Читать книгу Нарву цветов и подарю букет - - Страница 2

В магазин заносят две большие коробки со стрелициями. Я их обожаю. Цветок-попугай, цветок журавля, райская птица – множество названий, и все одинаково экзотичны. Магазин сразу начинает выглядеть как тропический рай.

Мурад уже потирает руки в предвкушении новых шедевров. Его взгляд становится задумчивым.

– Виктория, четыре заказа уже есть, – трясёт он телефоном.

Что бы я без него делала!

Сейчас мне кажется, что я придумала Игоря, то есть свою любовь к нему. Мне хотелось отношений, секса, парня рядом и, конечно, поднять самооценку. Годы шли, я закончила институт, начала работать, но никак не могла ни на ком остановиться. Игорь подвернулся, и я сказала себе: «Стоп, машина! Лучше я потом разведусь и начну всё сначала, чем буду куковать и играть в независимую женщину, живущую для себя».

Игорю же нравилось, что у меня нет бытовых проблем, а папа щедрый и любящий. Огромная квартира в сталинском доме в центре, доставшаяся от мамы, ждала, когда я наконец в неё заселюсь. Может быть, я всё-таки ему нравилась, я этого не исключаю.

Игорь тоже играл в теннис, и у нас всегда находились общие темы для разговоров. Предстоящие соревнования, обсуждения игр мировых чемпионов, да и само членство в элитном теннисном клубе «Турнир» – всё это наполняло жизнь дополнительной активностью, которая была близка и знакома обоим.

За моё членство в клубе платил отец. Анжела, конечно, об этом как-то узнала и начала меня упрекать, что я сижу на шее отца, а её больная мать не может поехать на море в санаторий. Отец сказал, что она всё выдумывает про мать, потому как та совершенно здорова и всегда может поехать отдыхать в любую точку света. Она про отдых отлично знает и частенько пользуется этой возможностью, причём намного чаще, чем он сам.

Я передала Анжеле слова отца с точностью до буквы.

– Не сочиняй! – скривила она физиономию, как будто глотнула лимонного сока. – Она мне будет рассказывать, здорова моя мать или нет! Да ты её просто ненавидишь, а между тем, моя мать не сделала тебе ничего плохого.

Её ответ не стал неожиданностью – типичный хамский абсурд в её вкусе. Я не стала продолжать.

Чтобы не чувствовать себя ущемлённой и показать мне, что она значит для отца не меньше, чем я, Анжела воспылала страстью к йоге и записалась в один из самых дорогих йога-центров, где занятия вели настоящие индусы.

– Жалко, что не в парусный спорт, – выразила я сожаление, когда она сообщила, что стоит на пороге «абсолютного счастья» и «бесконечного блаженства».

С йогой вскоре пришлось расстаться, так как папа отказался финансировать иностранные проекты всеобщего чего-то там, чуть ли не вознесения, а со взносами в йога-центре было очень серьёзно.

В итоге виноватой оказалась я, и Анжела мне закатила скандал опять на ту же тему, что я лишняя в их семье, и отец не должен меня содержать до старости. Дура, другого слова не подберу.

Через пару недель она опять появилась и попросила прощения.

В её защиту могу только сказать, и то условно, что у неё очень красивая фигура, длинные ноги и милое лицо с маленьким чуть курносым носиком и пухлыми натуральными губами. С цветом глаз вот у нас непорядок: у меня синие, а у неё карие. Анжеле хочется, чтобы у неё глаза были непременно синие.

Несмотря ни на что мы продолжали общаться. Я это делала, потому что внутренне несла ответственность за младшую сестру, опекала её, и отец всегда на меня рассчитывал в этом отношении.

Я делилась с Анжелой житейским опытом, но вместо адекватного отношения она всё время искала повод мне насолить и рассказать папочке, сколько у меня проблем, и как я не справляюсь с жизнью. Что её так во мне бесило, точно сказать не могу, но думаю, что так её воспитывала мать, с её слов, ничего не сделавшая мне плохого.

Иногда мне казалось, что Анжела способна меня отравить страшным моментальным ядом, который не надо было даже искать, потому что он брызгал из её рта, обрамлённого прекрасными наливными губами.

Как-то с нами за столиком в кафе сидела моя институтская подруга Соня Сологуб со своим бойфрендом, который имел неосторожность сказать при Анжеле, что у него есть друг, которому я давно нравлюсь.

– Да ты что? – воскликнула Анжела. – Передай ему, что у моей сестры очень придирчивый характер.

К чему это было сказано? Чего она хотела этим добиться? Придирчивый, в смысле, этот друг вряд ли подойдёт? Просто я отлично знала, о ком шла речь, и сожалеть о выходке Анжелы не было особой нужды. А если бы не знала?

Наконец замечаю, как Мурад машет мне рукой.

– Иду!

– Как тебе? – показывает он мне только что собранный букет со стрелициями.

– Интересно, сколько он простоит? – я в восхищении.

– Да я его уже продал, хотел просто тебе показать, пока не забрали.

В нашем райском саду мы все на «ты». Мы ощущаем себя людьми искусства, а у них так принято. Мурад ни на секунду не забывает, что я его босс, я же всегда поощряю свободу выражения. Второй флорист, Наташа, более скована, и работы у неё стандартнее, хоть и качественные. Вот кто любит розы и знает про них всё.

Через несколько дней после той встречи в кафе я случайно увидела Соню на выставке перуанского искусства в Центральном Манеже. Разговорились.

– Знаешь, неудобно и, вроде бы, не моё дело, но Женя, мой приятель, тот самый, с кем мы сидели тогда за столиком, сказал, что пересёкся в гостях с Анжелой, – сказала Соня.

– Как интересно! – удивилась я.

– Уж не знаю. Она с ним танцевала, речь зашла о тебе, и Анжела ему сказала, что не даст тебе счастливо жить за счёт её отца.

– Да ты что! Она не могла такое сказать постороннему человеку, – мне трудно было в это поверить.

– Имей это в виду, Вик. Не выдавай меня, а то у меня самой будут проблемы. Может, и не стоило это тебе говорить, но Анжела, кажется, серьёзно за тебя взялась, – Соня не была мне близкой подругой, но поведение сестры её так возмутило, что она не выдержала чисто по человечески и решила со мной поделиться.

Я поблагодарила Соню и пришла к выводу – свести до минимума общение с младшей сестрой.

Но это оказалось сложнее, чем я думала.

Смотрю на часы. Пора ехать на теннис.