Отрывок из книги
В Свящ. Писании словом «раскол» (по-гречески σχισμα) называется распря (Ин. 7:43; 9:16; 10:19), разделение (1Kop. 11:18) – церковное (IKop. 7:10), а в творениях св. отцов и учителей Церкви и канонических памятниках под ним разумеется разделение «в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих уврачевание» (Твор. Вас. Вел. ч. VII, стр. 2), т. е. таких, заблуждение в которых не причиняет существенного вреда вере и спасению, каковы, напр., вопросы обрядовые. Манихеи, валентиане, маркиониты и пепузиане, замечает св. Василий Вел. – еретики, «ибо здесь есть явная разность в самой вере», кафары же (новациане, чистые), не принимавшие на покаяние отпадгних во время гонений (1 всел. соб. 8 пр. и толк.) – раскольники, потому что «о покаянии мыслити инако, нежели как сущие в Церкви, есть раскол» (Твор. Вас. Вел. ч. VII, 2). Равным образом и наши старообрядцы – тоже раскольники, потому что старообрядчество, в сущности, есть последование церковной старине в той области, которая касается внешней стороны Церкви, и существенным признаком его служит содержание «старых», т. е. употреблявшихся до патр. Никона, книг и обрядов. Книги эти напечатаны при первых 5 патриархах не вполне исправно и заключают в себе множество слов и выражений, ошибочно напечатанных или неясно и неточно переведенных с греческого языка, много разностей, прибавлений и отъятий, а обряды не совсем точно выражают заключающиеся в них православные мысли и учение. Между тем старообрядцы признают те и другие не только вполне правильными и спасительными, но и требуют их исключительного употребления. По их мнению, в «старых» книгах содержится все необходимое для спасения: каждое выражение, каждое слово, каждая буква, в них начертанная, заключают в себе тот или другой великий догмат веры православной; равным образом и обряды, употреблявшиеся до патр. Никона, напр.: двуперстие, сугубая аллилуия, хождение посолонь, исполнение поклонов, какие, когда положены, даже ношение старинного платья и т. п. – премудрые догматы православной веры, получавшие свое начало от Иисуса Христа и апостолов. Поэтому, когда патр. Никон решил привести русскую церковь в согласие с тогдашнею греческою относительно обрядов и обычаев и исправить наши богослужебные книги по греческим, то некоторые из русских людей подняли протест против этого согласования, отказались принять ново-исправленные книги и обряды, отделились от православной Церкви и образовали свое особое, раскольническое общество. Таким образом русский раскол старообрядчества есть явление церковной жизни русского народа, и существенной, характеристической чертой его служит букво-обрядо-верие. Правда, впоследствии старообрядцы стали учить неправильно и о некоторых догматических вопросах, например, о Церкви и таинствах, об антихристе, а некоторые и о Втором Лице Св. Троицы, но так как учение их появилось не с начала раскола и общим, существенным признаком служить не может, то Церковь оставляет за ними прежнее название – раскольников.
Слово «сектантство» (от латин. seco – рублю, отделяю) по своему первоначальному значению близко подходит к слову «раскол», но по существу совершенно отлично от него. Так, рационалистическое сектантство (сюда относятся: духоборчество, молоканство, штундизм, пашковщина и толстовство), совершенно отвергает авторитет Церкви и допускает свободомыслие в толковании св. Писания, не придает должного значения церковной внешности и тайнодействиям, отвергает иерархию, почитание икон и мощей, крестное знамение, посты в смысле неядения той или другой пищи и т. д. Мистическое же сектантство (сюда относятся хлыстовщина и скопчество) признает начало внутреннего озарения и откровения и учит о непосредственном, таинственном единении человека с Богом путем воплощения Божества в человеке, а в учении о нравственности держится дуалистических идей, т. е., что в мире два начала: доброе и злое; душа – произведение доброго начала, а тело – злого, почему последнее (т. е. тело) следует умерщвлять. Самою основною, существенною частью богослужения сектантов-мистиков служат «радения», т. е. молитвенные собрания, сопровождающиеся пением, пляской, верчением и мнимыми пророчествами. Отсюда ясно, что сектантство отнюдь не подходит под понятие о расколе, а скорее должно быть подведено под понятие «ересь».
.....
Такой взгляд на греков и особое призвание Москвы был общим для большинства русского общества и поддерживался самим правительством. Последнее, чтобы оправдать поставление митрополитов без участия константинопольского патриарха, начавшее иметь место со времени флорентийской унии, выпустило «Слово избранно от святых писаний, еже на латыню» и пр., в котором право русских иметь митрополита независимого от патриарха доказывало тем, во 1-х, что русский царь есть преемник византийских императоров, а во 2-х, что русская земля просияла благочестием, «исполнилась цветущих храмов Божиих, яко звезд сияющих» и что в ней «большее православие и высшее христианство», чем в Греции. Это же подтверждали и приезжавшие за милостыней представители греческой церкви. Так, Иеремия, патриарх константинопольский, посвятивший в 1589 г. московского митрополита Иова в сан патриарха всероссийского, говорил царю Феодору Иоанновичу: «Воистину в тебе Дух Св. пребывает и от Бога такая мысль (об учреждении в Москве патриаршества) внушена тебе: ветхий Рим пал от ересей, вторым Римом-Константинополем завладели агарянские внуки, безбожные турки, твое же великое российское царство, третий Рим, всех превзошло благочестием; ты один во всей вселенной именуешься христианским царем».
Все это повело к тому, что русские стали считать себя единственно православным народом, наследниками греков и охранителями благочестия. Отсюда уже само собой следовало, что они считали своею обязанностью не только тщательно беречь наследованную от предков веру во всей чистоте, не допуская перемен ни в чем – даже в малейшей частице канонов и песней, не убавляя и не прибавляя ни единого слова ни у какой речи, но и признавать свое русское нормой для определения того, что православно и благочестиво, а что – нет. Если русские так крестятся, так читают свои книги, содержат такие, а не иные чины и обряды, то, следовательно, так должен делать, того должен держаться и всякий, кто хочет быть истинно-православным христианином. Непрерывный ряд св. угодников русской церкви своею святостью и прославлением от Бога ясно доказывает это. Лучшей и более надежной проверки достоинства и истинности русского благочестия быть не может, а потому истинному благочестию следует теперь учиться не у греков, как это было прежде, а у русских. Так. обр. русская церковь поставила себя на место вселенской и «на место вселенского сознания мерилом христианской истины стала национальная церковная старина».
.....
