Читать книгу Балатовский лес 2.0 - - Страница 6

Виктор Ошерович Резник тщательно скрывал свой возраст, семейное положение, образование и происхождение. Поэтому, в отличие от любого другого крупного руководителя в Балатовском, именно его биографию знал каждый. Но равно как каждая бабушка по-своему знает, как готовить борщ, так и каждый сотрудник знал свою версию биографии Виктора Резника. Коллеги постарше были уверены, что он оканчивал мехмат ННГУ. Молодые же работники искренне считали, что его альма-матер ни много ни мало была Сорбонна. И только Борис Игнатьевич из Департамента проектов для органов государственной власти помнил, как их обоих отчислили после четвертого курса из СПбГУ, но распространяться об этом не любил. Почти в каждом отделе ходили слухи о его любовных связях с наиболее симпатичными сотрудницами этих отделов. Они обычно появлялись после незапланированных вечерних совещаний тет-а-тет. Как бы то ни было, в одном все сходились наверняка – официальной жены у него не было. Чего нельзя сказать о детях.

Версии о происхождении тоже разнились. Одни считали, что он не то с Брянщины, не то из-под Чернигова. Другие же вполне аргументированно возражали, что последнее абсурдно, так как никакого южного говора у него не было и в помине, равно как и московского аканья. Поэтому большинство склонялось все же к Северной столице. Некоторые в этом были просто безоговорочно уверены, так как якобы неоднократно видели его в ресторане «Идиот» на Мойке, когда он был моложе, кудрявее и выше на десять сантиметров.

Надо отметить, что Виктор слухи о себе никогда не опровергал. Даже, напротив, если кто-то говорил, что «Кажется, я встречал вас в ННГУ», Виктор неизменно подтверждал это в стиле «Да, я тепло вспоминаю время, проведенное в Нижнем, но все же есть яблоки с деревьев в университетском городке было не лучшей идеей.»

Кто бы что ни предполагал о его личной жизни или учебе, насчет карьеры в Балатовском уверенности было больше, хотя и здесь творческий путь Виктора уже начал зарастать мхом и легендами. Пришел он в Балатовский не с пустыми руками – у него были наброски проекта для управления общественным мнением на основе контентных платформ. Этот проект состоял из трех ключевых этапов.

Этап первый – построение реальной и объективной модели общественного мнения. Виктор искренне считал, что интернет захламлен проплаченными комментариями, которые нещадно минусовались и не вызывали ничего, кроме раздражения. Он был уверен, что честные лайки и дизлайки являются мощным пластом данных для социологических исследований, и эти данные должны обрабатываться автоматически методами искусственного интеллекта. Вместе с оценками надо анализировать содержание статей, тексты комментариев и личные данные пользователей, оставивших свои отзывы. В те годы акцент сообщества, изучавшего ИИ, был сделан на получение моделей вида «А что бы сказал Эйнштейн, если бы его спросили о…» Однако модели получились на уровне «А что написано в википедии о…, только своими словами». Но ровно те же подходы можно использовать, чтобы получать ответы на вопросы вида «А что бы сказала провинциальная учительница, мать двоих детей, любящая печь ванильные кексы и смотреть турецкие мелодрамы, если бы ее спросили о…» Для таких моделей открывались широкие коммерческие возможности.

Этап второй – создание нового контента. Виктор пытался убедить руководство, что языковые модели стали настолько хороши, что могут создавать не отрывочные комментарии к статьям, а сами статьи. Он также высоко отзывался о методах генерации фото- и видеоконтента. Все это можно использовать, чтобы сформировать новое информационное поле. А именно, он предлагал десятки тысяч ботов – лидеров общественного мнения, которые должны были публиковать огромное количество насколько это только возможно качественного материала. В дополнение к этому требуются миллионы фиктивных лайкающих и лестно комментирующих фолловеров. Они должны нивелировать изъяны контента и создавать ощущение правдоподобности происходящего.

«Вот я преподаю французский, а вот я на фоне Эйфелевой башни в Париже,» – пишет новоиспеченный лидер общественного мнения.

«Спасибо за последний урок. Наконец-то я прочувствовала разницу между герундием (gérondif) и причастием (participe présent) … И отличное фото!» – пишет вымышленный фолловер.

«Вроде ничего особенного в рассказе о формах глагола нет, почти все как в популярном учебнике, ну да все равно подпишусь,» – думает про себя случайный реальный посетитель.

Этап третий – манипуляция. Опираясь на армию популярных блогеров и их приспешников, в какой-то момент можно начать точечно и тактично включать в тематически статьи этих авторов идеи, которые нужно популяризировать и «продавить». Виктор любил приводить аналогию с книгами, выпущенными в Советском Союзе. Предисловие практически к любому мало-мальски серьезному художественной роману было написано видными учеными-лингвистами, техническую литературу комментировали эксперты-инженеры, рассказы о путешествиях – уважаемые краеведы и знатоки местной культуры. Зачастую их рецензии было читать интереснее, чем саму книгу. Но был один нюанс – в отзывах обязательно были отсылки на работы В. И. Ленина или решения последнего съезда партии. Да, это бросалось в глаза, да, это часто выглядело топорно, но сама идея очень нравилась Виктору.

«Вот я продолжаю преподавать французский, а вот я на фоне собора Парижской Богоматери, а вот я посмотрел в оригинале новый французский фильм и получил огромнейшее удовольствие…» – вновь пишет популярный автор.

«Да, я тоже посмотрел этот фильм. Это лучшее, что я видел в жанре лирической комедии за последние лет пять…» – поддакивает вымышленный фолловер, и его одобряют своими лайками еще 128 не менее вымышленных существ.

«Надо бы, пожалуй, сходить,» – думает про себя случайный реальный посетитель.

«Плюс сто тысяч зрителей» – пишут в своих отчетах заказчику специалисты Балатовского, хотя на деле фильмец занудный и банальный.

Да, читатель, а позже зритель заподозрит что-то неладное. Но чем масштабнее ложь, тем легче в нее поверить. Если на одного реального пользователя нужно создать десять фиктивных, чтобы получилось стадо, значит, так тому и быть. Главное, чтобы это стадо было способно повлиять на того единственного сомневающегося ягненка. Ведь мало кто из нас может противостоять авторитету и стадному чувству.

Виктора испугались. Испугались его радикальности, убедительности и молодости. Сложно побороть в себе снобизм и признать, что молодые тоже на что-то годятся. Сложно признаться себе, что у молодых людей больше сил и энергии для достижения цели. Наконец, сложно не начать опасаться за свое место.

Руководство задвинуло Виктора на самый нудный, вялотекущий и бесперспективный проект. Как ни странно, позже он сам посчитал эту ссылку лучшим, что могло случиться. Если бы проект управления общественным мнением одобрили сразу, то из-за нехватки опыта он бы его завалил. К тому же сейчас Виктор выглядел как политический преступник, оппозиционер руководству. Поэтому, когда позже это самое руководство было уличено в растратах и неэффективности, про него автоматически стали говорить как о высокоэффективном руководителе, который уж никак не допустит растрат. Но это случилось позже, а сейчас у Виктора не было организационного опыта, во многом он был самоучкой и у него имелись серьезные изъяны в специальных знаниях. О том, как бороться с бюрократией и побеждать ее, он не имел ни малейшего представления. Поэтому два года ссыльный шлифовал свои профессиональные и коммуникативные навыки и доказывал всем не словом, а делом, что готов к большим свершениям.

Виктор обладал колоссальной работоспособностью и тем редким качеством, для которого даже отдельного слова пока не придумали, – чаще всего его описывают цитатой «нет маленьких ролей, есть маленькие актеры». За два года он не только расщепил свой проект на атомы, но и собрал его в абсолютно новом качестве. Достаточно быстро Виктор избавился от юношеской горячности – она банально ни к чему не приводила. Он освободился от обузы чужого мнения: сколько бы аргументов он ни находил в пользу того или иного решения, ему не хватало авторитета, а его начальникам не хватало желания что-то изменить. Виктор стал руководствоваться принципом: проще просить прощения, чем разрешения. Он принимал решения сам, претворял их в жизнь, а потом ставил перед фактом.

Получал ли он по шапке? Не то слово! Вот только эта шапка, казалось, всегда висела где-то далеко на вешалке – Виктор был хладнокровен и нечувствителен к критике. Вот один характерный пример. Однажды Виктор посчитал, что его отделу необходим новый мощный компьютер. Он понимал, что просить долго и бесполезно, и сам подал заявку в отдел снабжения. Но, так как сумма заказа была выше определенной величины, все-таки потребовалось согласование. Руководитель Виктора, Печенкин Афанасий Петрович, вызвал подчиненного «на ковер» и начал пропесочивать. Ключевыми словами тирады начальника были: «субординация», «оптимизация», «бюджет», «а в мои годы…» Но через неделю новый компьютер уже был подключен к сети – Виктор заказал его по частям, причем так, чтобы стоимость каждой отдельной части была не такой большой и закупку не требовалось согласовывать. Афанасий Петрович не сильно интересовался делами простых смертных. Он узнал о новом компьютере только через полгода и то случайно. Кто-то из инженеров в форме обратной связи указал, что «приобретение нового компьютера – это важное достижение отдела последнего времени, которое позволило значительно ускорить повседневные процессы». Хорошенько обдумав произошедшее, Афанасий Петрович не стал лезть в бутылку. В отчете вышестоящему руководству он написал: «благодаря своевременной технической модернизации, инициированной заведующим отделом Печенкиным А. П., получилось значительно ускорить … <далее копипаст из формы обратной связи>».

Затем с приходом очередного мирового финансового кризиса в Балатовском разразился скандал. Кто-то из акционеров поистерил из-за слабых итогов года, кто-то из аудиторов нашел растраты, кто-то из топ-менеджеров с треском лишился своих должностей, на кого-то даже возбудили уголовное дело. Многие крупные руководители внезапно поняли, что пенсия – это не так страшно, и попрощались со своими коллективами, не дожидаясь, пока их снимут. Образовавшийся на вершине пищевой цепи вакуум начал засасывать лучшие кадры. Сперва Виктора поставили на место Афанасия Петровича. А буквально через месяц на волне продолжающейся истерии основного акционера, требовавшего крови, а точнее «молодой крови на ключевых позициях», Виктора Ошеровича перевели еще на один уровень выше. Но и здесь он задержался ненадолго. Вверенное ему направление за год продемонстрировало выдающиеся результаты. Эти результаты были достигнуты и благодаря усилиям молодого руководителя, и своевременным и намеченным еще задолго до прихода Виктора траншам, и просто благодаря удаче, а точнее – невнимательности планового отдела. Брожения в Балатовском продолжались, и далеко не все, кого назначали на новые посты, смогли оправдать доверие. Компанию не переставало лихорадить, поэтому внезапный финансовый рост в отдельном направлении резко выбивался во всех отчетах, коих, разумеется, после кризиса стало больше. Заметили, оценили, предложили…

Нет, Виктор Ошерович не был карьеристом. Он даже пробовал отказываться от повышений, не желая брать на себя внезапно свалившуюся ответственность в проектах, где он ничего не знал. Но новые должности давали бОльшие возможности, в том числе и для реализации собственных планов. Так он запустил проект управления общественным мнением. Откровенно говоря, за десять с копейкой лет из трех этапов более или менее удовлетворительно получилось реализовать лишь первый, то есть построить модель. Контентные платформы не давали разгуляться с миллионами фиктивных пользователей, а реальные пользователи оказались умнее, чем предполагалось. Но тем не менее проект был в небольшом плюсе и считался, что называется, «имиджевым», разумеется, в узких кругах. Со временем его концепция вынужденно поменялась, и он стал больше консалтинговым. То есть на базе модели общественного мнения проводился анализ идей, потребностей, трендов и предлагалась стратегия влияния на различные социальные группы. Эта стратегия разрабатывалась аналитиками, так как их неискусственный интеллект по-прежнему лучше справлялся с пониманием нового, того, чего еще нет в Википедии.