Читать книгу Когда коалы сошли с ума. Книга-коан - - Страница 31

Сергей Петрович Вышегородский придумал правило. Он не выпрыгивал голым из ванны с воплем «Эврика!», и яблоки, если и попадали ему в голову, то с прямо противоположным ньютоновскому результатом. Ну он на многое и не претендовал, все-таки Правило придумал, а не закон, по которому все друг к другу липнет, типа продавцов-китайцев на рынке.

Придумав и записав на бумажке, чтобы не забыть, Сергей Петрович испытал гордость. Творчество, оно, как-никак, воодушевляет. Облагораживает, можно сказать.

А можно и не говорить. Ну да это не суть важно. Дело в правиле.

Сергей Петрович не был каким-нибудь там кандидатом наук, или хуже того – академиком. Даже депутатом не был, несмотря на свою очень подходящую фамилию. А вот правило-таки придумал. Работал он смазчиком в вагонном депо – ходил с громадной лейкой и крючком, заливал масло в буксы вагонов. Работа не пыльная, потому что даже домой Сергей Петрович приходил весь в масле. К тому же, очень уставшим, поэтому за все предыдущие годы он так ничего и не придумал.

А тут – хлоп-те-на! – заболел ангиной и взял больничный. И на второй день придумал правило. Вот пусть теперь говорят по телевизору, что болеть вредно. Болеть полезно. Особенно сильно болеть, решил про себя Сергей Петрович. Вот по телеку англичанина какого-то показывали, тот вообще болен, не приведи господь, одним только пальцем может шевелить. Так вот он этим одним пальцем черную дыру расковырял! Все прямо в шоке, хотя никто и не может сказать, что это за дырка такая, и для чего она нужна. Но ведь по телевизору англичанина с дырой показывают, значит, приспособят ее куда-нибудь. Может, не сразу.

Ок. Теперь к самому правилу, и что из него вытекло.

На второй день страдания ангиной Сергей Петрович закутался потеплее и вышел на балкон погулять. Там он плюнул со своего пятого этажа на лысину соседа с третьего – Кузьмина, который вышел на свой, естественно, балкон покурить. Сосед уже третий месяц был должен Вышегородскому триста рублей, занятые до получки на похмел, но так деньги и не вернул. Потому и плюнул Сергей Петрович.

Правда, не попал. Ну да дело не в мелочах. А в том удовольствии, которое он испытал от плевка! И его осенило! Нет, он не бросился голышом на улицу с воплем «Нашел!», и не разворотил прилавок с китайскими яблоками в соседнем гастрономе. Он тихо вернулся в комнату и в школьной тетрадке записал:

«С сегодняшнего дня никаких правил!»

Отодвинулся. Посмотрел, прищурившись. И решил, что это Правило – всем правилам Правило. Правду сказать, он потом не мог вспомнить, какой именно день он назвал «сегодняшним», то ли 14 февраля, то ли 25 ноября. Точно, что не 26 июня, потому что 26 июня жарко и у него день рождения.

Важно, что с этого дня он стал нарушать все правила, в соответствии со своим собственным. Тем же вечером напился вдрызг водкой из соседнего гастронома. Хотя и был на больничном. Отчего ангина странным образом прошла сама собой, и ему закрыли больничный. Потом назвал начальника педерастом, за что тот ударил его в скулу, а он начальника в глаз. Начальник, может, и не был «голубым», как экран телевизора, но самодуром был мама-родная. От самодурства и уволил Сергея Петровича.

Вышегородский самодуром не был, потому ответил своему внутреннему позыву, и ударил начальнику в нос. Попал, правда, в целый глаз и в ментовку. Где побили уже его, и профессионально, надо сказать.

Тогда-то его осенило во второй раз.

Придя домой через пятнадцать суток, он открыл тетрадку с правилом и написал два новых правила, продиктованные жизнью:

«Не бей начальника в оба глаза»

«Не дерись с ментами в ментовке».

Потом была скорая помощь. То есть, она, конечно, была и до этого, но – сама по себе, к Вышегородскому отношения не имела. А потом она наехала на него, когда он переходил дорогу к гастроному напрямки за водкой. Тогда-то появилась новая запись:

«Не переходи улицу перед сумасшедшим водителем со скорой помощи».

Потом случилось точное попадание слюной в лысину Кузьмина с балкона, хотя в этом уже не было необходимости, поскольку долг тот вернул. Еще было хватание друг друга за грудки, пересчитывание ступенек лестницы и немного воплей Дашки Кузьминой. Жены, значит, этого живоглота. Боксера, по совместительству. Это вылилось в конечном итоге в дважды обведенное:

«Не плюй на лысину Кузьмина».

Потом много чего было. Тетрадь пухла. И быстро пухла. Написать так много – это вам не пальцем какую-то там черную дыру проковырять!

Точно! – потом была Она. То есть, не сразу, конечно, но как-то так незаметно проступила в жизни Вышегородского. Словно проявилась на фотобумаге в проявителе. Не могла не проявиться, не могла не появиться, потому что вся, казалось, состояла из писаных и неписанных. Звали ее Ольгой, что вполне соответствовало какому-то небесному правилу. С удивлением для себя Сергей Петрович обнаружил, что носки не обязательно искать по утрам по всей квартире от загажника до прихожки. И что ужинать удобнее за столом, а не за телевизором на табуретке… И что… И что…

Он ведь накинулся на Ольгу потому, что хотел нарушить все ее правила. Если удастся – то с одного раза. В итоге, устроился водителем скорой помощи и забыл про пухлую тетрадь. Да и то сказать, он ведь не был каким-нибудь там депутатом. И академиком не был, не говоря уже про то, чтобы быть начальником вагонного депо. Тем более, что буксы на вагонах скоро отменили и заменили на шарикоподшипники…

А в пухлой тетради на последней странице (а если перевернуть тетрадь – то на первой!) появилась ровная, округлая, даже несколько школьная надпись другим почерком «Первое правило по употреблению мужчин»… Однако, что было написано ниже – я не знаю…