Читать книгу Американская история любви. Рискнуть всем ради возможности быть вместе - - Страница 7

Вспоминая этот день, Уильям писал, что мозг его словно взорвался. В июне было тепло, но не жарко, как спустя месяц-два. Хлопок был в полном цвету, и казалось, что окрестные поля засыпаны снегом. Со ступеней здания суда Уильям видел всю большую площадь, собравшуюся толпу и чуть дальше здание тюрьмы. Но взгляд его был прикован к сестре: Элизу должны были продать на аукционе. Ей предстояло стать первой.

Здоровая девушка ее возраста представляла для покупателей большую ценность. Многие из тех, кто приобретал первых рабов, предпочитали покупать женщин в самом репродуктивном возрасте. На полях мужчины были сильнее, но женщины тоже могли работать, а кроме того, увеличивать собственность владельца, поскольку по закону все их дети (вне зависимости, кто был отцом, даже если это сам хозяин) становились рабами. Вот почему положение такой девушки, как Элиза, было очень рискованным. Уильям отлично знал: изнасилование грозит даже детям.

Он смотрел, как сестра поворачивается, танцует и выполняет приказы аукциониста. Парню и самому предстояло нечто подобное – он наверняка планировал показать себя в лучшем виде, поднимать тяжелые ящики и «казаться оживленным», а может, даже обратиться к покупателю сестры, как это иногда делалось, с обещанием работать наилучшим образом, чтобы оказаться вместе с ней[84]. Он мог молиться, чтобы Элизу купил кто-то из знакомых, и оба остались бы в Мейконе, как двое их братьев. Уоррен трудился в отеле «Сентрал», в квартале к северу от суда, а Чарльз – на кузнице поблизости. Однако Уильям отлично понимал, что все может сложиться иначе: поселения к западу от Мейкона постоянно нуждались в новых рабах.

Все надежды рухнули, когда аукционер принял ставку за Элизу. Времени для маневра не оставалось, Уильям следующий. Он видел, как за воротами суда покупатель гонит его сестру в повозку. Покупатель был не из Мейкона, по виду напоминал плантатора, стремящегося построить блестящее будущее с помощью новой собственности.

Хотя крики аукционера громом отдавались в ушах, Уильям постарался сохранить присутствие духа, оценил ситуацию и решил импровизировать – эти качества пригодились ему в предстоящие годы. Он попросил приятеля-раба обратиться к новому хозяину Элизы и упросить того дождаться окончания торгов, чтобы Уильям мог проститься с сестрой. Плантатор ответил, что ему далеко ехать и ждать он не может.

Уильям рухнул на колени и принялся умолять. Подобное поведение никак не устраивало аукционера. Цена Уильяма – и, следовательно, комиссионные, – зависела не только от сил и навыков раба, но и от манеры поведения. Раб рухнул на колени, а должен был стоять прямо и буквально излучать счастье. Это неправильно. Аукционист схватил парня за шею.

– Поднимайся! – рявкнул он, осыпая Уильяма проклятиями и ударами. – Вам нет смысла видеться!

Аукционер был прав: сестра оказалась в сложном положении. Ее поведение с новым хозяином в первые минуты после покупки определило бы характер их отношений и ее будущее.

Уильям на всю жизнь запомнил этот момент. Он поднялся, пристально глядя на сестру, уезжавшую в неизвестность. Элиза ничего не сказала, хотя крепко сжатые ладони выдавали боль. Она повернулась к брату в последний раз, и он увидел слезы на щеках девочки. Элиза склонила голову, прощаясь не словами, а жестом, потом согнулась, закрыв глаза руками. Уильяму было невыносимо это видеть.

Его продали местному жителю Айре Хэмилтону Тейлору[85], двадцатишестилетнему приезжему из Нью-Йорка, желавшему заняться бизнесом. Какое-то время Уильям принадлежал Томасу Тейлору, одному из кредиторов Хью Крафта. Айра заплатил 1 750 долларов, вдвое больше, чем за других шестнадцатилетних рабов. По-видимому, он представлял особую ценность.

А еще Уильям был предприимчивым человеком: договорился с хозяином, что ежегодно будет выплачивать ему 220 долларов за право работать самостоятельно. И тут же договорился о ежедневной оплате своего труда у столяра – это позволяло искать дополнительный заработок в свободное время. Технически подобная договоренность незаконна: в Джорджии рабам не позволялось работать самостоятельно. В Мейконе существовали законы, защищавшие квалифицированных белых работников от конкуренции со стороны чернокожих ремесленников типа Уильяма. Но практически все молча мирились с положением дел, которое сулило рабовладельцам легкий доход.

Молодого Айру Тейлора, который еще не обустроился в собственном доме вместе с невестой, договоренность более чем устраивала: он получал возможность собирать деньги, не занимаясь управлением. Мужчина понимал, что скоро вернет затраченные деньги – ведь ценность Уильяма будет только расти. Цена полевого рабочего достигала пика к двадцати годам, а ценность Уильяма как ремесленника возрастала с каждым годом[86].

Уильям не считал сделку справедливой, поскольку приходилось отдавать деньги, заработанные тяжким трудом, хозяину[87]. При этом он неустанно работал, имея четко определенную цель. После торгов в его жизни почти ничего не изменилось – дни текли, как и раньше. На глубинном уровне изменилось все. Ему не позволили проститься с сестрой, и в душе вскипела настоящая ярость. Слезы иссякли, разум воспламенился, Уильям жаждал мести. Именно в тот день он решил когда-нибудь обязательно сбежать.

После потери семьи Уильям приложил массу усилий, чтобы найти близких, и ему удалось – он нашел всех, за исключением сестры, проданной последней[88]. Примерно через десять лет после продажи родителей, в 1844 году, Уильям знал: мать и сестра жили в Новом Орлеане, отец – в Саванне. Двое братьев, Уоррен и Чарльз, – в Мейконе.

Уильям и Чарльз обратились к детям Хью Крафта, когда те приехали в Мейкон, и это говорит об их глубоких чувствах. Почему они решили обратиться к бывшим хозяевам, неизвестно – об этом загадочно писал сын Хью Генри. Ставки явно были высоки. Как писал Генри, Уильям и Чарльз пришли к его сестре с конкретными вопросами. Когда она прогнала их, братья разрыдались.

Были ли эти эмоции связаны с младшей сестрой, о судьбе которой Генри мог ничего не знать? Хотя контекст неясен, поведение братьев опровергает утверждения рабовладельцев, что рабы с легкостью теряли семьи и создавали новые. В действительности это была тяжелая травма.

И вот теперь, через восемь лет после трагических торгов и четыре года после разговора с детьми Хью Крафта, Уильям сам покидал Мейкон, надеясь на спасение. Поезд продвигался к побережью Джорджии, а бывший раб из Милледжвиля приближался к реализации самой заветной мечты. Он бежал – бежал вместе с новым хозяином. И хозяином этим была любимая женщина.