Читать книгу Две версии любви - - Страница 6

Суббота

В субботний вечер по льду Волги мы с Надей пришли в клуб. Он располагался на центральной улице Левобережья, в длинном старинном здании на первом этаже.

Владимир категорически отказался нас сопровождать, сказал, что между парнями двух берегов издавна идёт негласная война и лучше вечером на чужой территории не показываться. Да уж! А Надя советовала мне присмотреться к парню. Нет-нет, такие храбрые герои мне не нужны!

В клубе работала гардеробная. Снять пальто, переобуться, купить билет за двадцать копеек – всё на входе, под недремлющим оком пожилой женщины – гардеробщицы, кассира и контролёра в одном лице.

Несколько парней, чуть отвернувшись от гардеробщицы, по очереди отпивали из бутылки немного вина. Для храбрости, что ли?

Я вспомнила мой первый вечер с Надей и порцию грузинского вина, от которого почувствовала лёгкость и тепло после малой толики выпитого. И всё же пить из горла общей бутылки – это не комильфо, согласитесь… Надо поговорить с директором, чтобы на молодёжной вечеринке работал буфет с пирожными, соками, минеральной водой и лёгкими алкогольными напитками: шампанским, пивом, вином, но в строго ограниченных количествах. Если уж и выпивать немного, то пусть это будет культурно! Всё равно же пить будут! Так хоть не из горла!

Мы вошли в зал. По периметру стояли длинные секции со стульями. На сцене суетились длинноволосые музыканты от восемнадцати до двадцати пяти лет, одетые кого как угораздило, и пухленькая солистка в серой юбке до колен и невзрачной вязаной кофточке. Ребята настраивали инструменты и микрофоны.

Танцевальный вечер открыт с 19 до 22 часов. Зал постепенно наполнялся: девушки в большинстве, но и парней немало. Наконец-то заиграла музыка. Может быть, ребята ещё только разогревались, но исполнение звучало посредственно. Мне показалось, музыканты слушали пластинку и подыгрывали мелодию на слух, кто на что способен: кто в лес, кто по дрова. А вот солистка Анна пела неплохо. Я оценила обволакивающий и ласкающий тембр её голоса. Но само́й девушке не хватало раскованности, внутренней энергетики.

Мы не собирались ни танцевать, ни привлекать к себе внимание и присели с левой стороны от сцены, в самом углу зала. Через мельтешащие силуэты танцующих взгляд упал в правый угол, напротив нас. Парень баскетбольного роста в стильном пиджаке и джинсах – мало кто имел их в этом городке – громко смеялся в окружении нескольких девушек. Девушки закинули головы вверх, чтобы видеть его лицо. Рядом с «баскетболистом» стояли два молодых человека, одним из них оказался тот нечаянный «воздыхатель» из парка – парень с пышной взлохмаченной шевелюрой и взглядом с прищуром. На фоне «баскетболиста» он уже не смотрелся таким высоким, каким казался раньше.

«Баскетболист» не только громко смеялся, но и громко разговаривал. Не парень, а громкоговоритель, извергающий гремящие звуки в окружающее пространство. А я не любила этого в мужчинах: «шумный – неумный» – такой вывод сделала ещё в старших классах школы. И какой же он гигант! Не дай бог стоять рядом, сразу разовьётся комплекс неполноценной карлицы.

Музыканты заиграли вальс. Ребята не спешили приглашать девчат. И девчата разбились на пары друг с дружкой. Второй парень из свиты "баскетболиста", невысокий, светловолосый, в вязаном жилете поверх рубашки, направился в нашу сторону, подошёл и пригласил меня на танец.

О боже! Всё-таки танцевать придётся.

– Иди! – подтолкнула Надя в спину. – Хороший парень!

Он легко подхватил меня и закружил по залу. Приятно удивил уверенным лидерством. Не ожидала!

– Откуда такая Снежная Королева? Холодная, как льдинка. Расслабься! Я не кусаюсь.

Под напором нашей поступательной круговерти вальса танцующие расступились, и мы порхали по центру.

– Я Анатолий, – продолжал он, не дождавшись ответа. – Студент авиационно-технологического института. Приехал домой на выходные. Ты правобережная? Но я и там таких не припомню. Ты явно из другой оперы.

– С Правобережья, но приезжая. Работаю на комбинате.

– Да ну?! Такая королева и вдруг ткачиха!

– На комбинате не только ткачихи, – усмехнулась я.

– Бухгалтер? – он смотрел прямо в глаза, росточком-то мы почти вровень.

– Ну, можно сказать и так. Что-то вроде этого.

Вальс закончился.

– Спасибо! Танцуешь, как дышишь! – сделал комплимент Анатолий и отвёл меня к скучающей Наде.

Она отрешённо восседала на стуле и углом рубашки протирала очки. Анатолий горделиво расправил плечи и ушёл к вожаку. Вожак на миг отвлёкся от своей стаи и вдруг заинтересованно уставился на Надю.

Ну вот! Сейчас этот великан пригласит её на танец, и мне, хочешь или не хочешь, придётся стоять с ним рядом, как Тарапунька и Штепсель.

– Надюшка, солнце моё! – ещё издали воскликнул «баскетболист».

Он подошёл, приподнял Надю и закружил. И очки слетели с её носа ещё раз.

– А-лёш-ка! – взвизгнула она. – Сколько лет, сколько зим?! Где пропадал?

– Так служил же, отдавал на флоте долг Родине. А где твой Толик? Почему без него?

Они живо разговаривали, никого не замечая вокруг. Казалось, весь зал их слушал.

– Так он тоже на флоте. Жду демобилизации. Вот-вот вернётся.

– Здорово! Обязательно надо собраться всем вместе, как в добрые молодые годы.

– Как в добрые годы уже не получится. Иришка твоя вернулась из Минска не одна, а с женихом. Через неделю у них свадьба. А Люда уже ребёночка нянчит, не дождалась Ефима. Так что из нашего тройственного союза только я и Толик уцелели. Тьфу-тьфу-тьфу!

– По-нят-но, – протянул баскетболист и перевёл взгляд на меня.

И только в этот момент я открыто взглянула ему в лицо и… покраснела. Боже, как же он красив! Ален Делон в лучшие годы! Темноволосый, голубоглазый, с прямым классическим носом, чувственными розовыми губами, очерченным подбородком, придающим лицу мужественность. Голливуд отдыхает с растиражированными Джеймс Бондами! Эх, какая гармония в лице: ни одного лишнего штриха! Поверьте, я знаю толк в красоте, как-никак художник!

Похоже, «баскетболист» ещё тот ловелас! Он вдруг воскликнул:

– А-а-а, какая колибри! твоя подружка. Порхающая заморская птичка! Откуда к нам в провинцию залетела такая экзотика?

«Как банально!» – подумала я и почувствовала, как внезапно дёрнулось веко на правом глазу.

– Знакомься, это Лина. Моя двоюродная сестра, – Надя обняла меня за плечи и засмеялась. – Да, она у нас и правда залётная: заморский цветочек аленький.

– Рад знакомству. Я Алексей, друг юности твоей кузины. В одной компании три года гуляли, за ручку держались и целовались. Девчата – к нам на левый берег, а вечером мы их провожали домой на правый. Слава богу, все три подружки проживали в одном доме, да ещё и на набережной: так что ноги от правобережной шпаны мы уносили быстро, целёхонькими, – он засмеялся и не отводил от меня глаз.

Говорил он чисто, без местного диалекта и слов-паразитов, складно да образно, но громко и быстро. Я слушала вполуха и не проявляла заинтересованности к продолжению беседы.

Наблюдала за музыкантами. Они в это время играли ритмичную музыку. Играли лучше, чем предыдущий вальс. Барабанщик был в ударе – отличное чувство ритма у парня! И танцующие выписывали простенькие «па», переминались с ноги на ногу, как заводные роботы, с одинаковыми, годами натренированными движениями. Наверное, здесь так танцевали и десять лет назад.

Заиграли медленную музыку для парного танца. Ну, думаю, слава богу, сейчас этот великан уйдёт с Надей подальше от меня. Но Алексей склонился ко мне:

– Разреши, колибри?

Я, правда, пришла в замешательство: в танце до его плеч, может быть, я и дотянусь руками, но как же это нелепо и смешно будет выглядеть со стороны.

Танцевал он сносно. Нет, на ноги мне не наступал, не сбивался с ритма, но управлять такой малышкой, как я, ему было нелегко. В лицо ему я не смотрела, не сводила глаз с музыкантов, надеясь, что они вот-вот закончат игру.

Мы молчали. Куда и на кого смотрел он, не знаю. Да меня это и не интересовало. Надя танцевала со студентом Анатолием.

Мой нечаянный поклонник из парка сидел на стуле, в этот раз под сценой, по её центру, и поэтому пару раз наши взгляды пересеклись, и в эти моменты парень смущался. Если бы танцевать пригласил он, а не этот верзила, может быть, я даже и получила бы удовольствие – всё-таки танцы были моей страстью.

После танца мы вернулись в левый угол.

– Вы часто здесь? – великан Алексей сверлил меня взглядом.

– Лично я в первый раз, – оценивала я происходящее на сцене, не глядя на великана, – а может быть, и в последний.

– Почему? Не понравилось? По-моему, атмосфера вполне приятная. Или контингент не тот? – он пытался поймать мой ускользающий взгляд.

– Да не солидно как-то в моём возрасте толкаться среди малолетних девочек и мальчиков.

– Малолетних? – удивился Алексей. – Скажи проще: уровень не тот. И я соглашусь. Музыкальной культуры не хватает. Скорее всего, это клуб для общения в выходные вечера. Вот у вас на Правобережье, во дворце культуры, наверное, контингент другой: много приезжих, а значит, много новых лиц, каждый везёт из своего региона частичку своей культуры. Поэтому я удивлён, что ты здесь, а не там. Там у вас и пару легче себе найти. А здесь, колибри, ловить некого, ну разве что меня.

Алексей усмехнулся на своих последних словах.

– А можно называть меня человеческим именем, просто Линой?

Меня раздражала его манера и навязчивость. Он словно прилип ко мне и не закрывал рта. Пустомеля!

– Я не ищу пару. И во дворце ни разу не была, но, скорее всего, побываю. Дело не в поиске сердечного друга, я присматриваюсь к музыкантам: на комбинат нужен коллектив для танцевального вечера. Поэтому я здесь.

– Понятно… Музработник! – он засмеялся. – Вот ведь везёт мне на музыкантш! Иришка тоже в музыкальном училась.

– Ну, со мной облом! – съязвила я, мол, понимай как хочешь: облом с профессией или облом с тем, что тебе повезёт со мной. Ха! вернее, и с тем, и с другим!

– Я тоже первый раз в клубе после дембеля. Наверное, судьба подтолкнула появиться здесь сегодня. Звёзды так сошлись, и мы пересеклись. Кстати, видел тебя и раньше. В последний день работы переправы, перед закрытием на зимний сезон. Я стоял на набережной, ждал парома: матушка должна была вернуться из областного центра, вечно гружённая тяжёлыми сумками. Хотел встретить. Спускался по тропинке и увидел тебя в красных брюках и синей меховой шубке: как яркая райская птичка, явно заморская, выскочила с парома и так быстро взлетела по крутой лестнице наверх. Я глазом не успел моргнуть – взмахнула крылом и испарилась из виду… Встретил мать. Поднялись на набережную, а я всё ещё искал глазами, куда же ты исчезла… ни в парке, ни на центральной улице тебя не было. Так что извини за «колибри»! Но это ассоциация, первое впечатление. Именно такой увидел тебя: яркой птичкой-невеличкой, парящей над Волгой. Первые впечатления самые верные, между прочим. Вот так и запала в душу!

Ого, какую речь толкнул баскетболист! Фантазия работает, дай бог каждому! А слова-то как вплетает в речь! Сказочник, однако! "Запала в душу" всерьёз я не восприняла: мели Емеля – твоя неделя.

Музыканты объявили заключительный танец. Белое танго. Слава богу, больше никаких пар! Белые танцы я игнорировала. К Алексею подбежала бойкая, полненькая, большеглазая девушка с длинными тёмными распущенными волосами и увела Громкоговорителя за руку в центр зала.

А к нам наконец-то решился подойти мой воздыхатель из парка:

– Девчонки, я Валерий. Разрешите проводить вас домой через Волгу?

– Видится мне, что провожать будем гурьбой, как три мушкетёра, – громыхнул вернувшийся Алексей. – Ну что, выдвигаемся?

– Подождите, я хочу поговорить с музыкантами, – запротестовала я, – это же цель моего сегодняшнего вечера.

Музыканты спустились в зал. Студент Анатолий подозвал руководителя Николая. Мы поговорили с ним, отойдя в сторону. Николай задумался и затем выразил сомнение, хорош ли их репертуар для такого ответственного мероприятия. Пытаясь заинтересовать его, я сказала, что имею фонотеку грампластинок зарубежных групп и лидирующих ВИА советской эстрады и могла бы отдать ему свои сокровища – возможно, ребята расширят репертуар, благодаря этим записям. Он явно заинтересовался. В то время достать грампластинку с популярной музыкой было крайне сложно. Про зарубежную вообще лучше умолчать: даже в Москве днём с огнём не сыщешь, если только у фарцовщиков за большие деньги. А здесь тебе вдруг предлагают ценный винил, да ещё и бесплатно.

– Лады! Когда? – говор у Николая местный.

– Да хоть завтра. Времени на подготовку немного осталось.

– Я поговорю с ребятами, – с его диалектом это звучало «с робятами». – Придёте заранее, до открытия?

– Да, подойдём к полшестому вечера. Можем пластинки вместе послушать.

– Договорились!

В гардеробе женщина подала моё длинное пальто с большим песцовым воротником почти до талии. Пальто сшил местный мастер верхней одежды Собачкин Егор Фёдорович. Ох, и измучила я его сложностью кроя! Ну а нарядные деревянные крупные пуговицы стали вишенками на торте.

Алексей взял пальто из рук гардеробщицы и помог мне его надеть.

«Джентльмен, однако!» – мысленно усмехнулась я.

– Царица! Нет, ну правда, какими судьбами в этой глуши этакий бриллиант чистой воды? День явно удался! – громогласно извергал он набор слов, и местные девчонки косились на меня, наверное, в недоумении чего такого особенного он во мне нашёл.

Мне, правда, было неловко от всей этой его словесной шелухи. Язык как помело́ у парня!

– Алексей, вы уж определитесь, райская птица я или колибри, царица или же бриллиант. Перебор, Алексей! Переигрываете!

– Ничуть! Всё от души. Да вы посмотрите на моих друзей, они вообще дар речи потеряли. Просто я из нас троих более эмоционален и красноречив.

– Ну, если мужчины могут из-за яркой тряпки, как быки на красное, возбудиться и потерять дар речи, то я не понимаю таких мужчин.

Ребята в самом деле втроём пошли провожать нас по льду Волги. Алексей грохотал без умолку, шутил, рассказывал байки… Надо признать, идти было весело, и путь показался втрое короче. Но излишняя говорливость Алексея испортила первое секундное впечатление о нём как об изысканном Алене Делоне, да и брутального Джеймса Бонда я тоже в нём уже не видела.

Мы остановились у дома Капы, на выходные я всегда приходила сюда.

– Ох, сколько лет я обтирал эти пороги с Иришкой! И надо же было такому случиться, что судьба опять привела к этой двери, – засмеялся Алексей.

– Спасибо, что проводили, – поблагодарила парней Надя, – лёгкого вам пути обратно!

– Встретимся завтра в клубе? – спросил её говорун и повернулся ко мне. – Сладких снов, моя царица! Пусть лето красное приснится, и роем бабочки в цветах, и поцелуи на устах.

Он низко склонился к моему лицу и, возможно, хотел поцеловать. Да не возможно, а абсолютно точно! Раскатал губу!

Я вывернулась и махнула на прощание парням:

– До завтра! Спасибо за вечер!

Втихаря на цыпочках, чтобы не разбудить Капу, мы прошмыгнули в спальню.

– Ну и как тебе Алёшка? Похоже, он запал на тебя.

– Ну как, как? Шумный! От скромности не умрёт точно.

– Да, сегодня он что-то сам на себя не похож. Я его таким и не знала. Скорее всего, выпил с ребятами лишнего.

Надя разбирала постель, а я слушала её вполуха, вспоминая неуверенную игру музыкантов.

– Ну, не знаю, Надя… Друзья его вели себя адекватно, на выпивох не похожи. А что за история с Иришкой? Мне показалось, он расстроился, когда ты про предстоящую свадьбу рассказала. Может, отсюда и эта бравада в виде его словесного поноса?

– Ну нет, – Надя замотала головой, – с Ирой у него всё закончилось за несколько месяцев до его призыва. Ох, и красивая пара была! Иришка высокая, ему под стать, стройная, белолицая, волосы светлые, вьющиеся, длиной почти до попы. Оба берега на них любовались. Мы со школьных лет парами гуляли. Правда, у меня позже случился перерыв: влюбилась в однокурсника. Ну, ты же уже знаешь эту историю… Но когда приехала домой на каникулы, то всё опять завертелось с Толей… А что за чёрная кошка между Алёшкой и Иришкой пробежала, одному Богу известно. Ирка замкнулась, из дому ни ногой, отстранилась от нас, побледнела и похудела, глаза аж ввалились. Лёшка загулял с девчонками, менял их как перчатки. В общем, ни мы, девчонки, ни наши парни ничего понять не могли. А после окончания музыкального училища мать отправила Иру к тётке в Белоруссию, пусть, мол, дальше учится в Минске, делать ей нечего в нашем захолустье… И вот она вернулась, да не одна, а с женихом. Кстати, Капа и я приглашены на свадьбу. Гостей минимум: соседи, наша общая подружка Люда. Все из нашего дома. Свадьба чисто символическая. Они уже живут вместе около года. И регистрация скорее формальная, чтобы родителей успокоить.

– Понятно. C’est la vie! Вспомнилось вдруг: «мы любим одних, а замуж выходим за других». Ни про них ли народное изречение?

Я зевнула: было за полночь и хотелось спать. Но Надю разбил приступ говорливости, и она трещала без передышки.

– Мне кажется, там родители с обеих сторон вмешались в их отношения. У Иры – строгие, у Алёшки – надменные. Говорят, мать всю семью строит. Алёшка, хоть и родился на Левобережье, но родители его не из местных. По государственной программе «поддержка провинции» приехало несколько семей. Им новый двухэтажный дом построили, элитный по тем временам: в общем, все удобства в каждой квартире. Отец у него – стоматолог-протезист, мать – педиатр. Папаша зарабатывает хорошо, частной практикой не гнушается. Местные довольно быстро приняли их за своих – нужными людьми оказались. Короче, Алёшка родился с серебряной ложечкой во рту: долгожданный, всеми любимый и обласканный, красоты неземной. Носились с ним как с писаной торбой, а сестра его старшая вообще в тени осталась. Я с ней не знакома: может быть, и пересекались где-то, но в лицо не знаю, а если и знаю в лицо, то родством с Лёшкой не связываю. Скромница, значит, по сравнению с братом. В доме у Алёшки никто из нашей компании ни разу не был, не приглашал никогда. Хотя парень он компанейский и мог бы догадаться позвать телик посмотреть или магнитофон послушать. Хвастался, что родители подарили на шестнадцатилетие не то «Весну», не то «Десну»…

– Ладно, Надя, давай-ка спать. Много чести будет вспоминать его за полночь, – я почти уже засыпа́ла под её длинный монолог.

…И вот зачем надо было вести эти разговоры на ночь? Приснился мне этот Алексей в образе Гулливера: переплываю я Волгу и вдруг начинаю тонуть, не хватает сил ни руками, ни ногами пошевелить, но словно с небес надо мной склоняется Алексей-Гулливер и подхватывает меня за длинные волосы, вьющиеся аж до самой попы, и вытаскивает наверх… Я проснулась в ознобе и долго не могла заснуть.

Суббота. Версия Алексея

И вот я в нашем местном левобережном клубе. Впервые здесь за долгие годы. Даже не знал, зачем туда припёрся. Может, просто хотелось движения, чтобы сбить лёгкое опьянение, а может, это был странный вызов самому себе: проверить, что изменилось, пока я был вдали. Надо же как-то развеяться, да и со старыми знакомыми встретиться, не всех ещё повидал за полтора месяца. Зал был полон привычной для субботнего вечера суеты. В воздухе витал запах дешёвого парфюма, перемешенный с парами алкоголя.

Девчонки, как всегда, в большинстве. Музыка играет. Молодёжь танцует. Публика так себе. Да и музыка посредственная. Но атмосфера более или менее нормальная.

Увидел своих корешей – Анатолия и Валерку. Подошёл. Стояли, болтали, смеялись, девчонки вились вокруг.

Музыканты заиграли вальс. А Анатолий же у нас «балерун» – с детства танцами занимался, сразу же с первых аккордов отделился от нашей компании и пошёл приглашать кого-то повальсировать – ну любит хвастануть умением.

Я рассказывал девчонкам про заморские страны, насочинял кучу небылиц, и труженицы молокозавода задорно смеялись, пожирая меня глазами. Ну а я чувствовал себя ведущим развлекательной программы и азартно продолжал свои выступления. Да, есть у меня такой талант: привлечь внимание. Говорят, смазливый, да и рост под два метра почему-то баб манит. Но вдруг что-то заставило меня отвлечься на Анатолия. Он кружил по залу с миниатюрной девчонкой в коротюсенькой юбке, неприкрывающей её точёные ноги, обтянутые прозрачными колготами (таких у наших местных девиц нет, они хлопковые в резиночку носят, а сверху – жуткие рейтузы с начёсом). Пёстрая юбчонка плотно прилегала к маленькой, но кругленькой, как орешек, попке (сказать проще – "жопа"– в данном случае язык не поворачивается). Танцевали они легко, и я даже поймал себя на том, что засмотрелся.

Когда вальс закончился, Анатолий проводил девчонку в противоположный угол и вернулся к нам с гордым видом.

– Богиня, а не девушка, – заявил он.

Но я лишь хмыкнул: девственник понимал бы хоть что-нибудь в богинях!

Девахи смеялись, крутились вокруг, но я не мог отделаться от мысли, что всё здесь мне уже надоело. Всё было до ужаса предсказуемо: и эти пустые разговоры, и смешки, и заглядывания в глаза… пока я снова не взглянул на неё…

Ба! да это же та самая птичка! Сидит в углу зала с подружкой. На фоне суетящихся она выглядела совершенно иначе: спокойная, отстранённая, с гордой осанкой, какую редко встретишь – ровненькая спинка, длинная шея, тонкая талия и дерзкие сиськи, плотно обнянутые блестящей, как серебро, водолазкой… про попку уже говорил… Я сглотнул слюну.

Её облик сразу отбросил меня к тому вечеру на переправе, когда впервые увидел эту девчонку. Тогда она была лишь молниеносной яркой вспышкой цвета, а теперь – реальной, живой тёлочкой.

Не скажу, что я мгновенно пришёл в себя, но коньяк как будто перестал пьянить. «Вот ведь судьба» – подумал я. Надо же было именно сегодня сюда заявиться, и не зря. Мне стало вдруг любопытно, что же она за человек. Не из местных – это точно. Но какая, а! Заставляет думать о себе даже словом не перекинувшись и взглядом не встретившись. Загадка!

Меня словно кто-то толкал в спину подойти к ней. Но я сдерживался: нельзя так форсировать – не спугнуть бы, но продолжал смотреть в её сторону.

«Колибри» – так назвал её про себя. Лёгкость и грация были в каждом её движении, даже просто в повороте головы. Всё-таки судьба решила мне подыграть. Рядом с моей незнакомкой не сразу, но в конце концов я узнал Надю – изменилась за три года, окрасила волосы в рыжий цвет. Надя – моя старая приятельница, подруга юности суровой. Нет, её я не чпокал – Надя была любовью моего соседа Толика, и мы тусили вместе: я с Иришкой, Ефим с Людкой, а Надя с Толиком. И наконец я решился подойти. Разговор с Надюхой завязался мгновенно. А таинственная девушка нас не слушала, полностью игнорировала меня, наблюдая за музыкантами.

– А кто твоя подруга? – спросил я у Нади, когда мы закончили вспоминать былые годы.

– Это Лина, моя двоюродная сестра, – весело отозвалась она.

Я перевёл взгляд на Лину. Глаза в глаза. Боже, какое ангельское создание! Черты лица чёткие, правильные. Чувственный рот с выворотом нижней губки, как у моей любимой актрисы Аллы Ларионовой… ну та, которая сыграла «Анну на шее» по Чехову. Но больше всего впечатлили её выразительные глаза цвета морской волны и взгляд, спокойный, холодноватый… А в глубине глаз читалась скрытая сила…

– Приятно познакомиться, Лина, – сказал я громче, чем стоило, и отметил, как она слегка заметно вздрогнула.

Но лицо осталось невозмутимым. И эти зелёные блюдца глаз… Эх, наша кошка Манька позавидовала бы такому цвету!

«Звезда, и не иначе» – промелькнуло в голове.

– Я в клубе впервые после дембеля, – будто оправдывался я перед ней за свою легкомысленность. – Думаю, случай сюда привёл, или, как сейчас модно говорить, судьба. Хотя звёзды тут явно ни при чём. Кстати, колибри, не поверишь, но я тебя и раньше видел.

Она приподняла бровь, но не произнесла ни одного слова и даже не отвела взгляд от сцены. И чего она туда уставилась?! Как будто я был пустым местом! Я – двухметровый голубоглазый красавец в лепёшку расшибаюсь перед ней, чтобы эта пичужка хотя бы просто взглянула на меня. А- а- а- балдеть!

– Было это в последний день работы переправы, неделю назад, – продолжил я, засунув свою гордость куда подальше, – я на набережной ждал парома. Матушка из области возвращалась, как всегда, с сумками, в которых, кажется, заключалась вся её жизнь. Спускался к Волге, как вдруг ты – в красных брюках и синей меховой шубке – выбежала с парома и, ни на кого не глядя, рванула наверх по лестнице. А мы ведь привыкли в обход ходить по тропинке меж холмами.

Я усмехнулся, вспоминая ту сцену.

– Ты даже не обернулась. Взлетела, как птичка. Колибри над Волгой. Я ещё подумал: «Вот это скорость! Не догонишь». Исчезла, как и появилась, неожиданно.

Она слушала молча, и я вдруг почувствовал себя идиотом за все эти рассказы. Не впечатлилась она, видите ли, ледышка! И вообще, не смотрит на меня. Вообще! Вот ведь, стерва! И как в такой малышке помещается столько выдержки? Даже бровью не повела.

– Так что, прости за «колибри». Это первое, что пришло в голову, когда увидел тебя тогда. Ясно же, что не из наших ты. В этой глуши таких не встретишь.

И чего это я перед ней оправдываюсь, извиняюсь, да ещё и комплименты ей сыплю, как из рога изобилия? Совсем сдурел парень!

Но… она была особенной. Не такой, как те, с кем я привык общаться. А значит, её стоило узнать. Или, по крайней мере, попытаться. Ну не опускать же мне руки перед этой малявкой, когда всё внутри кипит. Пригласил её на медляк. Честно говоря, поймал не только кайф оттого, как она себя держит, но и стояк, просто потому, что касался её спины и держал маленькую ладошку в своей лопате. А какой запах! На хороший парфюм у меня нюх особый: и матушка увлекалась, и Наташу приучила. Запах Лины кружил голову. Интересно, есть в этой девчонке хоть что-то несовершенное? А-а-а, есть кое-что! Росточком не вышла! Во всяком случае не для такой оглобли, как я. Вот Анатолию по стати в самый раз бы подошла: девственник-балерун и балерина-целка… Ха-ха! Не иначе целка! С таким-то характером, фиг кого к себе подпустит… если даже на меня не смотрит.

Танцы завершались. Оказалось, Лина пришла в клуб не ради развлечений, а пригласить музыкальную группу на новогодний вечер в прядильно-ткацкий комбинат. Музыкальный работник, значит! Везёт мне на музыкантш! Моя первая девушка тоже была студенткой музыкального училища. Иришка. Она старше меня на два года и сделала из меня не мальчика, а мужа ловеласа в мои неполные семнадцать лет. Красивая деваха: высокая, жопастая, но… хотела замуж… а какой из меня муж в семнадцать-то? Я и школу-то закончил в восемнадцать и сразу призвался на флот.

В гардеробе я увидел её пальто ещё до того, как гардеробщица подала его в руки.

«Пальто боярыни» – мелькнуло в голове. Ну и наряд! Всё-таки в местной глуши такие вещи явление редкое. Я взял пальто из рук гардеробщицы и помог Лине надеть его. Воспитание обязывает, да и внимание к даме лишним не бывает.

Вишнёвого цвета, длинное, почти до щиколоток, с огромным песцовым воротником и муфтой для рук – только такое пальто и можно вообразить после той синей меховой шубки с длинным ворсом, чтобы реакция оставалась всё той же «ух ты!». Да! я грёбаный ценитель тряпок. Ничто красивое мне не чуждо. И такая куколка, как Лина, могла иметь только такое а-хи-рен-ное пальто.

– Царица! Нет, ну правда, какими судьбами в этой глуши этакий бриллиант чистой воды? – заговорил я, не скрывая истинного восторга.

Стоя́щие рядом девчонки покосились, конечно, интересно же, на кого это их красавчик так слюной истекает. А Лина только взглянула на меня своим зелёным взглядом. Наверняка подумала что-то вроде: «Опять этот болтун». Ну и пусть! Красивым словам они ещё как верят! Недолго осталось ледышкой притворяться.

– Алексей, вы уж определитесь, колибри я, царица или же бриллиант. Перебор, Алексей! Переигрываете!

Её насмешливый ответ застал меня врасплох. Вот ведь за-ну-да!

Моя улыбка стала чуть шире, а внутри я усмехнулся. Ну что же, шутки шутками, но её подковырка впечатлила – отпор малышка умеет дать.

– Ничуть! Всё от души. Да вы посмотрите на моих друзей, они вообще дар речи потеряли. Просто я из нас троих более эмоционален и красноречив.

Ну, на этот выпад она ответила неохотно. Видимо, ей надоело моё «красноречие». А я ещё раз убедился: интересная фифа. Это тебе не местная рыбка, подплывающая к крючку при первых же комплиментах. Похоже, что она так привыкла к вниманию, что вообще не реагирует на таких краснобаев, как я. Первый раз мои речи не призвели никакого воздействия на слабый пол. Ха-ха, на этот раз слабым полом казался я, а не эта кнопка от горшка два вершка.

Провожать девчонок мы пошли, как три мушкетёра. Какие цели были у Валерки и Анатолия – уму непостижимо. Ну ладно, я глаз на райскую птичку положил, а чего эти балбесы попёрлись? Им-то и подавно ничего не светит! Валерка вон вообще робкий, как первоклашка на линейке, а Анатолий – тот ещё охламон.

По дороге через Волгу я не умолкал. А что делать? Тишина была бы могильной, как в строевой после команды «Смирно!». Сыпал шутками, байками, истории вспоминал – одна другой круче. И заметил: она даже пару раз улыбнулась, хотя и старалась это скрыть. Ха! Не тут-то было! Я уже видел таких недотрог – сначала строят из себя недоступных, а потом первыми же и тают.

– Волга в это время года обманчиво спокойная подо льдом, как бабушка под пледом, – выдал я эффектную фразу. – А в детстве мы тут рыбачили, но вместо рыбы ловили старые калоши. Однажды я так вытащил одну, что решил: всё, теперь у нас дома будет пара!

Смех раздался у меня за спиной. Надя, её кузина, так вообще заливалась, будто я КВН веду. А Лина? Кивнула чуть заметно, но я-то видел – зацепил! Хоть на секунду, но расколол её ледяную броню.

– А помнишь, Валерка, как мы как-то лет в шестнадцать по неокрепшему ещё льду гонки устроили, налакавшись вермута? Я на спор проехал от одного берега до другого на старом задрыпанном мотоцикле. Думал, что окочусь в полынье, а получилось – герой дня! Матушка потом неделю не разговаривала, зато пацаны зауважали, а девчонки обосса… ой, пардоньте, шапками от восторга забросали.

Лина смотрела вперёд, будто у неё была одна цель – добраться до дома без лишних разговоров. Но я-то знаю: чем больше строишь из себя недотрогу, тем сильнее интрига. И я не собирался сдаваться. Эта птичка будет моей – я уже решил.

Валерка с Анатолием переглянулись. Мол, чего это Лёха разошёлся? Да я им потом объясню! Когда девчонка такая – промолчать невозможно. Надо действовать, напирать, показывать, что ты тот ещё экземпляр! Нет, без боя я не сдамся.

Когда мы подошли к её подъезду, я вспомнил про старые школьные вечера с Иришкой, тоже проживающей в этом же доме, но тут же осёкся. Лина будто вытащила меня из этого прошлого, даже не сказав ни слова. Её присутствие возвращало в реальность, и мне это начинало нравиться.

– Сладких снов, моя царица! Пусть лето красное приснится, и роем бабочки в цветах, и поцелуи на устах, – наклонился я к её лицу.

Конечно, рассчитывал на лёгкий поцелуй. Чего мелочиться? Такую крепость только штурмом можно взять.

Но Лина вывернулась, поблагодарила парней за компанию и ушла, оставив меня и корешей с открытыми ртами.

Когда мы возвращались на левый берег, стало морозно и ветрено. Три грёбаных мушкетёра, не познав вкуса победы, веселились, обсуждая вечер.

– Ну как, Лёха? Впечатлил девчонку? – Анатолий толкнул меня локтем. – Кажется, она тебе не по зубам.

– Да я её просто завалю! – выкрикнул я. – Такие строгие всегда быстрее всех сдаются. Дай две недели – будет верещать подо мной, как миленькая!

Валерка недовольно поморщился:

– Лёха, остынь. Она же совсем малявка, лет восемнадцать от силы. Чего привязался? Семицветика тебе, что ли, не хватает? Или вон Галки? Мамашки-то вас уже сосватать готовы.

– Чего?! Семицветик? Какой на фиг Семицветик! Я пепельницу не облизываю. Курящая баба – не для меня. Ну зажал один раз и хватит с неё. Да и Галка – это же колхозница с трудоднями, сиськи отрастила, а ума как кот наплакал. Поговорить то с ней о чём? Анатолий, поддержи! – рассмеялся я. – Видел, какая штучка? Да я её… ух! аж болт окаменел…

– Да ты её не то что не возьмёшь, – перебил Анатолий, – она с тобой на одно поле срать не сядет. Больно умная, не такая простушка, чтобы на твои штучки повестись.

– Да ты что! – заржал я. – Чтоб такая девочка и срать? Она, наверное, и писать не умеет: вся такая зефирно-воздушная. Да я готов руку на отсечение отдать – через две недели будет у моих ног!

Валерка только головой покачал:

– Не тронь, Лёха…

Но я уже загорелся азартом охоты.

– Не тронь? Тебе, что ли, оставить? Кишка тонка у тебя, Лерыч!

Ночью мне не спалось. Конечно, перед корешами была чистой воды бравада, и коньяк, видимо, не весь ещё испарился. Не только её попка, но и сама она оказалась крепким орешком, недосягаемой птицей, которую хочется поймать, но боишься спугнуть…

Честно? Это даже весело. Хоть какие-то перемены в жизни.

Я лежал в постели, разглядывал треснувшую краску на потолке. Ночной холод пробирался сквозь оконные рамы, но мне было не до этого. Перед глазами стояла картина, как она вывернулась от поцелуя… Чёрт!

В голове гудели мысли. Конечно, перед пацанами я выставил всё просто, как очередную охоту на бабу, но… на этот раз что-то было иначе. Сама мысль о том, что не впечатлил её, задевала самолюбие сильнее, чем я готов был признать.

«Две недели?» – усмехнулся я, проворачивая слова собственного бахвальства. Ну-ну! С такими, как она, двух недель может не хватить. Что-то подсказывало: даже если она даст мне шанс, всё будет совсем не так просто, как я привык.

Засыпая, поймал себя на странной мысли:

«Птица, – пронеслось в голове, – если даже она улетит, я всё равно запомню её яркий силуэт на фоне Волги. И эта зима перестанет быть серой.

Воскресенье. Версия Лины

В воскресенье за Волгу мы взяли с собой Надину подружку Люсю, бывшую одноклассницу Нади. Люся жила в сереньком одноэтажном домике недалеко от собора. Миниатюрная хрупкая девушка с курносеньким носиком на кругленьком личике, вся такая из себя фарфоровая куколка. Застенчивая наша Люся с парнями вообще не встречалась, несмотря на то, что была старше меня. По предложению Нади мы решили вывести её «в свет», как Наташу Ростову на её первый бал.

В 17:30 Николай открыл нам массивные двери клуба. Здесь уже был весь состав группы. Видимо, ребята с нетерпением ждали обещанные мной стереофонические диски (в народе – «пласт» или «винил»). Часть я привезла из Парижа – альбомы популярных западных групп, а несколько пластинок подкупила в Москве, чтобы пропитаться «русским духом».

Пока коллектив и Надя с Люсей пританцовывали на сцене под ритмичные мелодии с дисков, мы с Николаем обсуждали репертуар.

– У нас нет времени, Николай, внести в программу много новинок. Да и комсомол с партией не поддерживают влияние западной музыки на умы советской молодёжи, считают, что «нам негоже брать пример с дикого Запада». Поэтому для вечера на комбинате я предлагаю пару музыкальных номеров, уже пробившихся и принятых в СССР. Ну, например, Venus (Венера) группы Shocking Blue, в народе – «Шизгара». Песня ритмичная, мелодия легко запоминается, текст несложный. Я принесла транскрипцию текста русскими буквами с ударением в словах. Порепетируйте, время ещё есть. Ну и из репертуара советских ВИА, по-моему, для медленного танца подходящими будут «Звёздочка моя ясная» группы «Цветы» и «Алёшкина Любовь» «Поющих гитар». И на ваше усмотрение выберите ещё по одной западной и советской ритмичной. Честно, я сомневаюсь, что на репетицию более трёх-четырёх композиций хватит времени, если вы только на слух играете. Но у вас есть и свой, уже отработанный материал – вместе получится интересно.

Николай не перебивал. Мне казалось, что он сомневался.

– Николай, давайте поэкспериментируем! Проведём сегодняшний вечер так: вы исполняете два номера из вашего репертуара, затем ставите винил, и зал танцует под него, а мы смотрим на реакцию публики. И опять две ваши отработанные мелодии и ещё раз винил. На каждом музыкальном вечере можно ставить ту композицию, которую вы сами пока сыграть не можете. Пока звучит пластинка, есть шанс самим потанцевать. Вы же кумиры для молодёжи: идите в зал, приглашайте девчонок, осчастливьте их, – с улыбкой закончила я.

– Попробуем. Спасибо. Так нежданно всё это свалилось на нас, – Николай взбодрился.

– Всё когда-то случается в первый раз. Главное, не упустить шанс и воспользоваться моментом. Комбинат заплатит вам за участие в вечере. Возможно, получится купить какую-то аппаратуру для коллектива, особенно если группа не состоит на балансе города или клуба.

В 18:30 клуб открыл двери. В воскресенье публика более многочисленная и разнообразная. Я обратила внимание на стайку девчонок, скорее всего, школьницы-старшеклассницы. Стайка робко сбилась в углу от входной двери. Вчера их не было. Присутствовали и возрастные пары, возможно, даже семейные.

Музыканты начали с приветствия. Николай объявил, что вечер будет отличаться от предыдущих новшествами, и пожелал всем получить удовольствие. Ребята начали «разогрев» с композиции, которую я мысленно окрестила «два притопа, три прихлопа» – под неё молодёжь танцевала весьма шаблонно и уныло.

Мы опять заняли левый от сцены угол. Вчерашних «трёх мушкетёров» в их правом углу не было.

Зазвучала медленная композиция. К нам подошёл парень в чёрном костюме и галстуке и пригласил Люсю на танец. Она замешкалась и покраснела. Я её слегка подтолкнула. Мы с Надей переглянулись с довольными за Люсю улыбками. Пары медленно двигались. Реально танцы-обжиманцы: некоторые просто стояли на месте, обнявшись, чуть-чуть переступали с ноги на ногу. Люсин напарник отличался низеньким ростом, но рядом с миниатюрной Люсей смотрелся важным кавалером.

Он вернул нам нашу зардевшуюся фарфоровую куколку и представился:

– Виктор. Рад со всеми познакомиться.

К микрофону подошёл Николай.

– Друзья, а сейчас прозвучит композиция легендарной западной группы «Шокинг Блу» – «Венера». Спасибо нашей гостье Лине за такую возможность. – Николай показал рукой в мою сторону.

Ребята не спустились по ступенькам, а артистично спрыгнули со сцены. Солистку Анну оставили за «пультом управления» проигрывателя.

Предполагая, что сегодня будет звучать композиция с пластинки, я хотела ненавязчиво показать местной публике несколько популярных у европейской молодёжи движений в стиле «диско». Моих подружек пришлось подучить заранее в доме у Люси. После часа репетиций началось более-менее получаться.

Музыка заиграла. Николай картинно выдернул меня со стула, и другие участники группы поступили так же с Надей и Люсей.

«Эх, прокачусь!» – подумала я и начала ритмично танцевать. Элементы линди-хоп, свинга, шейка, степ-тача и твиста причудливо переплелись и подружились. Надя и Люся, поглядывая на меня, копировали мои па, но девчонкам ещё пока не хватало раскованности и свободы, особенно зажаты бёдра и плечи. А парни молодцы, не зря у них музыкальный слух, они довольно быстро подстроились к моему ритму. Мы оказались в самом центре внимания. Кто-то поддерживал нас хлопками, кто-то тоже подтанцовывал. А некоторые любопытно глазели: подобного вживую они не видели.

Я почувствовала, как Анна переставила иглу звукоснимателя на начало дорожки.

Музыка – это же энергетика! Она зажигает изнутри. Я практически растворялась в музыке, интерпретируя каждую её нотку движением тела… Композиция закончилась. Зал захлопал, заулюлюкал и засвистел. Музыканты поднялись на сцену. Мы ушли в свой левый угол.

Я была одета в короткую твидовую юбку и яркую рубашку «а-ля джинса», по моему заказу сшитую в ателье «Тюльпан», выбеленную и вываренную мной в красителях под «варёнку». На ногах – «сапоги-чулки» до колена, под сапогами – итальянские тонкие колготки телесного цвета. Не знаю, что больше привлекало все эти любопытные взгляды: я сама, мои танцы или моя одежда…

Разгорячившись и раскрасневшись от ритмичных движений, я сняла рубашку и осталась в коротеньком джинсовом топе, заправленным под ремень юбки.

Ребята заиграли вчерашний вальс. Виктор подошёл к Люсе. Я окинула взглядом весь зал и увидела Валерия, опять сидевшего под сценой в самом центре, оттуда он видел всех танцующих. С правой стороны у входной двери стояли Алексей и Анатолий, разговаривали с возрастной парой. Вальсирующих мало, ну разве что несколько пар девчонок, да Люся и Виктор. Танцевал он неловко, но старался.

Не буду описывать всю программу вечера, остановлюсь только на композициях с принесённых мной грампластинок. Ребята всё-таки поставили «Звёздочку мою ясную». И Николай опять спрыгнул со сцены и пригласил меня на медляк. Танцевать с ним было как-то неуклюже, в парном танце он тяжеловат. Нет, для меня не проблема перехватить инициативу, но дискомфорт и напряжение чувствовались. Я поймала взгляд Валерия. Он приветливо кивнул мне и улыбнулся, потом покачал головой типа «ну нет! не твоё!»

«Звёздочку» публика приняла хорошо. Такой тягучий медляк, м-е-д-л-я-к… что и вправду можно пообниматься, застыв на одном месте. Тем более что в зале ни встать ни сесть.

Алексея не видно и не слышно: громкоговоритель выдохся – сгорела батарейка. Возможно, восседал где-то на стуле в отдалённой от нас компании. Но не танцевал точно, иначе над танцующими возвышалась бы его голова.

Третьей композицией с пласта Николай выбрал трек (дорожку) Papa was a rolling stone группы Temptation. К нам всё-таки подошли вчерашние наши спутники Анатолий и Валерий. Музыканты спустились со сцены минутой позже, на этот раз вместе с солисткой Анной, а Николай остался «на кнопке пульта». Мы все пристроились поближе к сцене, в центр было не пробиться. Музыка ритмичная, но не резкая, не «битовая». Я неоднократно видела этот танцевальный номер в телевизионных шоу, например, в американском Soul Train: высокие чёрные девушки танцевали хоть и ритмично, но несуетливо; движения плавные, растекающиеся, как у ленивых пантер. Да, основные акценты, прежде всего на бёдра, подвижные, но без вульгарности; затем на движения плеча и всей руки (здесь же, у местных, они просто висят плетьми). И характе́рные шаги в стиле восьмибитного линди-хоп. Непростой танец! Но для танцевальной площадки достаточно освоить несколько движений. Я начала, мои девчонки подхватили. Анатолий быстро уловил суть. Валерий танцевал, скорее, рок-н-ролл, но хотя бы двигался он в ритме музыки. Виктор смешно суетился вокруг Люси. Девушки старались скопировать хоть малую толику того, что я выдавала на публику. Сидящие на стульях парни просто откровенно пялились, открыв рты: эх, такой короткой юбки в этом городе никто не носил, и она приковывала их взгляды.

Когда в очередной перерыв музыканты поставили пластинку с песней «Алёшкина любовь», ко мне подошёл Алексей.

– Здравствуй, Лина! Смотрю, ты сегодня королева танцпола. Не откажешь?

Мы медленно танцевали и слушали песню. Алексей поднял пальцами мой подбородок, и наши глаза встретились. Он склонился ниже к моему лицу.

– Слушай, я вчера лишнего наговорил. На днюхе у сестры был, ну и выпил коньяка чуть больше необходимого… И вот чего-то попёрся в этот клуб. Я же вообще сюда ни ногой. Не моё это. И вдруг сначала Надя, как радостное событие, а потом ты, как вознаграждение. Ну, как будто ноги заранее знали, куда вести мою дурную голову. Ну, прости за болтливость. Перевозбудился. И от алкоголя, и от тебя.

– Да всё нормально. Ну, выпил и выпил. Имеешь право! Тем более на днюхе у сестры. Ничего плохого ты мне не сделал. Прощать не за что.

– То есть тебе ни жарко и ни холодно?

Я подняла голову, он перехватил мой взгляд и буквально впился своими голубющими глазюками. Вот ведь пиявка!

– Алексей, ну право дело, а с чего бы мне вдруг было жарко? Ну, проводил до дома. Спасибо! Премного преблагодарна! – подколола его я и перевела взгляд на Валерия.

Валерий сидел на своём «боевом» посту, наблюдал за нами, прищурив карие глаза.

«Один молчун. Второй болтун. На какой шиш вы мне вообще сдались вероломно являться во снах?!» – усмехнулась я.

Музыка закончилась. Алексей отвёл меня в левый угол, приобнял Надю и удалился в сторону двери к возрастной паре. Я видела, как на белый танец его опять пригласила всё та же бойкая девушка. Вечер закончился.

После танцев, пока стояла очередь в гардеробе, я поднялась к музыкантам на сцену. Мы обсудили сегодняшнюю программу. Ребята решили, что будут репетировать «Шизгара» и «Алёшкину любовь». А затем, если останется время, выберут ещё две композиции.

– Придёшь через неделю? – Николай проводил нас до гардеробной.

– Ну куда деваться с подводной лодки? Раз впряглась – приду.

На выходе из клуба нас ждали Виктор, Анатолий и Валерий.

– Девчонки, мы вас проводим, – предложил Валерий.

На этот раз проводы не фонтанировали шутками-прибаутками и громким смехом… Валерий отмалчивался, как и в прошлый раз. Анатолий и Виктор рассказывали о себе: один – об учёбе в вузе, второй – о работе инженером на молокозаводе Левобережья.

Виктор обнимал Люсю за плечи, Анатолий придерживал меня под локоть, чтобы не поскользнулась. Надя вторила Валерию – задумчиво молчала. У порога дома мы попрощались.

Анатолий на минутку отвёл меня в сторону:

– Лёха тебе не пара. Даже и не думай!

– Недостойна я его высокого такого величества? – усмехнулась я.

– Нет, как раз наоборот. Он простой рабочий парень без царя в башке. Бесшабашный и довольно поверхностный. Не того поля ягода. Не пара тебе.

– Спасибо за предупреждение. Но я слышала обратное, что он из интеллигентной семьи. Тем не менее никаких планов в его адрес я и не строю. С чего ты взял?

– Ты, возможно, и не строишь, а он не отступится, пока измором не возьмёт. Ну, в этом он весь, если глаз положил. А он положил!

– Ну вот, сегодня же отступился. В провожатые не набивался.

– Лина, тактика у него такая – выжидает. Но своего никогда не упустит. Поматросит и бросит. Я б не говорил, если бы не знал. А я много чего знаю. Девчонки волосы друг дружке рвали… и тебе порвут! Это не шуточки: голодные суки злее голодных кобелей. Без провожатых одни не ходите до Волги.

– О-ля-ля, какие страсти! Ладно, учту. Спасибо, что проводили.

В ту ночь мне приснился снегопад. Снег завалил пешеходную тропу через Волгу. Я шла одна и по колено вязла в сугробах. И уже не было никаких сил вытаскивать ноги и передвигать их. Я упала. А снег падал, падал, падал и укрывал меня белым одеялом… И звёзды замельтешили и вдруг погасли, и я провалилась в чернь, глубоко-глубоко под лёд в холодную воду…

Но сверху раздался глухой голос студента Анатолия: «А я тебя предупреждал не ходить до Волги одной». Затем голос вдруг поменял тембр на Алексеев: «И тебе всё ещё ни жарко и ни холодно, колибри?».

…И какая только ерундень не приснится впечатлительной девушке!

Воскресенье. Версия Алексея

На следующий вечер, в воскресенье, снова припёрся в клуб, я же знал, что она обязательно придёт к музыкантам с обещанными пластинками. Ба! у неё и фонотека имеется – однозначно та ещё штучка!

Зал пульсировал музыкой. Каждый такт отдавался в груди, как удары волн о борт корабля. Три года я слушал эти удары. Три чёртовых года! И всё ещё искал аналоги. Дембель – это, конечно, здорово, но океан до сих пор не отпускал меня…

Я стоял у входа, переговаривался с Анатолием и краем глаза наблюдал за мельтешением танцующих пар.

Всё тот же сумбур, тот же шум, знакомые запахи и те же взгляды девчонок… Типичный провинциальный клуб – каждый вечер как под копирку. Скучно, если честно. Но она, Лина, выныривала из этой серой массы, как экзотическая птица из стаи деревенских воробьёв.

На этот раз она пришла с двоюродной сестрой Надей и незнакомой мне девчонкой с правого берега. Та выглядела напуганной: вот-вот грохнется в обморок, если какой-нибудь чувак подойдёт к ней. И тут сюрприз – Виктор, инженеришка с нашего завода, невысокий хмырь – метр шестьдесят ростом, утащил её танцевать. Пара – что анекдот: малой и ещё малее. Два сапога! Вернее, полусапожка.

Сегодня Лина была в ударе. Не сидела в левом углу, а полностью захватила танцпол. Наши местные девахи вихляют всем тазом, как маслобойный станок. А она? Легонько переступает с ноги на ногу, и ягодицы подмигивают так, что твой мозг начинает работать только в одном режиме. Кубинки могут позавидовать! Сексапилка, блин! Где-то же обучилась! Каждое плавное покачивание бёдрами как сигнал для мужского подсознания! Да-а, это не дешёвые «па» провинциальных девиц, а настоящее искусство соблазнения. Сама то она хоть понимает, что вытворяет? Её наряд – от сапог до джинсовой рубашки – кричал: «Я не отсюда. Другая порода. Не для местных кренделей в потёртой одежонке».

Хотел подойти. Хрен там! Такая краля требует продуманной стратегии. Сунешься без плана – сгоришь быстрее метеорита над тихоокеанской волной. Вчера доказала.

Решил не лезть на рожон. Пусть поразмышляет, почему я не лечу к ней, как козёл на капусту. После всего, что случилось вчера… Стоп. А что было вчера? Да ровным счётом ничего! Кроме её едкой усмешки. Вот ведь балбес! «Алексей, приди в себя и угомони своего маленького дружка-щекотуна, в конце концов, а то совсем обнаглел» – шепнул с сарказмом мой внутренний голос.

Я продолжал стоять у двери, пока Анатолий закидывал меня рассуждениями о танцующей паре неподалёку. Перевёл взгляд с Лины на пару. Это же наши бывшие учителя! Анна Дмитриевна с мужем Сергеем Фёдоровичем! Я хмыкнул – странно видеть их здесь. Что делать учителям среди молодёжи? Но когда мы с Анатолием подошли к ним, всё стало ясно: они здесь не для веселья, а чтобы присмотреть за малолетками-старшеклассниками. Первый вечер на танцплощадке – дело серьёзное. Нужен контроль.

Мы поздоровались. И я сразу вспомнил себя – влюблённого сопливого щенка, носившегося за Анной Дмитриевной. Каждый день провожал её от школы до общежития. Вернее, втихаря следовал за ней в метрах пятидесяти позади. Молоденькая, с большими глазами и мягкими, почти кошачьими движениями, она была для меня настоящим идеалом. Учительница литературы говорила о книгах так, будто читала их сердцем. Когда она заходила в класс, мой мирок переставал существовать. Тормоза отказывали начисто. Не знаю, замечала ли она мои взгляды, но я был готов свернуть горы, чтобы произвести впечатление. Зубрил стихи как про́клятый. Писал сочинения, от которых любой нормальный пацан взвыл бы. Все Олимпиады по русскому языку и литературе были моими. Даже рисовал ей цветы на полях тетрадей – полный романтический букет. Да, я полюбил литературу. Она стала моим оружием. Я хотел быть то Онегиным, то Печориным. И даже идиотом князем Мышкиным. И даже братьями Карамазовыми тремя сразу: Дмитрием, Иваном и Алексеем. Лишь бы она оценила меня. И в школьном ансамбле начал пахать над гитарой, как заводной, без устали, только ради Анны Дмитриевны, чтобы она смотрела на меня из зала и слушала мой голос… Голос – мой последний шанс достучаться до её сердца. И тут открытие: голос работает как магический ключ к некоторым носительницам Х-хромосом. Анна Дмитриевна не просто слушала – краснела. Бинго! Первый мужской трофей в моей охоте за женским вниманием.

А потом появился Сергей Фёдорович. Учитель физики. Высокий, уверенный, с лёгкой улыбкой, снёсшей все преграды между собой и Анной Дмитриевной. Он быстро увлёк её. Помню, как все шептались, что они встречаются. А я тогда сидел в своём углу, не зная, как справиться с этим новым для меня чувством ревности. И сжимал кулаки под партой, когда Сергей Фёдорович вдалбливал в мою голову физические формулы и законы Ньютона. Из принципа не учил. Ему назло. Возненавидел и его лично, и его грёбаную физику. И призна́юсь, что именно поэтому в восьмом классе остался на второй год. Мог бы пересдать летом, но принципиально не хотел видеть этого павлина.

Сергей Фёдорович сделал всё, чтобы очаровать Анну Дмитриевну: вечера на катке, прогулки вдоль Волги, комплименты в учительской. И они поженились. Мои детские мечты о покорении Анны Дмитриевны рассы́пались в прах.

И затем появилась Иришка… семнадцатилетняя деваха в жизни пятнадцатилетнего молодого петушка. Но речь сейчас не об этом…

…Я смотрел, как они танцуют. Годы их не изменили: Сергей Фёдорович уверенно вёл Анну Дмитриевну, а она скользила рядом. Всё так же гармонично, всё так же красиво. Нет, я простил Сергея Фёдоровича и даже полюбил физику в десятом классе…

– Лёха, ты что застыл? – Анатолий хлопнул меня по плечу, вырывая из цепких лап воспоминаний.

Я усмехнулся, глядя на своих бывших учителей, кружащихся в танце.

– Вспоминаю школьные годы. Анна Дмитриевна… всё такая же. Правда?

Анатолий хмыкнул:

– Да брось ты, Лёха! Она твоя бывшая училка, а не главная героиня твоего нового любовного романа. Ты уже подостыл к Лине? Смотри, она сегодня зал рвёт! – Он махнул рукой в сторону сцены.

– Да нет, Толян, не подостыл, – хмыкнул я, вернувшись в реальность. – Просто думаю, с какой стороны к ней подкатить. Ты же знаешь, я не из тех, кто сдаётся.

Он рассмеялся:

– Лёха, да ты не из тех, кто оставит хоть одну девчонку в покое.

– Вот именно, – подмигнул я.

Лина… Посмотрел на неё. Опять в голове всплыло ночное море и звёзды. Там вдали от земли, звёзды сияли ярче, чем где-либо – совсем другая реальность. Каждый взгляд вверх – как прыжок в неизвестность. А взгляд на звёздное отражение на морской глади – как нырок в бездну.

Тогда я впервые узнал про созвездие «Райская птица» – самое маленькое из существующих. Крошечное, но недостижимое. Как Лина. Нет, конечно, она не созвездие. Живая тёлочка, реальная. Но что-то в ней такое, что не даёт покоя и вызывает эти сравнения. Может, её холодный взгляд, как свет от звезды? Яркость оболочки? Да не в одежде дело! Хотя эти модные, ненашенские шмотки – дорогая оправа. Подчёркивает штучный экземпляр.

Стоит в семи шагах, но как будто за миллион километров. Дистанция между нами – как до звезды, на которую хочешь смотреть, но не знаешь, как подкатить и поймать в руки. Чёрт, опять разрисовался! Что за романтические бредни лезут в башку каждый раз, когда смотришь на эту малышку?

В этот момент Николай объявил следующую композицию.

Я вздохнул: «Ну что ж, пора снова включиться в игру. Прятать чувства к Лине, в отличие от чувств к училке, нет нужды».

И направился к ней. Мои воспоминания и звёзды океана остались позади спины. Сейчас меня интересовало только одно: понять, почему эта девчонка перевернула мои мысли и желания. Как ворвавшийся ураган поднимает всё вверх дном, а потом, смеясь, уходит, оставляя после себя хаос. И ей абсолютно всё равно, что я о ней думаю. И она даже ни разу не взглянула в мою сторону. А ведь меня сложно не заметить с моим-то ростом и в модным твидовом пиджаке!

Тем временем она сняла рубашку, осталась в короткой джинсовой майке, оголив шею, декольте и восхитительные длинные руки-крылья. О, май Гад, в этом гиблом месте подобная картина волнительнее любого кубинского стриптиза! Чёрт, ну что это? Игра на публику? Провокация? Она что не понимает, здесь так не принято? Здесь так не ходЮт! Зал заволновался. Мужики открыли рты. У Валерки вообще упала челюсть. А я – нет, я держался. Я знал цену себе и ей. Только посох моего вожделения опять слегка затвердел… Нет, сначала надо подостыть, а то на новых джинсах лопнет молния.

Музыканты наконец-то включили пластинку. Судя по всему, её притащила Лина. Ну конечно, откуда в этом городе что-то сто́ящее? Только «райская птичка» могла приволочь с собой музыкальный хит из другого мира. Николай, этот длинноволосый сам себе гитарный герой, спрыгнул со сцены и пригласил её на медляк. Опередил.

«Ну-ну, – усмехнулся я, облокачиваясь на спинку стула. – Посмотрим, на что ты способна, Лина, с этим увальнем».

Картина не заставила долго ждать. Николай двигался так же, как играл соло на своей гитаре – с каким-то театральным надрывом. Плавности – ноль, пластики – минус десять. Лина пыталась сохранять грацию, но в этом дуэте она больше напоминала кошку, которую держат за хвост. Напряжённая, как натянутый канат, и такая же неловкая.

Я хмыкнул и снова откинулся назад. Вот ведь смешно: только я умею водить так, чтобы девчонка таяла. Ах, нет! а как же наш балерун Анатолий? Он у нас главный мастер по танцулькам. Но, опять же, не по части женского сердечного влечения. Он вообще не из той оперы… Танцует ради выпендрёжа, а не для того, чтобы девчонка почувствовала себя единственной желанной на свете. А Николай… да он, похоже, даже и не знает, где у девчонок спина заканчивается и начинается талия.