Читать книгу За старой границей - - Страница 2

Сто лет назад о побережье Тихого океана было известно лишь то, что земля заканчивалась на краю огромного океана, по которому уже ходили китобои, исследователи и торговцы.

На севере Александр Маккензи достиг солёной воды, а десять лет спустя Льюис и Кларк добрались до устья Колумбии. Через несколько лет после этого Астор основал поселение Астория, которое вскоре, в 1813 году, перешло под контроль британцев – Северо-Западной компании, и оставалось под её контролем до объединения с компанией Гудзонова залива в 1821 году.

Одним из первых торговцев пушниной, отправившихся на реку Колумбия, и одним из первых людей, нанятых Джоном Джейкобом Астором для его экспедиций по торговле пушниной на западе, был шотландец Александр Росс, который в молодости приехал в Канаду, более сорока четырёх лет занимался торговлей пушниной и в конце концов умер в поселении Ред-Ривер в 1856 году. В отличие от большинства торговцев пушниной, в последние годы жизни у него хватило сил и желания, чтобы записать то, что он видел и делал в те первые годы тревог, тяжёлых трудов и успехов. Его история – «это не рассказы из кресла, основанные на слухах, а результат практического опыта на месте событий». Большую часть времени, пока он торговал с дикими племенами к западу от Скалистых гор; он был настоящим лидером, и успех или провал его экспедиций – а зачастую и жизни его людей и его самого – зависели от того, что он думал, делал и говорил. Он был человеком большого мужества, неиссякаемой энергии и ничего не упускавшим из виду. Это была серьёзная работа, но он обладал чувством юмора, которое, однако, позволял себе проявлять лишь изредка в своих книгах. Как внимательный наблюдатель, находящийся в гуще событий и превосходно знакомый с условиями, он видел ошибки, допущенные мистером Астором, и открыто критиковал их; тем не менее, он всегда был верен своему руководителю и с явным презрением отзывался о других людях с севера, нанятых мистером Астором за их большой опыт в торговле мехами, которые, когда началась война 1812 года и северозападники напали на Асторию, казалось, были рады покинуть своего работодателя и вновь объявить о своей верности компании, которую они покинули ради более высокой оплаты и привилегий, которые предлагал им Астор.

Росс написал три книги, которые чрезвычайно богаты сведениями и весьма полезны с точки зрения подробных описаний условий жизни в те первоначальные времена в стране, которая сейчас является северо-западной частью Соединённых Штатов. Это «Приключения на реке Орегон, или Колумбия», «Охотники за пушниной на Дальнем Западе» и, наконец, повествование «Поселение на Ред-Ривер». Эти три книги в более или менее связном виде представляют нам историю реки Колумбия и местности вокруг Старого форта Гарри – ныне Виннипега – историю, которая намного лучше всего, что когда-либо было написано.

Первая книга в основном посвящена истории предприятия мистера Астора с момента его основания в 1809 году до захвата торгового поста Северо-Западной компанией, смены названия на форт Джордж, продажи имущества компании Астора и отъезда 3 апреля 1814 года мистера Ханта, представителя Астора, и нескольких человек, отправившихся с ним. После этого Тихоокеанская мехоторговая компания прекратила своё существование, и Росс, Кокс и Маклеллан поступили на службу в Северо-Западную компанию.

Американская мехоторговая компания, основанная мистером Астором, начала свою деятельность в 1809 году. Одна за другой ею были поглощены другие мехоторговые компании, пока Астор не стал главой всей торговли мехами к югу от Канады, с возможной надеждой на то, что сможет выйти на северные территории к востоку от Скалистых гор. К западу от этого хребта простиралась обширная территория, почти нетронутая человеком. Конечно, у русских были торговые посты в тогдашней Русской Америке, и они отправляли собранные там меха напрямую в Китай. Верно также и то, что некоторые американские прибрежные суда в Тихом океане добывали пушных зверей, которых отправляли в Китай, но это едва ли могло сравниться с возможностями целого континента. Астор ясно видел, что при систематизации и тщательном управлении этот беспорядочный промысел мог бы принести огромную прибыль, и это побудило его организовать Тихоокеанскую мехоторговую компанию, главный офис которой должен был находиться в устье реки Колумбия. Эта станция могла бы быть соединена с другими станциями на атлантическом водоразделе цепочкой торговых постов, протянувшихся через весь континент, и такое положение, по его мнению, позволило бы контролировать всю американскую торговлю пушниной. Пушнину можно было бы отправлять в любом направлении – вниз по Миссури, на восток, или на запад, вниз по Орегону, в Китай.

Опираясь на богатый опыт северных торговцев пушниной, а также стремясь уменьшить трения, которые могли бы возникнуть между британским и американским правительствами вдоль границы, Астор привлёк к работе на Дальнем Западе в качестве полевых работников нескольких удалившихся от дел партнёров Северо-Западной компании. Такие люди, как Маккей, Маккензи, Макдугалл и Стюарт, были рады присоединиться к нему в этом предприятии. Астор предоставил капитал в размере двухсот тысяч долларов; в предприятии участвовали десять партнёров. Соглашение было заключено на двадцать лет с условием, что если через пять лет проект окажется непрактичным или невыгодным, его можно будет расторгнуть. Однако в течение первых пяти лет Астор должен был нести все расходы и убытки, а остальные партнёры – только тратить своё время и силы. Девять партнёров, кроме мистера Астора и мистера Ханта, владели четырьмя долями по две тысячи долларов каждая, при этом Астор владел пятьюдесятью долями, а Хант, как его представитель и главный управляющий – пятью. Остальные акции были зарезервированы для семи сотрудников из числа тех, которые могли бы присоединиться к компании на свой страх и риск, не получая никакого вознаграждения, кроме шанса на успех в конце пятилетнего испытательного срока. Разумеется, контролировал предприятие Астор. Его управляющим был Уилсон Прайс Хант, человек, совершенно не имевший опыта в торговле с индейцами, но энергичный, активный и настойчивый.

Росс узнал об этом проекте от мистера Маккея, который попросил его отправиться в Монреаль, чтобы обсудить этот вопрос. Росса попросили присоединиться к экспедиции, и он первым согласился. Вместе с Робертом Стюартом они заключили настолько выгодную сделку, что им пообещали повышение в должности через три года. Вскоре после того, как все приготовления были завершены, группа под руководством мистера Ханта отправилась через континент по суше, а другая группа во главе с Маккеем 10 сентября 1810 года отплыла к устью реки Колумбия.

Тяготы того путешествия были не раз описаны. Капитан Торн, командовавший «Тонкином», по-видимому, был человеком, с которым невозможно было ужиться. Они обогнули мыс Горн, зашли на Сандвичевы острова и наконец достигли устья реки Колумбия. Между капитаном, пассажирами и офицерами корабля постоянно возникали ссоры.

Наконец, однако, «Тонкин» оказался у устья реки Колумбия, в бурном и неспокойном месте, где было много песчаных отмелей и высоких волн, а весной погода была хуже, чем в любое другое время года. Сейчас был март или апрель. Здесь постоянно случались беспорядки; лодки отправлялись на разведку, и люди пропадали без вести; корабль два или три раза садился на мель, становился неуправляемым и в конце концов был унесён приливом в залив Бейкер. Там, защищенный от моря, он был в безопасности.

Торговцы пушниной сошли на берег и начали искать пропавшие лодки и людей. Во время этого путешествия Росс кое-что узнал о том, как индейцы управляют своими каноэ.

«В тот раз мы стали свидетелями мореходного мастерства чинуков. Когда мы переправлялись через реку на индейском каноэ, возвращаясь на корабль, нас внезапно настиг шторм, и наше судно перевернулось посреди реки. Здесь мы испытали мастерство местных жителей в их излюбленном занятии. Тогда мы были более чем в двух милях от берега, и восемь человек, не умеющих плавать, плыли во всех направлениях; пальто, шляпы и все остальное плыло по течению, и все зависело от преданности четырех индейцев, которые взялись нас переправить; и все же, несмотря на неспокойную воду и непрекращающийся штормовой ветер, эти бедняги плавали, как рыбы; они выровняли каноэ и снова затащили нас всех в него, в то время как сами они находились в воде, держась одной рукой за каноэ, а другой гребя. Таким образом они держались на плаву, пока мы не вычерпали воду из нашего хрупкого судёнышка и не продолжили путь. Именно здесь индейцы проявили присущие им мастерство и ловкость. Как только каноэ поднималось на гребень волны, те, кто находился на  наветренной стороне опускали свои длинные вёсла в воду, чтобы каноэ не перевернулось; в то же время гребцы с подветренной стороны в тот же момент поднимали свои вёсла, но были готовы снова опустить их, как только волна пройдёт под каноэ, и таким образом, чередуя движения, они удерживали каноэ на месте, так что мы благополучно добрались до берега, не перевернувшись ещё раз и потеряв лишь несколько предметов одежды; но мы сильно страдали от сырости и холода.

За это время индейцы из деревни, которую мы покинули, видя наше критическое положение, снарядили и отправили на помощь нам два каноэ. Одна из шлюпок с корабля также была отправлена с той же целью, но всё было бы напрасно, если бы нам самим не посчастливилось пережить шторм».

Через несколько дней после этого у мыса Чинук-Пойнт затонула длинная лодка, и десять человек были спасены этими чинуками.

Когда торговцы пушниной и их имущество наконец оказались на берегу, они начали искать место для строительства форта. Выбранное ими место представляло собой холм примерно в двенадцати милях от устья залива, между мысом Джордж на западе и мысом Тонкин на востоке. Они взялись за работу с упорством, но без радости. Они были рады оказаться на берегу и освободиться от тирании капитана Торна, но их огорчали постигшие их несчастья – гибель людей при высадке на берег.

Дункан Макдугалл, старый житель северо-запада, был старшим. Он был человеком с большим опытом, но Росс называет его человеком заурядных способностей, неспособным командовать людьми. Несколько лет спустя он прославился тем, что в сговоре с Северо-Западной компанией обманом выманил у мистера Астора большую часть его имущества в Астории.

Перед маленькой компанией, обосновавшейся в новой стране в совершенно непривычной обстановке, стояла трудная – почти невыполнимая – задача.

«Место, выбранное таким образом для фактории на западе, было таким, что вряд ли нашлось бы на всём континенте другое место того же размера, более сложное для освоения: оно было покрыто гигантскими деревьями почти невероятных размеров, многие из которых достигали пятидесяти футов в обхвате, которые росли так близко друг к другу, перемежаясь огромными камнями, что выравнивание и расчистка земли потребовали бы немалых усилий. Чтобы справиться с этой задачей, каждый мужчина, от невзирая на своё положение, постоянно держал топор в одной руке и ружьё в другой: первый – чтобы нападать на лес, второе – для защиты от диких орд, которые постоянно бродили вокруг. В рабочей одежде и в поте лица мы начали зарабатывать себе на хлеб. Таким образом, мы все трудились и рвали жилы от восхода до заката – с понедельника по субботу, а по ночам несли бессменную вахту…

Многие из нас никогда раньше не держали в руках топор, и лишь немногие знали, как обращаться с ружьём, но необходимость, мать изобретательности, вскоре научила нас тому и другому. Поставив наши ружья в какое-нибудь надёжное место поблизости и оценив высоту и ширину дерева, которое нужно было срубить, группа с некоторым трудом возводила вокруг него подмостки. После этого четверо человек – именно столько было назначено на каждое из этих огромных деревьев – забирались на эти подмостки и начинали рубить дерево на высоте восьми или десяти футов от земли. Рукоятки наших топоров в зависимости от обстоятельств были от двух с половиной до пяти футов в длину. При каждом втором ударе они оглядывались, чтобы убедиться, что всё в порядке, но малейший шорох в кустах заставлял их останавливаться; таким образом, в тревожном ожидании проходило больше или меньше времени. Прислушавшись и оглядевшись, они возобновляли работу, попеременно рубя и оглядываясь. Так проходил день, и часто безрезультатно: ночь часто наступала прежде, чем дерево, которое начинали рубить утром, было наполовину срублено. Действительно, иногда на то, чтобы свалить одно дерево, уходило два дня или больше, но когда его почти подрубали, его осматривали пятьдесят раз с разных точек, чтобы определить, куда оно может упасть, и предупредить людей об опасности.»

Труд, за который они взялись, был тяжёлым и непрерывным, климат – с постоянными дождями и туманами, еда – только рыба и дикие коренья; индейцы доставляли столько хлопот, что за два месяца трое из них были убиты, другие покалечены падающими деревьями, а одному оторвало руку пороховым взрывом. Всё это вызывало недовольство: четверо дезертировали и были схвачены индейцами, а чуть позже ещё шестеро дезертировали, но были возвращены дружелюбным индейцем.

Еда и кров были скудными и некачественными. До сих пор все жалобы старшему не принимались во внимание, но в конце концов даже он осознал ситуацию и раздал палатки больным, а также приложил некоторые усилия, чтобы улучшить питание.

Со временем, когда белые начали узнавать что-то о характере чинуков, выяснилось, что эти люди, их ближайшие соседи, рассказывали более отдалённым индейским племенам, что белые люди – их враги, точно так же, как они рассказывали белым людям, что эти отдалённые племена – их враги. В результате чинуки покупали меха у отдалённых племён и продавали их торговцам с большой выгодой. Как только это стало известно, были отправлены отряды, чтобы узнать что-нибудь об этих более отдалённых племенах, завоевать их доверие и выяснить, что они могут рассказать о ещё более далёких землях. Эти отряды, хотя и часто подвергались опасности, в конце концов смогли установить дружеские отношения с другими племенами, но долгое время отношение, внушённое чинуками, не исчезало.

Астория

Со старой гравюры, опубликованной в 1861 году

Именно в мае они заложили фундамент своего первого здания и назвали его «Астория» в честь инициатора этого предприятия. Строительство было непростым, так как они не могли использовать огромные деревья, росшие рядом с фортом, и были вынуждены возвращаться вглубь острова, чтобы найти брёвна поменьше. Эти брёвна переносили на плечах или волочили по земле, и последний способ оказался настолько эффективным, что за шесть дней восемь человек, таскавших их, доставили на место все брёвна, необходимые для строительства здания длиной шестьдесят футов и шириной двадцать шесть футов.

Первого июня «Тонкин» покинул Асторию, чтобы отправиться в торговое путешествие на север. Он вёз с собой большую часть своего груза, выгрузив на берег лишь немного. Капитан намеревался завершить разгрузку по возвращении. Чуть позже корабль был захвачен индейцами и взорван вместе со всеми, кто был на борту. Вся команда, включая Маккея, погибла, а груз, разумеется, был уничтожен.

В середине июля на пост прибыл мистер Томпсон, из Северо-Западной комании, который спустился по Колумбии на лёгком каноэ с командой, состоявшей в основном из жителей Монреаля. Макдугалл принял его с большой сердечностью, к некоторому удивлению бывших работников Северо-Западной компании, которые теперь, работая на Тихоокеанскую компанию, считали северозападников конкурентами, а значит, врагами. В конце июля небольшая экспедиция, снаряжённая с целью основать торговый пост в глубине материка, отправилась вверх по реке Колумбия вместе с возвращавшимся мистером Томпсоном. Поскольку они очень мало знали о навигации и этих новых водах, а также о том, как управлять чинукским каноэ, первый день их путешествия был полон трудностей. Они старались не сесть на мель и не оказаться выброшенными на берег. В течение следующих нескольких дней они миновали Бельвью-Пойнт и Ванкувер-Пойнт, а у подножия Каскадных гор встретили множество индейцев, которые ждали их, чтобы поговорить и покурить. Переправа была очень трудной, и индейцы всячески подшучивали над белыми, очевидно, пытаясь понять, как далеко им позволят зайти. Вот пример:

«Не привыкнув носить тяжести, я, конечно, как и некоторые другие, должен был стоять на страже; но, видя, что остальные почти обессилели, я взял свёрток с табаком и, пристроив его на плече и крепко держа одной рукой, двинулся вверх по первому склону; однако на вершине я остановился, задыхаясь, и не мог идти дальше. В этом затруднительном положении я встретил индейца и знаками показал ему, чтобы он перенёс этот табак, а я отдал бы ему все пуговицы со своего пальто, но он покачал головой и отказался. Подумав, что парень меня не понял, я бросил табак и, указывая на пуговицы одну за другой, наконец-то добился своего. Он согласился и побежал во весь опор, а я за ним. Но как только мы добрались до его лагеря на другом конце, он сбросил его с обрыва высотой в двести футов и оставил меня собирать его как могу. Я бросился за своим табаком, и если после подъёма на первый берег у меня не хватило дыхания, то теперь я задыхался в десять раз сильнее. Пока я ползал по камням в поисках табака, не только тот, который подшутил надо мной, но и ещё полсотни других от души смеялись надо мной; но хуже всего было то, что этот парень пришёл за своей платой и хотел получить не только пуговицы, но и пальто вместе с ними. Я хотел дать ему – чего он вполне заслуживал – нечто совсем иное; но в нашем нынешнем положении мирная политика считалась лучшим решением: так что негодяй получил пуговицы, и мы больше его не видели.»

В конце месяца Томпсон оставил их, чтобы поспешить на восток, и в первые дни августа они достигли места на реке, где встретили множество конных индейцев. С ними они договорились о том, чтобы переправить товары через волок, и индейцы приняли предложение и сделали это так быстро, что «не прошло и десяти минут, как вся кавалькада, товары и всё остальное исчезли, оставив нас в недоумении и изумлении». Однако на другом конце волока имущество оказалось в целости и сохранности, и вожди охраняли его. Тем не менее, торговцы провели ту ночь в некоторой тревоге, но опасность, какой бы она ни была, миновала, когда они убедили вождей индейцев прийти и сесть в их круг, а также вечером выступить с речью перед своим народом.

Этот волок был длиной в девять миль, и, хотя их товары были перевезены, каноэ, снасти для каноэ, лодки и кухонная утварь остались на другой стороне. Четыре раза за день им пришлось совершить это путешествие с тяжёлым грузом под палящим солнцем.

Главный лагерь индейцев здесь был полностью заселён только во время сезона ловли лосося, когда в нём проживало около трёх тысяч человек, но постоянных жителей было не более ста человек, которых Росс называл Ви-ам-памс, одно из племён шахаптинов. Эти индейцы-всадники, без сомнения, были нез-персе или их представителями.

У торговцев не было выбора, по какой дороге ехать в эту страну. Двигаясь вверх по реке Колумбия, они следовали за лососем, от которого зависело пропитание индейцев, и заходили в лагерь за лагерем, где жили люди, многие из которых никогда раньше не видели белых людей. К 8 августа у них начались проблемы. Каноэ, плывшие под попутным ветром, попали в шквал, и всё промокло. Они неосторожно начали раскладывать эти мокрые вещи, чтобы высушить их, и тут же были окружены жадными индейцами. Не теряя времени, они собрали свои вещи и погрузили их в каноэ, а «чтобы немного развлечься и привлечь внимание толпы, я взял топор и установил его на расстоянии восьмидесяти ярдов, а затем, взяв винтовку, выстрелил в него». Этот фокус удался, и пока индейцы глазели на это чудо, каноэ отчалили. Недалеко от устья реки Валла-Валла торговцы обнаружили приближающееся к ним множество людей; все они были вооружены и раскрашены, а впереди шли три вождя; они долго говорили и курили вместе с ними. Это были различные племена шахаптинской народности – красивые люди, хорошо одетые и владеющие множеством лошадей, четыре тысячи из которых находились в пределах видимости лагеря. Они были очень дружелюбны, и их вождь, как тогда, так и позже, помогал торговцам.

На следующий день они добрались до места, где сливаются две основные ветви Колумбии – Кларк-Форк на севере и Льюис-Форк на юге – и там, посреди индейского лагеря, стоял британский флаг, установленный мистером Томпсоном, который объявил земли к северу от этих двух рек британской территорией. Он оставил индейцам бумагу, запрещающую подданным других стран торговать к северу от этого места, и индейцы, казалось, были готовы соблюдать этот запрет. Асторианцы хотели подняться вверх по реке Кларкс-Форк, и во второй половине дня вожди собрали совет, на котором присутствовали Росс и Стюарт, и было получено согласие на дальнейшее их движение. Люди были дружелюбны, а Тамматапам, вождь, о котором мы упоминали ранее, был добрым человеком и, казалось, искренне любил торговцев пушниной, которые очень хорошо к нему относились.

Поднимаясь по Норт-Форк, они через какое-то время были настигнуты тремя индейцами из племени валла-валла, которые отдали им мешок с боеприпасами, который они забыли в своём лагере накануне вечером. Но в тот день они видели лишь нескольких индейцев и не выставили ночью охрану. На следующий день они рано отправились в путь.

«17-го числа мы плыли на вёслах при дневном свете. Когда мы пристали к берегу, чтобы позавтракать, к нам присоединились четверо верховых индейцев. Как только они сошли на берег, один из них принялся стреноживать лошадей, другой собирать ветки, третий разжигать костёр, а четвёртый ловить рыбу. Для этого рыбак отрезал кусочек своей кожаной куртки размером с небольшой боб, затем вырвал два или три волоска из хвоста своей лошади в качестве лески и привязал к одному её концу кусочек кожи вместо крючка или наживки. Подготовившись таким образом, он зашёл в реку, сел на камень и начал выбрасывать на берег мелких рыбок длиной в три-четыре дюйма одну за другой. Пока он этим занимался, другой мальчик подбирал рыбу и относил её к огню, а третий располагал её вокруг костра на маленьких палочках. Рыба не успевала поджариться, как её уже съедали. Затем, усевшись, они всё съели – головы, хвосты, кости, внутренности, плавники и всё остальное – в мгновение ока, как глотают яичный желток. Всё это заняло всего несколько минут, и прежде чем наш человек успел поставить котелок на огонь, индейцы уже завтракали. Когда рыба хватала кусок мокрой кожи, или наживку, её зубы застревали в ней, что давало возможность вытащить её на берег; это было для нас новым способом рыбной ловли; получение огня трением двух кусков дерева, тоже было в новинку; но больше всего нас удивила ловкость, с которой они это делали, и быстрота всего процесса, который на самом деле занимал у них меньше времени, чем у меня, чтобы его описать».

Чуть позже в тот же день произошёл трогательный пример простоты индейцев и их необычайной веры в силу странных белых людей, когда их родители принесли торговцам пушниной двух мёртвых детей и попросили вернуть их к жизни, пообещав за это лошадь. В Прист-Рапидс путешественников встретила большая толпа индейцев, которые вели себя дружелюбно, курили с ними и исполняли обычные дружеские ритуалы – пели и танцевали. Путешествие вверх по реке продолжалось с трудом, так как течение было быстрым, а порогов было много. Здесь было много лошадей, и индейцы охотно продавали их, но торговцы, путешествовавшие на каноэ, не видели в них никакой пользы и отказывались покупать. Через день или два после того, как мы миновали реку Писскоу, упоминается «горный козёл, белый мускусный козёл» – одно из первых упоминаний этого вида, в котором говорится об одной из его примечательных особенностей. Вскоре они встретили индейцев, у которых было ружьё, табак и кое-какие другие вещи, которые, по их словам, они купили у белых людей, без сомнения, у северозападников. Наступило первое сентября, и пришло время искать место для зимовки, если мы собирались возводить здания, в которых можно было бы жить зимой. Мы выбрали место недалеко от устья реки Окинакен – Оканаган – в конце гряды высоких скалистых лесистых холмов. Здесь начали строить небольшой жилой дом, но прежде чем он был достроен, четырёх человек отправили обратно в Асторию, а ещё четверо отправились к верховьям реки Оканаган, а сам Росс и одна маленькая собачка по кличке Ласка остались охранять форт.

Можно представить, что его положение было незавидным, и он в полной мере осознавал его ужас: «Один в этой осквернённой пустыне, без друзей и белых людей в радиусе сотен миль, окружённый дикарями, которые никогда не видели белых людей, где каждый день казался неделей, а каждая ночь – месяцем. Я тосковал, я изнемогал, моя голова поседела, и за короткое время к моему возрасту прибавилось десять лет. Но человек рождён, чтобы терпеть, и моим единственным утешением была Библия».

Как только остальные ушли, Росс начал обживать дом и складывать немногочисленные оставшиеся у него вещи в своего рода погреб, который сам соорудил. Затем он принялся за изучение языка индейцев и записывал одно слово за другим. Задача была трудной и утомительной, но успехи обнадёживали.

Толпа любопытных индейцев приходила посмотреть на этого одинокого белого человека. Росс общался с ними, торговал с ними и, наконец, начал говорить с ними и понимать их речь, но вечера были долгими, а зима – унылой. Каждую ночь он заряжал ружьё и пистолет и баррикадировал дверь, а добрые индейцы всегда уходили из дома с наступлением сумерек. С другой стороны, сами индейцы боялись нападений врагов и часто давали ему понять, что существует опасность.

«Однажды ночью меня внезапно разбудил необычный шум и непрерывный лай Ласки, которая бегала взад-вперёд по дому. В полусне, в полудрёме я почувствовал сильное волнение и тревогу. Мой верный пистолет и ружьё были под рукой, потому что всегда лежали рядом со мной в постели; но потом всё погрузилось во тьму, я ничего не видел и не слышал, кроме лая Ласки, который становился всё громче и громче. Тогда я подумал, что в доме, должно быть, кто-то есть, потому что я был готов поверить в худшее. Столкнувшись с этой неразрешимой дилеммой, я как можно тише поднёс руку к дулу своего ружья и, постепенно вытягивая шомпол, попытался правой рукой раздуть угли, чтобы лучше видеть. Но тут мне снова грозила опасность: я подставлял себя под пулю или стрелу, не имея возможности защититься, потому что свет выдал бы меня врагу раньше, чем я увидел бы цель. Но выбора не было, и нужно было что-то делать. В промежутке между надеждой и отчаянием мне удалось разворошить золу, и я увидел, как маленькая Ласка бегает туда-сюда у двери в подвал. Я решил, что враг, должно быть, прячется в подвале. Тогда я, хоть и не без труда, зажег свечу. Держа свечу в левой руке, я взялся за пистолет. С кошачьим взглядом и осторожными шагами, готовый наброситься на добычу, я двинулся довольно наискосок, вытянув правую руку с взведённым пистолетом, пока не добрался до двери в подвал. Всё это время маленькая собачка издавала яростные звуки. И вот те на! Это было ничто иное, как скунс, сидевший на свёртке с табаком! Выстрел разнёс его почти в клочья и так сильно пропитал запахом всё в доме, что несколько дней после этого я с трудом мог там жить; но это было ещё не всё, этот пустяковый инцидент имел очень плохие последствия. Несколько сотен индейцев, расположившихся лагерем неподалёку, едва увидев свет или услышав выстрел, бросились в дом, думая, что случилось что-то серьёзное. До сих пор, однако, не от них не было никакого вреда, но когда они увидели два рулона табака и два небольших тюка с товарами, в их глазах это показалось таким богатством, что они едва оправились от удивления. Эти соблазнительные товары я старался по возможности держать подальше от их глаз и раздавал их с осторожностью, и пока индейцы не видели их так много, всё шло хорошо, но после того, как они увидели столько добра, их уже ничем нельзя было удовлетворить. Какое-то время они докучали мне и доставляли беспокойство. Настало время, назначенное для возвращения мистера Стюарта, и я с тревогой ждала его каждый час. Часто у меня были причины проклинать вторжение скунса в мой дом. Однако через некоторое время всё снова вошло в привычную колею, и между нами снова воцарились порядок и добрые чувства.

Стюарт не приехал, и индейцы осмелели и стали слоняться по округе. Постоянно прибывали незнакомые индейцы, и они часто собирались на совет. Росс устроил пир и объяснил индейцам причину отсутствия Стюарта, предложив им заняться делом и принести меха, чтобы, когда прибудут товары, у них было на что их купить. Стюарта не было 188 дней, и он вернулся 22 марта 1812 года. За время своего отсутствия Росс добыл 1550 бобровых шкурок, а также другие меха, которые на рынке в Кантоне стоили 2250 фунтов стерлингов, а в товарах, на которые их обменяли – всего 35 фунтов стерлингов. Вот так мы торговали с индейцами!»

Стюарт отправился на север, к истоку Оканагана, пересёк южное русло реки Фрейзер и встретил «могущественный народ, называвшийся Ше-Упс. Там он застрял из-за снегопадов и перезимовал у этих людей, с которыми договорился об открытии торгового поста. С поста в устье реки пришли плохие новости. Маленькая шхуна «Долли», корпус которой был отправлен в Асторию на «Тонкине», была слишком мала, чтобы приносить какую-либо пользу, а из-за того, что на ней плавали люди, не слишком хорошо знакомые с морским делом, она с самого начала была обречена на неудачу и в конце концов была брошена как бесполезная. Были жалобы и на качество товаров, отправленных мистером Астором, но из всех новостей, доходивших до людей, живших выше по реке, самой важной был слух о том, что «Тонкин» был уничтожен вместе со всеми, кто находился на борту. История об этом уничтожении, рассказанная Россом Коксом, была приведена в предыдущем томе2. Мы можем быть уверены, что по поводу смерти капитана Торна в Астории было пролито не так много слёз, но гибель Маккея стала настоящей трагедией и настоящим несчастьем, потому что Маккей был человеком с большим опытом и необычайной силой.

Тем временем Уилсон Прайс Хант, главный помощник Астора, Дональд Маккензи, а затем Рамзи Крукс отправились из Сент-Луиса в путешествие по суше к побережью. Первоначальной целью было добраться до верховьев реки Колумбия и спуститься по ней на каноэ, но, поскольку русло и характер реки были совершенно неизвестны, они столкнулись со всевозможными трудностями и в конце концов отказались от каноэ. Экспедиция разделилась на несколько групп, и несколько человек пропали без вести. Наконец Маккензи добрался до Астории 10 января 1812 года, а отряд Ханта прибыл в феврале.

В конце марта из Астории отправились три группы: одна под командованием мистера Рида в Нью-Йорк по суше, другая под командованием мистера Фарнхема на поиски товаров, оставленных в тайнике Хантом во время его путешествия, и третья под командованием Роберта Стюарта в Оканаган с припасами для этого поста. Все они отправились вместе под командованием мистера Стюарта. В Лонг-Нэрроуз они столкнулись с трудностями из-за индейцев; Маклеллан убил двух индейцев, а остальные бежали. Надвигалась гроза, но мир был наконец-то восстановлен благодаря подарку в виде шести одеял и других мелочей. В суматохе депеши, которые Рид вез в Нью-Йорк, были утеряны, и на этом экспедиция закончилась.

Чуть позже кто-то окликнул их по-английски и попросил сойти на берег. Когда они добрались до берега, то увидели стоящих «как два призрака» Крукса и Джона Дэя, которых мистер Хант оставил среди индейцев племени Змей3 прошлой осенью. История, рассказанная этими двумя мужчинами, была довольно печальной. Большую часть времени они голодали, питались в основном кореньями, у них отняли ружья, и они бы неизбежно погибли, если бы не добрый старик, который относился к ним как к родным – он убил лошадь, чтобы сделать для них вяленое мясо, и в тот же день собирался отправить их в Сент-Луис, когда показались каноэ.

Мистер Стюарт вознаградил старика, которому эти люди были обязаны своими жизнями, взял их с собой и вернулся в Асторию, где они обнаружили, что корабль компании «Бобр» только что прибыл с грузом товаров и подкреплением. Был май, и несколько партнёров, находившихся в Астории, решили, что Дэвид Стюарт должен вернуться в Оканаган, работать на севере и основать ещё один пост между Оканаганом и Новой Каледонией, что Маккензи должен перезимовать на реке Снейк, что Кларк должен перезимовать в Спокане, что Роберт Стюарт должен отправиться по суше в Сент-Луис с депешами для мистера Астора, а мистер Хант должен отправиться на «Бобре» к русским поселениям на севере. 29 июня 62 человека отправились из Астории вглубь материка. Было решено, что все сухопутные отряды должны двигаться вместе до развилки реки Колумбия, где сливаются реки Льюис и Кларк. Эти сухопутные отряды находились под командованием мистера Кларка. До Каскадных гор, где в них выпустили несколько стрел, всё было спокойно, но в Лонг-Нэрроуз индейцев было много, и они представляли угрозу. Мистер Кларк, хотя обычно был смелым человеком, похоже, испугался этой демонстрации, и Маккензи и Дэвиду Стюарту потребовалась вся их решимость, чтобы убедить его идти вперёд. Они прошли через перевал без происшествий и потерь.

Осматривая индейский лагерь, Маккензи и Стюарт увидели в хижине одного из вождей ружьё, которое отобрали у мистера Рида, когда он был ранен, и они решили забрать его. Как только они благополучно миновали Нарроуз, Маккензи взял с собой восемь человек и направился прямо в хижину вождя. Он оставил четверых у двери, а с остальными вошёл и потребовал вернуть украденное ружьё. Вождь отрицал, что оно было в его хижине. Маккензи снова попросил его и сказал, что намерен его забрать, а когда ему было отказано, он взял свой нож и начал переворачивать и резать всё, что попадалось ему на пути, и наконец нашёл ружьё. После ссоры вождь вернулся к каноэ. Время не было потрачено впустую, и индейцы, хотя и собрались толпой, ничего не предприняли. На следующий день они разбили лагерь в том месте, где у Крукса и Джона Дэя отняли оружие. Индейцы были настроены довольно дружелюбно, и среди тех, кто толпился вокруг белых людей, был тот, кто забрал винтовку Джона Дэя. Его сразу же схватили и связали, но чуть позже отпустили.

В Валла-Валла, Роберт Стюарт купил десять лошадей у нез-персе и отправился в Сент-Луис с пятью мужчинами, в числе которых были гг. Крукс и Маклеллан, который уволился из компании. Дэвид Стюарт поднялся вверх по Оканагану, а Росс остался на посту в его устье, с ним были шотландец и канадец французского происхождения. Позже Росс пошел по тому же маршруту, что и Роберт Стюарт прошлой зимой, добрался до Ши-Вапс и наладил хорошую торговлю. Они платили пять листьев табака за бобровую шкуру, и в конце концов, когда их запасы иссякли, а у Росса остался всего один ярд белой хлопковой ткани, один из вождей отдал ему за него двадцать лучших бобровых шкур.

Эта торговая станция находилась в месте, которое Росс называет Комелупс – конечно же, это современный Камлупс.

По возвращении из этой поездки Росс был официально назначен на должность в Оканагане, хотя, по сути, он руководил им с момента основания. В начале декабря он отправился в форт Спокан, где встретился с мистером Кларком, который руководил тамошним постом, а неподалёку располагался пост Северо-Западной компании. Политика и тайные сговоры двух компаний, каждая из которых стремилась получить как можно больше пушнины, были постоянными – и, конечно, не оставались тайной для индейцев, которые всячески старались обвести торговцев вокруг пальца, как те обводили их. Росс покинул форт Спокан несколько дней спустя и по пути домой столкнулся с одним из тех происшествий, которые так часто случались с путешественниками в те давние времена и которые так часто оказывались роковыми.

«Вечером 13-го числа, недалеко от дома, когда мы поднимались на очень крутой холм, на вершине которого раскинулась обширная равнина, мне и моему слуге пришлось спешиться, оставив лошадей карабкаться наверх, как они могли. И так круты и извилисты были эти подъёмы, что мне пришлось снять пальто и вместе с ружьём положить его на одну из вьючных лошадей. Как только мы добрались до вершины и не успели ни собрать лошадей, ни осмотреться, нас накрыла сильнейшая снежная буря; солнце мгновенно скрылось за тучами, а ветер усилился до урагана. Мы были застигнуты врасплох. Я сразу же приказал людям сесть и позволить лошадям сделать то же самое. Как раз в этот момент я случайно столкнулся с одной из нагруженных лошадей, потому что было так темно, что мы не видели в трёх шагах перед собой; но, к сожалению, это была не та лошадь, на которую я положил своё пальто и ружьё. Я мгновенно перерезал верёвки, сбросил груз и, вскочив в седло, поскакал во весь опор по глубокому снегу. Я надеялся добраться до хорошо известного мне места, где можно было укрыться, но в темноте и суматохе я проскочил мимо и в конце концов так окоченел от холода, что не мог ехать дальше. К тому же моя лошадь была почти измотана. В таком положении я спешился и пошёл пешком, чтобы согреться. Но нигде не было видно места, где можно было бы укрыться. Наступила ночь; буря усилилась; моя лошадь встала; а я сам так устал, пробираясь по глубокому снегу, что не мог идти дальше. Здесь я остановился, не зная, что делать. Моё положение казалось отчаянным: без пальто, без ружья, даже без огнива. В таком положении я должен был погибнуть. Наконец я решил вырыть яму в снегу; но, пытаясь это сделать, я несколько раз рисковал задохнуться в сугробе. В этой затруднительной ситуации я расседлал свою лошадь, которая стояла неподвижно, как статуя, в снегу. Я положил седло под себя, а попону размером с носовой платок накинул на плечи, затем сел на корточки в мрачной яме, которая скорее могла оказаться моей могилой, чем укрытием. Войдя в яму, я сказал себе: «Бодрствуй и живи; спи и умри». Однако не успел я долго пробыть в этой мрачной норе, как холод, несмотря на все мои усилия согреть ноги, так быстро сковал меня, что я был вынужден снять ботинки, а затем постепенно стягивать брюки с ног, пока, наконец, не обмотал пояс вокруг пальцев. Теперь я был вынужден был сделать всё, чтобы попытаться согреть ноги, рискуя заморозить всё тело. В конце концов у меня едва ли хватило сил пошевелить рукой или ногой; холод быстро сковывал меня, и желание уснуть почти одолело меня. В таком состоянии я провёл всю ночь; утро не сулило мне особого облегчения, но я подумал, что оно даёт мне проблеск надежды, и эта надежда побудила меня попытаться выбраться из моей снежной тюрьмы. Я тщетно пытался надеть замёрзшие башмаки; я пытался снова и снова, прежде чем мне это удалось. Затем я выкопал своё седло из-под снега и после неоднократных попыток добрался до лошади и надел на неё седло, но сам не мог взобраться в него. На следующий день, в десять часов, буря немного утихла, и когда немного прояснилось, я не знал, где нахожусь; всё же было приятно видеть, что буря утихает. Я снова попытался взобраться в седло, и когда мне наконец это удалось, мой полузамёрзший конь отказался везти меня, потому что едва мог шевельнуть ногой. Тогда я спешился и попытался идти пешком, но буря разразилась с удвоенной силой. Я не видел другого способа спастись, кроме как убить лошадь, вскрыть её и забраться в тушу, и уже достал для этого свой охотничий нож; но потом мне пришло в голову, что туша замёрзнет и я не смогу выбраться. Поэтому я отказался от этой идеи, положил нож и снова попытался идти, снова забрался в седло. Буря немного утихла, и моя лошадь пошла шагом; я продолжал блуждать по снегу до трёх часов дня, когда буря совсем стихла; выглянуло солнце, и я понял, где нахожусь. Я был не более чем в двух милях от своего дома, куда добрался в сумерках; и это было как раз вовремя, потому что я не мог бы пройти дальше; и в конце концов именно моя бедная лошадь спасла меня, потому что, если бы я пошёл пешком, то в моём изнурённом состоянии никогда бы не добрался до дома.»

Чуть позже он совершил ещё одно зимнее путешествие, претерпевая большие лишения и страдая от холода и голода. Он вернулся в Оканаган по реке, которую Росс называет Са-мик-а-мей – в местность, где двадцать пять или тридцать лет назад было много горных баранов и который часто посещали охотники с востока.

В своём отчёте о путешествии мистера Кларка и его группы в Спокан, совершённом в августе предыдущего года, Росс рассказывает о пропаже и возвращении Росса Кокса, о чём сам автор подробно повествует в своей книге, упомянутой в предыдущем томе. Росс относится к этому приключению довольно легкомысленно, хотя и отмечает, что, когда он был в Спокане зимой, Кокс ещё не совсем оправился.

Следующей весной Кларк, старый житель северозападник, который, казалось бы, должен был разбираться в таких вещах, совершил серьёзную ошибку, повесив индейца, укравшего серебряный кубок, но впоследствии вернувшего его. Только когда дело было сделано, а разъярённые индейцы исчезли, чтобы разнести новость во все стороны и собрать окрестные племена, чтобы отомстить белым, Кларк осознал, что натворил. К счастью, все были готовы к отъезду, и они поспешно погрузились в каноэ и поплыли вниз по течению.

Тем временем Маккензи добрался до середины территории нез-персе и остался там на зиму, но вскоре обнаружил, что это не то место, где добывают меха. Нез-персе охотились на бизонов ради пропитания и шли на войну ради славы. Они не любили охотиться на бобров, и торговля там была плохая. Во время визита в форт Спокан Маккензи узнал от Мактавиша, северозападника, о войне между Великобританией и Соединёнными Штатами. Он поспешил обратно на свой пост, спрятал товары и отправился в Асторию, куда прибыл в 1813 году. В Астории дела шли не очень хорошо. Корабль не вернулся, и Макдугалл с Маккензи чувствовали, что северозападники, скорее всего, выгонят их оттуда. Однако Маккензи развернулся и поплыл вверх по реке. Добравшись до своего поста, он обнаружил, что его товары были украдены. Вожди индейцев признали, что это их рук дело, и сказали, что это сделали молодые люди, которых они не могли контролировать. Маккензи был очень храбрым человеком, и когда вожди отказались помочь ему вернуть его имущество, он решил вернуть его сам.

«Итак, на следующее утро, оставив в безопасном месте те немногие вещи, которые он взял с собой, он и его маленький отряд, вооружённые как попало, отправились пешком в лагерь. При их приближении индейцы, заподозрив неладное, собрались в группы и тоже вооружились. Но Маккензи, не колеблясь ни секунды и не давая им времени на раздумья, приказал мистеру Ситону, командовавшему солдатами, окружить первый же вигвам или хижину с примкнутыми штыками, а сам вместе с мистером Ридом вошёл внутрь, обыскал её, перевернул всё вверх дном и ножами разрезал и вскрывал всё, где могло быть спрятано украденное имущество. Таким образом они переходили от одного вигвама к другому, пока не обыскали пять или шесть из них с переменным успехом, после чего вожди потребовали переговоров и дали Маккензи понять, что если он прекратит, то они сами разберутся с этим делом, причём более эффективно. Маккензи после некоторого притворного сопротивления наконец согласился с предложением вождей. Тогда они попросили его уйти, но он категорически отказался, зная по опыту, что в лагере они будут в наименьшей опасности, потому что индейцы всегда против того, чтобы военные действия происходили в их лагере, среди их женщин и детей. Если бы индейцы предвидели намерения белых или знали о них, они бы никогда не впустили их в свой лагерь. Но они были застигнуты врасплох, и это обстоятельство спасло белых. Однако, как только вожди приступили к делу, Маккензи и его люди остановились и стали наблюдать. Вожди ходили от вигвама к вигваму и примерно через три часа вернулись, принеся с собой большую часть имущества, и передали его Маккензи, и тогда он и его люди покинули лагерь и вернулись домой, с триумфом увозя плоды своей доблести и довольные своим рискованным предприятием, которое не должно было повториться. При любых обстоятельствах в то время это считалось самым смелым шагом, когда-либо предпринятым белыми на территории Колумбии.

Однако индейцы решили поквитаться с Маккензи и сделали это, отказавшись продавать лошадей, которые были абсолютно необходимы торговцам пушниной; лошади были единственным доступным источником пищи, поскольку индейцы не могли охотиться на бизонов. Тогда Маккензи стал поступать так: когда у белых не оставалось ничего съестного, они связывали в узел товары, которые обычно платили за лошадь. Сделав это, Маккензи с десятью или двенадцатью своими вооружёнными людьми отправлялся на пастбище, где паслись лошади, убивал самую жирную из них и уносил мясо в свой лагерь, оставляя цену, привязанную к столбу рядом с головой мёртвой лошади.

«Это несколько раз приводило к успеху и очень раздражало индейцев; некоторые из них из-за этого потеряли своих лучших лошадей. Тогда они объединились, чтобы напасть на белых в их лагере. Эту новость Маккензи принёс один из его наёмных шпионов, и она подтвердилась тем, что индеец предложил продать лошадь только за порох и пули. Из-за различных других подозрительных обстоятельств у белых почти не осталось сомнений в том, что за этой суматохой стоял какой-то тёмный замысел. В этот критический момент Маккензи снова ускользнул от них, устроившись со своим отрядом на острове посреди реки. Там они и оставались, будучи, по сути, блокированными индейцами, но не настолько, чтобы не появляться время от времени со своими длинноствольными ружьями среди шахаптийских лошадей. Индейцы устали от этих грабительских вылазок и поэтому отправили к Маккензи гонца. Между материком и островом состоялись переговоры в результате которых индейцы согласились продавать белым лошадей по обычной цене, а белые, в свою очередь, отказались от мародёрства.

Битва между ассинибойнами и пиеганами у стен форта Маккензи

Торговля лошадьми шла бойко, хотя Маккензи относился к индейцам с большим подозрением. Он добывал продовольствие и купил восемьдесят лошадей, которых отправил в Спокан. Примерно в это время они узнали о необдуманном наказании, которому подверг индейца мистер Кларк. У торговцев было только одно мнение, и они поступили единственно возможным образом: сели в каноэ и поплыли вниз по реке в Асторию.

Путешествие отряда, отправившегося в Сент-Луис по суше предыдущим летом, было достаточно трудным. Они голодали и шли, шли и голодали; пересекали горы, зимовали на их восточных склонах и наконец добрались до Сент-Луиса 30 апреля.

Мистер Хант, после торговли на побережье Русской Америки, отправился на Сандвичевы острова, а затем в Кантон. На обратном пути мистер Хант некоторое время ждал на Сандвичевых островах, надеясь, что корабль из Нью-Йорка придёт на помощь Астории. Он напрасно ждал и в конце концов, зафрахтовав корабль «Альбатрос», в августе добрался до Астории.

Война между Великобританией и Соединёнными Штатами заставила Северо-Западную компанию поверить, что вскоре они смогут завладеть Асторией и, таким образом, контролировать всю торговлю на Тихоокеанском побережье, за исключением русской территории. Северо-западники Мактавиш и Стюарт направлялись в устье Колумбии, чтобы встретить корабль «Айзек Тод», прибытия которого ожидали со дня на день, а у жителей Астории не было средств для защиты. Конечно, они могли дать отпор северозападникам, но если бы прибыл корабль с пушками, они были бы беспомощны. Макдугалл, казалось, был готов отказаться от должности и продать меха северозападникам, и вскоре это произошло. Макдугалла обычно обвиняли в том, что он тайно сговорился с мистером Астором, установив абсурдно низкие цены на меха и товары. В любом случае, все имеющиеся товары, где бы они ни находились, были доставлены Северо-Западной компании по цене на десять процентов ниже себестоимости, а меха оценивались по такой-то цене за шкурку. Росс заявил, что сделка была признана честной и справедливой с обеих сторон, но другие присутствовавшие там люди говорят об этом совсем по-другому. Индейцы, которые в течение последнего года или двух заявляли, сами будучи верными друзьями торговцев пушниной, они всё же хотели защитить этих друзей от нападений их врагов. Старый Комли даже заявил, что готов сражаться за них, но когда военный шлюп «Енот» вошёл в залив Бейкер, индейский вождь полностью изменил своё отношение и заявил, что рад, что дожил до того дня, когда в реку вошёл большой корабль его брата короля Георга. Он получил глоток вина, флаг, сюртук, шляпу и саблю и стал настоящим британцем.

Капитан Блэк с «Енота» и команда его корабля надеялись захватить «Асторию» со всеми её мехами – богатым трофеем – и были сильно разочарованы, когда обнаружили, что всё это было продано Северо-Западной компании по обоюдному согласию.

Весной 1814 года мистер Хант в сопровождении нескольких членов отряда «Астория» окончательно покинул Форт-Джордж. Некоторые из тех, кто был в отряде «Астория», когда мистер Хант освободил их от контрактов или соглашений, снова поступили на службу в Северо-Западную компанию, и большинство из них получили работу, которую так хорошо знали. Росс возглавил пост в Оканагане, как и в Тихоокеанской меховой компании. Пробыв здесь некоторое время, он сделал превосходное описание той жизни и особенно хорошо рассказывает о нравах, обычаях и привычках индейцев, а также приводит интересный словарь чинуков и таблицу погодных условий в устье реки Колумбия, которая завершает книгу.

Книга представляет большой интерес как рассказ о проекте Астора по контролю над торговлей пушниной на Тихоокеанском побережье и о трудностях, связанных с созданием торгового поста среди индейцев на реке Колумбия.