Читать книгу Хрустальная клетка - - Страница 2

Боль. Резкая боль. Словно в глаза насыпали пуд соли и заставили их снова закрыть. Терпеть. Терпеть. Терпеть.

Кажется, внутренние уголки глаз начинают  пропускать влагу. Нет ничего более удивительного, чем ощущение того, что твое тело больше не хочет отвечать сигналам головного мозга. Могу ли я сказать, что когда либо испытывала подобные чувства?

Безвольность, скованность, удушающий страх. Тело кричало отзываясь на бурлящие эмоции. Дрожь, по телу, словно трупный ветер прогуливался, щекотя каждый миллиметр еще живой плоти. Каждый волосок, даже самый маленький, самый скрытый от посторонних глаз следовал вверх, как по приказу, следуя за могильным дуновением.

А соль продолжает жечь глаза. Постепенно впадины глазниц наполняются до предела и прозрачная жидкость начинает неспешно стекать оставляя за собой мокрую дорогу под названием отчаяние.

Обоняние тоже включается в эту сумасшедшую игру разума. Резкий запах наполняет пространство вокруг. Его невозможно увидеть, но воздух становится словно осязаемым. Если бы я могла поднять руку, дотронуться, я бы погрузилась в липкую, вязкую субстанцию, которая пахла то ли гуашью, то ли лаком,этот аромат дополнял едкий запах спирта и хлора. Каждый вдох заносит аромат все глубже, постепенно проникая в самую глубь бренного тела. Запах становится более знакомым и осознание крутится где-то на кончике языка. Но сил собрать воедино буквы в единый образ нет. Будто дыхание не дарует жизнь, а постепенно ее отнимает, как самый безжалостный убийца.

Я пытаюсь открыть глаза. Делаю над собой огромные усилия, собирая всю волю, которой обладаю. В этот момент будто миллионы взрывов друг за другом проходят внутри моего тела, один запускает следующий, так выстраивая за собой сложную цепь. Это работа нейронов, которые пытаются заставить мозг выполнить простейшую команду. Нет, я не прошу подключить ватные руки или ноги, которые по ощущениям уже покрылись льдом, будто кровь перестала притекать к кончикам пальцев.

Мне не требуется подключение к системе ничего, кроме одного – просто открыть глаза.

Если ад существует, то он будет именно таким? Наполненным болью и пустотой, безмолвным и глухим. Я всегда представляла себе ад как место, где меня ждут черти и кипящие котлы. В моём воображении эти котлы были выстроены в ряд, а в них – люди, разделённые по своим порокам: толстяки, гуляки, завистники и другие.Мне бы очень хотелось узнать, где я, что сейчас со мной происходит? Есть ли кто-то рядом? Может, прям сейчас перед моим синюшным телом стоит Боря, а я? А я умерла? Ну тогда почему я все еще здесь? Существует ли ад?

Какой же грех совершила я? Я бы сразу исключила чревоугодие и зависть, уныние и лень. А вот гнев, похоть и гордость, вероятно, составляют мой личный чек-лист, выполненный по максимуму. Боря, конечно, любимый мужчина, но он никогда не был первым и, надеюсь, не будет последним. В смысле, я готова закончить счет мужчин, но не времени для жизни. Потому что мысль о смерти сдавливает горло сильнее всего.

Гордыня, пожалуй, мой главный недостаток. Я всегда была склонна к высокомерию.

Научила меня так себя вести моя бабушка. Она постоянно повторяла, что я самая лучшая, что все мои достижения гениальны, а окружающие – лишь жалкая пародия на меня.

Честно говоря, я не знаю, почему она была так нежна со мной и говорила мне эти слова. Может быть, она не смогла подарить столько любви своей дочери, моей маме, и поэтому чувствовала вину, которую пыталась преодолеть через заботу и любовь ко мне? А может быть, она сама никогда не была так любима, как хотела бы, и поэтому проецировала свою любовь на меня?

Как бы то ни было, главное, что она внушила мне уверенность в том, что я особенная. Мои желания должны исполняться без обсуждений, в лучшем виде, а когда мне подают блюдо, желательно, чтобы люди опускали глаза в пол.

Это всё, что я могу сказать о гордыне, которая живёт во мне.

Гнев, хм… На мгновение мне стало смешно, но эта мгновенная радость сменилась разочарованием. Гнев был вызван гордыней. Я стала жестокой по отношению к людям, абсолютно ко всем: знакомым и случайным прохожим, не важно. Все, кто не получал моего одобрения, шли на плаху. В моём арсенале были резкие слова, тяжёлые взгляды, оскорбления и множество других способов причинить боль. Как оружие самурая, мои остроты всегда были наготове. Дайте искру – и вспыхнет огонь.

А может, не огонь, а исполинское пламя, которое однажды поглотит все вокруг как стекающие огненные реки Везувия, что сожрали Помпей.

В этом мире только одно живое существо могло погасить пожар в моей душе, усмирить мой бурный нрав и укротить неистовую силу, бушующую внутри меня.

Появление Бори в моей жизни спасло меня от меня самой. Он стал моим спасательным кругом в бурных водах жизни. С тех пор как мы встретились, он день за днём работал над нашими отношениями и учил меня любить.

Это может показаться странным, но с ним я узнала разные виды любви. Есть любовь, в которой пылает страсть и безумие. А есть любовь нежная и трепетная, прощающая и щадящая. Его любовь ко мне не только создавала крепкую связь между нами, но и рождала нечто большее – любовь к людям, к миру, к каждой мелочи. Я научилась любить кассиршу в магазине, у которой, возможно, был плохой день, соседей и их детей, которые кричат с рассветом, словно петух радуется солнцу и бродячего пса который не зная ласки лает на колеса проезжающих мимо машин.

Если существует рай, то он именно о любви. Это нечто прекрасное, как большой клубок из пушистой пряжи цвета пыльной розы. Любовь проходит сквозь пространство и время, чтобы коснуться каждого, словно бусы, нанизанные на нить. Она проходит через сердца и соединяет их, создавая бесконечный круг.

Любовь мягкая, как сладкая вата. Она исходит не от разума, а от сердца. Она заполняет всё вокруг и становится всем.

Рай существует там, где нет места негативным чувствам. Возможно, поэтому туда попадают люди с чистой душой, праведники.

Интересно, существует ли душа? Если да, то, возможно, она уже покинула моё тело, и сейчас я блуждаю в поисках своего места вне его.

Нет, я всё ещё здесь. Осознание этого приходит вместе с нарастающей болью, ощущением нехватки воздуха и тошнотой.

Сейчас в моей памяти всплывает воспоминание о том, как мама привезла меня в больницу, когда мне было лет пять или шесть. Перед глазами встаёт образ женщины в белом халате: её лицо заплыло жиром, над верхней губой была тонкая полоска, из-под которой торчали чёрные волоски, пересохшая кожа губ была накрашена морковной помадой, которая казалась безвкусной и старой.

«Терпи», – сказала она и воткнула железный инструмент в мой палец, который и так пульсировал от боли из-за того, что она крепко сжала его своими руками. Капля за каплей кровь падала в колбу, а в носу чесалось от запахов медицинских препаратов и антисептиков.

И тут я поняла, что мне напоминает этот запах. Мои мысли опередили меня саму. Может быть, я попала в аварию или со мной произошла какая-то другая история, и я сейчас нахожусь на операционном столе? Эта мысль меня успокоила, и часть оков, сдавливавших мою грудную клетку, как будто бы сами собой исчезли, так же, как и появились.

Размышления действуют на меня как местный анальгетик. Когда я сосредотачиваюсь на мыслях, далёких от моей ситуации, мне становится легче.

Я чувствую тепло внутри себя. Оно медленно распространяется по каждой клеточке моего тела, охватывая всё большую территорию.

Это тепло исходит от сердца. Словно сердце стало активнее перекачивать кровь по организму, и от скорости её потока происходят изменения. Я точно знаю, что это благодаря тёплому воспоминанию о Боре и его безграничной любви ко мне.

Это тепло не только согреет мои холодные пальцы. Оно даст мне толчок, силу, и я смогу сделать хоть какое-то движение, подать знак, что я ещё жива, что не всё потеряно, что я продолжаю бороться.

Я не сдамся. Сейчас не время сдаваться. Битва за жизнь будет непростой, но она – ключевой момент.

Воодушевлённая, решаю повторить уже пройденный этап. Я направляю все свои силы и тепло, которое удалось наработать, в один мощный импульс с единственной целью – открыть глаза.

Начинаю чувствовать, что управляю своим глазным яблоком. Оно всё ещё заботливо укрыто веком и обрамлено густыми изогнутыми ресницами. Но я ощущаю приятное напряжение, словно пробуждаюсь от глубокого сна и вот-вот открою глаза. Будто сейчас поверну голову к окну и увижу птиц, которые размашистыми движениями поднимают свои тела всё ближе к облакам, пролетая мимо.

Медленно, максимально сосредоточившись, я освобождаюсь от «пелены», которую дарило заботливое глазное перило, и мне удаётся раскрыть глаза. Однако белый свет слепит меня, и я автоматически зажмуриваюсь, проклиная себя за эту резкость. Мне не стоило спешить, нужно было плавно отрывать глаза. Я повторяю движения глаз, но уже снизив интенсивность. Я спокойно позволяю себе привыкнуть к яркости, которую кто-то настроил, с садистическими намерениями, не иначе.

Моему взору открывается белоснежный потолок, похожий на снег в самой глуши леса, где никогда не ступала нога человека.

В потолок встроены белые квадраты, расположенные в шахматном порядке. Они создают ощущение дискомфорта для глаз, словно являются символами их боли и слёз.

Идеальную картину белого полотна нарушает лишь мерцающий светодиод, который время от времени появляется в одном из квадратов, дарующих свет.

Я пытаюсь опустить взгляд, впереди меня – дверь, которая кажется стеклянной. Однако она не прозрачная, а мутная или окрашенная, или, возможно, покрыта какой-то плёнкой. За дверью я не вижу отражения света, поэтому понимаю, что она точно не прозрачная. Интересно, что находится за этой дверью?

Дальше всё одинаковое: куда ни посмотри – везде белые плитки размером примерно пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Они слегка выпуклые и глянцевые, благодаря чему свет кажется ярким и отражается в каждом настенном квадратике.

В правом углу что-то есть, но рассмотреть удаётся с трудом. Оставляю догадку, что это раковина.

Вдруг скрип. Открылась ещё одна дверь, где-то за моей головой, в той области, которую я никак не могу контролировать. Послышались увесистые шаги.

Всё внутри меня сжалось от напряжения. Это был явный знак опасности, предупреждение.

Человек за моей спиной не спешил, он двигался медленно, и я слышала, как он что-то делает. Внезапно незнакомые звуки сменились знакомым шуршанием обуви. Мимо меня прошла огромная белая скала . Может быть, у них здесь фетиш на белый цвет или тематическая вечеринка? Если это розыгрыш, то настало время для забавной части.

Но юмористический контент закончился. Фигура человека стояла у окна, которого я не заметила за белой ролеттой. Пальцами он похлопывал по карману незнакомый мотив, а в другой руке что-то держал.

Резко подняв мускулистую руку до уровня грудной клетки, белая глыба обнажила часть властной руки с красивыми часами на кожаном ремне шоколадного оттенка. Затем она пробурчала: «Пора!»

В этот момент время словно замедляет свой ход. Оно меняет свой ритм, и часы, кажется, останавливаются. Это безмолвное сближение ощущается как в раскадровке, которую держит в руках сценарист, пишущий мою жизнь.

Человек в белоснежном халате, чепчике и светло-зелёной медицинской маске медленно разворачивается, сокращая дистанцию между нами с каждым шагом. Он словно погружён в свои мысли и не замечает, как пристально я на него смотрю. Если бы он видел моё лицо, он бы точно рассмеялся.

Мои мышцы расслаблены, и на моём лице нет никаких признаков страха, боли, отчаяния или гнева от непонимания ситуации. Однако на этом гладком торте моего выражения выделяются два больших выпученных глаза, которые изредка хлопают ресницами.

Время продолжает течь особенно медленно. Он делает ещё один шаг вперёд, и я понимаю, что у него в руке. Он сжимает шприц. Неужели это для меня? Лекарство это или яд, станет ясно только после инъекции. Остаётся только молиться Богу, мысленно попрощаться с Борей, Никой и Тамарой Константиновной на всякий случай. И ждать.

Он стоит полубоком и смотрит вниз, не глядя мне в лицо и не показывая своего. Одной рукой он откидывает лёгкую ткань, обнажая часть моего бедра. Вот он стоит прямо передо мной. Почему он не опускает глаза, не смотрит на меня? Проверяет наличие воздуха в шприце. Капли неизвестной прозрачной жидкости, словно бриллианты, впрыскиваются в атмосферу. Они сияют, но мгновенно блеск исчезает вместе с любым намёком на их присутствие.

Я чувствую усилившийся запах – спирт. Пальцы незнакомца оставляют на моей коже прохладные и влажные следы. А затем я ощущаю резкую боль, словно что-то распирает в месте куда только что вошла игла. Этот неизвестный состав уже начинает распространяться по всему организму, быстро разносясь кровью к каждому органу.

Я не могу больше контролировать своё сознание. Мои глаза закрываются, и я теряю себя. Связь между душой, телом и сознанием постепенно прерывается.

Человек в белом халате поворачивается ко мне, но я вижу лишь размытый силуэт, который постепенно тускнеет, пока я окончательно не погружаюсь во тьму.