Читать книгу Матильда. Любовь и танец - - Страница 7

На следующий день Маля проснулась рано. Первые лучи солнца ещё только коснулись земли, а девочка уже откинула одеяло и соскочила с кровати. Ей не терпелось посмотреть подарки, которыми была завалена их с Юляшей спальня. Вытащив из кучи самую большую коробку, обернутую в яркую красную бумагу, Матильда стала тихонько её разворачивать. От шороха обёртки тут же проснулась сестра и, движимая любопытством, с удовольствием присоединилась к этому приятному занятию. Из коробки они вытащили огромную куклу в нарядном платье и с длинными светлыми волосами, заплетенными в косы. У куклы закрывались и открывались глаза, она говорила «мама», а ростом была почти с Малю.

– Какая красавица! – восхищенно воскликнула девочка.

Тут же сестрички начали разворачивать другие подарки. Чего тут только не было! Ракетки и воланы для игры в бадминтон, шерстяные чулки на зиму, отрез на платье, кружева и большое количество разнообразных кукол, разодетых в пух и прах.

– Зачем тебе надарили столько кукол? – пожала плечами четырнадцатилетняя Юляша, сама, между тем, с восторгом любуясь каждой из них. – Ведь этой осенью тебя хотят отдать на учебу в училище. Тебе некогда будет играть с куклами.

И действительно! Феликс Иванович ещё в мае был на приеме у инспектрисы женского балетного отделения Императорского театрального училища мадам Лихошерстовой.

– Подождите год, пока вашей Матильде исполнится девять, как положено, – сказала Варвара Ивановна. – Что за спешка?

– Но она уже стоит на пуантах! Весь станок делает не хуже своей сестры и брата, – настаивал Феликс Кшесинский. – Ей пора серьёзно заняться танцем.

– Ну, а как с общеобразовательными предметами?

– Об этом и говорить нечего. Читает, пишет, по-французски неплохо говорит с раннего детства, на рояле немного играет…

– Ну, вы мне, Феликс Иванович, такого наговорили, что её хоть в третий класс отправляй, – прервав похвальбу отца, расхохоталась мадам Лихошерстова. – Я должна переговорить в министерстве, и только после этого смогу дать вам ответ. Это исключение из правил я делаю только из большого к вам уважения. Кстати, свою младшую дочь вы, как и своих старших, тоже не отдадите на пансион?

– Конечно, нет! Мы с женой нижайше будем просить о разрешении проживать ей дома.

– Хорошо. Я доложу об этом.

Через несколько дней курьер принес Феликсу Ивановичу Кшесинскому конверт с гербовыми печатями министерства Императорского Двора.

«Высочайшим позволением Императора разрешено пройти испытание по поступлению на балетное отделение в Императорское театральное училище Матильде Кшесинской, девочке восьми лет. Преподавателям поручено: строжайше проверить её способности и готовность к занятиям. Сие исключение по возрасту дается мадемуазель Кшесинской, благодаря ходатайству наставницы женского отделения балетного класса Императорского театрального училища Лихошерстовой Варвары Ивановны».

Маля была счастлива. Она верила, что поступит. Кто, если не она?! И с этим ощущением она вместе с семьей переехала на всё лето в Красницы.

Но вот теперь лето заканчивалось, и Матильда начинала беспокоиться. «А вдруг меня не примут?» – с ужасом думала она, но тут же гнала эти мысли.

– Главное, не стесняйся! Будь в себе уверена, – напутствовал отец.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы Маля кого-то стеснялась? Наша Маля сумеет показать себя! – уверенно говорила мать.

Через три дня после феерического празднования дня рождения Кшесинские покинули имение и переехали в город. Двадцать пятого августа у Матильды должен был быть экзамен, у Юляши и Юзефа с первого сентября начинались занятия в училище, у Феликса Ивановича с октября открывался сезон в театре, а его ученики возобновляли свои уроки танцев, готовясь к зимним балам.

Беззаботное лето тысяча восемьсот восьмидесятого закончилось.

* * *

В день экзамена, проснувшись рано утром, Матильда ощутила сильное волнение.

Стоял теплый день уходящего лета. На девочку надели новое голубое платье, голубые туфельки с перепонками, застегивающимися на золотые пуговицы, а её темно-каштановые волосы, проведшие всю ночь в папильотках, причесали на прямой пробор и подвязали голубым бантом, распределив по спине локонами.

– Ну, ты у меня просто как голубая незабудка! – восхищенно глядя на дочку, произнес Феликс Иванович.

Императорское театральное училище располагалось в двухэтажном доме на маленькой и тихой Театральной улице. Кроме училища и дирекции Императорских театров на ней ничего не было. Находилась она с тыла Александринского драматического театра, фасад которого со своими знаменитыми конями на крыше был обращен в сторону Невского проспекта.

Большое впечатление на Малю произвел швейцар в ливрее с императорскими орлами, стоящий при входе и открывший им тяжелую, массивную дверь в просторный вестибюль. Волнение усилилось. Поднялись в большой зал на втором этаже. Там уже томилось много девочек, пришедших, как и полагалось, со своими мамами. Это делалось для того, чтобы, видя фигуру матери, можно было представить, какова со временем может стать её дочь. Маля была и тут исключением. Она была единственная, кого привел отец. Девочки разглядывали друг друга с нескрываемым чувством ревности. Ведь принять должны были только десять из них. Кроме того, первый год занятий был посвящён тому, чтобы выявить способности учеников, и в конце года некоторых опять-таки ждало отчисление. И только уже после этого пробного года оставшиеся поступали на полное обеспечение государя императора в продолжение последующих восьми лет вплоть до выпуска. Маля была самой маленькой не только по возрасту, но и по росту. На вид ей можно было дать не больше шести. Некоторые матери недоуменно глядели на эту хорошенькую девочку, думая: «Что здесь делает эта крошка?»

Но вот в зал вошла сурового вида дама в юбке из плотного черного муслина и черной кофте с воланами из кружев, спускающимися от горловины до линии талии. Украшали этот наряд только золотые часы на цепочке. Сопровождали даму шесть женщин, одетых в абсолютно одинаковые голубые кашемировые платья. В черном одеянии – была инспектриса Лихошерстова, а в голубом – воспитательницы. Разглядывая девочек и их мам, Варвара Ивановна не торопясь шла по залу, иногда делая в своем блокнотике какие-то пометки. Поравнявшись с Феликсом, инспектриса внимательно посмотрела на Матильду.

– Ну-ну, – как-то неопределенно произнесла она и двинулась дальше.

Потом воспитательницы, построив девочек парами, провели их в репетиционное помещение, где вдоль одной из стен были установлены стулья для экзаменаторов. Двери за детьми захлопнулись. Мамы в волнительном ожидании остались по другую сторону. Экзамен начался.

Сначала по пять девочек вызывали на середину, а преподаватели, расхаживая вокруг них, внимательно осматривали их фигурки, строение ног, подъем в ступне. Потом девочек просили ходить друг за другом, потом бежать. Это делалось, чтобы оценить их грациозность или же, наоборот, разглядеть неуклюжесть. Проверяли их и на гибкость, предлагая нагнуться вперёд, не сгибая колени, и коснуться ладошками пола, а также, придерживая за спину, просили прогнуться назад и опять же коснуться ладошками пола.

– Не надо меня держать, – обратилась к преподавателю Маля. – Я сама могу.

И она свободно сделала мостик, поставив локти на пол, а ладошками ухватившись за свои щиколотки.

– Это называется «колёсико», – бойко прокричала Маля снизу.

– Очень хорошо, – улыбнулся преподаватель. – Гибкость у вас, мадемуазель, идеальная.

– А я ещё так могу, – расхрабрилась Маля, вскочив на ноги и встав в арабеск. – А ещё так, – продолжала она, сев на шпагат и нагнувшись к правой ноге, коснулась лбом коленки, а руками ухватилась за носок.

– Очень хорошо, – повторил преподаватель, ласково глядя на девочку. – У мадемуазель высокий подъем, – обратился он к другим преподавателям, указывая на ступню Мали, и те утвердительно закивали ему в ответ.

Эта бойкая малышка понравилась всем экзаменаторам своей гибкостью, грацией и внешностью.

– Обаятельная, способная девочка, – внимательно наблюдая за Матильдой, как и было предписано министром Императорского Двора, единодушно решили они между собой. – Она вполне может быть зачислена в училище, не взирая на свой возраст.

Это первое испытание заняло довольно много времени. Многих кандидаток сочли не подходящими для занятия балетом и, громко рыдающих, возвратили расстроенным мамам. Оставшихся снова построили парами, повели через анфилады комнат в лазарет на медицинский осмотр, велели раздеться и, выдав полотняные халатики, приказали ждать, пока их позовут в кабинет. И здесь осмотр был очень тщательный.

Матильда терпеливо ждала своей очереди, сидя на стуле рядом с девочкой, с которой шла в паре.

– Тебя зовут Оля? – спросила она.

– Да, – откликнулась девочка. – А ты откуда знаешь?

– А я запомнила, когда тебя вызывали на середину зала.

– Почему запомнила?

– Наверно потому, что тебя вызвали сразу после меня.

– А тебя как зовут?

– Матильда. Дома меня зовут Маля.

– Я тоже запомню, – сказала Оля. – Ты мне понравилась, когда делала своё «колёсико». Если поступим, будем с тобой дружить?

– Обязательно, – ответила счастливая Матильда. Вот она уже и подружку себе нашла. Осталось самое главное: поступить!

Врачи осматривали позвоночник, слушали сердце, проверяли зрение и тщательно изучали строение фигуры у тех девочек, против фамилии которых Лихошерстова проставила галочки, когда разглядывала их мам.

Опять произошел отсев, но Маля и Оля прошли на следующий круг и, встав в пару, вместе с другими счастливицами переместились в столовую, где им выдали чай и бутерброды. Когда девочки подкрепились, их повели дальше.

Преподавательница музыки проверяла у них слух и чувство ритма, давая задание отстучать ладошками несложную мелодию, которую перед этим проигрывала на рояле. Это было обязательным условием для приема. Ведь каждое движение танцовщицы должно точно попадать в такт музыки! По этому поводу Матильда вообще не волновалась. И слух, и чувство ритма у неё были абсолютными.

Для небольшой уже части оставшихся претенденток последовали экзамены по чтению, письму и арифметике. Маля и здесь осталась на высоте, удивив учителей своими познаниями. Восьмилетняя Кшесинская понравилась всем преподавателям и вошла в десятку принятых на испытательный год в училище воспитанниц вместе со своей новой подругой Ольгой. Девочки обнялись и с сожалением расстались до первого сентября.