Читать книгу Колыбельная ведьм. Скриптум Первый - Влада Владимировна Мишина - Страница 8

ОКТЯБРЬ

155 год от Зимнего Совета

1890 год от Рождества Первозданного

Окно одинокой сторожки дрожало от ветра. После пяти лет постоянного пребывания в Италии одного года было слишком мало, чтобы снова привыкнуть к британскому холоду.

Соблазн посильнее укутаться в пуховое одеяло и никуда не идти был велик, но я знала, что сегодня мне нужно было закончить исследование последней точки. Проклятия становились сильнее с приближением зимы, и позже работа с ними могла быть слишком опасной.

Я заставила себя вылезти и постели из начать одеваться. В комнате не стояло зеркало, да и проклятию на вересковых пустошах было наплевать на то, как я выгляжу. И всё же хороший внешний вид добавлял уверенности. Если верить убеждениям Тадеуша, конечно.

Вспомнив о брате, который был завсегдатаем самых модных венецианских салонов, я натянула изящную тёмно-зелёную амазонку[8]. На первый взгляд она ничем не отличалась от моделей, надеваемых леди на верховые прогулки. Но стоило мне сделать пару шагов, становилось понятно, что асимметричная юбка, предназначенная для удобной посадки в дамском седле, была разрезана по шву до самого бедра. Из-под неё выглядывали замшевые бриджи и толстые шерстяные шоссы[9], закреплённые кожаными ремешками под коленями. К краям разреза были пришиты крупные крючки: они позволяли мне двумя движениями закрепить юбку на поясе, укоротив её.

Такие ухищрения помогали оставаться в рамках приличий, если в места моих исследований забредали люди, и в то же время быть свободной в перемещениях (и бегстве) при надобности.

Под двубортным корсажем амазонки, украшенным серебряными пуговицами, разумеется, тоже было несколько слоёв тёплого белья. Магия магией, а постоянно тратить ресурс на заклинания тепла было неразумно.

Последними я надела очки. У меня было не самое хорошее зрение, но постоянной нужды в очках я не испытывала. Просто в этот раз на линзы было наложено заклинание «Внимание», которое позволяло быстрее замечать нужные детали и лучше видеть краем глаза. Жаль, что использовать эту магию можно было только на предметах.

На столе меня уже ждали пустой лист бумаги и перо с чернилами. Из-за постоянных переездов между пустошами я не могла получать письма от брата. Вот уже год – ни одной весточки, но такова была специфика работы с проклятиями. Я должна была перемещаться часто и быстро, но всегда следила за тем, чтобы в крайнем случае мои послания Тадеушу кто-нибудь мог отправить.

Дорогой Тадди, это уже четвёртое письмо за неделю, но я же обещала писать перед каждым выходом на пустоши.

Все мои письма брату были почти одинаковыми. Менялись лишь координаты и даты написания.

Я по-прежнему в Йоркшире. Сегодня отправляюсь на последнюю проклятую точку. Координаты следующие: –54.2027642, –2.1725634. Через три дня в сторожку, где я пишу тебе это письмо, придёт егерь. Если он меня не найдёт, то отправит это письмо и все предыдущие тебе. А ты уж постарайся меня найти!

Я глубоко вздохнула. Особенно тяжело мне давалась последняя часть письма: каждый раз сердце от неё сжималось. Но я понимала, насколько серьёзными были риски при работе с проклятиями, и не писать в этих посланиях слова прощания было опрометчиво.

Тадди, если ты читаешь это письмо, то, возможно, меня нет в живых. Я пишу «возможно», потому что надеюсь, что все мои письма мы прочтём вместе и хорошенько посмеёмся. Но если – если! – что-то пойдёт не так, я хочу, чтобы ты знал…

Я люблю тебя, братик. И я верю в тебя.

Твоя Колючка

30 октября, 155 год от Зимнего Совета,

1890 год от Рождества Первозданного

Закончив письмо, я как можно быстрее запечатала его и кинула на кровать.

– Однажды ты всё равно получишь такое послание, Тадди. Я сама выбрала такую специальность, – шепнула я конверту. – Только надеюсь, что не в этот раз.

Перед выходом из сторожки мне оставалось сделать кое-что важное: не забыть пучок засушенной полыни и вывернуть что-то из вещей наизнанку.

Мысленно поблагодарив профессора по травничеству за бесценные знания, я быстро нашла травы в саквояже. «Если поджечь пучок засушенной полыни, то дым отпугнёт зло и очистит разум». Тадеуш смеялся над тем, как я могла цитировать учебники, но ведь это помогало!

В голове тут же всплыла цитата из сборника советов по борьбе с проклятиями: «Отправляясь в проклятое место, выворачивайте что-то из одежды – так вы становитесь невидимым для тех, кто туманит разум». Сняв шоссы, я поспешно вывернула их наизнанку и снова натянула.

Наконец, довольная своей готовностью, я вышла из сторожки на промозглые вересковые пустоши.

Холмы, покрытые лиловыми цветами вереска, холодные лучи солнца и промозглый ветер – типичный Йоркшир.

– Для начала надо найти проклятый холм. Он притягивает людей, значит, притянет и меня. – За год отшельнической жизни на разных пустошах я приобрела привычку говорить сама с собой. К счастью, собеседник был образованный и понимал меня с полуслова.

Медленно гуляя по холму, я то и дело растопыривала пальцы, пытаясь почувствовать вибрации, свойственные сильным проклятиям. Здесь они просто обязаны были проявиться, ведь в этой местности сначала пропадали животные, потом дети, а недавно исчезла супруга графа Ферфакса. Разумеется, после этого граф тут же направил запрос в Британский колледж Академии, а они уже передали его Санторо.

Это было моё первое настолько серьёзное исследование. «Если смогу снять здесь проклятие, то закончу диссертацию к зиме… И поеду на болота Нового Орлеана!» Думая о своих будущих магических изысканиях, я едва не наступила на сухой серый вереск.

– Вот ты где!

На холме, к которому я подошла, не было ни одного лилового цветка – только сухие колючки и странный сладковатый запах. Я быстро достала пучок полыни и, создав огонёк на кончике пальца, подожгла его. Дым дрожал, как будто отшатываясь от холма. «Придётся, дымок», – мысленно уговаривала я его, делая шаг вперёд и тут же споткнувшись.

Сработали вывернутые шоссы: предупредили о плохом пути, задерживая меня. Обойдя холм с другой стороны, я, уже не спотыкаясь, начала подъём.

Найти эпицентр проклятия было несложно. В какой-то момент, сделав очередной шаг, я почувствовала, как кто-то касается моего плеча.

– Сестрёнка! Ты тоже тут? Я так соскучился! – голос Тадеуша был обычным, точно таким, как я помнила.

Улыбнувшись, я закрыла глаза и даже не попыталась обернуться: выпускников Академии такой простой обманкой пронять было нельзя. К сожалению, дети, встретив в таких местах иллюзии родных, часто отправлялись за ними, попадая под действие проклятия. И погибали. Мне нужно было не допустить повторения таких случаев в этой пустоши, и я решила начать с простейшего заклинания «Очищение».

Очертив в воздухе пифагорейский пентакль, я распахнула глаза и чётко прочла формулу:

– Ab aeterno, ab antiquo, ab initio mundi requiescat in pace.

– КАК ТЫ С – С-СМЕЕШЬ?.. – сущность, что говорила как Тадеуш, явила свой истинный скрипучий голос.

– Requiescat in pace! Отпусти эти земли! – Опустившись на колени, я прижала ладонь к холму, выпуская в него почти весь свой резерв.

«Здесь было совершено много зла… Не справлюсь…» – вдруг поняла я. Сила, что мне противостояла, не была ни духом, ни демоном – просто злость с чистом виде. Такие проклятия появлялись в местах сражений или массовых захоронений, когда ярость сотен людей проникала в саму землю.

– Requiescat in pace! Покойтесь с миром! – в последний раз выплеснув в землю потоки магии, я рухнула, пытаясь восстановить дыхание.

Завывание сущности ушло. Прикоснувшись к вереску, я попыталась ощутить вибрацию проклятия. «Ничего!» Немного истеричный смех сорвался с губ:

– Болота Нового Орлеана, ждите меня!

Услышав вежливое покашливание неподалёку, я сначала решила, что это остатки проклятия, и приготовилась снова использовать «Очищение», чертыхаясь себе под нос:

– Я же всё развеяла!

Главным было не смотреть на проявление, чтобы проклятие не смогло пробраться в голову, поэтому мои глаза снова были крепко зажмурены.

– Прошу прощения, синьорина Кроу. Я не хотел вас напугать. Я не часть проклятия.

Незнакомый мужской голос и лёгкий итальянский акцент были странным выбором для проклятой сущности. Обычно они использовали значимые образы из подсознания человека, чтобы было проще получить контроль.

– Скажите, какое сегодня число? – потребовала я, готовая в любой момент использовать магию.

Проклятия не ориентировались во времени, и такой способ проверки был самым действенным из тех, что пришли мне в голову.

– Тридцатое октября сто пятьдесят пятого года от Зимнего Совета, – быстро ответил незнакомец. – Повторюсь, я не проклятие, хотя и понимаю ваши опасения.

Голос мужчины не звучал ни обиженно, ни угрожающе, и я наконец решилась посмотреть на него.

Незнакомец оказался статным итальянцем в профессорской форме Академии – бежевом щегольском костюме из твида и синем плаще с символом моей альма-матер. Он был высок и выглядел лет на тридцать, то есть чуть старше меня. Тёмные кудри, прикрывающие скулы, лёгкая ухоженная небритость и округлые очки в золотой оправе делали образ мужчины внушающим доверие. Он стоял на холме и внимательно оглядывал выгоревший отпечаток на земле, то место, куда я вбивала магию, чтобы избавиться от проклятия.

– Вижу, вы использовали полынь… Очень умно. Многие забывают про неё, считая старческой припаркой, – тихо сказал он на английском.

– В Академии учат только ценной информации, – вежливо улыбнулась я. – Но, думаю, вы и сами это знаете… профессор?

– Простите мою бестактность, – быстро сказал мужчина, и его щёки едва заметно порозовели. – Меня зовут Джиованни Калисто, я профессор алхимии из Венецианского колледжа Академии.

Мне вспомнился милейший старичок – профессор Бронте, который преподавал алхимию ещё год назад. Словно прочитав мои мысли, Джиованни добавил:

– Синьор Бронте оставил должность, чтобы переехать к внукам в Тоскану.

Всё ещё не понимая, по какой причине новый профессор Академии появился в месте моих исследований, я кивнула.

– Синьорина Кроу, как вы понимаете, моё появление здесь не случайность, – мужчина тихо вздохнул, потирая, вероятно, замёрзшие руки. – На моём месте должна была быть ректор Санторо, но она плохо переносит путешествия через порталы.

«Ректор Санторо? Много же я пропустила за год… – в голове пока не было ни одного предположения о происходящем. – Что так срочно могло понадобиться от меня Академии, если они воспользовались порталом? Это ведь целое состояние!»

Профессор Калисто явно чувствовал себя неуютно. За весь разговор он ни разу не улыбнулся, хотя тонкие морщинки в уголках глаз и говорили о том, что улыбки были ему свойственны.

– Синьорина Кроу… – начал мужчина.

– Можете звать меня Эстер, – кивнула я, надеясь разрядить обстановку.

– Эстер… Я… – профессор снова сжал руки. – Я не тот человек, который должен сообщать вам эту весть. Но ректор Санторо попросила меня, а Ковен оплатил портал.

– Ковен? – переспросила я.

Сердце пропустило удар.

– Эстер, ваш брат… – Джиованни тяжело выдохнул.

Ещё один удар.

– Ваш брат погиб в результате неудачного эксперимента.

Удар.

– Мне очень жаль…

Я вспомнила тёмный венецианский переулок год назад:

– Я люблю тебя, Тадди.

– А я тебя, Колючка.

Я всегда думала, что Тадеуш почувствовал бы мою смерть. Он бы ощутил, что я сгинула в каком-нибудь пустынном месте, не справившись с проклятием. Мы ведь близнецы. Мы чувствуем друг друга.

Были близнецами. Чувствовали.

– Когда? – я не узнала собственный голос: настолько он был тихим и дрожащим.

– Вчера утром, – ответил Джиованни.

«Вчера утром я решила поспать подольше», – вспомнила я. Где же хвалёная интуиция ведьм? Где связь близнецов, которую так воспевали во всех книгах? Где всё это, если я спала, когда он умер?

– Тадди… – имя брата сорвалось губ.

– Проклятие! – крикнул Джиованни, бросаясь ко мне.

Я почти ничего не видела сквозь слёзы и сначала не поняла, что холод и вой в ушах – это не боль потери, а завывание проклятых сущностей. Оглянувшись, я увидела в тумане фигуры.

– Колючка, иди ко мне… – Тадеуш, живой и здоровый, улыбался мне с другого конца холма. Он протягивал руку, приглашая подойти к нему.

– Тадди! – прошептала я, делая первый шаг.

Тёплая рука профессора Калисто крепко схватила меня за плечо.

– Это не Тадеуш. Вы знаете, что это не он, – твёрдо сказал мужчина, смотря мне в глаза.

Он резко развернулся так, чтобы я больше не видела призрачные фигуры.

– Знаю, – прошептала я.

– Я не могу использовать «Очищение», но могу дать вам сил, – взмахнув рукой, профессор извлёк из карманного пространства пузырёк с красной жидкостью.

– Отвар из розмарина? – тихо спросила я.

Мужчина кивнул.

Быстро выпив содержимое пузырька, я едва не задохнулась от жара, прошедшего по горлу.

– Розмарин и немного чешуи саламандры, – добавил Джиованни. – В ближайшие несколько минут вы можете использовать максимум своего резерва.

С трудом вздохнув, я вновь взглянула в проклятый туман. Закрывать глаза уже было бессмысленно, ведь голос Тадеуша был повсюду:

– Сестрёнка, мне холодно. Пожалуйста, иди ко мне.

– Requiescat in pace! – чувствуя, как отвар прибавляет и физических, и магических сил, я снова начала творить заклятие Очищения.

На этот раз плетение, которое моя рука создавала в воздухе, было намного сложнее. «Тадеуш мёртв». Я сбилась, задыхаясь от рыданий.

– Эстер, сестрёнка, пожалуйста, обними меня… – голоса из тумана проникали в самое сердце и рвали его на кусочки.

– Силой ветра и земли, водой, что часть меня, огнём, что горит в груди, я освобождаю тебя от зла!

Заменив классическую формулу очищения на изобретение профессора… ректора Санторо, я упала на колени и двумя руками упёрлась в землю.

– Тадди! – вместе с именем брата, сорвавшимся с губ, из рук вырвалась и магия.

Последнее, что я видела перед тем, как потерять сознание, – это выжженные вересковые пустоши и взволнованное лицо профессора Калисто. А затем во тьме осталась только одна мысль: «Тадди мёртв».