поняв в чём дело, парни поспешили вернуться в прежние позы, кроме Спортсмена, всё ещё валявшегося после моего дружеского толчка на травке. Впрочем, он картины не портил: может быть, человеку захотелось отдохнуть.

Через секунду во двор влетел Интеллигент и сходу завопил:

– Где она?!

– А что такое? – наигранно равнодушным тоном поинтересовался Женька.

– Я видел! Она сюда побежала!! – продолжал орать Интеллигент.

При этом он вертел головой и дёргался из стороны в сторону. Его нервное состояние передалось и мне и я принялась поскорее грызть рыбку, пока не отняли.

– Кто «она»? Расскажи толком, – в это время подал голос белокурый парень.

– Я сидел, никого не трогал… А она прибежала и украла рыбку! Если бы попросила, сам бы дал! – уже более спокойно произнёс Интеллигент.

Отделив от связки ещё одну рыбёшку, я решительно распахнула дверцу. При моём появлении Интеллигент подскочил и снова перешёл на визг:

– Что вы мне зубы заговаривали?!

В полнейшей тишине я неторопливо прожевала рыбку и, бросив ему скелет, сказала:

– Ну, и жадина ты! На, не плачь!

Интеллигент подцепил скелет за кончик хвоста и вправду произнёс плаксивым голосом:

– А где остальное? Там много было!

– Кот Васька съел! – огрызнулась я.

Затем, окинув связку рыбки на прощание сожалеющим взглядом, сбросила вниз:

– Веселись, нищета!

Снова закрыв за собой дверь, я приникла к щёлке: Интеллигент повертел связку в руках и, немного подумав, принялся угощать компанию дядьки. Последнее, что я увидела, это как Женька и Интеллигент, сидя рядышком на бревне, ели рыбку.

Приподняв крышку, которая была вделана в пол чердака, я спустилась через лаз в сени. После чего переоделась в свой парадный наряд и выскользнула через заднюю дверь наружу. Из-за угла до меня донёсся голос Интеллигента:

– …а я вот посижу здесь и подожду, пока она спустится. Охота посмотреть, что за… (пропущенное слово я не расслышала) такая!

Потом Женька что-то тихо сказал ему.

– Всё равно ей придётся слезть, – самоуверенно отвечал Интеллигент.

– А ты уверен, что она ещё там? – голосом умудрённого жизнью старца произнёс дядька.

Интеллигент не успел ничего ему возразить, так как в этот момент я вышла из-за угла и, приблизившись к своему родственнику, принялась давать ему наставления:

– Я, Женя, ухожу, а ты скотину накорми, в доме уберись, посуду вымой!

Боковым зрением мне был виден Интеллигент, который на время впал в шоковое состояние.

– А когда ты придёшь? – спокойно поинтересовался дядька.

– К утру вернусь.

Парни переглянулись, однако на лице у Женьки, который знал меня чуть дольше, чем они, не дрогнул ни единый мускул.

Вволю нагулявшись по лесу, я вышла на колхозное поле. Вечерело. Колоски пшеницы тихо покачивались, словно прощались с заходившим солнцем. Далеко на горизонте были видны фигурки работавших колхозников. Мне вдруг стало одиноко, и я подумала, что нужно что-то срочно предпринять, дабы не умереть здесь, в деревне, от скуки.

Вернувшись в бабушкин дом, я села отдохнуть на диване. В это время появился Женька с полной сковородой жареного картофеля и гордо водрузил её на стол. После чего спросил, бросив на меня внимательный взгляд:

– Есть будешь? А то мать поздно придёт.

Молча усевшись за стол, я принялась без обычного аппетита жевать картофель. Заметив это, дядька поднялся со стула и на цыпочках обошёл вокруг меня. Но я никак не отреагировала на его выходку. Тогда он задал мне новый вопрос:

– О чём ты думаешь?

Не дождавшись моего ответа, Женька, как бы поколебавшись, сообщил:

– К тебе приходили…

Меня словно подбросило электрическим током:

– Кто приходил?

На лице у дядьки сразу возникло таинственное выражение. Но, едва я с угрожающим видом поднялась из-за стола, он поспешно выпалил:

– Делегация деревенской молодёжи!

Заметив моё разочарование, дядька наигранно-равнодушным тоном добавил:

– Они ждут тебя на улице.

Я ринулась к окну: действительно, возле дома стояла группа молодёжи в составе пяти девчонок и трёх парней. Все они, кроме Алёнки, были мне незнакомы. Отскочив от окна, я заметалась по дому, заглядывая во все шкафы.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Женька.

Так как я не обращала на него никакого внимания, он взял тоном выше:

– Скажи, наконец, что тебе нужно?

Подбежав к нему, я с ходу принялась снимать с Женькиной талии полотенце, которое он использовал вместо фартука, после чего обмотала его вокруг головы. Но от волнения мне никак не удавалось завязать концы на затылке.

– Что ты делаешь? – уже почти спокойным тоном произнёс дядька, проследовав за мной в спальню.

Подставив ему голову, я попросила:

– Завяжи!

Женка кое-как пристроил полотенце на моей макушке.

– А теперь не мешай мне!

Приподняв оконную занавеску, я слабым голосом спросила:

– Вы меня спрашивали?

Несколько секунд делегатам понадобилось на то, чтобы рассмотреть меня. Потом вперёд выступила Алёнка и, заметно волнуясь, произнесла:

– Мы, от имени всей нашей компании, приглашаем Вас сегодня приятно провести с нами вечер!

После этих слов она повернулась, как бы за подтверждением, к остальным членам делегации и те согласно закивали: да, да. Едва удержавшись от смеха, я села на подоконник. У меня создалось такое впечатление, будто Алёнка очень долго и тщательно зазубривала это приглашение. Так как деревенские ждали моего ответа, я поправила сползшее на лоб полотенце и сказала:

– Очень сожалею, что не могу принять участие в вашем приятнейшем вечере по состоянию моего слабого здоровья.

Ненароком повернув голову и обнаружив спрятавшегося за шторой дядьку, я умирающим голосом попросила:

– Женя, сделай доброе дело: принеси больной племяннице димедрол.

Через минуту дядька появился в амбразуре окна с таблеткой и кружкой воды.

– Не улыбайся! – произнесла я сквозь зубы.

Затем дрожащей рукой взяла таблетку и незаметно уронила её на пол. Поцокав также зубами об край металлической кружки, я вернула её Женьке:

– Благодарю…

Члены делегации переглянулись и, выразив своё сожаление, ушли. Причём Алёнка добавила на прощание:

– Простите, что побеспокоили! Выздоравливайте!

– Так ты идёшь или нет? – спросил Женька.

Сидя на диване, он подпиливал свои ногти специальной пилочкой. Продолжая ходить взад и вперёд по залу, я покосилась на дядьку:

– Почему это тебя так интересует?

– Ну, во-первых, я хочу знать, что ты собираешься делать. А, во-вторых, мне интересно, чем будет заниматься Вадим.

Я резко остановилась напротив Женьки:

– А причём здесь Вадим?

– Предположим, ты не знаешь, причём, зато я знаю.

– Мало Чижевского, так теперь ещё сватает мне какого-то Вадима!

– Не какого-то, а моего друга. Как ты думаешь, разве это справедливо, когда хороший человек связался с плохим?

Я с размаху уселась на диван:

– Ладно, Женя, хватит говорить загадками. Ты мне лучше расскажи, где они собираются?

– А! Так, значит, ты всё-таки пойдёшь? – подскочил дядька.

– Почему ты так думаешь?

– Зачем же тогда ты спрашиваешь?

– А вдруг я взорвать этот дом хочу?

– Опять шутишь? – Женька неуверенно улыбнулся.

– Угу, – последовал мой задумчивый ответ.

– Марина, я советую тебе ничего от своего дяди не скрывать, – после паузы подал голос мой родственник.

Тогда я схватила диванную подушку и шутливо стукнула его по голове:

– Ладно, дядя!

Затем сняла босоножки и поудобнее устроилась на диване.

– Так ты идёшь? – снова повторил Женька.

– Нет. Включи, пожалуйста, телевизор!

Дядька перестал, наконец, пилить ногти:

– Почему, Марина? Лично я, как старший, советую тебе пойти!

– А ты для меня не авторитет! – заявила я с нахальной улыбкой.

– Э… это почему? – от волнения дядька даже стал заикаться.

– Куришь, пьёшь и бабник!

Женька снова подскочил:

– Я, я!..

– Ты, Женя, ты!

– Да я и курить-то не умею!

– Хочешь, научу?

Поймав на себе его оценивающий взгляд, я добавила:

– Ты, что, сомневаешься в моих способностях?

– Нет, – подчёркнуто спокойным тоном ответил Женька. – В твоих способностях я не сомневаюсь!

– Так почему ты считаешь, что мне нужно пойти? – после паузы поинтересовалась я у дядьки, который вновь принялся за прежнее занятие.

– Потому что деревенским не мешало бы у тебя кое-чему поучиться.

– Например, курить?

– Я совершенно серьёзно говорю.

– Я тоже.

Женька наморщил лоб:

– Вот тебе интересно общаться с человеком, который много знает?

– Конечно.

– Вот и деревенским интересно. К тому же, им такая возможность предоставляется редко.

– Ладно, убедил!

Я поднялась с дивана и, прихватив босоножки, удалилась в спальню. Там критически рассмотрела свою физиономию в зеркале и нашла в ней кучу недостатков: во-первых, брови и ресницы недостаточно тёмные, во-вторых, нос хоть и прямой, но отнюдь не греческий, в-третьих, рот чересчур велик. В связи с тем, что у меня не было с собой никакой косметики, я решила попросить у Женьки чёрный карандаш, которым он подкрашивал шрам на щеке, чтобы тот не выделялся на загорелой коже.

Выглянув из спальни, я увидела, что дядька как раз стоит перед висевшим на стене зеркалом и старательно маскирует шрам (он делал это всякий раз перед тем, как выходил из дома).

– Куда это ты собрался? – спросила я, подкравшись сзади.

– С тобой, конечно!

– Так это потому ты и ногти подпиливал?

– Хотя бы.

– Ну, ну, – сказала я и выхватила у него из рук карандашик.

Через секунду Женька ворвался вслед за мной в спальню:

– Зачем тебе мой карандаш? Отдай!

– Шрам подкрашивать, – буркнула я, старательно рисуя «стрелки» на веках.

Спустя некоторое время я сунула карандаш в карман дядькиного пиджака, прихватив взамен серебряную цепочку.

– Марина, возьми меня с собой! – сказал мне вслед Женька.

– Детям после шестнадцати запрещается выходить из дома до девяти, – произнесла в ответ я назидательным тоном и захлопнула дверь.

Небо уже начало темнеть. Над лесом стояла полная луна. Звонко стрекотали кузнечики. Люблю ночь: нежно обволакивая тебя своим покрывалом, она скроет от нескромного взора, убережёт от опасности. Человек может выдать, а ночь – никогда. Ночью у меня словно все чувства обостряются.

Над деревней плыла музыка. Я пошла на звук и, наконец, увидела дом, откуда она доносилась. Он стоял на другой стороне улицы, через овраг, и все его окна были ярко освещены. Спустившись по откосу, я приблизилась к дому. На светлой дорожке у меня под ногами мелькали тени. Однако фундамент дома был слишком высок, чтобы я могла заглянуть в окно. Тогда, толкнув калитку, я вошла во двор. Возле стены стояла небольшая садовая лестница. Подтащив её к окну, я забралась наверх и раздвинула ветви сирени. Перед моим взором предстала большая комната с танцующими на середине парами. Верхний свет был выключен, однако с двух сторон горели настольные лампы с белым и голубым абажурами. Одна из них находилась напротив окна, и я всё видела в голубом свете. Как раз неподалёку танцевала одна парочка. Меня удивило то, что она была в тапочках, а он, как мне показалось вначале, по пояс голый. Но, присмотревшись, я заметила, что парень был одет в футболку телесного цвета. Они так тесно прижимались друг к другу, что, казалось, не танцевали, а обнимались у всех на виду. Из-за того, что парень держался спиной к окну, мне хорошо были видны только его потёртые джинсы и светлые волосы. Однако спустя мгновение блондин повернулся в профиль и я подумала, что где-то его видела. Ещё один поворот – и по моей спине невольно пробежал холодок: его глаза в голубом свете лампы приобрели какой-то фосфорический блеск.

Внезапно парень остановился. Музыка продолжала играть, все продолжали танцевать, партнёрша нетерпеливо дёргала его за руку, а он словно впал в транс. Наконец, присутствующие обратили внимание на его поведение. Магнитофон выключили и вокруг парня собралась толпа. Только тогда я поняла, что он смотрит на меня.

Первым догадался проследить направление его взгляда Димка. Но когда мой сосед подбежал к окну, то увидел лишь качающиеся ветки. Поставив лестницу на место, я спряталась за дерево, пережидая. Но вокруг всё было спокойно. Через минуту вновь зазвучала музыка и замелькали тени. Наверно, деревенские решили, что их товарищу просто что-то померещилось.

Поднявшись по каменным ступеням, я остановилась, не решаясь переступить порог, и тут впервые пожалела, что не взяла с собой Женьку, так как за этой дверью у меня ещё не было друзей. Колеблясь, я оглянулась в ночь. «Останься, там кончается моя власть и я ничем не смогу тебе помочь», – безмолвно говорила тьма. Но я не последовала её совету и, толкнув дверь, очутилась в длинном освещённом коридоре. В этот момент откуда-то вышла высокая полная женщина. При виде меня на её губах возникла радушная улыбка:

– Марина? Наконец-то!

Сообразив, что это хозяйка дома, я сказала:

– Здравствуйте! А разве Вы меня ждали?

Женщина улыбнулась ещё шире:

– Вся молодёжь обычно собирается у нас в доме и когда-нибудь ты всё равно должна была прийти.

Затем она прибавила:

– Направо по коридору застеклённая дверь – тебе туда.

Сделав несколько шагов, я обернулась: женщина исчезла также неожиданно, как и появилась. Мне вдруг стало не по себе. Однако, поправив причёску перед висевшим возле двери зеркалом, я немного успокоилась. Была не была! Приоткрыв дверь, я проскользнула внутрь.

В первую минуту у меня зарябило в глазах от прыгающих на середине пар. К тому же, музыка звучала так громко, что можно было оглохнуть. Казалось, никто не заметил моего появления. Но не успела я пройти несколько шагов, как внезапно меня кто-то громко окликнул:

– Марина!

Не успела я обернуться, как мне прямо в лицо направили лампу с белым абажуром. Затем раздался негромкий щелчок и лампу сразу убрали. Однако я успела рассмотреть затесавшегося в толпу парня с фотоаппаратом. Это был Спортсмен, которого я столкнула сегодня утром с лестницы. Из-за лампы же мне ехидно улыбался Интеллигент. Между тем, хотя магнитофон продолжал играть, никто уже не танцевал. Со всех сторон я видела обращённые ко мне любопытные лица и невольно растерялась. Случайно мой взгляд упал на белокурого парня, сидевшего на тахте. Чуть поддавшись вперёд, он сделал такое движение, словно собирался вскочить, и это, как ни странно, сразу успокоило меня.

Улыбнувшись, я, как ни в чём не бывало, произнесла:

– Привет честной компании!

После чего быстро окинула взглядом зал в поисках свободного стула. Сбоку у стены стоял широкий диван. На нём сидели одни парни. Все они, кроме Димки, который зачем-то наклонился, смотрели в мою сторону. Напротив дивана виднелись пустые стулья. Между ними и диваном образовался узкий проход, по которому можно было добраться до единственного кресла в красном углу, где восседал Чижевский. Слева от него находились маленькие детские стульчики, тоже занятые людьми. А справа на тахте, как я уже упоминала, сидел голубоглазый парень со своей партнёршей в тапочках.

Сразу отбросив мысль о том, чтобы занять одно из мест напротив дивана, я решила, что мне больше всего подходит пустой стульчик возле кресла. Добраться до него можно было двумя путями: через сгрудившуюся посредине зала толпу или по проходу мимо дивана. Выбрав второй вариант, я храбро двинулась вперёд, помахивая Женькиной цепочкой. При этом я смотрела на Чижевского, на лице которого застыла неприятная, словно приклеенная, улыбочка.

В зале тоже ощущалось какое-то напряжение. Все словно чего-то ждали. Переведя взгляд на диван, я снова невольно обратила внимание на Димку. Теперь он сидел прямо, но с опущенной головой, а рядом на полу стояли его туфли. Как только я поравнялась с ним, он вытянул вперёд ноги и попытался обхватить ими мои колени. Но я в ответ с размаху ударила его «шпилькой» по голени. Под моим взглядом крик застрял в Димкином горле. По комнате же пронёсся такой звук, словно все разом выдохнули. Тогда я вновь посмотрела на Чижевского и он поспешно поднялся с кресла.

Это было самое лучшее место: весь зал лежал передо мной, как на ладони. Ко мне сразу же вернулось хорошее настроение и я подумала: «Один – один». Сидевшие на стульчиках парни, заметив мою улыбку, придвинулись ближе. На середине снова зашаркали ногами парочки, возобновились разговоры и смех. Едва танец закончился, как парни начали проделывать с девками то, в чём Димка потерпел неудачу со мной. Несмотря на громкий визг, «жертвам», летевшим прямо в подставленные объятия, это явно нравилось не меньше, чем самим злоумышленникам. Только Димка не принимал участия в общем веселье. Он ни с кем не разговаривал и ни на кого не смотрел. Под влиянием внезапного порыва я подумала, что, если мой сосед так переживает, то он – всё же парень порядочный. Однако улыбнулась не ему, а перебравшемуся на диван Чижевскому. Тот сразу вскочил и плюхнулся на скамеечку возле моих ног. Несмотря на то, что я сделала вид, будто не заметила его манёвра, Юрка спросил:

– Почему ты вчера не пришла на танцы?

Окружающие тотчас насторожили уши.

– Вчера был сильный дождь, а я – в босоножках, – прозвучал мой беспечный ответ.

– Если только из-за этого, я бы донёс!

Меня невольно передёрнуло. Чижевский же, вероятно, подумал, что я хочу уйти и придержал меня за коленку. Вспыхнув, я отскочила к окну. Чижевский тоже поднялся. В свой черёд, присутствующие, побросав свои занятия, столпились вокруг нас.

– Ты чего? – недоумённо поинтересовался Юрка и попытался сделать шаг в мою сторону.

– Я тебя по-хорошему прошу: лучше не приближайся!

Мой тихий голос с оттенком едва уловимой угрозы явно произвёл впечатление на Женькиного дружка, в глазах которого мелькнула неуверенность. Тем не менее, он сделал ещё шаг. Тогда, схватив с подоконника стеклянную вазу, я замахнулась ею на своего обидчика. Тот сделался белее полотна, а какая-то девчонка воскликнула:

– Ой!

Внезапно кто-то схватил меня сзади за руку. Резко обернувшись, я встретилась взглядом с блондином. Мои пальцы разжались и ваза упала на тахту. Одобрительно кивнув, парень отпустил мою руку. Я же так разозлилась на Чижевского, что хотела было сразу уйти. Но затем, передумав, села обратно в кресло и бросила взгляд на Юркиного спасителя. Парень улыбнулся мне в ответ, в то время как на лице его подруги читалась плохо скрытая враждебность.

Её тёмно-русые волосы с пробором посередине были гладко зачесаны на уши и заплетены в косу до пояса. Из-под небольшого гладкого лба недобро смотрели зеленоватые, как у кошки, глаза. Рот же постоянно кривился. Однако, по сравнению с остальными девчонками, она казалась, несомненно, красавицей, если не брать во внимание её талию, фактическое отсутствие которой наглядно демонстрировало облегающее платье с глубоким треугольным вырезом.

Между тем в зале снова воцарилась тишина. Не поняв, в чём дело, я обвела глазами присутствующих, однако не заметила ничего подозрительного. Тем временем из магнитофона полилась новая песня:

Тропинка узенькая вьётся

Через сугробы вдоль плетня.

Я прохожу, а у колодца

Судачат бабы про меня.

Снова повернувшись к тахте, я принялась теперь внимательно рассматривать блондина, на которого раньше особо не обращала внимания. Волнистые волосы с золотистым отливом красиво оттеняли его чёрные брови и ресницы. Ноздри у парня были каким-то фигурным вырезом, а очертания плотно сжатого рта повторяла нитка усов. Особую же изюминку его загорелому лицу придавали глаза. В зависимости от освещения и настроения хозяина они часто темнели, из-за чего я окрестила его «Синеглазым». Несомненно, он обладал очень эффектной внешностью. Но, в отличие от Женьки, казалось, не придавал этому никакого значения. О чём свидетельствовали его старая футболка и джинсы.

Вон даже мама всполошилась

Теперь беды не отвести.

Ах, как я вздумала, решилась

Чужого парня увести?..

Внезапно до моих ушей донёсся чей-то испуганно-восторженный голос: «Сейчас что-то будет! Ой, мамочки, сейчас что-то будет!» У соседки Синеглазого перекосило физиономию. Во взгляде же парня появилось какое-то новое выражение.

Разговоры, разговоры,

Слово к слову тянется.

Разговоры стихнут скоро,

А любовь останется.

Я едва удерживалась от смеха: какие страсти и чувства, хоть картину пиши! Между тем, песня подошла к последнему куплету:

Я буду жить под солнцем ясным,

Не опуская головы,

Лишь только б ты не побоялся

Поспешной на язык молвы.

Тогда я уже с откровенной насмешкой оглядела притихший зал. А затем зазвучала нежная мелодия «белого» вальса. «Дамы приглашают кавалеров», – машинально подумала я и поднялась с места. Публика тотчас встрепенулась. Выдержав паузу, я повернулась к тахте и замерла в выжидательной позе. Девчонка уставилась на меня злыми глазами. С лица же Синеглазого моментально слетела задумчивость и он слегка привстал. «Два – два», – мстительно произнесла я про себя и, резко крутанувшись на каблуках, пошла к дивану. Там я, как будто бы, снова заколебалась. Некоторое время мой взгляд блуждал по лицам парней, и, наконец, дойдя до Чижевского, остановился на нём. Едва сдерживая радость, тот фамильярно спросил:

– Ты ко мне?

Презрительно улыбнувшись, я встала напротив Димки. Но едва он сделал попытку подняться, как сразу же перевела взгляд на его соседа:

– Разрешите Вас пригласить!

У моего избранника, вероятно, пропал дар речи. Не желая ошибиться, он вопросительно указал на себя пальцем.

– Да, да, Вас! – подтвердила я, мило улыбнувшись ему.

И мы закружились в вихре вальса. Вскоре к нам стали присоединяться и другие парочки. Во время танца я в упор разглядывала своего партнёра, который, зардевшись, словно девушка, смотрел куда-то через моё плечо. Это был Спортсмен. Именно его широкие плечи, стройная талия и коротко подстриженные, по сравнению с модными причёсками других парней, волосы дали мне основание предполагать, что он занимается спортом.

– Вы неплохо вальсируете, хотя и живёте на периферии, – сочла я нужным сделать ему комплимент.

Лицо Спортсмена начало покрываться красными пятнами. В этот момент, повернувшись в танце, я встретилась взглядом с Интеллигентом. Теперь в его глазах читался плохо скрытый страх. Успокоив парня улыбкой, я вновь обратилась к своему партнёру:

– Как Ваше имя?

– Фёдор.

– Чем Вы увлекаетесь, если не секрет?

– Фотографией.

Синеглазый со своего места смотрел на нас с подозрением. А танцующие рядом вытянули шеи. Но я говорила очень тихо:

– У Вас очень хорошее хобби: развивает умственные способности и в хозяйстве полезно…

Федя что-то промычал в ответ.

– Вы, значит, против того, что оно полезно в хозяйстве?

– Нет, нет!

– Да, кому отрицать, так это не тебе!

– Почему?

– Насколько мне помнится, ты сегодня уже применил своё увлечение на практике…

Внезапно я прикусила язычок. Однако, взглянув на Федину недоумевающую физиономию, успокоилась.

– Не могли бы Вы научить меня пользоваться фотоаппаратом?

– Конечно, конечно, – поспешно пробормотал Спортсмен.

– Тогда начнём наш урок. Для начала расскажите мне, как нужно плёнку вынимать.

– По-моему, это самое важное, – добавила я с простодушным видом.

Федя принялся объяснять мне устройство фотоаппарата. Единственное, что я усвоила из его слов, так это то, что там имелась специальная рамка, за которую нужно было дёрнуть, чтобы добраться до плёнки.

– На сегодня хватит, – остановила я Федю. – Мне не терпится взглянуть на Ваш фотоаппарат.

– Вон он – лежит возле Зинки, – ответил тот.

– Ладно, дотанцуем после!

Бросив парня, я ринулась через весь зал к тахте. Федя не обманул меня: фотоаппарат в футляре действительно лежал сбоку от партнёрши Синеглазого. Бросив взгляд в сторону открытого окна, я потянулась к ремешку футляра, как вдруг кто-то больно стиснул моё запястье. Скрипнув зубами, я резко сказала:

– Пусти!

– Не пущу!

Подбоченившись, я вызывающе посмотрела на Синеглазого, который, перегнувшись через свою соседку, продолжал удерживать меня. Несмотря на то, что этот парень вот уже во второй раз сегодня встал у меня на пути, я, взглянув в его глаза, почувствовала, что моя злость испарилась неизвестно куда. Желая скрыть смущение, я повторила:

– Так не пустишь?

– Не пущу, пока не придёт хозяин, – твёрдо ответил блондин.

– Федя!

Перед нами возник растерянный «хозяин».

– Подтверди, что ты разрешил мне взять фотоаппарат!

– Да, да, – пробормотал Спортсмен.

– Тогда извиняюсь, – в голосе Синеглазого явно прозвучала ирония.

– Ничего, ничего, бывает, – я с сожалением посмотрела вслед Феде, который, воспользовавшись благоприятным моментом, поспешил сбежать вместе с фотоаппаратом.

Вернувшись на прежнее место, я почувствовала, как по всему моему телу стала разливаться усталость. В этот момент Синеглазый поднялся с места и, бросив на меня мимолётный взор, куда-то ушёл. Обе лампы тут же погасли и по стенам, по полу, по лицам собравшихся заметались разноцветные лучи. И где только Чижевский со своими помощниками раздобыл столько фонариков с разноцветными стёклами? Слушая музыку, я полулежала в ореоле разноцветной радуги. Так продолжалось до тех пор, пока не закончился танец и не начался следующий.

– Разрешите Вас пригласить!

Подняв глаза, я увидела, что передо мной стоит какой-то парень. Надетая на нём гипюровая рубашка вся переливалась в свете фонариков. Её белизну подчёркивали чёрные брюки. Насколько я помнила, среди публики в зале не было столь шикарных парней. Внезапно по лицу незнакомца скользнул луч и я невольно вздрогнула: когда только он успел переодеться? Тем временем Синеглазый ждал моего ответа. Повернув голову, я встретилась взглядом с Димкой, который незаметно примостился возле моего кресла.

– Как ты думаешь, Дима, пойти мне?

– Да, да, конечно, – поспешно произнёс тот, явно не вникнув в смысл моего вопроса.

– Ну, раз ты так хочешь…

Мы энергично двигались под звуки танго по полутёмному залу. Зрителям были видны только наши головы в ореоле бордового круга, который неотступно следовал за нами. Лицо моего партнёра было тёмно-красным, как у индейца. На протяжении всего танца он не сводил с меня глаз. Однако мне нужно было следить за Чижевским, который того и гляди мог направить луч ниже пояса, как он проделал это со всеми парочками. Так и есть! Я резко обернулась: Юрка дёрнулся и луч его фонарика выхватил из темноты Димку, который сидел, закрыв лицо руками. Вскочив с места, мой сосед яростно прокричал:

– Перестань, дурак!

Сконфуженный Чижевский поспешил выключить фонарик. Снова загорелись лампы. Мы кружились напротив той, что была с голубым абажуром. Один поворот, второй, третий… В конце концов, мне это надоело:

– Хватит! Там, в окне, была я!

Синеглазый от неожиданности вздрогнул и поспешил увести меня подальше от лампы. Когда танец закончился, он проводил меня на моё место, а сам снова сел на тахту. (Его соседка ушла ещё раньше, причём Чижевский запустил ей вслед луч чуть пониже короткого платья).

Покосившись на Димку, я спросила:

– Почему ты такой нелюдимый?

– Это тебе показалось, – нехотя ответил мой сосед.

– Я редко ошибаюсь в людях, – мне пришлось понизить голос до шёпота, так как Синеглазый явно прислушивался к нашей беседе.

– В большом обществе я не люблю разговаривать…

– …и ещё смотря с кем, – добавил Димка, немного подумав.

– Значит, ты считаешь меня недостойной своей беседы?

– Тут играет роль побочный фактор, – парень бросил многозначительный взгляд в сторону тахты.

– Ты имеешь в виду, что здесь место неблагоприятное для разговора?

– Да, – Димка вдруг поднялся.

– Ты куда?

– Домой!

– Я тоже с тобой!

Заметив удивлённый взгляд моего соседа, я добавила:

– Надеюсь, ты не против?

Истолковав Димкино молчание как знак согласия, я взяла его под руку и мы покинули зал. При этом нас никто не пытался удержать. Уже выйдя за порог, я хотела было освободить свою руку, но Димка сказал:

– Тут темно и крутые ступени!

Когда мы оказались за воротами, я повторила попытку.

– Тут кочки, осторожно! – сразу же воскликнул парень.

– Когда буду падать – поймаешь!

Освободившись от Димки, я оглянулась: силуэт Синеглазого чётко обрисовывался на фоне окна. Три – три. Мне захотелось рассмеяться и убежать куда-нибудь подальше от этого дома. И, главное, я опять ощущала себя сильной и бодрой. Как хорошо дышится свободным воздухом ночи! Я не могла надышаться!

– Сегодня как никогда хорошая погода, – первым нарушил затянувшееся молчание Димка.

– Да, ночь для свиданий: луна и звёзды, – с воодушевлением поддержала я его.

– Не только для свиданий, но и для прогулок, например.

– Ночью гуляют только пьяные и влюблённые.

– Как ты думаешь, к какой категории мы относимся? – со смехом добавила я.

– Да я, вроде, непьющий.

– Я тоже с утра не пила. Но ко второй группе мы ведь тоже не относимся.

– Почему?!

– А ты разве считаешь наоборот?

– Я скоропалительных выводов не делаю.

– Вот и молодец!

– Но был бы ещё лучше, если бы руки не протягивал! – сказала я, споткнувшись.

– Ты же сама приказала: ловить, если будешь падать.

– Ладно, отменяю этот указ. Когда упаду – поднимешь!

– Слушаюсь!

Свернув с тропинки, я присела на пень от срубленного дерева, а Димка улёгся рядом прямо на траву. Мы находились с ним на вершине невысокого холма. Внизу до самого горизонта расстилались залитые лунным светом поля.

– Как ты думаешь, что за человек это Синеглазый? – после паузы поинтересовалась я у моего соседа.

– Его зовут Вадим, – после паузы ответил тот. – Единственное, что в нём есть примечательного – это внешность. Их три брата, он – средний. У него уже есть подруга и в лучшей он не нуждается!

– Действительно ли он такой наглый или мне показалось? – закинула я удочку.

Димка сразу же клюнул:

– Он сегодня показал ещё свои лучшие качества!

– А я думаю, что ты преувеличиваешь его недостатки.

– Ты слишком хорошего мнения о нём!

– А ты – очень плохого!

Некоторое время мы молчали. Затем я задала новый вопрос:

– А кто такой тот, с фотоаппаратом?

– Федя, в принципе, неплохой парень. Он занимается боксом и пользуется большим успехом у наших девок, но не очень-то обращает на них внимание.

– Если ты думаешь прощупать здесь почву, то ничего не получится, – добавил мой сосед, покосившись на меня.

– А где мне стоит тогда прощупать почву?

– Это тебе самой решать.

– Ну, а ты мне что посоветуешь?

– Зачем далеко ходить…

– Ладно, пошли! – я встала с пенька.

Спустя некоторое время Димка спросил:

– А почему ты обо всех расспросила, а обо мне – нет?

– На этот вопрос могут быть два ответа.

– Какие?

– Во-первых, о человеке не расспрашивают тогда, когда всё о нём знают, а, во-вторых, когда он безразличен.

– Какой же из этих пунктов ты ко мне относишь?

– Догадайся сам!

Произнеся эти слова, я скрылась за воротами бабушкиного дома.

Когда, щурясь с улицы от яркого электрического света, я вошла в комнату, то увидела следующую картину: на диване с намотанной на руках пряжей сидел Женька, в то время как бабушка сматывала её в клубок. При моём появлении они повернули головы.

– Явилась, наконец! – произнёс дядька.

– Почему же так рано? – поинтересовалась баба Тоня.

– На сегодня достаточно, – ответила я, направляясь в спальню.

Женька сделал было попытку увязаться за мной, но его удержали пряжа и окрик бабушки.