Читать книгу Всему миру вопреки - - Страница 8

"Раб, довольный своим положением, вдвойне раб, потому, что не одно его тело в рабстве, но и душа его."

(Эдмунд Берк)

– Лейла, принеси компот, – услышала я голос свекрови. Я спустилась в подвал и стала искать злосчастный компот. Сегодня воскресенье и мама Саида пригласила в гости всех своих детей. Не то, чтобы я не любила семейные праздники. Просто на каждом таком чаепитии мужчины сидели за столом, что- то обсуждали и отдыхали, а женщины возились на кухне, как неприкаянные, и то и дело бегали от зала до кухни, чтобы принести какое-нибудь блюдо и обслужить гостей по высшему разряду.

Обслуживающий персонал, а не жена. Вот кем я себя ощущала. У меня складывалось такое впечатление, что на Кавказе девушек рожают ни как отдельную цельную личность, а как приложение к мужчине. Если вдруг тебе больше 27 и ты не замужем, то ты считаешься какой-то не такой. Приличные люди тебе об этом в лицо не скажут, конечно, но за спиной будут шептаться. А неприличные и вовсе плюнут тебе этой "правдой" в лицо и искренне не будут понимать: а что такого? Сегодня я приехала в дом свекрови к 8 утра, в свой выходной. Почему? Потому что она сказала, что ей нужно помочь накрыть на стол. Естественно приехала не только я одна, но и другие невестки, а также её 2 дочери. Мы с утра возились на кухне. К 14.00 все блюда были готовы. Что сделали мужчины? Они всё это время либо сидели в гостиной и отдыхали, либо подъехали непосредственно ко времени обеда. И где здесь справедливость?

Во- первых, я терпеть не могла готовить. Всю свою сознательную жизнь я мечтала, что буду зарабатывать деньги и кушать в ресторанах и кафе, и даже забуду, где находится кухня в моём доме. Скажете я лентяйка? Нет. Просто я не люблю это дело и всё. Кто- то не любит вязать, кто- то шить, а я не люблю готовить. Всё до банальности просто. И да, не спрашивайте, каким образом я тогда очутилась замужем, предысторию вы знаете.

Во – вторых, у меня были свои планы на этот день. И как обычно никто не соизволил спросить: были ли у меня намечены дела? Может мне неудобно, может мне нужно к зачёту готовиться. Но всем плевать. Исполнять прихоти мамы мужа- это святое. Как же меня всё это раздражало. Вся эта семейка, вся эта показушность "хороших хозяек" и желание угодить мужчинам. Складывается впечатление, что держаться за мужские штаны и прогибаться всеми способами ради каких- то там приличий – это единственное, что волнует девушек в этом доме. И я тоже раньше была одной из них, потому что моя мама вела себя подобным образом и воспитывала меня также. Вот только сейчас, у меня будто спала пелена с глаз, и я начала видеть реальную картину происходящего.

– Лейла, отнеси эти салаты в гостиную, – я поставила тарелки на поднос и направилась в сторону зала. 5 мужчин сидели за столом и что- то очень громко обсуждали. Чересчур эмоционально. Я по жизни интроверт. Причём самый настоящий. И я ненавижу когда кто- то кричит или очень эмоционально выражается. Но я терпела. Да, чёрт возьми, я терпела. Потому что высказывать недовольство в этом доме или попросить быть потише – себе дороже. А может я не любила очень громкие звуки, потому что в детстве отец очень сильно кричал на меня и маму, да и братьям тоже доставалось. И сейчас я не могу спокойно слушать, когда человек разговаривает со мной на повышенных тонах, меня сразу бросает в слёзы. Не знаю почему, но я не могу это контролировать. Просто начинаю плакать и всё.

Я поставила салаты на стол. Залина, младшая сестра Саида, разливала компот по стаканам. Один из братьев что-то увлечённо рассказывал и вскинул руку в сторону как раз в тот момент, когда она проходила рядом. Удар получился настолько сильным, что Залина пошатнулась и прижалась рукой к животу. Она испуганно посмотрела на брата, часть компота вылилась на стол и образовалось ярко малиновое пятно.

– Шайтан! – вырвалось с губ этого самого брата. – Глупая женщина, у меня теперь пятно на рукаве рубашки! – ни извинений, ни хотя бы какого-то беспокойства о Залине. Было видно, что девушка с трудом сдерживает слёзы, видимо место удара болело. Она поставила графин с компотом на стол и побежала на кухню. Я побежала за ней.

– Больно? – спросила я, когда мы остались с ней вдвоём.

– Да. Он попал прямо в солнечное сплетение.

– Мудак. Даже не извинился, скотина.

– Он не со зла, – начала было защищать его она, но я её перебила.

– Он должен был извиниться, это его проступок. Пострадавшая в этой ситуации ты. Если бы он смотрел внимательно по сторонам, то заметил бы, что ты идёшь с полным графином компота. И не размахивал руками, как обезьяна. – Залина горько усмехнулась.

– Ничего не поделать, такова наша женская роль. Быть покорной и смиренной. Аллах его накажет.

– Никого он не накажет. Если за столько лет этот идиот не изменился, то пора устроить ему хорошую взбучку. Пойдём. – я взяла её под руку и повела обратно в зал. Мною двигало чувство справедливости. Я долго терпела, но это уже за гранью. Сколько можно издеваться над женщинами?

– Ахмед, – позвала я того самого наглеца. Он удивлённо на меня уставился. – Ты толкнул Залину и причинил ей боль. Извинись перед ней.

– Что ты сказала? – Ахмед поднялся со стула и посмотрел на меня.

– Лейла, не надо, – тихо прошептала Залина.

– Я повторяю ещё раз для тех, кто в танке. Ты, – я посмотрела на него, – Лично ты, ударил свою младшую сестру в живот и даже не попросил прощения. Твоему отцу должно быть стыдно, что он воспитал такого бесчувственного сына.

– Ты кто такая, чтобы указывать мне что делать? – зарычал Ахмед и посмотрел на Саида. – Угомони свою жену, она слишком много болтает.

– Закрой свой рот и слушай внимательно, – я сама удивилась насколько холодно и спокойно прозвучал мой голос. Все присутствующие изумлённо наблюдали за происходящим и видимо пребывали в шоке. – Если ты сейчас же не извинишься перед Залиной, мы пойдём в больницу и снимем побои. И тебе, заносчивому горцу, придётся объясняться уже с полицией, а не сестрой.

– Лейла, достаточно. – в разговор вмешался Саид. Он угрюмо посмотрел мне в глаза, но я не намеревалась отступать.

– Либо он извинится…

– Либо что? – уже намного свирепее прозвучал голос Саида.

– Либо мы пойдём в прокуратуру и напишем заявление.

– Никуда вы не пойдёте.

– Кто нас остановит?

– Не переходи черту, Лейла.

– Вы все сидите тут, как Цари. И ладно бы уважали своих женщин. У Ахмеда что, язык отвалится, если он извинится за удар? Или это ниже его достоинства? Он публично ударил вашу сестру и ведь никто из вас, гордых кавказских мужчин, – я обвела рукой всех присутствующих, – за неё не заступился. Позорище. Мне стыдно, что я часть вашей семьи, – Саид подошёл и со всего размаху дал мне звонкую пощёчину. Я прижалась рукой к щеке и несколько секунд стояла в полном оцепенении. Я не могла поверить, что мой муж поднял на меня руку. Непроизвольно я сделала шаг назад, затем ещё и ещё. От удара в моих ушах стоял звон, и на миг я потеряла ориентацию в пространстве. Сбоку от себя я нащупала руку Залины, схватила её и потащила нас в сторону выхода. В гробовой тишине комнаты послышался обманчиво спокойный и бесстрастный голос моего супруга:

– Залина, если сейчас ты выйдешь за порог этого дома, то ты нам больше не сестра, – я продолжала настойчиво идти с девушкой к входной двери, но неожиданно почувствовала торможение. Я остановилась и вопросительно посмотрела на Залину.

– Я не могу.

– Нет, можешь. Ахмед должен ответить за то, что сделал.

– Он мой брат, Лейла. Я не стану заявлять в полицию на брата.

Она высвободила свою руку из моей, посмотрела на меня печальными и полными сожаления глазами и встала за спину Саида. Я развернулась и быстрым шагом направилась к двери, взяла сумку и вышла вон из этого проклятого дома.

Лишь оказавшись за воротами, я дала волю своим слезам. Они застилали мне глаза, я бежала, шла, а затем снова бежала. Ненавижу эту семью. Моральные уроды, не уважающие женщин. И этот придурок Саид такой же. Люди не меняются. Такие, как он, никогда не исправятся. Да пошли они все на три буквы. Я подаю на развод.