Читать книгу Дешан - - Страница 5

Весть о чуде воскрешения Дешана разнеслась по всей Симбирской губернии. Поглядеть на Василия Павловича приезжали из соседних сёл. Особенно домогались его представители различных религиозных сект, которые видели в нём какое-то провидение Божье и хотели вовлечь Дешана в свои богоискательские дела.

Степаниха, грязная старуха-самогонщица, рассказывала всем, как к ней ночью пришел Семен Хмурый, а с ним Дешан грязный да рваный.

– Я с перепугу-то как закричу, а Дешка как по столу кулаком трахнет: «Давай, – говорит, – Степаниха, самогонки, а не то разнесу твою хату в клочья!»

– Ну и чо, дала?

– Дала. А как ему, ироду, из могилы вылезшему, не дашь? Они штоф вылакали да с собой еще две бутылки взяли.

Вокруг дома Василия Павловича несколько дней кряду собиралась огромная толпа. На крыльцо иногда выходила сияющая Пелагея. Нет-нет, да кто-нибудь её завсегда спрашивал:

– Правда, что ль, что живой?

Та счастливо улыбалась и всем показывала огромный синяк под глазом и разбитую губу.

– Уж больно лютовал, что живого его схоронила, – объясняла она.

– А сам-то где?

– Три дня с Сенькой Хмурым водку пил, а теперь который день кряду Библию читает. Ангела, говорит, видел…

На седьмой день после «воскрешения» в избу вошел невысокий мужичок с жидкой бородёнкой и жёлтыми плутоватыми глазами. Он перекрестился на образа и молча сел на лавку.

Василий Павлович отложил в сторону Библию и внимательно поглядел на гостя.

– Отец Федор я, – представился мужичок, – из Ставропольского уезда Самарской губернии… Наслышан о чуде чудесном. Хочу, Василий Палыч, Вас к себе в село пригласить.

– А по какой такой надобности?

– Чтоб про ангела, который путь с того света показал, всем рассказали.

Дешан задумался, отложил в сторону Библию и сказал:

– Ладно. Подумаю. А пока, Божий человек, располагайся в половине для приезжих. А я пойду на улицу.

Толпа перед домом отпрянула, когда на крыльцо вышел Василий Павлович: «Гляди! И правда, живой!»

Но никакое чудо не может отменить ярмарочного дня. Вскоре базарную площадь заполнили сотни людей. Шум поднялся такой, что его было слышно в соседних деревеньках, в Козловке и Лебедевке. Каждый нахваливал свой товар. Тут продавали поджарых рысаков, гремели баранки и хомуты, кудахтанье кур заглушал поросячий визг. От солений и сладостей ломились прилавки. Для тех, кто побогаче, висели разноцветные ковры. Кузнецы бряцали серпами и подковами, топорами и лемехами. Крик, ругань, хохот – всё смешалось. Птичий базар, да и только. Иногда между торговцами возникали потасовки. Сельским пацанам эти заварухи были на руку, чтобы незаметно стянуть пряники или леденцы.

Некоторых мальчишек опытные торговцы нанимали за копейку и сладости, чтобы те ходили по ярмарке и, показывая образцы товара, заманивали покупателей.

Не все торговцы имели собственную лавку в рядах. Было много торговых людей, занимавшихся ручной торговлей вразнос. С лотков они продавали баранки, дичь, фрукты, даже ананасы. Пользовались спросом бумага, карандаши, иголки, булавки всякие, пуговицы, папиросы и табак.

Торговали красиво, с прибаутками, обязательно торговались. Как правило, покупатель приветствовал торговца словами «Бог за товаром!», а тот отвечал: «Дай Бог в честь да в радость!»

Народ при больших деньгах во второй половине дня шёл в питейные лавочки, окружавшие ярмарку. Здесь они обсуждали последние новости, заключали сделки.

Вот и сейчас к обеду торговые страсти на время поутихли. Продавцы подсчитывали свои барыши, остальной люд потянулся в кабаки и к балагану, где заезжие гастролеры давали представление. Часть мужиков собралась около Дешана и Семёна Хмурого. Кто-то принес водки, кто-то закуски. Расселись, выпили и начали задавать Василию Павловичу вопросы.

– Правда, чо ль, говорят, будто ты ангела видел? Что он тебе дорогу с того света показал?

Дешан молча кивнул, но говорить был не расположен.

– Тогда хоть ты, Семён, расскажи, как друга из могилы вытаскивал, – не унимались мужики. Уж больно им хотелось всю историю услышать из первых уст, чтобы потом в своих деревнях поведать удивительный случай.

Хмурый во всех подробностях поведал, как ехал с поминок мимо кладбища, и как с ним вдруг заговорила голова, торчащая среди крестов. Как он от страха драпанул что есть мочи. Каждый представил картину, как Семён улепетывал от «покойника». Раздался хохот. В его адрес понеслись шутки. Но Хмурый ничуть не обиделся, а смеялся вместе со всеми. Наконец, рассмеялся и Василий Павлович.

– Да, такого не дай Бог кому ещё пережить, – сказал он. – Хотя в нашей с Семёном бурлацкой жизни всякого хватало. Это сейчас пароходы отняли у нас работу. Уже расшив по Волге никто не водит. Лишь по притокам небольшие баржонки таскают. А раньше купец без нас никуда. Если разбойнички по пути не грабили, груз в целости доставляли, то купцы с нами отменно расплачивались. Сперва нам в пояс кланялись, благодарили за работу и просили на следующий сезон всей ватагой прийти, а потом уж, получив расчёт, мы в ответ поклон делали.

– Вот ты у нас из села один в бурлаках ходил, да Семён из Шатрашан. Все у вас там из крестьян, чо ли, были? – спросил Василий Моторкин.

– Кого только в лямочниках не было. И крестьяне, и беглые каторжане, и политические. Даже бабы были. А однажды с нами лямку тянули два писателя. Всё хотели книги о русской тяжелой доле писать. Может, чо и написали.