Деревенская быль

Оглавление

Группа авторов. Деревенская быль

Импортозамещение

Пропуск

Идентичность, или наших бьют

Загадки

Случай на охоте

Требуйте салфетку!

На рибалке под Пущино

Убить друга

Отрывок из книги

У любого человека всегда с собой есть какой-нибудь пропуск. Не обязательно бейджик. Или корочка в кармане. Нет. Пропуск – это некий знак, который мы носим волей-неволей для того, чтобы обозначить свою принадлежность определенному сообществу. Причем чем сообщество шире и неопределеннее, тем и знак необязательнее. Джинсы, или сигарета во рту на улице, или кроссовки, или тот или иной речевой этикет… Это знаки вхождения в самые широкие сообщества – молодежи, или курильщиков, или «по фене ботаю»… Вот когда я приехал в Костромскую область на работу, у меня не было сапог и телогрейки. Заявился московский пшют в туфельках и в курточке. Ну и всё – на меня либо таращились как на жирафа, или кенгуру – мол, слышали про таких, но не видели, у нас такие не водятся. Либо прятали взоры и не замечали. Есть знаки простые – казалось бы, надел телогреечку, кирзачи, папиросочку в зубы – и всё, готово дело. Ан нет, брат, это только начало. Дальше идут – как в африканских племенах – обряды инициации. Причем выпивка, лексика, опрощенные манеры, внешний конформизм – присутствуют, но еще не решают вопроса – «наш» ты человек или нет. Тут нужно кое-что посерьезнее.

Пробурили мы скважину – собственно, пробурили ее еще до меня. Теперь настала пора «гонять желонку» – чистить скважину, готовить ее к эксплуатации. Для этого все трубы, на которых крепился бур – шарошка – вынимались, и на толстом металлическом тросе туда-сюда, вверх – вниз спускалась и поднималась полая труба с дыркой и шариком на конце. Вниз летит –  набирает воду, вода ее заполняет. Вверх поднимается – дырку запирает шарик и воду вынимают из скважины и сливают уже наверху просто на землю. Так грязную воду вытаскивают наверх, а в это время в скважину уже набегает чистая водичка. Делать это надо сутки – двое.

.....

А Родя Петров, он был человек необычный. Он был из тех деревенских мужичков, что мог бы быть и атаманом пиратского брига, и главным режиссёром провинциального театра. И он умел выражать свои эмоции равно убедительно – и развернутыми тирадами ласковой матерщины, и молча, взглядом, мимикой и жестом. В самых крайних случаях использовалась вся палитра выразительных средств. И Родя на меня посмотрел – так ласково, так умоляюще, и сделал жест – что мол тут брат судьба, мы, люди, просто бессильны, иди, голубчик, иди… И дали мне сухую (!) телогрейку,  – а чего, он все одно не пьет – и я пошел.

Идти-то недалеко. Полверсты по улице, за сарай направо. За околицу, на угор и по полю с полверсты ещё. Темно, света нет, фонаря тоже. Иду, а за мной цугом местные собачки –одна, другая, вот уж стайка, а как за околицу идти, так уж целое собачье войско. Окружили со всех сторон, рычат, пройти не дают, и намерения выказывают самые что ни есть хулиганские. И уже кто посмелее – норовят сзади схватить за сапоги. Что делать? И обратно уже не пройти, уже обступили, все прыгают, скалятся, тявкают, зубами щелкают. Тут теряться нельзя. Но и не теряться не выходит. Прижался я к стене сарая, и тут под рукой палка оказалась – господь послал. Я этой палкой со всего маху как дал об угол сарая – палка выдержала, к счастью. А войско подалось. Вот тогда я понял ценность морально-волевых.  Понял, и пошел за околицу не оглядываясь, и не спеша, и палку держу как меч. И наверное, источал тонкие, но очевидные флюиды воина – победителя самого важного собачьего божества. Добрался я до буровой цел и не покусан. Победа! – Вот она-то меня, видать, и подвела.

.....