Читать книгу Мой (НЕ) нормальный мужчина - - Страница 2

Когда я вышел из своего кабинета, но тяжёлая, удушающая атмосфера не отпускала меня ни на секунду. За моей спиной послышался тихий стук сабо Катрины, каждый шорох и шаг которой отдавался болезненным эхом, заставляя все нервные окончания пылать от напряжения. Я чувствовал, как её пронзительный взгляд буквально прожигает меня насквозь, что не удивительно после моей угрозы превратить её жизнь в ад. О, как мне хотелось обернуться и наорать на эту девчонку, чтобы она исчезла с глаз моих и дала мне, наконец, собраться с мыслями и сосредоточиться на предстоящей операции. Но сдержался, понимая, что ссора лишь усугубит ситуацию.

Сделав глубокий вдох, я попытался сосредоточиться на деталях предстоящей операции, перебирая в уме каждый этап хирургического вмешательства. Мне любой ценой нужно было взять свои эмоции под контроль и не позволить этой девчонке сбить меня с толку. Моя рассеянность могла стоить жизни пациентке, и я не мог этого допустить.

Свернув за угол, я краем глаза заметил, как Катрин поправляет свой облегающий костюм, и невольно задержал взгляд на её длинных, стройных ногах. Её изящные формы сводили меня с ума, пробуждая в груди волну неконтролируемого желания. Но я тут же одёрнул себя, ругая за эту слабость. Нет, я не могу позволить себе отвлекаться на подобные мелочи!

Подойдя к лифту, я нетерпеливо жал на кнопку, с трудом сдерживая желание развернуться и рявкнуть на Катрин, чтобы она держалась от меня подальше. Но вместо этого я лишь сжал кулаки до побелевших костяшек, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Когда, наконец, двери лифта открылись, я буквально влетел внутрь, стараясь держаться как можно дальше от этой опасной соблазнительницы. Но, увы, этому было не суждено случиться – Катрин, словно тень, скользнула следом за мной. Господи, я уже ненавижу её! Она вторглась в мою жизнь всего несколько минут назад, а уже нарушила идеальный порядок, которого я так тщательно добивался!

Я сжал зубы так сильно, что заныли челюсти, и уставился перед собой, всеми силами пытаясь игнорировать манящее присутствие Катрин. Но это было просто невозможно. Её сладкий, дурманящий аромат щекотал ноздри, а тихое, размеренное дыхание отдавалось в моих ушах, словно гипнотизируя. Я чувствовал, как моё тело предательски напрягается, жаждая прикосновений этой соблазнительницы. И от этого меня захлёстывала волна отвращения к самому себе.

Сжав кулаки до побелевших костяшек, я почувствовал, как ногти впиваются в ладони, причиняя болезненные, но такие желанные сейчас ощущения. Эта боль помогала мне сосредоточиться и отвлечься от искушающего присутствия Катрин. Её тело, манящее и опасное, сводило меня с ума, пробуждая в груди неконтролируемое желание.

К счастью, лифт наконец-то остановился, и, прежде чем двери успели полностью распахнуться, я тут же бросился к выходу, едва сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть Катрин в спешке. Стремительно пройдя по коридору, я, наконец, достиг операционной. Не теряя ни секунды, я быстро зашёл внутрь, избегая встречаться взглядом с Катрин.

Вымыв руки в холодной воде, я почувствовал, как напряжение постепенно отпускает меня, уступая место сосредоточенности и решимости. Операционная медсестра тут же поспешила мне на помощь, ловко помогая облачиться в хирургический халат и перчатки. Бросив быстрый взгляд в зеркало, я отметил, как побледнело моё лицо. Но сейчас не время предаваться эмоциям – жизнь пациентки зависит от моего хладнокровия и профессионализма.

Войдя в операционной блок, я сразу же ощутил напряжённую атмосферу, царившую в помещении. Моя опытная команда была собрана в полном составе, застыв в ожидании приказов. На операционном столе лежала Жасмин, её бледное, осунувшееся лицо выражало тревогу и страх. Я чувствовал, как её умоляющий взгляд неотрывно следит за каждым моим движением.

Я решительно направился к столу, игнорируя присутствие ординатора. Склонившись над пациенткой, я внимательно оценил её состояние. Расширенные зрачки, участившийся пульс, поверхностное дыхание – всё это говорило о том, что опухоль стремительно увеличивалась, оказывая всё большее давление на мозг. Если мы немедленно не вмешаемся, последствия могут быть катастрофическими.

Мягко сжав дрожащую руку Жасмин, я заглянул ей в глаза, пытаясь передать всю уверенность и решимость, которые я сейчас ощущал. Её взгляд был полон страха и отчаяния, но в глубине я уловил проблеск надежды. Она верила, что я смогу спасти её, и я не имел права подвести её.

– Вы готовы, Жасмин? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе и убедительно. – Я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам. Но вам нужно быть сильной и довериться мне. Вместе мы справимся с этим.

Её дрожащие губы изогнулись в едва заметной улыбке, и она слабо кивнула, сжимая мою руку в ответ. Я чувствовал, как эта хрупкая, но такая храбрая женщина вкладывает в этот жест всю свою надежду и веру в меня. И я не имел права её разочаровать. Я должен был оправдать её доверие, несмотря ни на что.

Выпрямившись во весь рост, я осмотрел напряжённую, притихшую операционную. Моя команда застыла, их взгляды были прикованы ко мне, ожидая решающего слова.

– Майкл, вводи наркоз. – скомандовал я, обращаясь к анестезиологу. Мой голос звучал уверенно и непреклонно. Я не мог позволить себе ни малейшего колебания.

Бросив взгляд на бледное, исхудавшее лицо пациентки, я мысленно пообещал:

«Я спасу тебя, Жасмин, и не позволю умереть. Не в мою смену. Я вырву тебя из лап смерти, чего бы мне это ни стоило».

Эта мысль пульсировала в моём сознании, придавая мне сил и решимости.

Пока команда слаженно готовила пациентку к операции, я бросил быстрый взгляд в сторону Катрин. Она напряжённо следила за каждым моим движением. Её присутствие по-прежнему раздражало меня до глубины души, но сейчас я был слишком сосредоточен на спасении Жасмин, чтобы позволить себе отвлекаться на эту девчонку.

Когда всё было готово, я надел очки и сделал глубокий, судорожный вдох. Устроившись на жёстком операционном стуле рядом с неподвижным телом Жасмин, я приблизил к её голове хирургический микроскоп. В моих венах бурлил адреналин, придавая мне сверхъестественную ловкость и точность. Сжав в руке начищенный до блеска скальпель, я решительно приступил к операции, полностью погружаясь в процесс. Теперь не было места ни страхам, ни сомнениям – только холодная, безупречная концентрация и годы отточенного до совершенства мастерства. Я был полностью поглощён работой, каждая секунда которой была на вес золота.

Моя рука не дрогнула ни разу – ведь я был рождён, чтобы делать это. Я был призван спасать жизни, вырывая людей из цепких объятий смерти. И я был твёрдо намерен вытащить Жасмин с того света, какой бы ценой это ни далось.

Сначала я аккуратно установил временный разгрузочный наружный люмбальный дренаж, чтобы снизить внутричерепное давление. Затем, используя нейронавигационную установку Stryker, и, сосредоточенно глядя в окуляры микроскопа, я приступил к ключевому этапу – костно-пластической бифронтальной краниотомии. Осторожно, миллиметр за миллиметром, я отделял кость, стараясь не задеть ни одного важного нервного окончания. Обнажив твёрдую мозговую оболочку, я перешёл к следующему шагу – двустороннему субфронтальному доступу с перевязкой верхнего сагиттального синуса. Опухоль была как чудовище, которое поглощало ткани, нервы и сосуды.

Каждое движение было выверено до автоматизма, каждый надрез – безукоризненно точен. Я чувствовал, как время замедляет свой бег, растягивая секунду в вечность. Но именно в этот самый неподходящий момент, когда всё моё существо было сконцентрировано на спасении Жасмин, раздался громкий, неуместный чих Катрины.

– Простите, пожалуйста, я не специально! – виновато пробормотала девушка.

Я медленно обернулся к ней, прожигая Катрину ненавистным, испепеляющим взглядом.

– Не двигайтесь, не разговаривайте и лучше даже не дышите! – рявкнул я, заставив её вздрогнуть от страха.

В моём голосе и в каждом слове была такая неприкрытая ярость, что бедная девушка, сжалась в комок и попятилась к стене. Но её дрожащая рука случайно задела инструментальный столик, и он с грохотом обрушился на пол, разбрасывая скальпели и зажимы во все стороны. Девушка в ужасе бросилась подбирать инструменты.

– Чёрт, а я хотел уйти домой пораньше. – с горечью пробормотал Майкл, где-то сбоку от меня.

Но я проигнорировал его комментарий и громко рявкнул на Катрин:

– НЕ ТРОГАЙ НИЧЕГО!

Она резко вздрогнула и подняла на меня свои глаза, расширенные от ужаса.

– Но? Как же?

– Я, что неясно выразился? – прорычал я, сжимая скальпель в руке, и с трудом сдерживая желание вскочить, прижать эту пигалицу к стене и свернуть её тонкую шею.

В этот момент раздался оглушающий писк, и Майкл громко крикнул:

– Чёрт, у неё упало давление!

Я тут же сосредоточился на мониторах, лихорадочно пытаясь понять, что же произошло. Видимо, когда я сжал скальпель в руке, повредил что-то важное. Чёрт, этого только не хватало!

Пульс Жасмин едва прощупывался, а её дыхание становилось всё более поверхностным. Каждая секунда промедления могла стать роковой, а я всё ещё не мог найти способ остановить внутреннее кровотечение. Я чувствовал, как пот выступает на моём лбу, а сердце колотится как бешеное от напряжения.

Нет, я не могу позволить ей умереть!

Кровотечение было обильным, но я точно знал, что делать. Мои пальцы молниеносно зажали кровоточащий сосуд, а другой рукой я подхватил зажим, чтобы надёжно перекрыть кровоток. К счастью, пока я пытался найти способ восстановить жизненно важные показатели Жасмин, операционная медсестра позаботилась о новых стерильных инструментах, и мне не пришлось ждать.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я смог убедиться, что кровотечение остановлено. Я облегчённо выдохнул, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает моё тело. Но расслабляться было рано – впереди ещё предстояла сложная работа.

Бросив быстрый взгляд на Катрину, я заметил, что девушка всё это время стояла, зажав рот ладонями, боясь даже пошевелиться. Её глаза были полны ужаса и раскаяния. И в глубине души я испытывал огромное удовольствие наблюдать такую реакцию. Позже я обязательно разберусь с ней, а сейчас её страх только взбодрил меня и придал сил.

Вскоре я, наконец приступил к самому сложному этапу – микрохирургическому тотальному удалению гигантской гиперостотической менингиомы, которая разрослась, захватив основание передней черепной ямки, хиазмально-селлярную и диэнцефальной области. Её щупальца вцепились в зрительные нервы, сдавливая их, а также в развилку внутренних сонных артерий и даже в сам гипофиз.

Капли пота выступали на моём лбу, а сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках. Казалось, время замедлило свой бег, растягивая каждую секунду в бесконечность. Всё моё существо было сосредоточено на этой отчаянной борьбе, на каждом надрезе, на каждом движении рук. Ничто больше не имело значения – ни приглушённые голоса медсестёр, ни тревожные взгляды в мою сторону. Был только я, скальпель в руке и хрупкая жизнь, которую я должен был вырвать из цепких объятий смерти.

Наконец, я извлёк последний фрагмент опухоли, аккуратно освободив зрительные нервы и сосуды. Спустя ещё несколько мучительных минут, я зашил последний надрез и отложил скальпель в сторону. Жасмин была стабильна, её жизненные показатели постепенно восстанавливались. Я сделал это! Я вырвал её из цепких объятий смерти! Но радость победы была омрачена тяжёлым пониманием, что из-за глупости этой чёртовой девчонки я мог убить пациентку.

Бросив на Катрину уничтожающий взгляд, я с мрачным удовлетворением увидел, как она съёживается. Её глаза были полны ужаса и раскаяния, и я испытывал почти извращённое наслаждение от этого зрелища. Позже я обязательно разберусь с ней и заставлю горько пожалеть о своей неуклюжести.