Читать книгу Хвосты трубой, или Ванино лето - - Страница 6

Утром провожали маму на станцию. Ваня стоял на платформе и смотрел вслед уезжающей электричке. С этой минуты он целиком и полностью под тётиным присмотром.

По дороге на станцию Ваня не смотрел по сторонам. Он шёл рядом с мамой, крепко прижимая к себе её руку. Он, видя, как она улыбается, надеялся, что мама остановится и скажет, что ей не нужно никуда уезжать. Но мама обняла его на прощание, чмокнула в нос и запрыгнула в вагон.

Теперь Ваня не спеша шёл рядом с тётей Марусей по лесу вдоль озера. Вода казалась тёмносиней – так ярко отражалось в ней небо. В траве у самой кромки воды теснился выводок утят. Они залезали друг на друга, а мама утка стояла в воде у берега и внимательно смотрела по сторонам, готовая в любую секунду подать детям сигнал тревоги.

«Один, два, три, четыре… восемь, – подсчитал мальчик утят. – Большая семья, а у меня нет ни брата, ни сестры…»

Ваня отошёл, чтобы не спугнуть малышей, и присел у берега. Он опустил в воду руку.

– Б-р-р-р, холодная, – поёжился мальчик.

– Рано ещё, – подтвердила тётя. – Вот постоит хорошая погода недельку, и вода мигом прогреется.

– И мы будем ходить купаться? – с надеждой спросил Ваня.

– Конечно. Почему нет? Плавки-то не забыл привезти? – спросила тётушка.

– Не забыл!

– Кря, кря-кря-кря, – заволновалась утка, и стайка маленьких утят кубарем плюхнулась в воду.

Тётя Маруся взяла поднявшегося Ваню за руку. Её ладонь оказалась тёплой, мягкой и широкой.

По дороге тётя расспрашивала о школе, и мальчик рассказал об одноклассниках, об учительнице Любови Петровне и о том, как он с классом ходил весной в зоопарк. Они с Петькой отстали, засмотревшись на белых медведей. Один медведь засовывал голову в пластиковый конус, нырял, проплывал под водой, как ракета, переворачивался на спину, снимал конус и вёз его обратно на мокром брюхе. А его брат прикрывал морду лапой, будто устав наблюдать за этой картиной. Ванька с Петькой веселились, тыкая пальцами в стекло вольера, а потом, понурив головы, слушали, как их отчитывает Любовь Петровна.

– Ну, Ручкин! Ну, Семёнов! Поседею из-за вас раньше времени. Останетесь вы у меня в следующий раз в школе, никуда не пойдёте, – надувались щёки молодой учительницы.

– И что, правда не взяла вас больше никуда? – спросила тётя Маруся, внимательно слушая историю.

– Взяла, – махнул рукой Ваня, – куда она денется.

Так за разговорами они и дошли до дома. Ваня забрался по приставной лестнице в комнату и с разбега плюхнулся на кровать.

Мальчик с грустью подумал о маме. Целое лето он будет один. Один на один с тётей Марусей. Долгое, грустное, скучное лето – вот, что его ждёт. Он будет очень одинок. Тётя хорошая, но, кроме неё, тут никого. Ни родителей, ни друзей, ни телевизора… Хотя нет, у тёти Маруси есть в доме телевизор, но этот ящичек, старый и маленький, ловил лишь пару каналов, да и совсем не те, что любил Ваня.

Мальчик уткнулся лбом в подушку и попытался выдавить слезу. Слеза упорно не хотела появляться.

Ванька перевернулся на спину и уставился в стену. Та была обита вагонкой. На узких дощечках то там, то здесь виднелись тёмные глазки от сучков. Они походили на летающие тарелки, павлиньи перья или осу с длинным жалом. Ванькин взгляд проскользнул выше, и мальчик принялся считать тонкие доски на потолке.

Это оказалось не таким уж простым занятием. Почему-то, с какой бы стороны Ваня ни начинал счёт, рейки путались и сливались. Он прищурил один глаз, к другому приставил палец и медленно вёл его, считая одну дощечку за другой.

– Ровно тридцать одна. – И Ваня пересчитал дощечки в обратную сторону. – Тьфу, тридцать три. Эх, придётся начинать заново.

– Ваня, спускайся, будем обедать, – позвала тётушка из кухни.

– Уже бегу, – отозвался Ванька.

Он встал на кровати в полный рост, дотянулся пальцем до потолка и, шагая вдоль стены, ещё раз пересчитал доски. Их оказалось ровно тридцать две.

– Ваня, ты где? Спускайся.

– Да, иду!