Читать книгу Кровавая сакура - - Страница 3

Йоко была в полном недоумении. Вроде она ждала этого всю жизнь. Мечтала о скорой кончине своего отца. Но она не ожидала, что это произойдёт так скоро. В голове крутился вопрос: по какой причине отца не стало? Да, он выглядел неважно, но это не значит, что смерть кинжалом оборвет его нить жизни так быстро.

Подняв взгляд, девушка посмотрела на мать. Голова была переполнена вопросами и непониманием. Йоко показалось, что она сейчас без чувств рухнет на землю. Тело уже начало обмякать, а перед глазами пошел туман, когда ее потормошила матушка и Йоко вернулась в реальность. С уст так и желали сорваться вопросы.

– Как это умер? Что случилось с ним, матушка?! – В ответ женщина пожала плечами. Она и сама не знала ответа. На удивление лицо было спокойным, слезы придавали личику печали, но не делали его искренним. Оно и понятно. У Кояо никогда чувств к мужу не было, как и у него к ней, и лишь ради приличия она вела себя так, как положено овдовевшей женщине. Ей хоть в театре выступать. За годы жизни с Такаши она научилась пользоваться эмоциями, и возможно сейчас она также скрывала все чувства под маской печали, непонятной другим.

Из дома доносилась возня. Похоже, что в доме был человек, который должен был выяснить, отчего умер ее отец. По крайней мере, хотелось в это верить. Через пару минут молчания к ним вышел пухлый мужчина с лысиной на голове. По одежде Йоко распознала в нем лекаря. Он обратился к Кояо

–Кояо-сан. Расскажите, пожалуйста, ваш муж курил табак? Если да, могли бы вы мне показать тот, который он курил последние два дня?

– Он курил каждый день. Не могу точно сказать, когда какой, но по запаху отличу, если вам надобно.

Женщина и невысокий мужчина удились в глубине дома. Йоко осталась наедине со своими мыслями. Голову не покидал сон. В легких все еще была давка. Иногда даже проступал кашель, как при простуде. Очень странное чувство после сна, словно он это была явь.

Мама вернулась через время и проводила свою любимую дочь на кухню. Вся кухня была наполнена запахом зеленого чая, нос щекотал запах трав, собранный служанками. Приятный аромат, греющий душу, при попадании в легкие.

Кояо поставила чашку чая на низкий столик, приглашая дочку выпить горячий напиток. Как только Йоко села за стол, она поднесла чашку к губам и отпила большой глоток, так, словно не ела и не пила уже несколько дней. Тепло расходилось по организму, прогревала горло, легкие и желудок.

Чай – лучшее лекарство. А если этот чай сделан руками любимого и дорого, человека- то он может принести дополнительное тепло в душе.

Матушка начала разговор.

– Йоко, почему ты вернулась? Что случилось с тобой? Ты бледнее риса, еще и грязная вся, в крови… – обеспокоенным голосом сказала женщина.

Не успела девушка и слова сказать, как в комнату зашел лекарь, перебивая разговор дам.

– В мешках, которые вы мне указали, я обнаружил не только табак. В смеси трав я нашел корешки, литься и высушенные плоды так называемого вороньего глаза. Похоже, вашего мужа отравили с их помощью.

Кто же мог убить отца Йоко? Насколько она знала, в свете его почитали и любили. Он ведь руководил несколькими портами в стране (теми, что остались после закрытия границ с внешним миром), и его дела шли очень хорошо. Может, конкуренты? Господин Кенджи? Даже если так, то он уже мертв. И сделал все зря. Хотя очень хороший план. Сначала взять в жены его дочь, чтобы претендовать на должность, а потом таким образом убить и самого Такаши. Но ведь, по словам отца, он был табаководом… нить событий обрывается прямо на мысли, что у господина Кенджи не было мотивов для убийства, хотя кто знает, какие у него имелись скелеты в шкафу.

В то время пока Йоко все обдумывала, Кояо что-то бурно обсуждала с лекарем. Матушка дернула дочь за плечо, когда в доме уже было тихо. Лекарь ушел.

– Доченька, милая. Лекарь уже ушел. Он передаст это дело дайме. Теперь расскажи мне, что с тобой произошло, милая.

Девушка тяжело вздохнула, опустив голову.

– Матушка, если я тебе расскажу все как было, ты мне поверишь? Это ведь звучит как бред сумасшедшего! Я уже сомневаюсь, не больна ли душой? И может ли быть так, что произашедшее со мной лишь какой-то дурной сон.

Нежная материнская ладонь прижалась к щеке юной красавицы, нежно поглаживая искалеченную кожу. Ночь изрядно потрепала ее, но все так же оставалась нежной, как шелк, привезенный из заморских стран.

– Запомни, милая. Я всегда буду верить тебе! Даже если в твой рассказ будет невозможно поверить нормальному человеку! Я поверю во все! Родные люди должны слушать и принимать ту правду, которую ты хочешь донести. И пусть она окажется ложью. Я поверю в нее, только если не появятся доказательства, опровергающие твои слова! А я верю! Верю, что моя дочь никогда не будет врать. Тем более своей матери. Не бойся ничего и рассказывай все как было.

Йоко готова была расплакаться. Только от своей матери она могла чувствовать такую сильную любовь. Ни один мужчина не был способен подарить девушке те же чувства, что дарит родная мать. Мама всегда будет ей верить. Ведь кому верить, как не дочери? Слушать кого угодно, кроме всего ребенка ужасно нелепо. Если родитель даст шанс ребенку рассказать все как было, ничего не тая, не будет осуждать выбор, он навсегда запомнит это. И в последующие годы будет делиться всем, что происходит в его жизни. Доверие со стороны родителей выстраивает доверительные отношения между ними и ребенком. Этот факт всегда помогает детям чувствовать крепкую связь и безопасность. Только близкие люди, способные ее подарить.

Йоко начала свой рассказ

– Я очнулась в повозке, когда уже была ночь. Некоторое время я молча сидела. Но неожиданно для само́й себя, в голову пришла мысль об убийстве. Об убийстве Кенджи-сана… Я отгоняла эту мысль снова и снова. Но она все навязывалась и навязывалась. Руки не по моей воле сняли шпильку с моих волос и вонзили ее в горло господина Кенджи. Мои руки тряслись…– в этот момент голос Йоко дрожал точно так же, как и ее руки в тот страшный момент. Она боялась реакции матери, но она лишь крепко обняла ее и прошептала:

– Продолжай, милая.

Переведя дыхание, Йоко продолжила свой рассказ, изредка запинаясь от страха.

– Потом кучер что-то заподозрил и пошел к нам. Я испугалась еще сильнее. Мои руки снова меня не послушали и кинули эту прокля́тую шпильку в этого мужчину. Я убила двух людей, матушка! – Йоко заплакала, уткнувшись в плечо Кояо. Мама же в свою очередь прижимала ее крепко к себе, тихо нашептывая что все хорошо.

– А что потом?

– Потом я убежала в лес. Бежала долго. Много падала. Даже один раз с какого высокого холма упала. Потому я вся в грязи да крови. Потом… потом я нашла сад!

Йоко почувствовала, как тело матери сжалось от напряжения. Она испугалась, но только чего?

– В саду я нашла сакуру. От нее исходило такое тепло… Я не сдержалась и уснула прямо на корнях этого древа, – тело матери вздрогнуло, ее переполнял ужас. Матушка что-то знает!

– Потом мне приснился сон с какой-то девушкой в маске. Я ее хорошо запомнила. Одна половина красивая, белая, чистая, улыбается, а вот вторая желтая, вся в трещинах, из глаза текла черная жидкость, словно это сторона маски плачет… Ей точно не одна сотня лет. В руке она держала цветок – пион. Сакура, что интересно, изменила свой вид, ее лепестки распустились и окрасились в алый, кровавый, алый!

Йоко выпрямилась, чтобы посмотрел на лик матери. Она уже понимала, что увидит там ужас, но что-то заставляло узреть тот страх, который испытывала женщина. Встретиться с матушкой взглядом, чтобы хоть как-то успокоить ее или сделать хуже.Тело матери было подобно осеннему листочку, уже давно пожелтевшему, но так и не сорвавшемуся с крепкой ветки. Девушка четко ощущала, как матушку трясло так же, как и этот листок колышущийся среди потоков холодного ветра, и пытающийся унести его вдаль.

Дыхание женщины участилось, а вдоль щеки уже скатывался холодный пот ужаса, зрачок сузился, а из глаз текли слезы. Трясло не только тело, руки женщины, что крепко сжимали девушку в объятьях, трясло не меньше. Из уст бедной женщины дрожащим голосом вырвалась еле уловимая фраза.

– Меньше двух недель… И моей девочки не станет…– здесь обдало холодом уже Йоко. Смерть? Йоко умрет? Но почему на душе так тяжело? Ощущение тяжести и страха перед смертью впервые поглотило девицу. Во сне она, конечно, тоже очень хотела жить, но та опасность ощущалась иначе. Похоже, что-то в ней поменялось, и оно изменит ее жизнь навсегда.

Дрожащие руки закрыли глаза, и Кояо опустила свою голову на плечо дочери. Мамочка хотела что-то сказать, но боялась, как только губы начинали шевелиться, плачь усиливался. Йоко ощущала себя на месте своей матушки в детстве. Когда Йоко начинала плакать, она всегда была в такой же позе, чтобы скрыть заплаканное личико. Пусть глаза в традиционном макияже гейш и подводили красным цветом, но красное лицо и глаза не были востребованы у японок.– О чем ты говоришь, матушка?

Йоко последовала примеру матери, она всегда дожидалась, пока дочка успокоится и лишь потом начинала выслушивать все. И минуты не прошло, как Кояо успокоилась. Лик ее не был похож на тот, что пережил горе. За годы жизни с Такаши Кояо научилась плакать без следа. Вот к чему может привести жизнь с деспотом.

Наконец-то Кояо продолжила

– Конечно, помню, матушка! Ты мне не раз рассказывала об этом месте, – воскликнула девушка, показывая полную уверенность в голосе.– Помнишь ли ты, моя химэ? Что раньше я жила в храме Инари – сама?

– Незадолго до того, как храм тот сгорел, у нас жила девушка великой красоты. Не помню, сколько ей было, лет 15… Она должна была выйти замуж за одного парня и покинуть храм. Но в одну ночь она повздорила с одним парнем, который тоже желал ее в жены. Она объясняла, что жениха ей избрали родители, но он не слушал ее, угрожал, из-за чего ей пришлось бежать из храма. Вернулась она через день, и с ее уст сошла похожая история, произошедшая с тобой. Сон был полной копией. Цветок. Маска. Сакура, – наконец-то Кояо сделала остановку, чтобы отдышаться, много времени передышка не заняла, и женщина продолжила.

– Спала она тревожно, каждую ночь мы слышали крики из той комнаты, в которой спала она и еще пару жриц. Девица каждую ночь задыхалась, и никакой лекарь ей помочь не мог. Из-за таких проблем пришлось отложить ей работу и помолвку. Она уехала из храма и как мы узнали, в одну ночь она все-таки задохнулась, а в ее записях родители нашли просьбу о захоронение ее тело под ближайшим древом сакуры кое не цвело уже какое десятилетие. Никто воли ее противиться не стал, так и похоронили ее под этой прокля́той сакурой…

В этот раз трясло уже Йоко. Было уже понятно. Ее ждет неминуемая смерть во сне, уже сегодня она чуть не умерла. Как же спать теперь ей с пониманием, что это ночь может быть последней в ее жизни. Желание жить кипело в крови девушки, и крик со слезами сам сорвался с уст молодой красавицы.

– Святая Аматерасу, прошу, матушка помоги мне! Неужели никакого способа предотвратить мою смерть нет?! Я хочу жить! Я вкусила ее только сейчас! Прошу, помоги мне, матушка!

Мольба дочери еще сильнее ранила и так уже искалеченное с годами сердце Кояо. Ее руки тотчас устремились к щекам дочери и сжали их. Губы матушки прикоснулись ко лбу дочери, пытаясь всеми силами успокоить бурю, бушующую в теле. Все накопленное за годы жизни в страхе наконец-то выходило криком отчаяния, слезами и ненавистью.

– Моя любимая химэ, я обещаю, что отыщу для тебя способ, но иди сейчас прими ванну, тебе ее подготовит Акико, – Йоко уже и забыла об одном факту. В доме присутствуют слуги, их всего двое и они служили отцу, но теперь в доме хозяйка будет Кояо. Дом был большой, и комната слуг находилась далеко от кухни, нужно было изрядно кричать чтобы дозваться до кого-то из слуг, потому Такаши всегда пользовался громкими бубенчиками на деревянной ручке, для каждой из слуг было определенное число взмахов чтобы каждый из них понял кого зовут. Так у Акико было два взмаха.

Кояо повернула голову и достала из рукава кимоно те самые бубенчики и сделала два резких взмаха. Через пару минуту в комнату вошла невысокая девушка. Кояо сразу же ей сказала, чтобы та направилась и налила горячей воды для Йоко и подготовила одежду для нее. В ответ девушка поклонилась и вновь пропала из виду.

– Акико… Почему матушка до сих пор ее не выгнала? – подумала Йоко. Она всегда знала секреты своего недалекого отца. Прекрасно видела, что он давно положил глаз на Акико, она не отличалась красотой в отличие от Кояо, но почему-то привлекала Такаши намного больше. Женщина и сама знала, что ее муж далеко не чист в этом деле, да и не любил он ее никогда, что уж тут поделать.

Прошло некоторое время, перед тем как Акико вернулась с шёлковым полотенцем и новым белым кимоно в руках.

– Пройдемте Йоко-сан, – в ответ девушка кивнула и, поднявшись с подушки, направилась в ванную. Может Акико была все же чиста, и отец ее принуждал к отношениям? Это возможно исходя из его характера, а вот сама Акико никогда не язвила и не мешала ни Кояо, ни Йоко.

Не успела Йоко оглянуться, и она уже сидела в офуро, согревая свое измученное тело. Служанка оставила сменную одежду неподалеку и вышла из комнаты, чтобы в другой постирать измученное хомонги. Теперь она осталась совсем одна сама с собой и могла поразмышлять обо всем.

В один момент все так навалилось на Йоко, и теперь она была как на лезвии ножа, смерть так и дышала ей в затылок, а царство ёми уже готовило местечко для нее. Ну уж нет! Она не умрет! Она будет жить и это не обсуждается. Йоко сделает все, чтобы смерть не забрала ее, но почему? Почему сейчас Йоко борется за то, чего когда-то была готова лишиться запросто… Может, она выросла? Поняла ценность жизни и ее значимость? Нет, это точно не оно… Что-то другое в ней сломалось и изменило ее навсегда. Но теперь она хочет жить.

Лишь одна мысль о смерти и о ее приближении мучает и устрашает, она ведь никогда не видела, как умирают люди, да и тела отца она не видела. Как же выглядит покойник? Наверняка он бледен, как рисовые зерна, тело уже окоченело и стало холоднее камня, лежавшего где-то на глубине океана, а под глазами у него образовались темные круги. Одетый в черное траурное кимоно, а вокруг лежат талисманы, которые по поверьям могут помочь покойному дойти до царства смерти.

Одной рукой девушка коснулась затылка, по которому совсем недавно врезал ее дорогой отец. Под темными, густыми волосами наверняка затаился ушиб, который нереально будет увидеть, можно будет лишь почувствовать. И правду, – длинные белые пальчики прижались к голове, и губы сразу сжались от резко появившейся боли. Как же обидно, что боль во время удара не так ужасно, как его последствия. Раны болят намного дольше, чем мимолётный удар. Как бы было прекрасно, если бы такие увечья не имели ужасных последствий.Такую картину представляла Йоко, когда тело болело от свежих ударов отца. От них служение в храме никак не спасало, потому Йоко и стремилась приезжать в отчий дом как можно реже. Однако дома она бывала, и лишь редкие случаи обходились ей без травм и синяков.

Однако, признаться честно, это наказание от отца было еще мягким, бывало еще хуже, от которого Йоко едва потом могла сдержать слезы, а сейчас они текли по бледным и холодным щекам, эмоции не смогли взять верх, но смогли дать возможность чувствам Йоко выйти наружу.

Одно дело, когда боль выходит с криком, а другое когда спокойно, но что из этого будет лучше? Когда эмоции берут вверх или же когда на них сил уже совсем не остается и просто хочется тихо выплакать свою боль и переживания. Но боль, что копится в груди, а затем выходит наружу намного страшнее и масштабнее, нежели та, что будет долго накапливаться, а затем тихо изливаться вместе со слезами. Второй вариант больше похож на очищение, от него становится легче не сразу, но после него ты чувствуешь себя живым.

Йоко всегда предпочитала отдаваться тихому плачу, чтобы не тревожить никого. «Никому твои слезы не нужны, только проблемы приносишь!»– именно так всегда говорил отец Йоко.

Он был не прав, люди не настолько бесчеловечны. Кояо всегда была готова выслушать и вытереть слезы любимой дочери. Если уж к отцу относились таким образом, то это значит, что и ко всем будет такое же отношение.

Голова жутко болела, но по телу расходилось тепло. Дом по ощущениям обрел новые чувства. Йоко чувствовала, как теперь дерево дышит полной грудью и с успокоением готово держаться дальше, пока доски не сгниют, и не придется их заменить.

По истечении пары часов Йоко уже была одета в теплое кимоно. Наконец-то тело после ночного забега было не идеальным, но хотя бы чистым. Лицо не потеряло своего совершенства, а даже скорее наоборот, оно стало краше, смешно, однако.

Слуги помогли собрать девушке волосы, заколов их шпильками и гребнями, и она направилась в комнату к матери. Может, матушка смогла найти решение проблемы?

Войдя в темную комнату, в которой единственным источником света была свеча. Кояо сидела за столом и изучала какие-то бумаги. Взгляд поднялся на дочь, и девушка сразу села напротив матери.

– Ну что, матушка? Удалось что-то найти?

Ответом последовала улыбка, за которой дама протянула дочери листы, на нем был выписан способ, который должен будет избавить девушку от смерти. По крайней мере, в это хотелось верить.

– Это ведь может оказаться лишь легендой, дорогая матушка?

– Увы и ах дорогая, но это все, что я сумела найти в наших архивах.

В бумагах писалось о том, что уничтожений всем нецветущих сакур должно привести к исцелению молодую красавицу. Опять же непонятно было никак их уничтожать, что может подстерегать человека по пути в сакуре, ничего. Однако Йоко идти на риски все равно придется девушке, ибо ничего с этим не поделаешь.

– Значит, мне нужно уничтожить деревья сакуры? – это был исключительно риторический вопрос, ибо ответ на него девушка знала уже.

– Да, дорогая, но дело в том, что сакуру у заброшенного дома, нужно уничтожать в последнюю очередь

И вправду в писаниях очень выделяется надпись «уничтожать первую сакуру самой последней». Но Йоко до сих пор не знала как. Чем уничтожить эти деревья и хватит ли ее сил?

–-Матушка, я не уверена в своих силах… Я ведь совсем слаба для такого, – Девушка виновато опустила голову, нервно перебирая пальцами.

Однако Йоко подняла взгляд, услышав возню на столе. На нем лежал красивый расписанный по металлу веер. Немало ему видно лет, но он был хорош собой. По краям был заострённый холодный металл. А в сложенном состоянии он напоминал клинок.

Девушка протянула к нему свою руку и взяла клинок. Оружие было увесистым, но его красота в глазах Йоко делала его легким, как перо птицы.

– Возьми его с собой Химэ. Он как-никак поможет тебе. Ты умеешь пользоваться церемониальным веером, техника у них схожа. Нужно просто привыкнуть к его весу.

А ведь Йоко даже не заметила, что около веера лежали офуда. Маленькие, но длинные листочки, на которых уже написаны заклинания защиты, усиление и т. д.

Мама девушки тщательно позаботилась о сохранности дочери, поэтому нашла самые мощные заклинания, какие может выдержать офуда.

Йоко опустила веер на стол и подошла к своей матушке, на глазах снова были слезы. Но в сей раз это были слезы радости. Дева кинулась в объятья матери и сжала ее между своих рук громко, благодаря ее за помощь. А Кояо, в свою очередь, крепко обнимала свою любимую дочь, поглаживая ее голову.

Девушка смогла успокоиться только через пару минут. Как раз к этому времени служанки принесли мягкий, горячий хлеб, рисовые шарики с рыбой и прочую еду. Это был сегодняшний ужин, но не будет на нем Такаши, как же это не привычно.

Завтра Йоко выдвигаться в дорогу. Долго тянуть нельзя, и обе девушки это понимали. Йоко чувствовала, что нужно попросить помощи у богов, но у кого просить?

После ужина с тяжелыми мыслями девушка зашла свою комнату, в которой села за низкий столик. Молоденькая служанка с гребнем в руках зашла за ней и расплела волосы девушки.

Никто в доме не имел права сегодня улыбаться в дань почтения Такаши. Однако Йоко и Кояо не так жаловали мужчину, потому улыбка все-таки мелькала в их разговорах. Именно при слугах они старались показывать свою невозмутимость. Пока это выходило удачно.

Зубчики гребня начали проходить между прядями волос, вечернее расчесывание всегда помогало знатным дамам проснуться с гладкими и не сильно запутанными волосами.

Маленьких аристократок с детства учили спать исключительно на спине и не переворачиваться во время сна. Сон на спине, по мнению старших, помогал сделать осанку прямой и красивой. Кто знает, так оно или нет, но Йоко никогда не всматривалась с изгибы своей спины, не кривая и ладно. Перед тем как направится в кровать, она сообщила своей служанке:

– Я схожу перед сном помолюсь за отца… – Конечно, ни за какого отца она молится не собиралась. Это было лишь прикрытие. Служанка безмолвно кивнула. Йоко поднялась с дзабутона и направилась в комнату с камидана. Это место специально выделено обращения и молитв направленные ками. Однако не только им можно отдать там дань уважения. В домах богатых людей всегда таким вещам выделялись целые комнаты. Считалось, что нельзя совмещать свою жизнь и обращения к богам в одной комнате.

По пути в кимадану девушка заглянула на кухню, где попросила немного сакэ, а также риса для подношения. Старая служанка протянула девушке чашечку очоко наполненную алкогольным напитком, а также пиалу, наполненную сваренным ею рисом.

И вот Йоко сдвинула дверь, которую сразу закрыла, как только вошла в комнату. На полку девушка поставила принесенное ею подношение для богов и зажгла новые благовония для того, чтобы боги ее наверняка услышали. Теперь осталось выбрать бога. Это была сложная часть молитв, ведь каждый бог занимается своим делом, следовательно, подношения для них разные. Некоторые боги очень любят сладкое и за него выполняют просьбы. Некоторые выполняют и за простую соль. А вот боги, которые берут в дань сакэ и рис более распространены. Поэтому выбрать не так просто.

– Если я иду уничтожать деревья сакуры – значит, мне нужна помощь, либо богов войны, либо богов земли. – Здесь Йоко осенило: она ведь служит в храме бога плодородия Инари. Его сила должна ей помочь

Девушка прижала ладони друг к другу и тихо начала шептать молитву с просьбой к своему ками. Йоко чутко ощущала, как ее ки бежит от головы к рукам и обратно. Она щекотала тело, как мураши толпой, бегущие по телу.

Молитва закончилась. Йоко поднялась с пола и поклонилась своему невидимому богу. Теперь нужно идти спать, завтра ей предстоит тяжелый день, который может окончиться плохо, если девушка плохо выспится.

Она не подведет ни себя, ни матушку.